Будущее в подарок

Игорь Харичев, 2012

Эта книга – попытка представить, какими будут мир и Россия через 50 лет. И речь идет, в первую очередь, не о развитии техники, а об изменениях, которые должны произойти в обществе и психологии людей. Герой книги Питер Морефф, сотрудник Интерпола, волею судеб получает возможность узнать, как будут меняться мир и Россия в первой половине XXI века и какой станет жизнь людей в 60-х годах нынешнего столетия.

Глава 3

Проснувшись, он увидел доктора Андерсон. Она сидела рядом с кроватью.

— Доброе утро. — Ее лицо было привычно деловитым, излучавшим уверенность. — Как вы спали?

— Прекрасно. — Питер ухмыльнулся. — Мне надо привести себя в порядок.

— Идите. Вы уже освоили этот маршрут.

Робот немедленно подъехал к нему, помог подняться, пройти до туалета. Вернувшись в палату, Питер вспомнил о коротком пробуждении посреди ночи.

— Вы не знаете, что за шум был… даже не знаю, в котором часу?

— Маленькое происшествие, — лишенным всяких эмоций голосом отвечала она. — Неизвестный пытался проникнуть в палату. Но, увидев робота, ретировался.

Питер недоверчиво усмехнулся.

— Его напугала железка?

— Эта «железка» одета в арамид, стрелять в нее бесполезно, а хватка у нее мертвая — не вырвешься. К тому же она делает видеозапись происходящего. Так что этот неизвестный поступил правильно.

— А что такое арамид?

— Материал, из которого делают бронежилеты.

— Кевлар уже не используют?

— Мне такое название не знакомо.

Выходило, что робот — не только заботливая нянька, но и надежный охранник. Питер с довольным видом покосился на творение разума.

— А что показывает видеозапись?

— Человека, заглянувшего в вашу палату и тут же отпрянувшего, как только он увидел робота. Лицо получилось плохо — расстояние большое, и человек все время в движении. Ясно только, что это мужчина. Кроме того, если его проникновение в это здание не обратило на себя внимания, значит, у него есть право на проход. Так что, либо он — сотрудник ВБР, либо работает в госпитале.

Питера это сообщение ничуть не насторожило.

— Какой-нибудь санитар проявил любопытство. Но, увидев робота, испугался.

Она медленно покачала головой из стороны в сторону.

— Уже провели анализ дверной ручки с целью определить ДНК человека, открывавшего дверь. Результат отрицательный. Следы отсутствуют. Скорее всего, он был в перчатках. Санитары по зданию в перчатках не ходят. И потом, сейчас эту работу, как и работу уборщиков, выполняют роботы.

Получалось, что все серьезнее, чем ему думалось. Он через силу усмехнулся.

— Моей жизни угрожает опасность?

— Думаю, да. — Ее лицо хранило серьезность. — Но мы изначально учитывали данный фактор.

«Учитывали данный фактор? — выхватил слова его мозг. — Что это означает? Что мой возврат к жизни через полвека — некий проект? Я — подопытный кролик? Или приманка? Очень интересно…»

Питер думал о том, как половчее сформулировать вопрос, но тут дверь открылась, в палату вошли Давид Кацав и Мохамед Ашруни. Приветливо поздоровались, Кацав приблизился к Питеру, а его ассистент начал разворачивать свой прибор.

Пижама была снята. Питер в некотором смущении покосился на доктора Андерсон — та не стала даже отходить, просто отвернулась и смотрела в сторону.

— Как вы себя чувствуете? — поинтересовался Кацав.

— Неплохо. — Питер не выдержал, похвалился. — Я уже ходил. В туалет. Вчера. И сегодня.

— На самом деле? — Доктор не поверил, вопрошающе глянул на Линду.

— Ходил, — сдержанно подтвердила она.

— Если позволите, я тоже готов засвидетельствовать: мистер Морефф ходил. — скромно прозвучал голос робота. — Мистер Морефф настойчивый.

— Вы у нас молодец. — Доктор опять смотрел на Питера. — Хотя, может быть, не стоило спешить. С другой стороны, похвально, что вы можете заставить себя. Но это не отменяет наших процедур.

Облегающие накладки вновь были надеты на его ноги выше и ниже колен, то же самое произошло с руками. Ему вновь довелось ощутить покалывание.

— Все нормально? — поинтересовался доктор Кацав.

— Да, — ответил Питер.

— Повышаю интенсивность.

В очередной раз Питера мучила щекотка в мышцах. Он терпел, стиснув зубы. «Обычное испытание щекоткой, — успокаивал он себя. — Это лучше, чем испытание болью». Все равно приходилось перебарывать себя, чтобы вытерпеть.

На этот раз процедура продолжалась еще дольше, чем прежде.

— Как вы себя чувствуете? — доброжелательно спросил доктор Кацав, едва накладки были сняты.

— В данный момент прекрасно.

— А до этого? — тень тревоги мелькнула в карих глазах доктора.

— До этого — не очень. — И добавил после паузы. — Слишком щекотно.

— А-а, — понимающе протянул доктор.

