Свидетели 8-го дня

Игорь Сотников, 2023

Современник считает, что он самодостаточен и что для него нет недостижимых целей. Что есть гордыня ума, как считает общество времени, в которое попадает Алекс. Где за ним закрепляют проводника, свидетеля. Который будет его вести по перипетиям местных значений жизни. А вот к чему он его приведёт, или Алекс сам дойдёт, то всему своё время, как во все времена говорили и в этом времени говорят.

Глава 5

Второй день второго дня

— Ну что скажешь? — задаётся вопросом совершенно общего и неинформативного характера Максимилиан, если на него смотреть без привязки к местности и его месту нахождения. Ну а так как Алекс, к кому и был обращён этот вопрос, примерно знал, где они сейчас находятся, — в фойе одного из монументальных зданий, являющимся одним из корпоративных центров по логистике идей одной предпринимательской, бизнес направленности, заняв места на специально выделенных для ожидающих своей очереди посетителей диванах, — а также видел, к чему относился этот вопрос Максимилиана, то он при безуспешном нахождении ответа на этот вопрос не мог сослаться на этот фактор не конкретики вопроса.

Ну а так как всего этого не было и своим отсутствием не чинило препятствий Алексу в деле ответа на заданный ему вопрос, то он уже более открыто, а не как до этого, прикрывая все эти свои намерения навязчивого любопытства воспитанностью, посмотрел на двух людей, кто буквально только что, и притом практически одновременно, пересекли фигуральную черту порога этого приёмного помещения, фойе.

И Алекс, пока что кроме того, что эти люди вошли в стеклянные двери практически шаг в шаг, ничего за ними не мог заметить чего-то такого, что отвечало бы заложенному в вопрос Максимилиана интересу. И Алексу получается, что нужно было больше времени, чтобы на основании обращённого к нему вопроса, изучить этих двух людей и их поведение. Что опять же крайне сложно сделать, если ко всему этому нет ранее имевших место предпосылок. И как понимается, то эти предпосылки у Алекса есть, и заключаются они в том, что эти двое людей не были для него в первый раз увиденными, а это были те самые служащие из кафе, на чей счёт у них с Максимилианом возник не явный спор, а так, любительское наблюдение.

Где Максимилиан предложил провести некий, неизвестный для Алекса эксперимент, и проследовав за этими сотрудниками одной известной для Максимилиана программы реализации человеческого потенциала, как он так интересно называет, коверкая слух Алекса, бизнес модель устройства общества, со своими финансовыми и продуктивными представительствами, подытожить, кто из них при их подходе к своим служебным обязательствам и личном вкладе, придёт первым к месту своего несения службы. Как-то вот так заумно и завуалированно обозначил Максимилиан цель их преследования этих, ничего такого за собой с их стороны неподозревающих людей.

— А так-то он определённо чего-то от меня хочет. — Ещё тогда, по выходу из кафе, решил Алекс. После чего, по пути сюда, в это здание, столько всего неожиданного и отвлекающего от всего этого произошло, что когда они с Максимилианом заняли свои места на этих креслах, то Алекс и думать забыл об этих людях, и с чем было связано их нахождение здесь.

И только тогда, когда Максимилиан задал этот вопрос, и перенаправил внимание Алекса на входные двери, то он вспомнил обо всём этом, удивившись тому, что они с Максимилианом оказались здесь раньше этих людей, видно не слишком усердных и добросовестных работников, как о них почему-то решил думать Алекс на первый взгляд, раз они только сейчас появились на пороге своей службы. Правда, может Алекс чего-то о них и о системе отношений между работодателем и работниками не знает, — может они фрилансеры или работают на удалёнке от правил учёта рабочего времени, — и тогда он лучше не будет делать вновь поспешные о них выводы.

Тем более, что он о них может сказать больше того, что видит в них. И как понимает Алекс, то констатации факта их одновременного прихода сюда, будет для Максимилиана недостаточно. Ему подавай некое объяснение этому факту. Мол, ничего так просто не бывает, и каждый шаг имеет свою причину.

А откуда Алекс всё это может знать, если факт их одновременного прихода сюда, он фиксирует своим личным наблюдением, и не может его зафиксировать во времени. — И точно. А где здесь часы? — Алекс вдруг натолкнулся на вот такие пробелы во внешнем оформлении контура корпоративного представительства, которое практически всегда подходит к оформлению своего интерьера с позиции своей знаковости для нынешнего времени. А это значит, что за административной стойкой рецепшена, где вас встречает административный работник, на стене, всегда располагаются часы. Которых в данном случае нигде не было, и Алекс теперь только понял, почему он, глядя на стойку администрации, чувствовал, что тут чего-то не хватает.

И тогда получается, что прибытие этих людей в это здание нечем зафиксировать документально. И значит, что то, что Алекс принял за факт, можно оспорить, раз в качестве доказательства этого факта, ему, кроме себя не на кого сослаться. А вот висели бы на стене часы, то Алекс мог бы на них сослаться.

— А где часы? — задаётся этим вопросом Алекс, игнорируя прежний вопрос Максимилиана.

Максимилиан смотрит по направлению взгляда Алекса, кивающего на стену за стойкой администрации, затем возвращается к Алексу, и с долей укора и непонимания такой опростоволосости Алекса, даёт ему ответ. — Часы — это наследие тоталитарного прошлого. Инструмент тотального контроля и подавления личности. И мы, как всякое свободомыслящее и этим живущее общество, давно отказались от них, дав личности жить и развиваться без этого контролирующего каждый твой физический и душевный шаг инструмента, предложив ей полную творческую свободу для своего развития. И человек, имея в себе личный ориентир и датчик определения времени, сам, без внешнего воздействия, способен определить, который сейчас час, сколько времени и когда пришло его время. Так что в нашем мире полных свобод, каждый живёт в своём личном времени и пространстве. Что и даёт ему полную свободу для самовыражения.

А вот теперь-то Алекс понял в чём заключался подвох во всей этой истории с рассмотрением факта прибытия этих двух людей в итоговый пункт назначения. Ведь если каждый из них живёт по своему личному времени, то… Как же тогда можно определить, кто из них, когда пришёл сюда, пришёл первым, не имея для этого общего знаменателя?

И Алекс от непонимания всего этого, не сдержался и на эмоциях вопросил: «А как же?!».

И только он этим вопросом выстрелил, как он вдруг отчётливо перед собой увидел то, что при первом своём видении не смог рассмотреть. А именно циферблат наручных часов Максимилиана, кои он демонстрировал при продвижения потребителю своего рекламного предложения, с так называемым слоганом: «Дать каждому своё время, которым он будет пользоваться не обдуманно, а сознательно».

И на этот раз циферблат часов Максимилиана увиделся Алексом со всей отчётливостью. И он мог разобрать из каких знаковых деталей он состоит. И как можно было понять, то он мало чем походил на обычные часы. А это было нечто другое. И это другое отражало и несло в себе иную сказуемость счётчика времени.

Так в этот циферблат часов, круглой формы, как бы были встроены песочные часы, чьи контуры совпадали с краями циферблата, а сообщающиеся сосуды, колбы с песком времени, соединялись узким горлышком как раз в том месте, где находился центр циферблата, этой его солнечной системы без всякого приукрашивания этой действительности. И принцип работы этих часов был в чём-то схож с обычными песочными часами. Песок времени перетекал из находящейся вверху колбы с песком в нижнюю, и таким образом регистрировал продолжительность времени или какого-нибудь события, действия, отмеренного этим песком времени.

Но в этих часах имелось принципиальное отличие от принципа работы песочных часов, чья работа основана на воздействии на физическое тело, в данном случае на песок, гравитации, где песок падает со скоростью свободного падения в открывшуюся нишу, тогда как часы Максимилиана работали по другой концептуальной схеме.

