Маньяки выходят из подполья, или Супериор

Игорь Смирнов

В тридевятом ли царстве, в тридесятом государстве, в России ли, какой она будет через три десятка лет, занесло добра молодца в неприметный городок. А творились там дивные дела…

4

Он был в самом начале пути. Ничего ещё по-настоящему не прояснилось, ничто не стало окончательным.

К киоску Роспечати Коюров шагал до того неспешно — чуть не нога за ногу. Солнце било в лицо, пригревало на удивление, Максим даже позволял себе щурить глаза. Малозаметных препятствий на пути вроде не просматривалось — гладкий асфальт. Во дворе практически ни души — и с зажмуренными глазами ни с кем не столкнёшься. Если только парашютист какой прямо перед носом с неба не рухнет. Хм… что это ещё за мысль? Однако весьма показательная, предательская. Головой тебя выдала — есть у тебя тайная наклонность. Не паникёр, но фантазёр.

Нынешний начальник Коюрова, непосредственный, Фёдор Васильевич Быстров, ещё несколько лет назад его раскусил. Хотя он и тогда Максиму шефом был, — оба в те времена в областной столице обретались. «А ты, Коюров, оказывается, Жюль Верн и Эдгар По. Ужастики, часом, не сочиняешь по ночам?» И ведь не по результатам тестирования вывод сделал, а вполне самостоятельно по каким-то другим признакам просчитал. На тестированиях-то Коюров и «шкериться» умел, маскировать мысли. Только не от знатока дедукции и индукции Быстрова.

«Ну что ж, фантазёр, фантазируй, самое время», — сказал себе Максим. И тут же взял самый сухой и деловой тон, принялся рассуждать трезво и рационально.

«Проверить записи здешних видеокамер за последние четыре дня. Четыре дома, десять подъездов; на всех должно иметься видеонаблюдение. Подручными средствами мне это, пожалуй, не под силу… Значит, придётся задействовать Силыча… Силыч порой капризен, может закобениться — но только для проформы; потому — обязан оказывать всемерное содействие… А ещё не худо бы залезть в файлы местной полиции… Самому мне это тоже, скорее, не по зубам, значит, опять Силыч…

Эх, надо было получше расспросить Татьяну Макаровну, когда точно она видела этих плечистых парней!.. Хотя — она же говорит, что её тут все знают; значит, найти легко… Только ведь не расскажет ничего больше Макаровна, как пить дать, не расскажет! Хоть её всю озолоти!

Да и на что ты рассчитываешь, получив нужную картинку? Надо ещё опознать этих парней! А это опять-таки работа не одного дня! А времени у меня не так много… Гоблины могут запросто поинтересоваться, есть ли такой старлей Муренков в областном УВД. И сразу узнают правду… Кстати, эти два гоблина тоже парни плечистые…»

Максим вдруг представил, как чоповцы, которые сегодня явно были не прочь повязать его самого, пакуют в машину Таню… Только ведь, если верить Макаровне, сначала Таня их толкнула — обоих сшибла с ног. А после кинулась бежать — резко и быстро, как терминатор. Коюров прекрасно это со слов Макаровны уяснил.

Эх, где тут сказка, а где чистая правда… Макаровна-то, похоже, та ещё мастерица приврать. Хотя в этих-то подробностях — толкнула, побежала, как на Олимпиадах и чемпионатах не бегают, — кажется, вполне простодушна была. При том что — в этом тоже надо признаться честно — сам-то он ни разу не видел Таню бегущей. И она ни разу его не толкала — так, чтобы с копыт долой. Ну вот как-то не сподобились, не всё пока в их отношениях случилось, до силовых приёмов не дошли, не успели ещё… И однако Таня, Таня, которую он видел и знал — лишь до какой-то степени, оказывается, знал, но всё же знал, знал, — в эту красочно, хотя и косноязычно обрисованную сцену стычки и погони вписывалась на все сто! Да, она такая! Если коня на скаку остановить или там в горящую избу войти… А он только сейчас это сообразил, допёр! Вон Макаровна, спец по дедукции, тоже отожгла: «Это я сейчас поняла, что похищение…» Детективы она по телепьютеру, видите ли, смотрит. Раздувался от чванства, стоя рядом с ней. Но сам-то оказался сильно умней? Тоже ведь стегозавр, задним умом крепкий…

Максим криво усмехнулся, помотал головой. Это всё дела уже прошлые. Впредь больше не портачить, вот что теперь важно. И опять взялся рассуждать сухо, по пунктам, эмоции снова выключил:

«Поднять материалы по всем местным группировкам… преступным и просто молодёжным. Особенно — по молодёжи золотой. А также — по разным маньякам, по всем в подобных делах замеченным, кто состоит на учёте, кто хоть раз в сводку попал… Всех, всех охватить! Опять-таки задачка по силам только Силычу. Придётся во всём на него положиться».

— Здравствуйте, мне бы все местные газеты за последние дни! — как ни утишал Максим шаги, а всё равно ведь упёрся в киоск, к которому так методично продвигался.

— Только за два дня! — металлическим голосом лязгнула тётка в окошечке — вроде интеллигентная с виду, даже в очках; голова, как у болонки, вся в мелких белесых кудряшках. — Остальные отправлены в типографию!

— За два так за два, — покорно согласился Коюров, — давайте! Сколько с меня? И где я могу посмотреть предыдущие номера?

— В городской библиотеке! — отрезала «болонка», пропихивая в окошечко стопку газет.

— Спасибо! — поблагодарил Коюров — вежливый молодой человек. Но перед тем как отойти в сторону, закинул на пробу ещё один вопрос:

— А что, в тех предыдущих номерах ничего интересного не было? Раз их не раскупили?

Едва не высунув в амбразуру собственную голову, киоскерша смерила Коюрова пристальным взглядом сквозь стальные очки, отрывисто процедила:

— Об-бычные газеты! Весь тир-раж никогда не раскупают!

Пробормотав ещё одно «спасибо», Максим отвесил торговке полупоклон, развернулся и пошагал прочь. Присел на пустующую лавочку неподалёку. Принялся шелестеть газетами — они и в самом деле оказались самыми обычными. Заметки о начале учебного года, о введении новых пешеходных переходов на каких-то там улицах, о новом сезоне во Дворце культуры и о новой же сессии местной думы. А вот о взрыве в проходной НИИ сельхозмашин — молчок, будто и не было. Или было — да крайне давно. Про австралийскую эпидемию тоже полнейшая тишина. Хотя… быть может, не та тема, которую следует муссировать в каждом номере. Так что и впрямь дорожка ему стелется в библиотеку, куда, собственно, и киоскерша его отфутболила… должен там быть зал периодики. Максим тут же представил себе светлое, покойное, тихое помещение; читатели, все как один изнурённые книжной премудростью бледные ботаники, прилежно склонились за столами к журналам и газетам; тишина, едва слышно гудит кондей, нагоняя в зал прохладный воздух, насыщенный кислородом. «Только я пока туда не пойду». Что-то подсказывало, что и старые номера — такой же дохлый номер. Никакого света не прольют… «И на Танину историю тоже», — как бы вдогонку пролетела серенькая, стёртая мысль. Сам не сразу понял, до чего сейчас додумался. Ни хрена себе! — ведь и тут надеялся провентилировать личный вопрос. Шкурный, как говорил Быстров, когда отходил от официоза. Ага, и не просто надеялся, а в первую голову рассчитывал!