После ухода Кацава и Ашруни Питер завтракал. Робот вновь кормил его специальной пищей в плошках, чересчур пресной. Питер не собирался роптать — докторам виднее, что для него сейчас лучше.

Завтрак был закончен. Питер устроился поудобнее, посмотрел на доктора Андерсон хитрым взором.

— Что за проект осуществляется, в котором участвуете вы? И я.

Она задумалась. Продолговатое лицо хранило невозмутимость.

— Дело не в проекте, — наконец проговорила она. — Есть проблема, которую может помочь решить ваше возвращение. Вот и все.

— Но при всем том я не имею права знать об этой проблеме? — тут же спросил Питер.

— Все упирается в секретность.

— Судя по всему, я играю важную роль в решении этой проблемы. И при этом я не должен знать, в чем она состоит? Не говоря уже о моей безопасности…

— Мы позаботились о вашей безопасности.

— Сообщив на весь мир?

Вновь последовала молчаливая пауза.

— После ночного происшествия число барьеров охраны увеличено.

— Это успокаивает, — насмешливо произнес он. — И все-таки, может быть, мне стоит знать правду?

Она сохраняла серьезность.

— Я поговорю с мистером Фацио. Только он в состоянии решить данный вопрос.

Питер готов был подождать. Но исключительно в том, что касалось некой тайны. В остальном его любопытство рвалось наружу.

— Знаете, в начале века высказывалась идея создания Всемирного правительства. Особенно после начала кризиса в две тысячи восьмом. Но об этом говорили ученые. Я не помню, чтобы политики поддерживали эту тему. А теперь такое правительство уже есть. Любопытно. Значит, все вопросы решаются в масштабах планеты?

— Да.

— Это похвально. В конце концов, Земля не так уж и велика. Правда, пятьдесят лет назад столь несложная истина принималась немногими. Хотя к тому моменту процесс глобализации уже вовсю проявил себя… Если есть Всемирное правительство, должен быть и Всемирный парламент.

Она медленно покачала головой из стороны в сторону — так она поступала частенько.

— Всемирного парламента нет.

— Почему?! — искренне удивился Питер.

— Всемирный парламент не нужен. Благодаря новым технологиям парламент — все население Земного шара. Это уже не представительная, а прямая демократия. В любой момент, если есть необходимость, граждане планеты высказываются в пользу того или иного решения. Причем, всё в высшей степени демократично. Перед голосованием выступают защитники позиций: «за» и «против». Эту роль выполняют эксперты, прежде всего, ученые, специалисты. Потом голосование определяет волю большинства. Так что парламент не нужен. Всемирное правительство призвано осуществлять волю населения. Кроме того, есть референдумы по вопросам, решаемым в рамках самоуправляемых территорий, и референдумы на уровне округов, то есть counties^[1]. Соответственно, есть правительства самоуправляемых территорий и округов… — Она с некоторым оживлением глянула на Питера. — Между прочим, в любой момент и вы можете стать защитником позиции «за». Вам следует быть готовым сказать что-либо существенное в пользу того или иного предложения. Либо отстаивать позицию «против».

Подобная перспектива его не пугала.

— Выступлю. Но прежде мне следует адаптироваться к новой жизни. Иначе я рискую наговорить глупостей. Так что продолжу мучить вас вопросами.

— Я к этому готова.

Питер выдержал некоторую паузу. Это же надо! Прямая демократия в масштабах земного шара. С этим следовало разобраться, но прежде всего — выяснить судьбу России.

— Меня очень волнуют самоуправляемые территории. В первую очередь те, которые возникли на территории России.

— Попробую решить эту проблему. — Она перевела взгляд на робота. — Включи нам экран: Интернет, карта Восточной Европы.

В тот же миг большая часть стены перед Питером засветилась, возникла красочная карта. Он увидел знакомые очертания границ. Центральная часть России сохранила северные и западные границы. На северо-западе она граничила с единой территорией, называемой Скандинавия, вобравшей в себя Финляндию, Швецию и Норвегию. Там, где прежде располагались Эстония, Латвия, Литва и Калининградская область, лежала теперь территория Балтия. Дальше располагалась Польша. Белоруссия входила теперь в состав России, граница которой на юге соприкасалась не только с Украиной, но и с Северным Кавказом, вобравшим в себя Краснодарский край, Ставрополье и все национальные республики, входившие прежде в Россию. А вот на востоке граница нынешней России определялась некоторым образованием, названным Урал, и лишь за Уралом начиналась Сибирь.

«Собственно Россия, — размышлял Питер, — Северный Кавказ, Урал, Сибирь и Дальний Восток. Прежняя страна распалась на пять частей. При этом Дальний Восток теперь под китайцами. Такая вот картина».

— Вчера вы мне ничего не сказали про самоуправляемые территории Северный Кавказ и Урал. Надеюсь, там по-прежнему основной язык — русский?

— Да. Местный язык там — русский. — Смущение проявилось на ее лице. — Я говорила вчера в общих чертах. Простите, я не знала, что подобные детали имеют для вас такое значение.

«Ничего себе, детали…» — подумал Питер, но вслух ничего не сказал. Он вновь смотрел на карту. Столица нынешней России — Москва. Столица Урала — Екатеринбург, Сибири — Красноярск, Северного Кавказа — Краснодар, Балтии — Рига.