Так горлышко, соединяющее верхнюю с нижней капсулой, имело задвижку, перекрывающую проход для песка. И вот эта задвижка, так называемое окно возможностей, открывалась с помощью составных действий, прикрепленных к этой задвижке с двух сторон двух рычагов, названными вёслами времени, после чего и начиналось динамичное течение времени (есть и статичный поток времени, в закрытом состоянии окна возможностей). Вёсла же времени с внешнего виду имели большое сходство с часовой и минутной стрелками, — одно весло времени было меньшего, но при этом более весомого размера, тогда как её напарница была длиннее и изящной формы, — и каждое из них было встроено одновременно в общий механизм работы шестерёнок этих часов потока времени, и отвечало за свою область временного потока.

Ну а принцип устройства этих часов был проще простого. При взмахе этих вёсел времени, сообразно этому взмаху отодвигалась задвижка, закрывающая горлышко между сосудами, таким образом открывая окно возможностей для событийности, и через него начинался сыпаться песок времени. И по мере его течения, в зависимости от его проистечения, плюс Алексом так и остался невыясненным концептуально-технический вопрос воздействия на этот поток времени вёсел времени, — могут ли они оказывать самостоятельное воздействие на этот поток времени, а не быть лишь рычагом для кого-то, кто движет общим временем, — окно возможностей закрывалось до тех пор, пока не приходило время для нового потока событий.

— А вот узнай ты, кто стоит за этим взмахом вёсел времени, то ты сможет не просто спрогнозировать то или иное событие, а ты будешь до минуты знать, когда оно наступит. — А вот теперь Алекс отчётливо уразумел вложенную Максимилианом идею в разработку этого часового механизма. Вот что значит разработать механизм определения событий.

А между тем, пока Алекс тут блуждал в своих памятливых воспоминаниях, Максимилиан по-своему понял этот эмоциональный порыв Алекса.

— А стоящая перед нами задача не входит в порядок измерения единиц времени. Ведь вопрос был поставлен по-другому. Кто из интересующих нас лиц не опоздает, а кто наоборот, не успеет. А это не измерение в прямом, измерительным смысле, их прихода на место службы. А этот вопрос относится к тому событию, к которому каждый из них придёт. И как ты видишь, то они пришли в одно время, если мерить время числовыми исчислениями. Что в этом плане облегчает нам задачу. И даёт тебе одну существенную подсказку в этом вопросе. — Максимилиан сделал фиксированную на внимании к Алексу паузу, да и решил не тянуть время и самому озвучить эту подсказку, до которой Алексу очень далеко и сложно дойти с таких его неподготовленных позиций (ему нужно будет построить свою логическую цепочку к выводу, а это другое, не самое прямое время).

— Нам для начала нужно привести их к общему знаменателю. — Говорит Максимилиан, переведя свой взгляд и взгляд Алекса уже на спины этих людей, удаляющихся в глубину очень протяжённого коридора. — Сам видишь их большую разность, практически противоположность в своём внешнем выражении. — Здесь Максимилиан уже принялся давать характеристики этим людям по их внешнему представительству, выводя из этого свои логические смыслы и предметности. — Так Альфис, тот кто наголову выше своего спутника, всем своим подтянутым видом не только гормонами здоровья и счастья, но и отдачи своего времени физическим и интеллектуальным нагрузкам, представляет собой передового и прогрессивного современника, который идёт в ногу со временем, временами забегая вперёд и перепрыгивая через временные интервалы.

Тогда как его спутник, Омертон, несколько поотстал не только в сравнении с ним, а он задержался в том самом времени, которое отражает актуальность и посылы прошлого. В связи с этой вероятностью его определения, — как понимаешь, утверждать что-либо категорично удел только времени, которое в одно время постоянно, а в другое неоднозначно и изменчиво, и поэтому не стоит за него делать определения и выводы, — можно предполагать, что его ограниченный рост и желание всё это компенсировать в горизонтальной плоскости лишним весом, есть последовательное следствие действий на него законов взаимосвязи. Где, к примеру, недостаток тестостерона заменяется достатком холестерина, и так во всём. — Максимилиан задумчиво замолчал, провожая взглядом Омертона, кто, как и его спутник Альфис, был ему знаком не понаслышке, а по другим неизвестным для Алекса обстоятельствам, и…Решил пока что на этом их оставить, резюмировав всё это постановкой перед Алексом задачи.

— Ты, наверное, уже понял, что я не просто так акцентировал на них твоё внимание. — Сказал Максимилиан. — Это участники нашего проекта «Семь дней». На их примере мы будем искать те событийные предпосылки, которые становятся основой для рождения самого события. И их временная разность, и расхожесть, должна нам помочь разобраться в этом деле. Так что изучи их, разберись, что откуда и куда проистекает, и сделай выводы.

— Сложно. — Сразу выразил своё отношение к поставленной задаче Алекс, не собираясь придумывать различные отговорки, типа такой: «Я вообще-то специалист по маркетингу, а не психотерапевт». На что он бы получил резонный контраргумент от Максимилиана. — А как же вы тогда продвигаете свой рекламный продукт, не влезши в голову потребителю и не изучив там досконально то, что его волнует и тревожит. Нет уж, что бы вы мне не говорили в сторону своего отвода и запланированного этими вашими оправданиями брака в будущей работе, а я буду утверждать, что специалист по продвижению рекламного продукта должен иметь знания психологии человека.

И, бл*ь, Алекс с ним не может не согласиться, что-то подобное в себе и главное в Максимилиане подозревая. Уж очень он ловко и в самую точку это за ним предположил и ранее вполне возможно, что заметил.

— Понимаю. — Говорит Максимилиан. На мгновение задумывается, вдруг резко поднимается со своего места, куда вслед за ним на особых стадных рефлексах подрывается и Алекс, и вот какие у него сейчас возникли мысли и планы.

— Я как уже тебе говорил. — Обращается к Алексу Максимилиан. — Их нужно привести к общему знаменателю, чтобы затем на этой общей основе с ними работать. А ведь, между тем, у них, при всей этой разности, есть много общего. И мы сейчас это их общее увидим. — На этих словах Максимилиан выдвигается в сторону этого протяжённого в самую даль коридора, и Алексу только и остаётся делать, как проследовать за ним.

Ну а когда за кем-то с трудом поспеваешь, то первое, что тебе в себе хочется сделать, так это немедленно спросить того, кого ты еле догоняешь, о том, куда это мы так неожиданно для меня, по крайней мере, заспешили. И единственное, что тебя, а в данном случае Алекса, удерживает от этого, самого логичного для этой ситуации шага, так это другая, в противовес этой, его логика мышления. Где он больше, чем уверен в том, что Максимилиан ему ни на один его вопрос сейчас не ответит, считая, что он уже достаточно ему сказал для того, чтобы он сумел догадаться, следствием каких причин стало это их сейчас движение. А если это не так, то в очередной раз придётся принимающей Алекса стороне подумать о его компетенции в данной сфере оказания им услуг.

И опять первое, что на это хочется Алексу ответить, то это всех тут послать как можно дальше. И опять в противовес его первому решению возникает куда существенный аргумент, представляющий из себя его самим собой задетое самолюбие. Где он почему-то посчитал себя не способным разгадать вопрос-загадку, которую перед ним поставил Максимилиан, этим своим, без объяснения поведением. Где он по сути тестирует Алекса на его понимание и нахождение логических связей между предпосылками, причинами события, и самим событием, следствием, основным временным законом, который действует в этом пространственно-временном измерении (пространство — это причина для того, чтобы по нему пройтись времени, следствии этой причины).

