По Ту Сторону Двери

Иделия Марс, 2022

Лили приходит в себя в больнице. Она пережила ужасную аварию, в результате которой у нее развилась редкая диссоциативная амнезия – и, как выясняется, паранойя. Она не понимает, почему сторонится детей. Не помнит, из-за чего так странно реагирует на прикосновения жениха. Не может объяснить, почему соседский дом ей неприятен. Лили абсолютно уверена в одном: кто-то пытался ее убить, и только сеансы гипноза помогут ей выяснить страшную правду…

Глава 7

Маленькие монстрики

Элисон никогда не хотела работать в офисе и заниматься рутиной. Она была воспитательницей. Дети ее увлекали. Она их просто обожала, несмотря на то что иногда называла их маленькими монстриками, — когда они проказничали, не давая Элисон возможности перевести дыхание. Но чаще она называла их цветами жизни — особенно когда они были послушными и покладистыми. Элисон любила за ними наблюдать, разговаривать, играть с ними. Она часто упоминала, что у детей многому можно поучиться, но этого мне не дано было понять. Чему можно учиться у маленьких монстриков? Такое прозвище детей мне больше импонировало и вызывало улыбку каждый раз, когда я вспоминала, как Элисон произносит это.

Таким образом, работа воспитательницей идеально подходила для нее. «Спокойная, увлекательная, безопасная работа — то, что надо», — размышляла Элисон вслух с довольной, искренней улыбкой на лице. Я была очень рада за подругу и с любопытством слушала занимательные истории о маленьких монстриках.

Я же была ее полной противоположностью в отношениях с детьми. Не зная подхода к этим маленьким существам, я жутко смущалась их. О чем с ними говорить? Как себя вести? Я чувствовала себя очень неловко в окружении детей. Элисон веселило мое стеснение, и она любила подшучивать надо мной и наставлять меня, утверждая, что, когда у меня будет свой ребенок, я обязательно изменюсь. Все же своего ребенка я никак не хотела. У меня было много страхов, и этот мог запросто возглавить их список. Это, скорее всего, действительно, было связано с ранней травмой потери родителей — я боялась, что моему ребенку тоже предстоит это пережить, если со мной что-то случится. Да и неприятности приключались со мной нередко, и невезение преследовало меня уж слишком часто. То споткнусь упаду, то палец порежу всякий раз, когда чищу овощи, то в аварию попаду… Да еще и память потеряю…

Лишившись родителей в раннем возрасте, я побывала в настоящем аду. Такого я бы точно не пожелала никому, тем более своему ребенку. Слишком глубокий шрам остался, и он продолжал скудно кровоточить всю оставшуюся жизнь. Слишком несчастным было мое детство. Поэтому родить ребенка — это звучало чересчур опасно. Я решила, что все это не для меня. По крайней мере, не в этой жизни. Я неплохо жила без детей — завидный жених, самая обычная работа в офисе у Уилла, замечательная подруга. И все это меня вполне устраивало. Моя жизнь казалась мне достаточно полноценной. Хотя ощущение, что я что-то упускаю и чего-то не хватает, всегда присутствовало. Но, скорее всего, это не было связано с нежеланием иметь ребенка.

* * *

Сегодня в детском саду у детей был день рисования. Увидев меня, некоторые из малышей подбегали, в надежде получить от меня внимание и поиграть со мной, на что я опускала глаза или поворачивала голову в другую сторону, притворяясь, что не вижу их. А иногда отводила взгляд в окно, изображая, что пребываю в глубоких думах, делая сверхсерьезное, слегка нахмуренное лицо. Видя все это, Элисон недовольно покачивала головой, но и тут я предпочитала притворяться, что не вижу этого. Дети растерянно отходили, а потом, надув губки, время от времени обиженно поглядывали на меня. Затем, забыв обо мне, они увлеченно раскладывали карандаши, а некоторые вовсю что-то черкали в своих альбомных листах. Я молча сидела в сторонке, стараясь не привлекать к себе внимания, а Элисон ходила между детьми, комментируя и поощряя их в этом занимательном творческом процессе, при возможности бросая на меня суровые взгляды осуждения.