— Надеюсь, на Северном Кавказе война закончилась? — мрачно осведомился он.

— Да. После того, как туда были введены международные силы.

— К этому все шло… А какой местный язык в Балтии?

— Русский.

— Надо же. Кто бы мог подумать… — Питер глянул на доктора Андерсон с одобрением. — Вчера вы поскромничали, сказав, что немного знаете русский. Вы хорошо говорите на этом языке.

— Спасибо.

— Откуда вы знаете русский?

Она помолчала, опустив глаза, опять глянула на Питера.

— Мой муж был русский.

— Вы разошлись?

— Нет. Он погиб, — сухо выговорила она. — Шесть лет назад. Он тоже работал во Всемирном бюро расследований. Его звали Игорь.

Питер ощутил неловкость.

— Простите мне мое любопытство.

— Ничего…

Он сосредоточенно глядел на карту Чересчур много информации свалилось на него. Как все это воспринять?.. Надо было осмыслить услышанное. Переварить. Разложить по полочкам.

— Линда, я могу побыть один? — сдержанно спросил он.

— Да, конечно.

— Вы можете вернуться к вашим делам на час или даже два.

Она помолчала в своей размеренной манере, потом проговорила:

— Хорошо. Я буду здесь через два часа. Если я вам понадоблюсь раньше, скажите роботу, он свяжется со мной.

Оставив стул, она пошла к двери своей красивой походкой. Еще мгновение, и Питер остался наедине с роботом.

Вновь глядя на карту, он размышлял над тем, как относиться к тому, что он видел. Прежней страны, столь дорогой ему, больше нет. Но остались территории, на которых сохранился русский язык. Более того, русский язык продвинулся на запад. Разве это не важнее целостности территории? Потеряв целостность, Россия заняла большую площадь, чем прежде. В плане влияния на умы.

«Какую роль может играть целостность в условиях, когда действует Всемирное правительство, когда жители Земли совместно решают все глобальные проблемы?» — такой вопрос явился ему. И тотчас у него возникло желание посмотреть, а что там в Америке?

— Прошу дать карту Северной Америки, — попросил Питер.

На стене появилась другая карта. Питер заскользил по ней взглядом… Самоуправляемая территория Аляска, Восточная и Западная Канада, Соединенные штаты Америки.

«Прекрасно! — сердито прокомментировал про себя Питер. — Россию разделили на пять частей, а Соединенные штаты практически не разделились. Подумаешь, самостоятельная Аляска. Вот что значит быть слабым. Россия была слабой. А все чиновники — тупыми, алчными. Раскрали страну, истощили экономику. Население не выдержало нищеты, произвола, безысходности…»

Он регулярно читал сводки по России, которые готовились в штаб-квартире Интерпола в Лионе, изучал данные разных исследований. Ему хорошо была известна картина происходившего тогда, пятьдесят лет назад.

«Русские сами виноваты, — сумрачно думал он. — В России никогда не уважали закон. Ни при царях, ни при генеральных секретарях, ни после развала Советского Союза. А уважение к личности? А умение нести ответственность за самого себя? А понимание ценности человеческой жизни? В этом России всегда было далеко до Западной Европы. И я не знаю, как бы я жил в России…»

— У вас неприятности? — неожиданно прозвучал голос робота.

— Да, — сухо ответил Питер.

— Мне вызвать доктора Андерсон?

— В этом нет необходимости. То, что расстроило меня, произошло пятьдесят лет назад.

— Я вам сочувствую.

— Спасибо.

Робот подъехал ближе к нему.

— Вы не хотите пообедать? Уже время.

— Я согласен. Только сначала надо прогуляться.

Он сел на кровати, опустил ноги на пол, не без труда поднялся. Робот подставил ему руку. Направляясь к туалету, Питер с удовлетворением отметил, что ему гораздо проще идти, чем вчера. Если такая тенденция сохранится, через неделю он сможет бегать.

Покинув туалет, Питер не стал спешить с возвращением в кровать. Его заинтересовала соседняя дверь.

— Что здесь? — спросил он.

— Ванная, — предупредительно ответил робот.

Питер сделал несколько шагов, дверь открылась.

Перед ним было просторное помещение, вмещавшее большую ванную из серебристого металла, в углу стояла душевая кабина. Питер вошел внутрь, приблизился к раковине, выше которой располагалось зеркало. Ему не понравилось то, что он увидел — изможденное небритое лицо.

— Я хочу побриться, — проговорил он.

— Пожалуйста.

Робот нажал кнопку на стене, открылась дверца встроенной полки. Питер увидел все необходимое для бритья — бритвенный станок, пена, помазок. Сверху лежала электрическая бритва необычной, весьма элегантной формы.

— Вас побрить? — спросил робот.

— Я сам.

Он решил отдать предпочтение традиционному способу. С каким удовольствием он намылил себе щеки, взял в руку бритвенный станок. Чистая кожа оставалась там, где проходило лезвие. Он так увлекся, что не заметил, как ослабли ноги — они устали держать тело.

— Мне надо присесть, — пробормотал Питер.