И Алекс, стоило ему только не спешить и подумать, то вот и ответ на эту загадку поведения Максимилиана. — Он хочет этих типов догнать и на каком-то примере мне продемонстрировать, что в них есть общее. А это общее…Их природные рефлексы на внешний раздражитель. — И Алекс аж засиял и вдохновился в себе от того, что он сумел отгадать вот эту загадку поведения Максимилиана.

И вот только Алекс так в себе приободрился, посчитав себя человеком более чем проницательным и умным, и мне, как сейчас опытным путём выясняется, не страшны любые загадки и ловушки для ума, так что ты, Максимилиан, можешь ещё там попытаться, что-нибудь в недрах своего ума и души придумать, чтобы смутить мой разум, совесть и конституцию моего ума, мне всё ни почём, я из любой ситуации найду выход, как Максимилиан, как будто услышал этот брошенный им ему вызов, и в тот же момент предпринимает хитроумный манёвр своего разума, чтобы достойно ответить на этот брошенный ему гордыней Алекса вызов.

Ну а хитрость этого манёвра Максимилиана заключалась в том, что он полностью перевёл внимание Алекса от себя на провожаемых ими Альфиса и Ометрона, заметив за ними такое, на что Алекс должен был обязательно посмотреть и затем обнаружить. И при этом он говорит это своё замечание не простыми и прямыми словами, а заготовками пространности, где тебе самому нужно додумывать и делать выводы, что всё это может значить.

— А вот сейчас для них наступает время собранности. — Говорит вот такую неполную для Алекса ясность Максимилиан. И Алексу ничего другого не остаётся, если он, конечно, не хочет вообще оказаться без вводных данных для разъяснения для себя так поданной ему информации, как вслед за Максимилианом остановиться, и начать упирать свой взгляд на также, как и они, остановившихся Альфиса и Ометрона. И как единственное сейчас и первое из всего за ними наблюдения Алекс понимает, так это то, что ему перво-наперво нужно разгадать загадку их вот такой резкой остановки. Ведь не просто так Максимилиан акцентировал сейчас на них внимание, а чуть раньше они по собственному почину решили остановиться, когда ничего такого не предвещала внешняя присутственная обстановка и никто их не беспокоил из встречных попадающихся людей, или же с помощью телефона кто-то попытался их сбить со своего хода.

А это значит, что причину их остановки (а законы логики подсказывают, что всему есть причины, та же усталость и желание побыть статичным) нужно в первую очередь искать во внешней среде, если для тебя внутренние причины, побуждающие для разного рода деятельности и поведения человека, заранее неизвестны.

И Алекс быстро окидывает пространство вокруг этих людей, направление их взглядов, и из этого делает первые выводы. Во-первых, они остановились не на пустом месте, а буквально близко к переходу в поворот с одной стороны, и в качестве альтернативного выбора, с десяток шагов среднестатистического человека перед ними находился небольшой лестничный подъём, с один лестничный пролёт, поднявшись на который, ты попадаешь на площадку с расположенными на ней лифтами, которые тебя и отвезут на любой этаж этого высотного здания. И, пожалуй, тема задуматься над вопросом, остановившись, а куда мне собственно надо и это мне надо(?), имела своё право на существование, и как следствие, этот вопрос остановил этих людей на не на таком уж, без видимых причин пустом месте.

Ну, а во-вторых, чему придал обстоятельство объяснения этой их остановки Алекс, так это стоящие параллельно им, у стенки, автоматы с напитками и всякими банальными глупостями для твоего желудка, чей аппетит ты можешь на время обмануть, заглушив какими-нибудь сладостями, той же шоколадкой. Что, конечно, тоже может быть поводом для этой их остановки, если бы они не были ранее Алексом уличены и замечены в кафе за завтраком, который всё-таки должен был их насытить, и они, между прочим, только что пришли сюда на службу.

И Алекс уже было начал склоняться к наиболее толковой и вероятной версии объяснения их остановки — их заминка связана с их выбором наиболее результативного для данного момента пути своей доставки до места своей службы, — как эти люди своим одновременным поворотом в сторону этих автоматов по продаже дорожно-разрядных продуктов, практически перечёркивают все его наметившиеся было на их счёт решения.

И что для Алекс интересно дальше, так это то, что он не стал сразу разводить руки при виде такого для себя непредсказуемого поведения этих людей, а он продолжил своё наблюдение за ними, явно что-то за ними больше увиденного предполагая. И такая его настойчивость в плане не отказа от своих предположений насчёт хода мыслей этих людей, принесла для Алекса свой результат.

И как сейчас же выяснилось, наглядно наблюдая за этими людьми Алексом, то они свернули в сторону этих автоматов не для того, чтобы прикупить там для себя той же минеральной воды, а они решили использовать эти автоматы по другому назначению. А вот по какому? То ответ на этот вопрос, как вскоре Алексом выяснилось, а точнее услышалось, находился за этим коридорным поворотом, у которого так резко остановились эти люди, увидев там ту самую причину для их последующего для Алекса необъяснимого поведения и изменения своих прежних планов по прибытию на место службы. А это уже есть объяснение тому, что Алекс не смог вот так сразу разгадать загадку их этого поведения.

А вот как только со стороны этого поворота до всех начали доносится звуки стука каблучков женских туфель, с помощью которых наиболее вероятней из всего того, что знает Алекс и он хочет, чтобы ничто не преподнесло ему в данном случае неприятного сюрприза, женская ножка направляла ход своей хозяйки, то Алекс не только из-за этого слухового эффекта, но и по замершему виду в одном выжидающем и в несколько напряжённом лицевом положении Альфиса и Ометрона, догадался о настоящей причине их подхода к эти автоматам.

Они… А вот здесь Алекс посчитал необходимым не вмешиваться и оставить место для размышлений для знатоков и не знатоков подобных ситуаций, кто точно знает, а кто не очень, для чего собственно нужны вот такие паузы приготовления для встречи лицом к лицу с той, кто тебя совершенно не волнует и не интересует, судя по твоей официальной позиции при встрече с ней. Где ты с ней мельком только перекинешься взглядом, корректно и учтиво, как того требуют правила корпоративной приветливости и не более того, поприветствуешь друг друга: «Добрый день. Вы прекрасно выглядите. Я со своей стороны вижу тоже самое и не могу не заметить всего вам такого же», и разойдёшься, как в море корабли.

Правда, Алекс не мог за ними наблюдать с нейтральной позиции, а на него давила озвученная Максимилианом мысль о том, что сейчас для этих людей настанет время собранности. И надо отдать должное проницательности Максимилиана насчёт этих людей, они и в самом деле начали в себе производить некоторые действия, подпадающее под описание собранности.

Так Омертон, кто по сравнению со своим спутником Альфисом имел в себе куда как большие возможности для так называемой Максимилианом собранности, как только обнаружил, скорей всего, с достаточного для внесения в себя новых мыслей расстояния ту, ради которой стоило в себе нарушить привычный порядок и пойти на некоторые изменения и даже может быть жертвы в себе, начал втягивать в себя живот, пытаясь заправить его в себя с помощью ремня, одновременно с этим через раз другой приглаживая своих редкие волосы на полу лысой голове, и всё это под своё пыхтение разнервничавшегося человека, которому предстоит подняться по лестнице, с бесконечным количеством ступенек. А он, разве это по нему не видно, совершенно неприспособлен к такого рода подъёмам.

И если Омертон во всём себе демонстрировал прискорбное понимание своего нервно-раздражённого положения, то Альфис в себе собирал слишком большую свою фривольность и развязность построения своего внешнего я, адепта свободомыслия и Абсолюта личного. Которое визуально не считалось ни с чем встреченным, неся в мир свою личную позицию и её значение. Правда, как сейчас выясняется по этому поведению Альфиса, принявшегося настраивать себя во взглядах на эту предстоящую встречу в смиренное русло, то эта его независимая на себя позиция не такая уж незыблемая и она может в себе подвинуться.