— Это может быть все что угодно… — обращалась к детям Элисон. — Подумайте… что вам нравится?

— Мне нравится мороженое! — выкрикнул кто-то из детей.

— Хорошо, Алекс, ты можешь нарисовать мороженое, — улыбнулась Элисон. — Подумайте, что еще вам нравится? Возможно, мальчики захотят нарисовать машинки. А девочки — цветочки… Или бабочек, божьих коровок…

Услышав названия разных насекомых, я невольно поморщилась.

Дети полностью погрузились в творческий процесс. Элисон посмотрела на меня хитрыми глазами, и это значило, что она что-то замышляет. Я сморщила лоб и кинула на нее умоляющий взгляд, в ответ Элисон стала еще задорней.

— А сейчас мисс Мартин будет вам помогать, — прикрыв рот, тихо захихикала Элисон, очевидно еле сдерживая громкий хохот.

Дети обернулись и уставились на меня, явно выражая удивление и любопытство.

Только не это!

Я закатила глаза, но не сдвинулась с места.

— Она не хочет с нами разговаривать и играть! — обиженно сказал маленький Алекс.

— Нет! Что ты, Алекс! — тут же принялась оправдывать меня Элисон и кинула на меня отчаянный молящий взгляд.

Дети быстро вернулись к своему увлекательному занятию. Элисон всерьез нахмурилась, и мне стало жутко некомфортно. Медленно встав и бросив на нее недовольный взгляд, я осмотрела детей. Их лица светились восторгом, дети были полностью поглощены рисованием, поэтому особого внимания на меня не обращали, так что я почувствовала себя немного увереннее.

Я начала ходить, рассматривая их рисунки, периодически поглядывая на Элисон, как послушная девочка, ища одобрения в ее глазах.

Увидев достаточно серьезные и сконцентрированные лица детей, я поймала себя на мысли, что это вызывало во мне умиление, несвойственное мне в отношении к детям. Я взглянула на Элисон. Та не спускала с меня глаз и довольно улыбалась, радуясь своему удавшемуся «коварному» плану, указывая головой в сторону детей. «Ну давай уже, говори с ними», — считала я настойчивый призыв с ее губ. Я еще раз злобно посмотрела на Элисон и, громко выдохнув, решила принять ее вызов.

Среди детишек мне приглянулась девочка с большими глазами и длинными золотыми волосами. «Какая миленькая и красивая, как куколка», — подумала я. Подойдя к ней, довольная своей решительностью, я ехидно взглянула на Элисон. На что та еще сильнее расплылась в улыбке и показала мне жест одобрения, подняв большой палец вверх.

— Как тебя зовут? — нерешительно обратилась я к девочке.

— Оливия, — произнесла она, на секунду подняв на меня взгляд, очевидно немного удивившись, что я с ней заговорила.

— Что ты рисуешь? — внимательно рассматривая картинку, спросила я. Дети уставились с удивлением на меня. Мне стало неловко. Я вновь посмотрела на картинку. Там были нарисованы две большие фигурки, а посередине одна маленькая. Руки, изображенные в виде палок, переплетались, как будто все фигурки держались за руки. В правом верхнем углу было нарисовано солнце, а на круглых лицах четко виднелись линии губ, растянутые в широких улыбках.

Оливия, не поднимая головы и продолжая увлеченно рисовать, прокомментировала:

— Это мама, это папа, а вот я, — воодушевленно тыкала она карандашом по фигуркам.

— Как красиво! — восхитилась я искренне.

«Какой счастливый ребенок», — подумала я, радуясь за нее про себя. Тут же мой взор упал на худощавого грустного мальчика, который сидел молча, опустив голову. Я посмотрела на Элисон. Она кивнула, указывая на мальчика, явно ожидая, что я и к нему подойду.

В комнату вошла ассистентка и что-то шепнула Элисон. Они вышли. Я еще больше осмелела, почувствовав облегчение благодаря отсутствию назойливого взгляда Элисон, и уверенно подошла к мальчику.

— А тебя как зовут?

Мальчик молчал.

Тут кто-то из детей выкрикнул:

— Его зовут Эндрю.