Тотчас ему был подставлен стул. Питер опустился на него, отдохнул. Потом заставил себя подняться, закончил бритье. Еще раз осмотрел собственное лицо. Бритым он выглядел лучше. Хотя изможденный вид сохранился.

Вернувшись в кровать, он принялся обедать. Поглощая пюреобразную пищу из неизменных плошек, он подумал, что не отказался бы от куска жареного мяса. Он любил постную свинину. Впрочем, не отказался бы и от стейка из говядины. И запил бы кружечкой пива. Желательно, темного. Он любил «Гиннесс».

Отобедав, Питер продолжил знакомство с современной географией. По его просьбе на стене появилась карта Европы. На месте Великобритании и Ирландии располагалась одна самоуправляемая территория под названием «Британия и Ирландия». Остались Германия, Франция, Испания с Португалией, Италия. На месте Бельгии, Нидерландов и Люксембурга появилась территория Бенилюкс. Дания вошла в Скандинавию, а Чехия, Словакия, Австрия, Швейцария, Венгрия образовали Центральную Европу. Вновь появилась Югославия. Сохранилась Греция. В состав Румынии вошла Молдавия.

«То, что англичане примирились с ирландцами — прекрасно, — добродушно заключил Питер. — Должен признать, что современное устройство Западной Европы удовлетворяет меня. Остальное придется принимать таким, каково оно есть…»

— А что там за колония на Луне? — спросил он, покосившись на робота.

— Она образована двадцать пять лет назад. Главное предназначение — научные исследования и добыча полезных ископаемых. Там живет сейчас около двенадцати тысяч человек. Ученые, инженеры, горняки. — На экране возникло изображение лунной поверхности. На переднем плане металлически отблёскивало темное здание, напоминавшее средневековый замок. — Это обсерватория, кроме того, в этом сооружении расположены основные шлюзы и гараж луноходов. Лаборатории, служебные и жилые помещения находятся под лунной поверхностью. Так устраняется метеоритная опасность. — Слова робота проиллюстрировало изображение на стене: просторные помещения лабораторий, заполненные оборудованием и людьми в халатах; столовая с множеством столов, за которыми обедали люди; тренажерный зал, гостиные и спальни в квартирах. — Кроме того, неподалеку от колонии находятся рудники. Рабочие ежедневно отправляются туда на пассажирских луноходах. Реголит доставляют грузовыми луноходами на склад. Оттуда его берут на переработку. — Питер имел возможность увидеть и горняков, одетых в скафандры, и луноходы, вздымающие колесами облака лунной пыли, и работу в руднике.

— Что такое реголит? — полюбопытствовал он.

— Так называют аморфный лунный грунт.

— И какие полезные ископаемые содержатся в нем?

— Прежде всего, гелий-три, необходимый для термоядерной энергетики. За счет лунного гелия-три она и работает. А кроме того, руды, содержащие обычные и редкие металлы.

— На Землю возят оттуда руду?! — усомнился Питер.

— Не возят. Ее перерабатывают на месте. — Питер увидел, как идет плавка в печах, как работает какое-то производство, и почему-то в емкости оказывается прозрачная жидкость. — Получают железо, алюминий, титан. И еще воду. Все это остается на Луне для нужд колонии. А гелий-три возят на Землю. — Теперь Петр увидел старт ракеты.

— И это окупает себя?

— Полагаю, что окупает.

«Глупые вопросы задаешь, — укорил себя Питер. — Если возят, значит…»

Входная дверь открылась. Робот совершил резкое движение, закрыв Питера от вошедшего, но тут же вернулся на прежнее место. Питер увидел доктора Андерсон. Ее лицо отразило удивление.

— Вы побрились?

— Да, побрился. — Им владело некоторое смущение.

Оценивающий взгляд прошелся по нему.

— Вам идет. В остальном все нормально?

— Нормально. Я узнал много интересного о нынешнем мире. Благодаря моему помощнику. — Питер кивнул в сторону робота.

— Это хорошо. Вы обедали?

Питер состроил укоряющую ухмылку.

— Госпожа Андерсон, я не маленький ребенок.

— Вы обедали? — упрямо повторила она.

— Простите, но какое это имеет значение?

— Мистер Морефф обедал, — раздался бесстрастный голос робота.

Она села на стул, по-прежнему стоявший подле кровати, хладнокровно проговорила:

— Мне поручено отвечать за вас, и я буду отвечать за вас. — В ее голосе не чувствовалось вызова.

«Эта женщина умеет добиваться своего», — не без одобрения отметил Питер.

Следовало сменить тему. Он сказал первое, что пришло на ум:

— Я правильно понял, что энергетика сейчас термоядерная?

— Да, это так.

— И как давно мир перешел на нее?

— Около тридцати лет назад.

Питер задумчиво улыбнулся.

— Прежде, насколько мне известно, с этим как-то не получалось.

— После того, как в две тысячи одиннадцатом году произошла катастрофа на атомной станции в Японии, были вложены серьезные средства в исследования. Это дало результат.

— Да, это я помню. Станция называлась Фукусима. Фактически это был еще один Чернобыль, — уточнил Питер.

Сомнение приоткрылось на ее лице.

— Я не знаю, что такое «Чернобыль».