Так что эта предстоящая встреча этих людей с той, кто сейчас выйдет, и они льстят себя надеждой на то, что она, наскочив на них так для себя внезапно, не сумеет в себе удержать и скрыть свои личные взгляды на каждого из них, и тем самым они для себя узнают то, что им знать надо, вызвала у Алекса большой интерес. И он не сводил своего взгляда с этих, переставших в один момент дышать людей, делающих вид, что они у этого автомата не просто так встали, и заодно с этого коридорного поворота, из которого вот-вот, судя по приближающемуся шуму стука каблучков, должна появится та она, кто остановил время для этих людей, включив в них решим ожидания и собранности.

И эта она не обманула надежд уже Алекса, увидевшего в ней именно то, что ожидаешь увидеть, когда имеет большое место романтическая фабула жизни. И Алекс даже себя сумел поставить на место рядом с Альфисом и Омертоном, вместе и одновременно с ними задержав своё дыхание, не сводя своего взгляда с неё.

А эта она, давайте уж без личностных оценочных суждений, почему-то всё комплементарного свойства и при этом без лести и обмана, а соответственно всему увиденному в ней и тому, что в ней есть по природному факту, как только так беззаботно вышла из этого поворота, и во как, она такого точно не ожидала, натолкнувшись на Альфиса и Омертона, о ком она совершенно не думала, а сейчас увидев, обнаружила в себе мысли о том, что она их всё-таки встречала в своих мыслях, хотя бы как знакомых. И уж затем пойди разгадай, что сейчас такое было. Она, из-за того, что её вот так застали врасплох, взяла, и мило, и определённо искренне, без этой официальной фальши им улыбнулась.

И Альфис с Омертоном, а вместе с ними и Алекс, прямо в себе сердечно потерялись при виде такого в их сторону выпущенного душевного тепла, не понимая за что им такое счастье и несчастье одновременно, если они вообразили и напридумывали себе совсем не то, что есть на самом деле. И Ева, как звали её, таким образом решила над ними посмеяться, затеяв эту коварную для каждого легко на сердечные чувства манипулируемого человека игру. Ведь она определённо их видела, когда они появились в этом коридорном повороте. И значит, их эта встреча не могла быть столь неожиданной для неё. И всё это её видимое наталкивание на них, есть игра и манипуляция их сознанием. В общем, как это всегда и бывает, на место очарованию приходит сомнение в своём счастье и поиск скрытых камней, которых и нет быть может.

А Ева между тем только усугубляет сердечную конституцию встреченных ею так внезапно людей.

— Ой! Это вы. — После первой реакции организма на неожиданную встречу в виде во все широкие глаза упирания на вас, она эмоционально всхлипывает, прикладываясь рукой к своей груди от мнимого, а может естественного страха перед этой внезапностью.

И от этого её «Ой», у Альфиса и Омертона прямо ноги из-под себя выскакивают, так и осаживает их в себя этот её, такой трогательный испуг. Что только самая малая часть из того, что их в себе подкосило и разориентировало. При этом в тот же момент за горло их взяла необходимость немедленно для себя выяснить, к кому конкретно относилось это её «Вы». И вот только не надо тут мне морочить голову пагубными о вашей умственной деятельности заявлениями о том, что она использовала это обращение в множественном числе, а не как есть на самом деле — уважительно, очень деликатно и манёвренно к…А вот к кому, то тут на первый план выходит личная субъективная точка зрения и оценка себя в глазах Евы этих неоспоримо для себя, явно более предпочтительней для Евы выглядящим людям.

— Я тоже начинаю утро со сладкого. — Очень сильно показалось, что Ева всем тут подмигнула, когда это сказала, а затем оставила Альфиса и Омертона в полном ступоре и непонимании, к чему была ею сказана эта откровенность. И теперь они стоят и не знают, что обо всём этом думать, всё это событие в себе переживая удивительным потеплением в животе.

А вот у Алекса на счёт всего сейчас случившегося, описанного Максимилианом как время собранности, есть некоторые интересные мысли.

— Я понял. — Говорит Алекс, обращаясь к Максимилиану. — Нужен репер.

И Максимилиан оценил его сообразительность. — А ты сообразительный. — Говорит Максимилиан. — Да, у каждого из нас есть общий репер — это жизнь. Отталкиваясь от которого, каждый из нас строит свою конструкцию жизненного уклада. Который в свою очередь может быть разделён на свои подчасти, жизненные ситуации. Где для каждой, как в данном случае, есть свой ситуационный репер, своя Ева. Отталкиваясь от которого, можно сделать свои замеры течения времени. Которое является одной из единиц общей системы измерения времени. Где в системе измерения общим репером является солнце. Относительно которого человеком и выстраивается, и составляется шкала времени. И наша задача заключается в том, чтобы вычислить уже соизмеримое человеком время.

— Зачем? — всё-таки не смог удержаться Алекс и не задать этот вопрос.

— Время, единственная значимость для человека, чья, так сказать, духовная составляющая, нами ещё не найдена. Чего человек разумный допустить не может. Не может он жить не в познанной собой и для себя реальности. — Очень категорично, как какой-то концептуальный тезис, всё это сказал Максимилиан.

И Алекс на этот раз невозможно как захотел сбить всю эту напыщенность и определённо по-своему мнению спесь с Максимилиана, задав вопрос с подковыркой. — И что вы будете делать с познанным временем. Неужели останавливать?

А Максимилиан и не видит, что тут смешного, и его не сбить со своего ритма сердца, определяющего его время. — Это противоречит нашей концепции понимания мира. Бытие постоянно и непрерывно.

— Тогда повернуть время вспять! — хотел было такое предложение выкрикнуть Алекс, да почему-то удержался. И хорошо, что удержался, как только со временем такое даётся поняться.

— Я думаю, нам пора. — Говорит Максимилиан, и опять без пояснения, почему пора и куда пора, выдвигается вперёд, пока что в ту сторону, куда они прежде шли, где навстречу им уже не идёт Ева, пройдя мимо, и при проходе мимо них, еле заметно вскинув с интересом в их сторону взгляд внимания и распознавания этой очевидности, а вот Альфис с Омертоном всё на том же месте стоят и… Непонятно, что делают, раз с виду ничего обоснованно разумом не делают.

Так что когда Максимилиан с Алексом мимо них проходили, без всякой задержки в своём ходе в сторону их внимания (посмотреть в их сторону — это работа рефлексов, обеспечивающих для тебя беспрепятственный проход), то они продолжали размышлять, скорей всего, над тем, что им на всё это думать.

Ну а пока они там думают или просто бездумно стоят, Максимилиан с Алексом уже стоят у лифта. Здесь бразды руководства их дальнейшим движением всё также крепко держит Максимилиан, вначале нажав кнопку вызова лифта, а когда он прибыл, то пригласив Алекса с ним туда пройти. Когда же они занимают места в этом достаточно просторном, человек на десять лифте, то Максимилиан к некоторому для себя непониманию Алекса и его растерянности наживает кнопку этажа лифта под номером один. И смотреть при этом вопросительно на Максимилиана, чтобы он объяснил эту незадачу Алексу с исчислением этажности местных зданий, не стоит. Максимилиан на него не смотрит и не видит значит, этой его вопросительности. А если даже он всё это в нём увидел, то разве Алексу своего ума недостаточно, чтобы разобраться на месте, как всё тут может быть устроено.

Ведь всё просто и отвечает логике сознания. И первым этажом не может называться место твоего старта. Оно, как минимум, нулевое. А вот как только ты сделаешь шаг в направлении хоть какого-то движения, то он может называть первым шагом. Так и с лифтом. Где первым этажом может называться только тот этаж, который идёт первым по ходу твоего движения вверх. А сами вы, находясь в исходной точке движения, находитесь на нулевом этаже.

