Друг мой Пабло

Игорь Фарбаржевич

Книги Игоря Фарбаржевича – это всякий раз новые захватывающие истории о самых невероятных приключениях, чести и предательстве, человеческом бесстрашии и трусливой бесчеловечности. Обо всём том, о чём вы будете с замиранием сердца слушать и запоминать.«Друг мой Пабло» – как раз из разряда тех вещей, которые не забываются, поверьте. Никогда.

Современная сказка для взрослых

1

…В один из мартовских дней, ближе к вечеру, карета «Скорой помощи» въехала в раскрытые ворота одной из московских больниц и остановилась на «заднем дворе», у здания морга.

Водитель и молодой врач, выпрыгнув из кабины и надев перчатки, открыли настежь задние двери «ГАЗели».

На полу микроавтобуса лежали два окровавленных мужских тела.

Рядом со «Скорой» появились две рослые санитарки — работницы морга — вызванные молодым врачом. Они везли к машине две каталки с гремящими колёсами.

— Привет, девчонки! — поприветствовал их водитель ГАЗели.

— Привет, Колян! — ответила первая санитарка, выше ростом и крупнее первой. — Кого привезли?

— Двух «дедушек», — сказал врач «Скорой». — С «Проспекта Мира».

«Дедушками» у работников морга назывались мужские трупы.

— «Красавцы»! — оценила их внешний вид вторая санитарка, заглянув внутрь машины… — После драки, что ли?

— А хрен их знает! — закурил водитель. — Нам приказали — мы приехали… Думали, к живым едем…

— А менты в курсе? — спросила первая.

— Все на ДТП уехали… — ответил врач «Скорой». — Десять машин всмятку.

— Ужас! Значит ещё ждать «клиенгов», — прокомментировала новость вторая санитарка. — Не день, а «батыево побоище».

— Сгружайте! — дала команду первая. Она была старшей по должности и по возрасту.

Мужчины вытащили тела из машины и положили их на каталки.

Водитель протянул старшей тетрадь с авторучкой:

— Распишись в получении, Зинаида!

— Со мною бы кто расписался! — «по-чёрному» пошутила вторая.

Расписавшись в тетради, энергичные женщины повезли мужские тела в морг, через служебный вход.

— Чао, девчонки! — крикнул Колян, закрывая задние дверцы машины.

Вторая санитарка обернулась и ответила с насмешкой:

— До новых встреч, «спасатели»!..

Не успела ГАЗель отъехать от морга, как из раскрытого настежь окна раздались два истошных женских крика. С веток стоящей рядом берёзы, с громким карканьем взмыла вверх стая перепуганных ворон…

…По коридору «хирургии», заставленному кроватями с больными, из-за нехватки мест в палатах, спешила Старшая медсестра Зоя, девица, лет двадцати пяти. Подойдя к одной из дверей, оббитой светлым дерматином, на которой висела табличка: «Заведующая хирургическим отделением ЕЛАГИНА Ольга Игоревна», Зоя, не постучавшись, распахнула её и ворвалась в кабинет:

— Ольга Игоревна, у нас ЧП!

Заведующая — яркая на вид женщина средних лет, что-то писала, сидя за столом.

— Что случилось?.. — она подняла голову:.

Старшая медсестра плотно закрыла за собой дверь:

— Повеситься и застрелиться!.. Там… труп мужчины… ожил…

— Что за бред? — не поняла Елагина. — Как ожил? Где?

— В морге. Только с каталки на стол переложили, а он — возьми да оживи! Представляете? Девчонок чуть карачун не схватил! Жуть какая!..

— Откуда привезли?

— С «Проспекта Мира». «Скорая» подобрала. Обоих.

— Выходит, там два трупа?

— Поначалу тоже думали, что два… Только потом один из них ожил. Страх какой!

— А раньше, что живой, не заметили?

— Так врач «скорой» осмотрел, наверное…

— Бомжи?

— Первый, кто помер — по документам художник театра. Всё лицо в смятку… Где нос, где глаза — не различить…

— А второй, который… ожил?..

— На вид, молодой. Лет тридцати пяти. Ни документов, ни мобильника… Три ножевых ранения в живот и большая потеря крови…

Елагина резко встала из-за стола:

— Что ж ты мне байки травишь?! В операционную его! Живо!..

Они обе выскочили из кабинета и помчались по коридору. Зоя едва успевала за начальницей.