— Был такой город в Советском Союзе, в котором произошел взрыв на атомной станции. Где-то в восьмидесятых годах прошлого века.

Она понимающе кивнула. Питер замолчал, думая, о чем бы еще у нее спросить, и вдруг у него возникло желание выяснить, что такое нынешнее телевидение.

— Я бы хотел посмотреть телевизор, — проговорил он.

— Вы имеете в виду мультивизор?

— Да.

— Что именно?

— Нынешнее телевидение. — Он видел, что она не поняла его. — Наиболее популярные телеканалы. — И вновь непонимание.

— Какие сайты вас интересуют? — попыталась выяснить она.

— Не сайты, — сдержанно поправил он. — Каналы, которые показывают новости и фильмы.

Линда беззаботно пожала плечами.

— Каналов несколько, но они для официальной информации — Всемирного правительства, территориальных и местных властей. А в остальном — сайты. Есть новостные, есть те, на которых можно посмотреть фильмы, а есть те, что специализируются на шоу. Это разные сайты.

— Я хотел бы узнать, какие фильмы сейчас смотрят.

— Пожалуйста. — Она глянула на робота. — Включи.

— Какой сайт? — осведомился роботу Питера.

— Любой. Их много?

— Десятки тысяч. Что именно вас интересует?

— Наиболее популярные сейчас фильмы. Какой-нибудь из самых популярных.

— Вы будете смотреть полностью?

— Нет.

— Я включу вам демонстрационный вариант.

Экран ожил, по нему забегали крепкие мужчины, преследуя друг друга, непрерывно стреляя, вступая в рукопашный бой. Минуты хватило, чтобы понять — это заурядный боевик, с обычной стрельбой и драками. Изменился антураж — здания, машины, одежды, пистолеты, — а кроме того появилось ощущение объема изображения, причем без всяких специальных очков, но все остальное осталось прежним.

— Еще какой-нибудь фильм, — попросил он, тут же напомнив. — Из популярных.

…Отличие в антураже было несущественным. Как и в действующих лицах. Разве что добавилась крепкая женщина спортивного вида, лихо сражавшаяся с мужчинами. Короче, еще один боевик. Тот же результат дало знакомство с десятком других фрагментов фильмов. Разве что иногда действие происходило в прошлом или отдаленном будущем, и сражение шло с инопланетянами либо со злобными жителями параллельных миров.

— Это всё продукция Голливуда? — насмешливо поинтересовался Питер, глядя на Линду.

Она кивнула.

— Голливуда. Там главный киноцентр.

Питер помолчал, оценивая увиденное.

— Но это — примитивная продукция. Я не думал, что людей будущего потчуют таким… дерьмом. — Он сдержанно усмехнулся. — Знаете это слово?

Сколь внимательными, строгими стали ее глаза.

— Я знаю это слово. Но вы не правы. Никто их не потчует дерьмом. Люди хотят развлекаться. Каждый из них вынужден зарабатывать хлеб свой в поте лица. И каждый имеет право отдохнуть в свободное время. Люди не хотят напрягаться. Им надо расслабиться. Вот и всё.

Питер покачал головой. Нет. Он не желал принять такое объяснение.

— Наша европейская цивилизация давно стала развлекательной, потому что еще в конце двадцатого века, помимо работы, которая представляет собой суровую необходимость, все остальное время большинством людей тратилось на развлечения. Жизнь как сплошное развлечение — идеал и цель многих. — Он чувствовал: нужны еще какие-то доводы. — Между прочим, в Англии, по крайней мере, в мои времена, по телевизору в так называемый прайм-тайм, в районе восьми-девяти вечера, основные каналы показывали интересные просветительские фильмы — про животных или по астрономии, географии, археологии… Хозяева каналов делали это вовсе не из благих намерений — предприниматели всегда остаются предпринимателями. Они делали это потому, что британское правительство оплачивало им показ просветительских фильмов именно в самое популярное время. Для того, чтобы не разжигать в подростках и молодежи низменные инстинкты бесконечными сценами убийств и мордобоя, которыми переполнены боевики. Чтобы у них хоть что-то было в головах. Очень разумное решение. За одно это я уважал наше правительство. Надеюсь, на территории Британия и Ирландия до сих пор действует этот подход?

— Сейчас такое невозможно, — сдержанно заметила госпожа Андерсон. — Правительство не должно решать за людей подобные вопросы. Это касается любого уровня власти: всемирного, территориального, местного. Люди сами решают то, что касается их жизни.

— А если они плохо решают? — насмешливо спросил Питер.

— Это их решение. — Ни тени сомнения не отражалось на ее лице.

— История дает массу примеров тому, что народ может ошибаться. Вспомните хотя бы Германию тридцать третьего года. — Спохватившись, что она его не поняла, Питер добавил. — Я имею в виду прошлый век, приход к власти Гитлера. Или, скажем, Россию начала двадцать первого века, где народ выбрал Путина. Кроме того, народом можно манипулировать. К сожалению, этому есть тоже немало примеров… — Он вспомнил о прошедших пяти десятилетиях. — Точнее, было немало примеров.

Линда нахмурилась.

— В наше время не принято пренебрежительно отзываться о воле народа.