Я улыбнулась моему помощнику.

— Что такое, Эндрю? У тебя не получается? — поинтересовалась я, подмечая для себя, что, оказывается, не так уж и страшно с ними разговаривать. Эндрю, не проронив ни слова, покачал головой, в то время как меня распирала гордость от проявленной мною храбрости. Мне стало очень любопытно, что происходило с мальчиком. Набравшись еще больше смелости, я продолжила добиваться ответа:

— Так, а что же случилось? Почему ты такой грустный?

Я обратила внимание на его рисунок, лежащий на столе, небрежно исчерченный черным карандашом. В центре альбомного листа была нарисована фигура, по очертаниям похожая на человеческую.

— Кто это? — поинтересовалась я, пытаясь внимательнее разглядеть картинку. — Это… твой папа? — предположила я.

Эндрю снова отрицательно покачал головой.

— Мама? — продолжала я свои расспросы, полностью поглощенная любопытством.

И снова он покачал головой, все также опустив глаза.

— Ну кто же это тогда? — мягко проявила я настойчивость, не спуская с него глаз.

Тут он медленно и нерешительно поднял голову и загадочно посмотрел мне в глаза, затем, так же без слов, вытянул руку, показывая пальцем на окно. Я повернулась к окну, вглядываясь в том направлении, куда указал мальчик. И заметила человека в капюшоне, как мне показалось, того самого, которого я видела возле заброшенного дома. Я замерла. У меня затряслись руки, и до моего сознания дошло, что за мной все-таки мог кто-то следить. Но зачем и кто? Я резко повернулась к Эндрю:

— Кто это, Эндрю? Ты знаешь его? — допытывалась я, снова вглядываясь в окно, где я только что видела загадочного незнакомца.

К тому моменту, как я вновь посмотрела в окно, там уже никого не было.

Эндрю в той же самой манере покачал головой.

Я пыталась взять себя в руки и не показывать детям обеспокоенность, но сейчас больше всего хотелось убежать… спрятаться… или просто стать одним из этих детей и жить беспечной детской жизнью.

Мысль о том, что меня хотят убить, которую я старалась закопать как можно глубже в своем сознании, восстала с новой силой. Я пыталась убедить себя, что все это обычное совпадение и ничего не значит. Но поверить в свои неубедительные доводы было определенно нелегко. Я снова и снова тревожно вглядывалась в окно.

— Вы его боитесь? — неожиданно спросил Эндрю.

От удивления, то ли из-за его вопроса, то ли оттого, что он наконец заговорил, я уставилась на Эндрю.

— Я его сегодня в первый раз увидел, — тихо вымолвил он, прервав мои мысли.

Я ужаснулась от осознания того, что за мной действительно кто-то следил. Значит, мне не показалось, и я на самом деле видела этого подозрительного незнакомца возле заброшенного дома. Какова могла быть вероятность того, что это просто какое-то глупое совпадение?

Элисон вернулась в комнату.

— Аманда, за тобой сегодня приедут чуть раньше. Собери карандаши в коробочку.

Я отвлеклась от Эндрю и оглянулась. Элисон обращалась к той самой девочке, которая почему-то представилась мне другим именем. Я нахмурилась в непонимании, наблюдая за девочкой. Оливия, или как ее там по-настоящему зовут, послушно начала складывать карандаши.

Элисон настороженно посмотрела на меня, видимо почуяв мою тревожность.

— Лили, ты в порядке? — тихо спросила она, перебив мои мысли.

— Да, — поспешила я с ответом. — Я выйду подышать, — быстро сказала я, чтобы не терпеть пронзительный и настойчивый взгляд Элисон.

Она растерянно кивнула.

— Проводи, пожалуйста, Аманду к выходу, — вежливо попросила она.

Я кивнула и, чтобы немного развеять атмосферу, слегка улыбнулась. Мне казалось, что все дети таращились на меня. Мне хотелось быстрее скрыться от их глаз, снять натянутую, притворную улыбку с лица.

Оливия-Аманда быстро и воодушевленно шла к выходу, пока я, полностью поглощенная своими мыслями, старалась не отставать и не терять ее из виду.