— В полицию сообщили?.. — спросила та на ходу.

— Сказали, приедут, когда освободятся… — ответила Старшая медсестра. — У них там жуткое ДТП…

Спустя полчаса Елагина уже оперировала «воскревшего»…

Раненый не стонал от боли — ему виделась Испания конца 19 века…. Бой быков… Коррида…

…Большеголовый бык, с обезумевшими от боли глазами, нёсся по замкнутому кругу. В разные стороны торчали в его шее бандерильи — короткие копья, с острыми крючками на конце. Бычья кровь хлестала фонтаном и уходила в песок. Песчаная пыль поднималась от копыт до трибун.

— Давай, Армандо! Проткни его! — раздавались голоса зрителей.

Главный тореро — матадор Армандо, прикрываясь плащом и ловко увернувшись от смертельно раненого животного, сильным выпадом шпаги проткнул бычий загривок.

Бык, рухнул на песок и тут же превратился в графический рисунок Минотавра работы Пикассо…

…Прооперированного мужчину, в связи с той же нехваткой мест в реанимации, положили в коридоре, под капельницу, неподалёку от операционной. Был он лет тридцати пяти, ничем не примечательное бородатое лицо, рассеченная бровь.

Зоя сделала ему укол повыше локтя. Мужчина, ещё не пришедший в себя, никак не отреагировал. Зато в его голове вновь оживали странные картины — то ли воспоминания, то ли видения…

…Малага. Юг Испании. Конец 19 века. Мастерская художника. Утро жаркого лето.

На подоконнике и за раскрытым окном — ворковали дворовые голуби. Стены мастерской были завешаны натюрмортами, вперемешку с изображениями голубей.

Бородатый художник Руис Пикассо писал очередную пару белоснежных птиц.

Его сын — черноволосый, кареглазый мальчик семи лет, высунув язык, тщательно пририсовывал левой рукой голубям лапки. Пабло — левша.

— Que tal, cbico? (Как дела малыш?) — поинтересовался отец он по-испански.

— Bien papa! (Хорошо, папа!) — ответил мальчик.

Художник одобрительно кивнул:

— Tio, Pablo! (Молодец, Пабло!)…

…Прооперированный лежал на железной кровати у окна, в старом больничном халате. В окна коридора заглянуло великолепное весеннее утро. Больной не отрывал глаз от «мартовской лазури».

К нему подошла Старшая медсестра Зоя с лабораторным чемоданчиком.

— Слава Богу! Оклемаись! — воскликнула она, присев на табуретку и достав из чемоданчика шприц с лекарством. — Вас как зовут, больной?

— Виктор… Михайлович… — с запинкой ответил прооперированный.

— А фамилия какая? А то — никаких документов!..

— Леонов моя фамилия…

— А меня Зоей зовут, — сказала медсестра, делая укол в руку. — Пойду заведующую обрадую… А то три дня в беспамятстве лежали… После операции тоже… Небось, семья ничего не знает… Телефон говорите, я позвоню…

— Не помню… — нахмурившись, ответил Леонов.

— Что значит, не помните? — удивилась медсестра.

— Не помню — и всё тут…

— Надо же! — покачала она головой. — А где живёте, помните?

— И адрес забыл… — растеряно сказал он. — Странно даже…

— Действительно, странно… И сколько лет… тоже?..

— Это помню… Тридцать семь… — ответил прооперированный.

— Женаты?

— Кажется… — нетвёрдо произнёс Леонов. — Хотя могу ошибаться…

— Ничего себе!.. А Дети? Детей имеете?

— Может, имею, а. может, нет…

— А работаете где?..

— Это тоже… как огнём выжгло…

— Повеситься и застрелиться! — укладывая шприц с лекарством в чемоданчик, произнесла Зоя. — «Частичная амнезия» у вас, больной Леонов!

— Это как?.. — спросил он, не так с испугом, как с любопытством.

— Неполная потеря памяти, значит. Дай Бог, чтобы временной оказалась…

— А амнезия это опасно?.. — поинтересовался он.

— А вы как думаете?! Полжизни прожили и половину — коту под хвост! Что-то помните, что-то нет! У нас в деревне был случаи, когда мужчина сам себя не узнавал!

— Может, выпивший был?

— Тоже скажете! — Она достала из кармана халата пудреницу, раскрыла её и поднесла зеркальцем к лицу Леонова. — Ну-ка, взгляните!.. Кого мы там видим?