— Я говорю о прошлом, — с тихой иронией продолжал он. — О том, что было давно. Впрочем, подозреваю, что до сих пор не удалось решить главную проблему, на которую указывали мыслители еще в конце двадцатого века. Речь о нараставшем тогда разрыве между технологическим и духовным развитием человечества. Конечно, я этим не занимался. Но понимал, сколь это серьезно.

Впервые он увидел доктора Андерсон в затруднении. Наконец она проговорила:

— Я понимаю, что вас волнует… В принципе, концепция разумной достаточности есть во многом решение проблемы разрыва.

— Если это решение… — Открывшаяся дверь пропустила в палату Кацава и Ашруни. Питер поспешил закончить фразу, — …то лишь частичное.

Кацав и Ашруни бодрым шагом приблизились к нему.

— Без бороды вы кажетесь еще моложе, — весело проговорил Кацав.

Его слова несколько смутили Питера.

— Я не преследовал такой цели.

— Какая разница? Выглядите, и всё.

Неизменный прибор был развернут, накладки охватили руки и ноги. Нестрашная пытка щекоткой началась. Питер перенес ее, не выказывая никаких эмоций.

— Было щекотно? — поинтересовался Кацав, едва процедура кончилась.

— Было.

— И вы не жалуетесь?

— Нет. Я и раньше не жаловался. Я сообщал вам информацию.

Доктор помолчал, видимо, размышляя над его словами, потом задумчиво произнес:

— Мы сегодня дали максимальную интенсивность.

— Прекрасно. А я удивлялся: почему сегодня тяжелее терпеть, чем вчера?

— Потихоньку вам надо начинать двигаться.

— Я уже начал. Вы знаете, что я понемногу ходил вчера и сегодня. Правда, с помощью робота. Слушайте, а давайте я сейчас, на ваших глазах, без посторонней помощи схожу в туалет. Мне туда хочется.

— Как вам будет угодно, — позволил Кацав.

Питер сел на кровати, опустил на пол ноги, с усилием поднялся, сделал шаг, покачнулся, пытаясь сохранить равновесие. Тотчас рядом оказался робот, протянул свою механическую руку. Питер не стал на нее опираться, бросил ему: «Не надо». Сделал еще шаг, еще. Он смог одолеть расстояние до туалета без посторонней помощи. Спустя минуту вернулся. Вид у него был торжествующий.

— Прекрасно, что вы стараетесь преодолеть себя, — похвалил его доктор Кацав. — Теперь отдохните. Нагрузка должна перемежаться с покоем. Все нормально. До завтра.

Он хотел повернуться, чтобы идти к выходу, но Питер опередил его.

— Подождите, доктор. Как вы можете говорить, что все нормально, если вы даже не знаете, как я себя чувствую. Вы не проверяли у меня состояние внутренних органов, не мерили давление, пульс, температуру.

Кацав сдержанно улыбнулся.

— Напрасно вы так думаете. Мы следим за всеми параметрами. Они, к счастью, в норме. Центральный компьютер снимает ваши показания ежеминутно — и когда вы спите, и когда бодрствуете. Чип, который вы получили, помимо прочего дает медицинские данные: температуру тела, частоту пульса, кровяное давление и еще множество параметров.

— Простите, доктор, я этого не знал.

— Теперь будете знать, — вполне дружелюбно произнес Кацав. — До свидания.

Он повернулся и направился к двери. Ашруни последовал за ним.

Проследив за уходом докторов, Питер примирительно посмотрел на доктора Андерсон.

— Продолжим наш разговор. Как же быть тем, кто предпочитает интеллектуальное кино? Я, к примеру, люблю фильмы Питера Гринуэя. Вы знаете такого режиссера?

Вопрос ее ничуть не смутил.

— Я не знаю такого режиссера. Однако думаю, что проблем у вас не будет. Архивное кино можно посмотреть на сайтах для интеллектуалов. Но это стоит недешево.

— Почему?

— Немногие сейчас проявляют интерес к такому кино и обращаются на подобные сайты. Чтобы окупить расходы, владельцы вынуждены поднимать цену. В то же время посмотреть популярный фильм на обычных сайтах — очень дешево, поскольку много обращений и доходы от рекламы больше.

Питер метнул на нее пристальный взгляд.

— Разве это не подталкивает людей к так называемой массовой культуре?

— По-моему, главное в том, что существует возможность выбора. Но каждый делает его сам. — В ее лице появилась настороженность. — У меня такое ощущение, что сегодня вам непременно хочется поспорить со мной. Причем… в несколько обостренной форме.

Ее слова озадачили Питера. Он всего лишь отстаивал свою точку зрения, однако и в самом деле можно было подумать, будто ему хочется «в обостренной форме» спорить с Линдой. Этакое глупое мальчишество. За кого она его принимает? Он уже давно излечился от подобной чепухи.

И о чем с ней разговаривать? Доктор Андерсон опередила его.

— Может быть, вы ощущаете страх перед тем миром, который за этими стенами и в котором вам предстоит жить?

— Я не ощущаю страха перед нынешним миром, — немедленно ответил он. — Я взрослый мужчина, давно сформировавшийся. Я многого добился. Мне бояться нечего. Конечно, я пока не знаю этот мир. Но узнаю.