Мы вышли во двор. Девочка старательно высматривала улицу. Я тоже нервно оглядывалась, несмотря на то что мы стояли во дворе, в безопасности, тогда как окна детского сада выходили на другую сторону — на дорогу, где я видела незнакомца в капюшоне. Мы молчали. Сказать мне было нечего, я продолжала обдумывать увиденное, строя разные предположения. Я взглянула на девочку.

— Так тебя зовут Аманда? — спросила я прищуриваясь.

— Нет, — ответила она, не моргнув и глазом. — Меня зовут Оливия.

Странно. Не может же ребенок врать с таким лицом. Почему же Элисон ее называла Амандой? Не могла же подруга напутать имена своих подопечных. Или могла? Я усмехнулась.

Я заметила у Оливии два рисунка. На втором преобладали темные тона, веселых улыбок и солнца там уже не было.

— А это кто? — с любопытством поинтересовалась я, переключая свои мысли на рисунок, где была изображена фигура, судя по всему с большим животом.

— Ведьма! — со злобой ответила Оливия.

— Ведьма? А почему ведьма? — поинтересовалась я, не скрывая своего любопытства.

— Потому что ей нравится мой папа! — громко и обиженно вскрикнула она с этакой детской злостью.

Я насторожилась и внимательно посмотрела на девочку, окончательно отбросив мысли о человеке в капюшоне, искренне сочувствуя Оливии.

— Я скучаю по папе. — Она опустила глаза и погрустнела.

Мне стало жутко не по себе, и я почувствовала огромную жалость к этой девочке. Наверное, у него есть любовница, предположила я, теперь уже совсем забыв про неприятный инцидент.

— Ты думаешь, папа тебя не любит? — осторожно поинтересовалась я.

Как же несправедлива жизнь к ней и к ее маме.

Мне стало искренне жалко эту девочку и ее маму.

— Она убила папу… — почти шепотом сказала она.

— Как… — я замолкла, выпучив глаза на Оливию.

Она тут же поменялась в лице.

— Папа меня любит! — гордо и уверенно заявила она.

— Конечно… любит… — промямлила я и осторожно дотронулась до ее волос.

Девочка смущенно наклонила голову. Я тоже, стесняясь своего жеста нежности, быстро и неуклюже отдернула от нее руку.

Неужели у Оливии нет отца? Я задумчиво смотрела на нее, как вдруг она повеселела.

Из-за поворота показался красный мерседес. Он остановился прямо напротив нас, и молодая женщина на высоких каблуках, в пиджаке и короткой юбке быстро шла в нашу сторону, уверенно постукивая шпильками по тротуару. После той недолгой беседы с Оливией я совсем не так представляла ее маму. Я ожидала, что это будет измученная женщина, обиженная судьбой, но вместо этого увидела эффектную блондинку и, судя по всему, успешную женщину-маму.

— Солнышко мое! — проворковала она, прерывая мои мысли.

Оливия засияла от радости и немедля кинулась к маме. Я отвела взгляд. Когда я вновь посмотрела на симпатичную маму Оливии, я заметила, что она смотрит на меня широко раскрытыми глазами. Я смущенно опустила веки.

— Не может быть! — почти прокричала она. Я не понимала, что так взволновало эту женщину.

— Мартин?! — услышала я свою фамилию. — Лили Мартин? Боже! — Ярко-карие глаза женщины сверкнули.

И тут меня как громом поразило. Как же я сразу ее не узнала! Этот взгляд! Я его никогда бы не забыла. Взгляд, который обезоруживал мужчин и, скорее всего, злил женщин. Передо мной стояла сама Джоанна Старр — звезда нашей школы.

— Ты Лили!!! — воскликнула она от удивления.

— Джоанна? — не меньше удивилась я.

Что же это за напасть? Что происходит? У меня началось настоящее путешествие в прошлое — в школьные годы, которые как будто остались так далеко, а теперь оказались так близко. Сначала я встретила Ника, а теперь и Джоанну. Какое странное совпадение!

Я заметила очевидное сходство между Оливией и Джоанной.

— Как неожиданно! — воскликнула Джоанна, окидывая меня своим обжигающим взглядом.