И вот Алекс, обнаружив воочию такую логику событий и обозначения действительности, подспудно приготовился к…нет не к тому, что есть факт определения какого-то значения, а он собрался только осознавать своё присутствие в чём-то для себя совершенно новом, непознанном и точно его сознанием не выраженным, хотя бы потому, что всё то, чему он сейчас вполне возможно станет свидетелем, самого его не познало и не признало за объект сознания. В общем так всё сложно и непонятно, что сам Алекс в этом хаосе и буреломе вибраций мысленной деятельности, не только не заметил того самого жизненного движения, которое не сказать, что привезло его туда, куда он был привезён, а поставило его перед фактом вот такой действительности, которую ему придётся принять или…она и без него не плохо справлялась с поставленными перед ней задачами, и дальше без него проживёт.

Ну а Алекс, почему-то удивлённый тому, что они уже прибыли на всего-то тот самый первый этаж, кнопку которого нажал Максимилиан, а это значит, ехать было всего ничего, буквально одно мгновение, во все свои расширенные зрачки посмотрел на открывшийся перед ним выход в новый мир и он сразу вызвал у него скептически-критическое отношение, сродни недовольству. О чём он не стал молчать и запросил ответа у Максимилиана насчёт увиденного перед собой.

— Мы что, не приехали? Или лифт сломался, что ли? — задался этими вопросами Алекс, не сводя своего взгляда с открывшегося проёма дверей лифта.

— Почему ты так решил? — с искренним недоумением спрашивает в ответ Максимилиан. На что последовала очередь недоумевать Алексу, непонимающему, какую с ним тут собрался сыграть игру Максимилиан.

— А тогда что этот свисающий над головой потолок значит? — задаёт новый вопрос Алекс, указывая в сторону выхода дверей лифта, где и в самом деле создаётся такое впечатление, что лифт не полностью доехал до этажа, раз он встал так, что верхняя часть проёма дверей был загорожена перекрытием этого этажа.

Но как сейчас с помощью объяснения Максимилиана выясняется, то всё так и должно быть, и это правильно для этого первого этажа. Не просто конструкционного решения архитекторов этого строения, а в это их решение заложен некий философский смысл, который должен познать каждый человек, вступающий на первый этап своей жизни.

— Ах вот ты о чём. — Усмехается Максимилиан, определённо делая вид, что только сейчас увидел это стоящее на их и их мысли препятствие в виде низкого потолка этого этажа, где для того, чтобы по нему пройти, нужно будет пригибаться головой к земле. И, наверное, только человек невысокого сильно роста или совсем ещё подросток, а лучше ребёнок, может идти здесь в полный рост (высота потолка примерно с метр пятьдесят).

А вот зачем и для чего было всё это конструкторское решение было возведено в область пользования, то первое, что напрашивается озвучить у не слишком довольного будущими перспективами такого прохода по этому этажу Алекса, так это беспредельная коррупция строителей, уж и не знающих на чём ещё украсть деньги при строительстве этого объекта. И то ли ещё будет и его ждёт впереди здесь, раз уже с первых шагов он столкнулся со столь впечатляющей коррупцией строителей этого здания жизни.

Но как опять со слов Максимилиана выясняется, то в фундаменте этого конструкционного решения лежали совершенно другие принципы и подходы к строительству. — Это напоминание человеку о том, — говорит Максимилиан, — что как бы высоко и безгранично он о себе не думал, всегда есть всему предел. И ты знай, что всегда кто-то над тобой и над твоей гордыней стоит, и не даст ей зайти выше пределов разумного. — Сказав это, Максимилиан склоняет свою голову перед вот такой действительностью реальности и покидает кабинку лифта. Алекс с момент смотрит в его удаляющую сторону, и вдруг испугавшись за то, что этот потолок поди что ещё имеет скрытый от глаз режим работы, как пресса, если ты решишь ему бросить вызов и не будешь поспешать идти через этот проход, и сам поспешил за Максимилианов.

И как оказывается, то очень хорошо стоять в полный рост, когда сверху на твою голову так не давит, как очень близко свесившийся над тобой потолок. Что очень скоро ощутил и прочувствовал Алекс, миновав достаточно быстро этот совсем не долгий коридорный проход с этим ограничивающим твою гордыню потолком. А вот сейчас, когда они его миновали и оказались в просторном по меркам только что измеренной относительности, а так-то оно было самого обычного размера, помещении типа проходного вестибюля, чья функциональность заключалась в том, чтобы своего посетителя встретить и проводить дальше до одной из развилок этого фигурального муравейника, со множеством проходов, переходов и дверей во всякие помещения ведущие, Алекс непроизвольно вытянулся в себе и понял, что он не всегда был компетентен в своих претензиях на ограничения своей свободы.

Но об этом ещё будет время у Алекса подумать, а сейчас его опять же с помощью Максимилиана ждёт масса загадочных и вопросительных встреч и необъяснимых правильно для себя без подсказки Максимилиана вещей. И первое, что так и бросилось в глаза Алекса, как только он в себе протянулся, то это несколько дверей по ходу дальнейшего и лежащего впереди их движения, с интересным табличным обозначением на них.

Так первая дверь, находящаяся ближе всего к ним, имела на себе однозначно вопросительную и интригующую табличку с вопросительным знаком на ней. И само собой Алекс рефлекторно захотел узнать и спросить у Максимилиана, что она означает.

А вот здесь Максимилиан не был оригинальным. — Это комната для вопросов. — Вот такое говорит Максимилиан. Чей ответ вызывает ещё больше вопросов, чем до его ответа. И Алекс начинает задавать эти вопросы.

— Каких вопросов? — ничего не понял из ответа Максимилиана Алекс.

— А самых любых. Какие только на ум придут. — И опять ничего из того, что приблизило Алекса к пониманию значения этой комнаты не сказал Максимилиан. И его так и подрывает необдуманно спросить Максимилиана: «И зачем всё это?». Но он на этот раз сдерживается от такой поспешности действий, поняв, что его подход к задаче вопросов скорей не верный, чем верный. А ему нужно подойти к задаче вопросов с другой стороны.

— А что насчёт ответов? Они будут получены? — спрашивает Алекс.

— Всегда. — Более чем утвердительно сразу же дал ответ Максимилиан.

— И они будут правильные?

— Всегда. — И опять звучит бескомпромиссный ответ Максимилиана. Что заставляет Алекса немного вспылить в сторону такой самоуверенности Максимилиана, чья гордыня просто обязана постоянно находиться под прессом ограничения потолка, который они только что миновали, и чью мало действенность ощутил сейчас Алекс, обнаружив на примере Максимилиана, как кратко срочна человеческая сознательность, готовая быстро всё забыть, стоит только ей миновать для себя опасность. — Хотя быть может на обратном пути Максимилиану будет обо всём это напомнено, и его придавит механизмом этого однозначно пресса. — А вот что в этой мысли Алекса было, его пожелание нравственного здоровья Максимилиану или же чего-то другого, то этого никак не поймёшь из тембра внутреннего голоса Алекса, всё это озвучившего. А всё потому, что и Алексу придётся проходить через этот коридор и кто знает, не захотят и ему припомнить все эти мысли паскудного характера.

— Да кто ж даёт все эти ответы? — с долей невыдержанности задался вопросом Алекс. А вот ответ Максимилиана на этот его вопрос поверг Алекса в большие сложности по восприятию этого ответа.

— Тот, к кому каждый из спрашивающих обращается с вопросом. — Отвечает Максимилиан.

— Да так кто же? — нервно вопросил Алекс.

— Время, естественно. — Как само собой разумеющееся говорит Максимилиан, демонстрируя в себе непонимание Алекса, для кого всё это ещё находится под вопросом. — Ну а тот, кто хочет конкретизировать, так сказать олицетворить субстанцию вечности, то для него время выступает в качестве личности бога.