— Прекрасно, — констатировала она. — По-моему, вам пора ужинать.

Питер хотел сказать: «Если вы считаете, что пора, я постараюсь почувствовать голод», — однако вовремя сдержался. Опять она воспримет его слова как вызов. Он предпочел состроить нечто неопределенное на лице.

Удалившийся на время робот привез неизменные плошки. Получив одну из них и ложку в придачу, Питер лукавым взором глянул на механическое существо.

— А для доктора Андерсон у вас не найдется еды?

— Не надо, — запротестовала она. — Я дома поужинаю.

— Вы туда попадете так нескоро.

— В больнице есть столовая. Схожу туда.

— Мне было бы приятно, если бы вы отужинали со мной. — Он вновь посмотрел на робота. — Найдется что-нибудь для доктора Андерсон?

— Думаю, я смогу кое-что предложить доктору Андерсон, — уверенно произнес робот.

— Не надо, — уже спокойнее повторила она.

— Я привезу, а вы решите, как быть, — рассудительно заметил робот.

Он уехал, скрылся за дверью. Питер с веселой физиономией покосился на доктора Андерсон.

— Пока его нет, я беззащитен.

— Если понадобится, я смогу защитить вас, — абсолютно серьезно проговорила она.

— Но ведь вы не закованы в арамид, в отличие от робота.

Она посмотрела на него так, будто он сказал какую-то чепуху.

— Вам не стоит за меня беспокоиться.

Робот вернулся. На подносе были тарелки с ветчиной и с нарезанным кубиками сыром, чашка кофе, распространявшего приятный запах. Обреченно вздохнув, Линда пристроила поднос у себя на коленях, принялась есть. Питер старался не смотреть на нее. А тем более на ветчину, от которой сам тоже не отказался бы. С деланной сосредоточенностью он поглощал принесенную ему пищу, пил апельсиновый сок.

И тут ему пришла идея — надо поговорить о погоде. Нейтральная тема. И столь традиционная для Англии.

— Скажите, какая сейчас температура на улице? — спросил он.

— Градусов двадцать пять.

— Дождя, кажется, не было.

— Дождя не было.

— Хорошая погода.

— Для июня — нормальная.

Разговор получался учтивый, без надрыва. Следовало развить тему.

— Знаете, в начале века в Европе несколько раз такая жара стояла, что от перегрева и духоты умирали тысячи людей. Прежде всего, пожилые люди. И здесь, во Франции, и в Испании, Португалии. Даже в Германии. Сначала жара, а потом ливни, которые всё затопляли. Ужасные ливни. Они приводили к наводнениям. Гибли люди, скот, разрушались здания. А как сейчас?

— Сейчас такого нет, — с привычным спокойствием проговорила она.

— Уже научились управлять климатом?

— Да. Экстремальных ситуаций не допускают.

— Прекрасно. Я рад за Европу. Сейчас время отпусков. Люди по-прежнему стремятся отдохнуть на море?

— Да, конечно.

— Раньше англичане любили отдыхать в Испании, на атлантическом и на средиземноморском побережье. Я бывал там несколько раз. Прекрасно. Вы отдыхали в Испании?

— Отдыхала. Там по-прежнему хорошо. Но сейчас на Земле появилось очень много мест, где можно качественно и недорого отдохнуть. В самых разных частях…

Дверь распахнулась. В своей стремительной манере появился Фацио. Белый халат, наброшенный поверх костюма, развевался.

С легкостью одолев расстояние до кровати, он резко остановился:

— Вы хотели со мной поговорить?

— Да. Вы садитесь. — Питер дождался, когда Фацио займет свободный стул, после этого продолжил. — Насколько я догадываюсь, вы осуществляете некий проект, в котором мне отведена роль подсадной утки. Но если я — подсадная утка, мне хотелось бы знать об этом. Все-таки, я не тюфяк, набитый ватой, а человек, умеющий думать и анализировать. Я могу быть вам полезен не только как статист. И потом… — Питер сумрачно ухмыльнулся. — И потом, если мне угрожает опасность, я хотел бы знать, кто ее олицетворяет. Кого мне следует остерегаться.

Фацио выразительно помолчал, сжав свои полные губы. При этом он смотрел куда-то в сторону. Потом глянул на Питера своими абсолютно черными глазами.

— Мой друг, вы правы. Вам следует знать, в чем дело. Тем более, что это касается людей, работавших с вами. Ивар Звиедрис исчез незадолго до покушения на вас. Найти его не удалось. Никаких следов. Линард Калныньш остался. Тогда возникло предположение, что Звиедрис был причастен к покушению. Возможно, организовал его. Или, по крайней мере, участвовал в подготовке. Прошло пятьдесят лет. Линард Калныньш дослужился до высоких постов. Сейчас он — один из кандидатов на должность заместителя директора ВБР. Но я не могу пока что исключить такого варианта, что Ивар Звиедрис ни в чем не виноват, что его убили с целью запутать следствие, пустить по ложному пути, а тело очень хорошо спрятали. Но в этом случае человек, причастный к покушению на вас, а значит, связанный с преступными кругами, — Линард Калныньш. Я не могу допустить, чтобы такой человек занял должность заместителя директора. Ему в этом случае вообще место в тюрьме. Так что задача — установить истину: причастен Калныньш к покушению на вас или нет?