— Себя вижу!.. — ответил он. — Лучше б не видел… Заберите!.. А с чего у меня… эта… амнезия?

— Поздравляю! — Она захлопнула пудреницу и сунула её в карман халата. — Про драку, значит, тоже забыли…А Барсукова, случайно, не знаете?..

— Кто это?.. — поинтересовался Леонов.

— Вас вместе с ним привезли…

— Нет, не помню…

— В театре работал… Художником… Так вот ему совсем не повезло…

— А что случилось?..

— Убили его.

— Да вы что!

— Насмерть! Из театра звонили. Завтра за ним приедут… Зв телом, значит… Наверное, послезавтра хоронить будут…

— Жаль… — ответил Леонов с грустью в голосе.

— Зато вам… Виктор Михайлович, повезло! Три раза ножом в живот ткнули — и хоть бы хны! И, главное, ничего внутри не задели. Вот только по голове, видать, здорово треснули…

… — Та-ак… — сказала Елагина, выслушав Старшую медсестру. — Хорошенькие новости!.. Ну, и что с ним делать?

— С недельку полежит — всё вспомнит! — заверила её Зоя.

— А если нет? С таким диагнозом можно всю жизнь прожить с «решетом» вместо мозгов… Значит так!.. — решительно сказала Елагина. — Как швы снимем — переведём в Дом Инвалидов.

— Как в Дом Инвалидов?!.. — не поняла Зоя. — А если у него семья? Жена, дети!..

— Вот пусть следователь и разбирается… Найдёт семью — хорошо, а не найдёт — у нас не филиал для бездомных. И нам он с тобой, — прибегла заведующая к последнему аргументу, — даже не дальний родственник…

…Ко входу в морг подъехал чёрный «БМВ» последней модели.

Из него вышла стройная миловидная женщина, лет тридцати пяти, в чёрных очках, в модном полушубке, чёрных сапожках до колен, с изящной чёрной сумочкой в руке, её голову и плечи укутывал чёрный узорчатый платок. Звали её Лариса. И была она с этого дня вдовой театрального художника Барсукова.

Вместе с ней из машины появился крупный мужчина, лет за сорок, одетый по моде — в меховой куртке и сапогах, с узкими носами, в голубых джинсах, на плече висела деловая сумка, глаза прикрывали дымчатые очки. Фамилия его была Старославский.

— Сердце стучит как колокол, — сказала женщина. — И пульс, наверняка, под двести…

— Подожди здесь. Сам выясню… В «бардачке» сердечнее капли…

Женщина села в машину, но достала из «бардачка» не лекарство, а сигареты и жадно закурила, не затворив дверь. А мужчина поднялся на крыльцо морга, оттянул на себя тяжёлую дверь и вошёл внутрь.

В мрачном вестибюле за столом сидел охранник и читал под настольной лампой свежий номер «Известий». Увидев вошедшего, он отложил газету в сторону и строго произнёс:

— Здрасьте… Далёко собрались?

— Пока ещё не очень… — пошутил, было, посетитель, но тут же понял, что охранник родился на свет, может в «счастливой рубашке», но явно без юмора. — Мне к патологоанатому Белову… — таким же строгим тоном ответил он.

— На вскрытии он… А вы с ним договаривались?

— Михаил Прохорович велел подъехать к двум часам… — произнёс посетитель в дымчатых очках.

Охранник глянул на циферблат больших часов, висевших над входом — было без пяти два.

— Сейчас узнаю… — важно произнёс он и набрал номер телефона. — Татяна?.. Михал Прохорч когда освободится?.. Тут к ему посетитель… Говорит, договаривались… — Он прикрыл микрофон ладонью и спросил у мужчины: — Как ваша фамилия?

— Старославский. Сергей Константинович, — ответил тот. — Главный режиссёр «Экспериментального Театра».

— Станиславский это… — сказал охранник в трубку. — Константин Сергеич… Главный режиссёр… этого… «Экскриментального театра»…

— Экспериментального! — повторил посетитель. — И не Станиславский, а Старославский! Сергей Константинович! — с обидой в голосе поправил он охранника.

— Чего говоришь?! — крикнул тот в трубку. — К двум договаривались… Рядом со мной, на вахте… — Он положил трубку на рычаг. — Сейчас Михал Прохорч выйдет…

— Спасибо, жду… — холодно ответил посетитель, подходя к праздничному мартовскому стенду стенду с цветными фотографиями: «НАШ МОРГ — ВСЕГДА РЯДОМ С ВАМ И!».