— И он действительно отвечает? — почему-то это спрашивает Алекс.

— Не сразу. — А вот и первое фигуральное «но», которое всегда присутствует там, где тебе начинает ощущаться, что ты на этот раз и в самом деле приобщился к удивительной тайне мироздания. Ну а это «но», являющееся по факту абстракционной допустимостью, которое низводит до серой реальности любую твою заветную мечту или фантазию, обналиченных в производные жизни, сразу же всё допуски воображения ломает и ставит на свои места.

— Я так и знал. — Разочарованно говорит Алекс. И как ему повезло в том, что Максимилиан не дал ему закончить эту мысль, кивнув в сторону следующих дверей с табличкой в виде восклицательного знака на них. — Ответы на свои вопросы задавший их получает в следующей комнате.

Алекс с долей удивления смотрит в сторону следующих дверей, и у него сразу возникает самый логичный вопрос. — Почему там?

На что ожидаемо, но на этот раз почему-то забыто Алексом, следует вот такой ответ Максимилиана. — А ты подумай?

И Алекс подумал, и как всегда это с ним случается, когда он хочет найти быстрее ответы на свои вопросы, то он это делает не всегда обдуманно. Но это не значит, что не всегда неверно. И как часто бывает, то самый первый, так и напрашивающийся принять себя во внимание ответ, самый верный.

— Чтобы задавший вопросы, подумал над своими вопросами. — Даёт ответ Алекс. И судя по слегка прояснившемуся лицу Максимилиана, то Алекс почти попал в точку.

— Я уже говорил тебе, что ты сообразительный малый. — Спросил, не спросил Алекса Максимилиан этим своим ответом, не ясно. Да это и не важно, когда важно то, что он дальше сказал. — А почему ты решил, что человек подумает над своими вопросами, а не над одним вопросом, той же жизни и смерти? Который, как по мне, то самый для человека важный. — Вот такой интересный вопрос задаёт Максимилиан.

— Наверное, потому, что человеку при том же его вопросе о его жизни и смерти будет недостаточно одного ответа. На каждый данный ему ответ у него возникает несколько новых вопросов. — Отвечает Алекс.

— По этой в том числе причине количество вопросов, которые ты можешь задать, оказавшись в комнате для вопросов, строго лимитировано. Их должно быть не меньше и не больше трёх. — Максимилиан здесь делает совсем короткую паузу и как понял Алекс, озвучивает то самое «но». — И ответы на свои вопросы ты получишь не по порядку заданных тобой вопросов.

А вот это очень и очень интересно и многое объясняет для Алекса в том плане, для чего нужен этот переход от комнаты с вопросами к комнате с ответами на них. Во время которого спрашивающему действительно есть над чем подумать. И не о том, о чём сперва подумал он. А задавший вопросами начинает гадать, что ему ответят и каким способом заходят обмануть и ввести в заблуждение. Нет у человека веры и доверия ни к чему. И даже к тому, кто, казалось бы, и есть сама вера и доверие. Но насчёт всего этого Алекс не высказался и не стал приоткрывать перед Максимилианом тайну своего не слишком большого мнения и о себе тоже. А он вернулся к самому началу и спросил о необходимости этой паузы между вопросами и ответами. Для чего она всё-таки нужна?

Максимилиан на этот раз не даёт сразу ответ, а он внимательно так смотрит на Алекса, и даёт ему понять, что он в нём уже начинает сомневаться в плане того, что в результате всех с его стороны стараний, он, несмотря на некоторые просветы в сознании Алекса, так и не может в нём высмотреть достойный звания человека разумного замысел на его счёт божественного бытия. А если уж совсем проще и примитивней, чтобы это было доступно пониманию и таких людей на низшей ступеньке эволюционного развития, как Алекс, то хоть какой-то в нём ум и разум.

И видно сложно приходиться в этом деле Максимилиану, раз он всё-таки взял слово и попытался достучаться в Алексе до того, что в нём отвечает за разумную деятельность.

— Наш творец всё-таки дал человеку разум, и как-то рассчитывает на то, что он им, наконец-то, будет хоть как-то пользоваться разносторонне, а не только для того, чтобы следовать и потворствовать своим инстинктам. Я достаточно понятно объяснил? — задаётся в конце этого своего спича вопросом Максимилиан. И отрицательный ответ на этот его вопрос точно не предполагается, если ты, конечно, и в самом деле не стал своим логическим упущением, исключением из общих правил, и был выпущен в свет без этого агрегатора действительности, как разум.

— А там что? — очень ловко перевёл стрелки, уведя в сторону от себя этот вопрос Максимилиана, спросил его Алекс, кивнув в сторону третьей двери, где она была оформлена двумя знаками препинания, вопросительным и восклицательным знаками.

— А там уже вам задают вопросы. — Даёт ответ Максимилиан.

— Во как! — удивился Алекс. — И они как-то связаны с теми вопросами, которые ты ранее задал в комнате для вопросов.

— Наша жизнь сплошь вся состоит из различного вида и рода связей. Так что сказать, что здесь нет и не может никакой связи в нашем обществе свобод, было бы не совсем верно. Определённо и здесь можно будет отыскать, и обрести связь хотя бы в том, что тот волнующий тебя вопрос, с которым ты обратился ко времени, возник не на пустом месте, а это место было напрямую связано с тем местом, которое находится очень близко от этого бюро по вопросам к персоналу, которое ищет для себя ответы на все бросаемые ему вызовы времени. — А вот это объяснение Максимилиана, что тут к чему, уже было на него похоже. И Алекс даже счёл необходимым задуматься над этим его ответом. Правда, ненадолго, а всё потому, что у Максимилиана на этот временной момент имелись свои планы. О которых он сейчас же и сообщил Алексу.

— Как насчёт того, чтобы заглянуть внутрь первой комнаты и посмотреть на то, как там всё устроено и как происходит весь процесс коммуникации человека с временем? — а вот к этому вопросу, не вопросу, а явной провокации Максимилиана, Алекс и не понял, как отнестись. При этом отлично понимая, что Максимилианом всё за него давно решено, и ему лишь одно сейчас интересно, как он на это отреагирует. И Алекс решил отреагировать на эту провокацию Максимилиана своим простодушием и беспечностью на грани наивности.

— А мы имеем на это право? Это будет этично? — в своей этой поразительной простоте, выраженной в этих вопросах, Алекс, сказали бы, что он был неподражаем, а так-то он был очень умел в деле скрыть свои истинные мысли от Максимилиана. Кто, видимо, на всё это подловился, и с высоты этого своеобразного понимания Алекса, дал ответ. — А третий вопрос, тобой забытый и незаданный, скорей всего, должен был прозвучать вот так: «А это не исповедальня случаем?». На что я отвечу: «Нет». Ну а кому как не свидетелю быть свидетелем свидетельства твоей жизни. Так что можешь не беспокоиться. Я имею на это право. — На чём и закончили, не начиная прения. И Алекс вслед за Максимилианом выдвинулся в сторону…Служебного, как он понял входа под сени этого помещения для твоих требовательных вопросов к жизни и к её законодателю, времени.

А все служебные входы почему-то всегда находятся в стороне от не служебных. И что самое главное в них, то они все закрыты на ключ и спрятаны от глаз обычного посетителя где-то в глубине, на задворках всех этих коридоров и помещений их разделяющих. Так что, когда Максимилиан повёл Алекса в другую сторону от этого кабинета для твоих вопросов, он не стал задаваться вопросами, а послушно последовал за ним. За что и был награждён скорым прибытием по назначенному Максимилианом адресу.