Я непроизвольно поправила волосы. Под ее пламенным взглядом я вновь почувствовала себя маленькой девочкой, которая сидела за задней партой в школе.

— Привет, Джоанна. Рада тебя видеть. — Я заставила себя улыбнуться.

Оливия радостно протянула маме рисунки. Джоанна восторженно воскликнула:

— Какая прелесть! Это ты нарисовала?

— Да, — весело сказала Оливия.

Джоанна крепко ее обняла. Она бегло посмотрела на второй рисунок, но оставила его без комментариев, кинув на меня быстрый взгляд через плечо Оливии.

— Какая ты у меня умничка! — не умолкала Джоанна.

Оливия сияла от счастья. Джоанна поцеловала дочь в лоб.

— Поехали быстрей домой! А то папа нас уже ждет, — говорила Джоанна, иногда настороженно поглядывая на меня. Получается, папа Оливии жив и здоров. Наверное, я не расслышала или недопоняла Оливию.

— Прекрасная девочка, — сказала я, пытаясь поддержать разговор.

— Спасибо! А вы… тоже в этот детский сад ходите? — бесстрастно спросила Джоанна.

— У меня нет детей.

Я опустила глаза, тут же мысленно раскритиковав себя за это.

— О нет! — жалобно протянула Джоанна.

— Пока нет, — спокойно сказала я, стараясь, чтобы голос не дрогнул.

— Как жаль!

— Я помолвлена, так что… — начала я оправдываться, демонстрируя Джоанне кольцо, сама не зная зачем, и вновь критикуя себя за это.

— Дааа? Поздравляю! — перебила меня Джоанна, кинув быстрый взгляд на кольцо. В центре этого изящного кольца находился бриллиант старой огранки в шестизубцовой оправе в виде лютика.

Я застенчиво натянула улыбку, судорожно пытаясь вспомнить, как и когда Уилл мне его подарил, но безуспешно.

В этот момент из помещения вышел охранник и улыбнулся, увидев Джоанну, оглядывая ее с ног до головы. Джоанна недовольно хмыкнула.

— Как дела, Сэм? — спросила я, прерывая восхищение охранника.

Кажется, Сэм меня даже не заметил. Ничего не ответив, он отошел. Джоанна ухмыльнулась. Я почувствовала себя как в школе — невидимкой, абсолютно никому неинтересной и ненужной. Детские чувства неполноценности и закомплексованности пробудились от полудремы, и я в какой-то момент испугалась, что, как та маленькая девочка Лили, могу пустить слезу. К счастью, я быстро запихнула свои эмоции обратно в глубины сознания, вспомнив про Уилла и сразу же слегка повеселев. «Вот Джоанна удивится», — подумала я, уже не обращая внимания ни на охранника, ни на Джоанну.

— Нам нужно обязательно увидеться и пообщаться, — восторженно предложила Джоанна. — У Оливии через неделю день рождения. Так что ждем тебя с твоим женихом в гости. А кстати, кто он? — Джоанна продолжала внимательно на меня смотреть, словно пыталась разглядеть каждый дюйм моего лица.

Напомнив себе, что она была влюблена в Уилла и, кажется, Уилл был влюблен в нее, я не знала, радоваться мне или плакать.

«Джоанна точно удивится», — предвкушала и немного злорадствовала я.

— Вот и увидишь, — загадочно сказала я. — Ты его точно знаешь, — решила подзадорить ее я небольшой подсказкой.

— Со школы? — удивилась Джоанна, — О боже, неужели толстячок Ник? — разразилась она звонким смехом.

— О боже, конечно же нет! — в той же манере неестественно рассмеялась я, но, тут же вспомнив, каким красавчиком стал Ник, быстро замолкла. Странно, она даже не предположила, что это мог бы быть Уилл. Наверное, считала, что он никогда не обратит внимания на такую замухрышку как я.

— Хммм. Мне любопытно. А меня непросто заинтриговать, — словно сделав комплимент, загадочно продолжала на меня пялиться Джоанна.

— Ну что же… скоро узнаешь, — довольно ответила я, предвкушая момент встречи.