Питер был озадачен.

— Ваша идея, мистер Фацио, изящна, — тихо проговорил он. — Если Калныньш тогда пытался убить меня, то попытается опять. Я одного не пойму. Калныньшу сейчас под восемьдесят. О каком назначении на должность заместителя может идти речь?

— Ему сейчас семьдесят пять. На пенсию выходят в восемьдесят.

Вот как? Значит он, Питер, уже пенсионного возраста. Если учитывать эти пятьдесят лет. Но ведь он их не прожил. Они прошли мимо… А что Калныньш? Кто-то за ним стоит?

— Его кто-то продвигает? — сдержанно спросил он.

— Да, продвигает. Сам директор ВБР Джон Берджес.

— Он — американец?

— Американец. Согласно традиции, директор ВБР назначается Всемирным правительством по представлению самоуправляющейся территории США.

— И тут засилье США? — вырвалось у Питера.

— Мы не осуждаем сложившиеся традиции, — сухо произнесла доктор Андерсон.

Неловкая пауза повисла в палате. Прервал ее Фацио.

— Как вы себя чувствуете?

— Хорошо.

В подтверждение своих слов Питер сел на кровати, спустил ноги на пол, встал, прошелся перед кроватью взад-вперед. Получилось не так изящно, как ему хотелось бы, но он справился без посторонней помощи. Фацио внимательно следил за ним.

— Впечатляет, — значительно произнес он. — После пятидесяти лет… Восстанавливайтесь, мой друг, приходите в норму. Привыкайте к нынешней жизни. Доктор Андерсон поможет вам в этом. Выйдете из больницы, я оформлю вас консультантом. Если вы не будете против. Как обеспечить вашу безопасность, поговорим позже. До свидания.

Он поднялся, за несколько мгновений достиг двери, исчез за ней. Питер глянул на Линду.

— Доктор Андерсон, у каждого заместителя директора есть свои сотрудники?

— Есть. Но не столько, как у мистера Фацио. Он — заместитель по кадрам. И по совместительству — руководитель департамента кадров и входящей в него Службы внутренней безопасности.

— Так вы сотрудник этой Службы?

— Да.

Питер смотрел на ее лицо — оно выглядело усталым.

— Знаете что, поезжайте домой. А я лягу спать. Поезжайте.

Она поднялась, неспешно произнесла:

— Хорошо, поеду. Но перед тем, как уйти, хочу напомнить, что вы можете обращаться ко мне по имени. До завтра. — И плавным шагом направилась к двери.

Проводив ее взглядом, Питер устроился поудобнее, уставился в потолок. Он думал о людях, которые могли быть причастны к покушению на него. Ивар Звиедрис и Линард Калныньш. Кто из них? Питер вспоминал их лица, Звиедрис был худощавым, повыше Питера. Калныньш — поплотнее, медлительнее. Кто из них? Питер не знал. Он не чувствовал недоверия ни к одному из них. Единственное, что он мог сказать, так это то, что Фацио прав: исчезновение Звиедриса незадолго до покушения на Питера ничего не доказывает.

— Вам что-нибудь надо? — раздался голос робота.

— Я хочу увидеть Лондон, — сказал Питер.

И тотчас на стене появилось изображение: набережная Темзы, освещенная вечерними огнями, Вестминстер, погруженный с полутьму, залитая светом улица Уайтхолл, Трафальгарская площадь, заполненная людьми, не менее людная Пиккадилли, Оксфорд-стрит с ее бесконечными магазинами. Он видел знакомые места. Сияли витрины, светились окна домов. По тротуарам неторопливо шли люди, заходили в магазины и выходили из них, сидели за столиками на летних верандах ресторанов.

— Это старая хроника? — спросил он.

— Прямая трансляция, — с готовностью ответил робот.

Радостно было видеть, что родной город сохранил свои старые районы в неизменном виде, что там кипит жизнь. Так похожая на прежнюю, знакомую Питеру.

— Можно показать Gower street^[2]?

— Пожалуйста.

На экране появилась улица, на которой прошло его детство, на которой стоял родительский дом. У Питера сдавило горло. Он смотрел на здание, третье от угла. Добротный кирпичный дом в три этажа, с подвалом, в котором стирали белье и хранили продукты, с небольшим двором позади, засаженным кустарником. Кто теперь живет в этом здании? Этого он не мог знать.

Спустя минуту он тихо спросил:

— А Москву можно показать?

— Пожалуйста.

Питер увидел Кремль, Красную площадь, заполненную гуляющими, потом незнакомую широкую улицу.

По тротуару шли неспешно люди, многими рядами ехали машины. Широкую улицу сменила узкая, втиснутая меж старых зданий. И здесь прогуливались люди.

— Спасибо, — сказал Питер. — Я хочу спать.

Экран погас.

Примечания

1

Округ (англ. county) — административно-территориальная единица в США.

2

Гауэр-стрит, улица в центре Лондона в районе Блумсбери.