А вот здесь уже у Алекс возникло право и возможности для задачи вопросов к этому месту в этом, мало освещённом помещении, размещённом за так называемым стеклом, по другую сторону от которого находилось другое, по пространственным параметрам похожее помещение, очень скудно обставленное, — там стоял один только стол, и то без спинки, — где как он интуитивно понял, должен размещаться человек задающий вопросы, и ему в этом деле ничто не должно мешать и отвлекать посредством той же спинки стула, которая как бы там ни было, а всё равно на себя забирает часть вашего внимания. И что первое приходит на ум, глядя на всё это, куда сейчас Максимилиан привёл Алекса, так это неосознанное чувство того, что ты ранее и где-то совсем рядом всё это уже видел.

А видел ты, а точнее и ближе к рассматриваемому случаю, Алекс, точно такую комнату, всю эту обстановку в ней и так называемую ауру, которая наполняет собой всё то, что здесь происходит, может произойти, а может и остаться так и в планах обоих сторон этой возникшей по обоюдному желанию, а может и по воле проведения встречи, в…Нет, не в забытых и не вспомненных никак при твоём подъёме по утру в снах, а ты всё это видел в кино про сыщиков, детективов и агентов специальных служб и ведомств. Где всё поданное на экране кинотеатра для зрителя в виде кинопродукта, есть иллюзия воспалённого разума киносценариста, бывшего сотрудника одного из силовых ведомств, где в таких эксклюзивных на эмоции и крик души комнатах ведутся беседы по душам с такого рода непутёвыми и оступившимися людьми, кто давно нуждается в такого рода особенных разговорах, раз с ними никогда не говорили о душе, а она у них всё-таки есть, несмотря ни на что, и она несёт в себе тяжкий груз, который так и хочется на чьи-нибудь плечи переложить, ведь его так уже непосильно в себе носить.

А тут всё так просто удачно сошлось, и тебя прямо просят об этом очень убедительно, ссылаясь чуть ли не прописные истины из книги божьих истин и уж только затем на уголовный кодекс, строго сильно и очень относящийся к тем людям, кто выбрал ложь вместо истины, и собирается жить во лжи и лжесвидетельствует.

В общем, если ближе к тому, что есть в этой комнате и обстановке в ней, то она из себя представляла то самое помещение для допросов подозреваемых в незаконной деятельности людей или же только вставших на этот скользкий путь, в котором всё так логически устроено для того, чтобы усаженный на этот стул человек, чувствовал себя крайне одиноко, брошенным всеми и вся, и главное, ощущал себя один на один со своим сомнением и подозрением насчёт всего того, что он мог сделать из того, что его вследствие всех этих поступков и действий привело сюда. И всё это его сомнение в себе прямо написано на его лице, которое он видит в отражении в зеркало напротив, на стене. И он никуда не может деться от него и от самого себя, как бы он не отворачивался и не закрывал глаза на себя и на тот свой грех души, который он себе вдруг позволил по слабости своей души.

При всём при этом рассматриваемый собой человек на стуле отлично знает и догадывается о том, что он в этой комнате точно находится не один. И даже не один на один с кем-то тем, кто достаточно о нём знает для того, чтобы его вогнать в ещё большее сомнение и нравственно-моральные осложнения для себя, А там, за этим зеркалом, находится смотровая комната, в которой находятся все те люди, кто разработал план по его уличению в совершённом им, но пока что недоказанном преступлении (но это дело времени, техники и их профессионализма), и кто сейчас через это одностороннее зеркало-окно, изучает и анализирует его. Чтобы в последствии, где-то через несколько минут, составив о нём психологический портрет, обнаружив его слабости и больные точки, надавить на них для ускорения раскрытия того самого криминального дела, которое всех их, столь разных и никогда ранее друг друга не встречающих и знать не знающих о друг друге людей собрало здесь.

И тут как не вспомнить о судьбе, чьих глобальных замыслов и не распознаешь, и только со странным удивлением для себя думаешь, глядя на этого мерзопакостного, а может, наоборот, с виду сама невинность, типа на стуле, с кем тебя вдруг свела судьба, и вот всё это зачем? А если всё-таки имеет место это зачем? То тогда не есть ли то преступление против человечности, на которое решился этот уже не человек, а он суперборей, всего лишь прологом для чего-то большего и грандиозного. И всё это случится тогда, как только произойдёт эта ваша встреча и последующее ознакомление тобой мотивации поступков этого сверхчеловека. Кто не решился, а смог всё это сделать лишь для того, чтобы выйти на тебя, самого справедливого и неподкупного бытием следователя, чтобы поставить тебя в тупик вопросом нравственного или всё-таки разумного начала человека. Что в человеке всё-таки в итоге возобладает. Его рассудок или нравственность, так удлиняющая всякий его путь к конечной цели.

В общем, столько всяких и разных мыслей навалилось на Алекса сейчас, глядя на этот пустой стул по ту сторону зеркала, который в скором времени займёт и он, — а тогда какой ещё смысл его приводить сюда, и показывать изнанку всего этого процесса (хотят его допрос провести как-то особенно изощрённо, когда тебе всё откровенно открывают, и на этой основе затем и начинают тебя прощупывать на те твои душевные факты, которые заходят за рамки правил), — что он только тупо смотрел через зеркало и ничего от себя не говорил, ожидая прихода первого подследственного лица. Как он стереотипно решил посчитать насчёт всего здесь происходящего.

И в чём Алекс безусловно не ошибся, так это в том, что сейчас двери в ту, за стеклом комнату, откроются, и в них войдёт некий человек, о ком у людей, находящихся по эту сторону стекла и определений, уже сложилось некоторое предвзятое представление, в котором больше, конечно, подозрений на свою личную правду, которую они и будут доказывать, а вошедший в эту комнату человек будет прежде всего самого себя убеждать в том, что его личная правда имеет право на место быть, и не просто быть, а она все остальные правды собой кроет.

И вот только дверь приоткрывается несколько неуверенно и как подумалось Алексу, то с напряжённым осторожно вниманием ко всему вокруг, как в сторону наблюдающих за этим входом человека игроков по другую сторону зеркала, начали поступать сигналы об этом человеке. Кто определённо чувствует в себе неуверенность, сомнения и ещё что-то из того, что даёт свои предпосылки тому же Алексу заподозрить его в наличие неких фактов в его прошлом, которые бы он не хотел озвучивать, и хотелось бы, чтобы о них никто не знал.

А вот когда этот вошедший человек вступил в области освещения этой комнаты, то Алекс уже смог его узнать. Это был, как-то не слишком неожиданно и в тоже время с необходимостью спросить — Омертон. А вот что вызвало у Алекса желание спросить, то это то, почему сюда первым зашёл Омертон, а не Альфис, кто всё-таки виделся для Алекса наиболее расторопным человеком. И если посещение этой комнаты включено для сотрудников этого учреждения в распорядок их рабочего дня, как, к примеру, посещение медицинского специалиста работниками транспорта перед выездом на свой маршрут, где им меряют давление, — а здесь идёт проверка на психологическую уравновешенность и устойчивость, — то прибытие сюда Альфиса первым, показалось Алексу более вероятным. А оказалось не так.

Но да ладно. А сейчас всё внимание Алекса сосредоточено на Омертоне и на его поведении в этом кабинете. И первое, на что сейчас вдруг натолкнулся Алекс в себе, при наблюдении за Омертоном, так это на мысль о том, что Омертон, как и другие посетители этой комнаты, почему-то, не смотрят на неё и не видят в ней всего того, что Алекс по заходу сюда в ней увидел — кабинет дознавания. А вся эта неуверенность в себе и настороженность вызвана совершенно иными причинами. А именно своим прикосновением к тайнам мироздания, где нужно себя вести крайне почтительно и дисциплинированно, если хочешь быть им услышанным и принятым за разумное существо.