— Вы это… меня простите… — извиняющимся тоном произнёс охранник. — Уж много театров в нашем городе развелось. Всех не упомнишь…

— Прощаю! — великодушно сказал главный режиссёр и тут же перевёл неприятный разговор на другую тему: — План выполняете? — поинтересовался он у охранника.

— А как же! — с гордостью ответил тот. — Только успевай хоронить!

— А кого больше привозят — молодых или стариков?

Этот вопрос Старославский задал без всякого интереса — просто чтобы убить время в ожидании Белова..

— Конечно, молодых! — не задумываясь, ответил охранник. — Старики — люди ответственные: лекарства принимают. Ибо жить хотят. А молодые — разве на месте усидят? Пьют, дерутся, чуть что — по морде! Пока друг дружку не прикончат!

— Зато по статистике, — заметил Старославский, — молодёжь всё множится и множится! Молодеет страна!

— Больше их слушайте! — хмыкнул охранник. — Самая точная статистика — у нас. Точней не бывает!..

Откуда-то из темноты коридора появился небольшого роста полный мужчина, в синем медицинском халате, врачебной шапочке, с марлевой повязкой на груди, в руке он держал большой целлофановый пакет. Завидев Старославского, подошёл к нем:.

— Привет, Серёга! Один или с Ларисой?

— С ней…

— Лучше бы ей его не видеть… Обезображенное лицо, всё в смятку…

— Кошмар!.. Она и попросила меня опознать Андрея… Сама — в хлам…

— Держи. — Белов протянул целлофановый пакет. — Ларисе передашь…

— Что это?

— Его вещи… Внутри — документы и мобильник. Паспорт вернут с протоколом. Так что дождись…

Старославский взял пакет.

— Готов? — спросил его Белов.

— К чему: — не понял Старославский.

— К опознанию…

— А это… обязательно?..

— Если по правилам, то — да…

— А без меня никак?..

— В смысле? — не понял Белов.

— Ты же сам сказал, что лицо разбито до неузнаваемости… Как его опознаешь?..

— Значит, отказываешься?..

— Ну… сам напиши всё, что нужно… Честно говоря, меня тоже подташнивает…Запашок тут у вас…

— Да уж, не конфетная фабрика!

— Прошу тебя, Мишань!.. Сейчас в обморок грохнусь…

— Ладно. На воздух выйти и жди. Квитанции вынесут… И протокол с паспортом…Тело заберёте завтра.

— Спасибо, родной!.. Театр готов к прощанию… Сам-то на поминках будешь?

— Не знаю… — ответил Белов. — Дел через край… ДТП на ДТП…

Он махнул рукой и, не прощаясь, исчез в тёмном коридоре.

…Старославский спустился с крыльца морга с целлофановым пакетом в руке, сел в машину.

— Сейчас бумаги выпишут… — сказал он Ларисе, протягивая пакет.

— Что здесь? — не поняла она.

— Его вещи и документы… — он заглянул в пакет. — Белая куртка… Ботинки…

— Вещи не возьму… — оборвала его Лариса.

— Значит, оставим здесь… — согласился он с ней, доставая из пакета документы и мобильник. — Телефон возьми… Новенький… Сам дарил… Только «симку» смени… — Ещё тут блокноты… Фломастеры… Театральное удостоверение… Две банковские карты… Их, надеюсь, не выбросишь?..

— Ничего на них нет!.. — сказала со злостью новоиспечённая вдова. Она взяла мобильник и банковские карты с документами. — Ты его видел?..

— Ужасное зрелище!.. — спокойно соврал Старославский. — Всё лицо в смятку! Разбито до неузнаваемости…

— Спасибо, Серж! Я бы не смогла… — тихо ответила Лариса и внезапно зарыдала навзрыд. — Это я… я во всём… ви-но-ва-та!.. Я…

— Перестань, Лара! — скривил губы Старославский. — Когда Андрей был жив, ты этих слов почему-то не говорила!

На крыльце морга появляется молоденькая санитарка.

— Это вы Старославский?!.. — крикнула она ему.

— Я!.. — он выскочил из машины и побежал к крыльцу.

Санитарка протянула квитанции:

— Здесь распишитесь… И здеь… И здесь… Это за вещи и справки… Паспорт возьмите на Барсукова А. В. А это «Протокол опознания трупа». Вообще-то при этом должен быть следователь, но он сейчас на ДТП. Но вы не волнуйтесь: нам полиция доверяет. Особенно Михаилу Прохоровичу. Он у нас не только патологоанатом и судмедэксперт, а ещё очень порядочный человек!.. — Санитарка показал, где ещё нужно расписаться. — На каждом экземпляре…

Старославский расписался.

— И ещё Михаил Прохорович просил передать, что панихиду лучше справляли перед закрытым гробом. Наши гримёры ничего не смогли с лицом сделать… Страшное зрелище!.. Возьмите ваши экземпляры!..

Она отдала ему часть квитанций, копии оставила себе и, не попрощавшись, исчезла за дверью морга.

…В дверь к Елагиной постучали.

— Входите! — крикнула она.

В кабинет вошёл высокий мужчина средних лет, с переброшенной через руку зимней курткой, из кармана которой торчала спортивная шапочка. Подмышкой другой руки торчал простенький дипломат.

— Ольга Игоревна?.. Здравствуйте!..

— Здравствуйте… — приподняла голову Елагина, заметив зимнюю куртку: — Кстати, вешалка у нас внизу…

— Извините… Спешил очень… — улыбнулся незнакомец.

— А вы, собственно, кто будете?.. — хмуро поинтересовалась она.

— А я, собственно, следователь районной прокуратуры… Иванушкин Геннадий Николаевич… По поводу Леонова Виктора Михайловича…

— Ну, наконец-то! — облегчённо выдохнула Елагина. — Присаживайтесь!..

Иванушкин прошёл к столу и сел на стул, положив куртку себе на колени.

— Давайте её сюда, — Елагина поднялась и повесила куртку на свою вешалку.

— Спасибо… — следователь смутился и по-мальчишески пригладил «чубчик» ладонью, затем вытащил из дипломата папку и раскрыл её.

— Что-нибудь выяснили?.. — поинтересовалась Елагина. — Адрес, семья, работа…

— К сожалению, потерпевший ничего не помнит… — ответил Иванушкин. — Такой вот сюжетец!..

— Про это и мы в курсе, — сухо произнесла Ольга Игоревна. — Я думала, вы что-то сумели выяснить…

— Выясним обязательно, — бодро заверил он её… — Вот хотел с вами согласовать «общий план» операции.

— Со мной?! — удивилась Елагина. — Спасибо за доверие, конечно. Но я не ваше начальство и в «дедуктивных методах» не разбираюсь… И вообще, дорогой Коломбо! Давайте так: у меня свои операции — у вас свои…

— Что ж, в таком случае приступаю к идентификации гражданина Леонова, — сказал Иванушкин. — Работа предстоит долгая и кропотливая… Только в одной Москве более трёх тысяч семей с такой фамилией. Представляете масштаб поиска?

— И долго искать собираетесь? — недовольно спросила Елагина.

— Пока не найдём… — ответил следователь. — Месяц. Полгода. Год. В этом деле торопиться не стоит.

— Трудолюбивый вы человек, дорогой наш Холмс! — недовольно произнесла Елагина. — А если не найдёте?

— Найдём! — уверенно пообещал Иванушкин. — «Госпожа Фемидова» не дремлет! А вам, Ольга Игоревна, я бы посоветовал обратиться к гипнотизёру…

— Зачем?.. — удивилась Елагина.

— Может, сумеет заглянуть в его Прошлое…

— Где ж я его вам возьму?! Мы гипнотизёров не держим. А вызывать со стороны — кто ж заплатит за это?.. Да и вы, дорогой наш Мэгрэ, ещё своё искусство не показали… Наверняка у вас есть фирменный «дедуктивный метод»!..

…После ухода следователя, Елагина вызвал к себе Зою.

— Как я и думала… — сказала она Старшей медсестре. — «Работа, говорит, предстоит долгая и кропотливая… Нужно будет искать год — значит, будем искать год…» Как тебе это нравится?

— Повеситься и застрелиться!.. — ответила Зоя.

— Вот-вот! — кинула Елагина. — Значит, так, дорогая… На следующей неделе подготовим документы для перевода Леонова В. М. в Дом Инвалидов… Год он искать будет! Пуаро чокнутый! Так что предупреди Леонова о скором переводе…

…Днём Зоя подошла к его кровати, поставив лабораторный чемоданчик на прикроватный столик:

Конец ознакомительного фрагмента.