И наличие в этой комнате зеркала на всю ширь стены, как раз отвечало всем этим задачам. Человек прежде чем задать свои вопросы вселенскому разуму, времени, должен не просто на себя посмотреть, а он должен заглянуть вглубь себя и отыскать там действительно достойные вопросы. Что, конечно, совершенно невыполнимая задача для человеческого ума, живущего разумом своего личного бытия. Но всё же эта его готовность хотя бы попытаться, будет учтена и принята.

И видно по Омертону и его поведению, где он аккуратно так занял место на самом краешке стула, и затем посмотрел на себя в зеркало исподлобья, то он на самом деле хочет получить ответы на свои вопросы, которые на этот раз в нём назрели, а не пришли прямо сейчас, на ходу.

И вот когда Алекс уже сам себя хотел спросить: «И как здесь регламентируется время задавания вопросов?», как Омертон, в одно мгновение побледнев в себе от натуги и внутреннего напряжения, начал из себя выдавливать те самые вопросы, которые его привели в такое напряжение.

— Сколько ещё я буду мучиться? — звучит первый вопрос Омертона.

— Когда же, наконец, она будет моя? — буквально вслед звучит второй вопрос.

— Должен ли я сделать то, что от меня требуют? — А вот третий вопрос прозвучал как-то скомкано, без возможности переспросить Омертона. Кто тут же слез со стула и вперёд на выход из комнаты. Оставив после себя и этого его последнего вопроса, определённо центрального, от решения которого зависят ответы на остальные вопросы, уже свои вопросы у прежде всего Алекса. Кто в первый раз находился на вот таком сеансе откровения, и он себя почувствовал в некоторой степени не по себе оттого, что он сам того не хотя и, пожалуй, не ожидая этого, оказался свидетелем копания в своей душе человека, где эти его вопросы были стонами его сердца и сознания.

И Алекс было рефлекторно дёрнулся в сторону Максимилиана, кто точно знает ответы на все задаваемые в этом помещении вопросы, но дальше этого не пошёл, почувствовав в себе категорическое нежелание знать ответ на вопрос откровенности, который здесь в первую очередь все задаются подспудно.

Да и в общем, Алексу в этом ещё и повезло. Ему для всего этого не представилось времени зашедшим сейчас в это помещение Альфисом. Кто своим появлением перебил все обуявшие Алекса мысли, переключив всё его внимание на себя. А вот его поведение в этом кабинете было несколько отличным от Омертона. И он чувствовал себя здесь определённо раскованней и уверенней, чем Омертон. А вот с чем было это связано, с тем, что ему нечего в себе от всех скрывать или же он так часто каялся, что для него всё это вошло в привычку, то этого вот так, без того, пока Альфис не задаст свои вопросы к вечному, никак не узнаешь.

Впрочем, даже после того, как он задал свои вопросы, к нему тоже остались вопросы у всё того же Алекса. Но видимо так и должно быть. Ведь они находятся в кабинете для вопросов. И любые здесь действия рождают собой новые вопросы. А вот в комнате ответов, всё наоборот. И там даже самые вопросительные события дают тебе ответы на то, что ты до сих пор и знать не знал, как разгадать. И только Алекс начал через себя прогонять ощущения от этой встречи с Альфисом, как тот начал задавать свои вопросы.

— Смогу ли я обмануть судьбу? — задаёт первый вопрос Альфис, иронично и самонадеянно так посматривая на себя зеркало, которое, конечно, в первую очередь отражает его, а уж затем только… Внешние прерогативы, так считать, что подразумевает этот его вопрос. И основания для этого у Альфиса заключаются в том, что он насквозь видит сущность того, что скрыто за покрывалами тайн и вот таких зеркал с двойным дном. Там нет ничего до тех пор, пока он это ничто не заполнит собой. И задаёт он этот вопрос лишь с одной целью — наполнить этим новым смыслом ничто, и запустить процесс выполнения задач его мироздания.

— Могу ли я на неё рассчитывать? — а вот этот второй вопрос большей конкретики Альфиса, уже относился к процессу реализации поставленной им в первом вопросе цели.

— Мне ли одному всё это нужно? — третий вопрос Альфиса, скорей всего, заключал в себе поиск для него соратников и наоборот, недругов. Где с одними он захочет разделить радость победы, а на вторых придётся списать горечь неудачи.

И на этом как бы здесь всё. И Альфис быстро покидает это помещение, чтобы с той же быстротой добраться до помещения ответов. А почему он так в этом плане спешит? То уж точно не из-за желания поскорей развеять для себя сомнения. А Альфис, однозначно много на себя беря, в плане самонадеянности размышления в сторону того, кто ему будет давать ответ на его вопросы, решил, что он таким способом не даст тому времени пораздумывать над его обманом, и вселенскому замыслу придётся выдать ему свои самые реалистичные мысли на его счёт.

— Идём. — Как-то очень неожиданно звучит голос Максимилиан, а всё потому, что Алекс совершенно забыл о его присутствии здесь, уж очень сильно углубившись в происходящее. И оттого, наверное, Алекс не сразу сообразил, что тот от него хочет.

— Куда? — недоумённо спросил Алекс.

— В комнату для ответов. — С долей недоумения даёт ответ Максимилиан. Алекс выказывает понимание Максимилиана, и они выдвигаются в сторону выхода отсюда вначале, а затем тем же путём, сказать сложно будет неправильно, а вот подобным, окружным путём до входа в подобное служебное помещение, то это было прямо сейчас сказано.

А вот здесь, в этом служебном помещении, служащим для дачи ответов на ваши вопросы, ничего отличного от комнаты для вопросов не было. И более того, она была один в один, как её практически наперсница, в чьи задачи входит вас выслушать и дать оценку вашей всей этой вопросительной деятельности.

При этом, когда Алекс с Максимилианом зашли внутрь этого служебного помещения, на другой стороне этого кабинета, там, за стеклом, уже находился Омертон с покаянным выражением и положением лица. На которого посмотришь, и только одно на его счёт решишь. Он считает, что приговор ему уже вынесен и он обжалованию не подлежит. Хотя надежда в нём всё-таки ещё есть, и он готов прислушаться к голосу разума в себе, который может в самом беспощадном для него вынесенном приговоре найти для себя внутренний подтекст, дающий возможность избежать этого приговора.

И вот только Алекс набрал воздуха, чтобы влиться в эту среду, как раздаётся со всех буквально сторон объёмный голос, который и озвучивает совсем-совсем короткие ответы на ранее заданные вопросы Омертоном, где он после озвучивания каждого для себя ответа, как под тяжестью только что взваленного на него груза подгибается в себе:

— Всегда. Никогда. Как считать.

Ну а как только голос неизвестности, по своим физическим характеристикам очень похожим на голос всемирного тяготения, который так и вдавливает тебя своими откровениями и знаниями тебя, как самого ничтожного и никчёмного элемента жизни, и другого тебе не дано, всё это проговорил, и как Алексу показалось, то развеялся дым после выстрела из пушки, то Омертона и след очень неожиданно простыл. И сейчас в его половине помещения стоит одиноко стул и своим одиночеством навевает на множество мыслей Алекса.

И как предполагал Максимилиан, то все пришедшие сейчас Алексу мысли при виде этого скорого покидания места здесь Омертоном, всё были ответного, не вопросительного характера. И Алекс даже не думал себе задавать очевидные вопросы по следам этого быстрого убытия Омертона: «А что его так в этих ответах всполошило? И куда это он побежал?». А Алексу многое открылось и стало ясным из всего происходящего с Омертоном, и того, что тот хотел узнать от времени посредством этих вопросом его сомнений и нерешительности. И единственное, что не мог правильно или хотя бы с большей вероятностью для себя решить Алекс, так это в какой очередности выбрал Омертон данные себе ответы на свои вопросы временем.

Конец ознакомительного фрагмента.