У самого синего моря

Игорь Рыжков, 2023

Приключения американцев в России, возможно, в не слишком далеком будущем.Публикуется в авторской редакции с сохранением авторских орфографии и пунктуации.

Глава 1

— Ну, вроде все! — Джон, поигрывая анаболитическими буграми мышц, игриво пролезал в дверной проем. Немного бочком, поскольку, едва проходил фронтально. Улыбался широко своими металлопластовыми зубами. Улыбался немного наискось, поскольку в далеком детстве поучил травму, повлиявшую на работу лицевого нерва.

Он протиснулся двери и встал на пороге. Откинул назад шикарную шевелюру нарощенных волос и рефлекторно полез поправлять галстук. Однако, остановился, и смущенно поправил брючный ремень, поскольку на улице стояла жара, и галстук на шее, глубоко синий с замечательным диагональным рисунком отсутствовал напрочь.

Джон был одет в легкую майку из натурального хлопка, белую с красочной эмблемой «Ред-Булс», выгодно оставляющую открытой его эффектную мускулатуру, светло-серые легкие брюки со складкой, которой можно резать черствый хлеб, стоимостью в годовую зарплату инженера.

Джон, аккуратно прикрыл за собой дверь и деликатно осмотрелся.

Прихожая она же гостиная просторного дома выстроенного по самому современному проекту в престижном районе Беверли Хилз должна была непременно содержать в своем интерьере его любовницу, наконец то изъявившую желание стать его женой. Однако, гостиная ее не содержала.

— Афелия, дорогая! — повысил голос Джон.

— Я уже пришел! Выходи! Я не буду подсматривать. — Джон, взял подмышку папку с рекламными проспектами и прикрыл глаза ладонями.

— Раз! — Громко начал он отсчет.

— Два! Афелия! Ау! Кто не спрятался — я не виноват. — Хлопнула дверь. Легкие мокрые шаги быстро приближались. Джон раздвинул пальцы и посмотрел в щель.

К нему крался некоторый весьма и весьма соблазнительный субъект. Он был смугл, строен, одет в пляжное полотенце на голове и — Все…

Он двигался, слегка покачивая бедрами, закусив губу и прищурив красивые глаза. Его руки были хищно согнуты в локтях. От фривольности движений субъекта у Джона неприлично оттопырились брюки. Он отнял от лица руки и развел их в стороны. Миловидная девушка лет двадцати трех обиженно остановилась.

— Ты обычно считаешь до десяти. — Произнесла она с легким ирландским акцентом и повернулась чуть-чуть так, чтобы Джон, едва не капающий от вожделения слюной на персидский ковер позапрошлого века видел не все ее прелести сразу.

— Прости, дорогая. — Двинулся Джон навстречу.

— Ну, разве можно удержаться от соблазна, когда видишь такую красавицу?

— Конечно нельзя! — Девушка распустила полотенце. Откинула на спину длинные, волнистые, наверное, каштановые волосы. Прикрыла полотенцем натуральную, и это было ее неоспоримым достоинством грудь и пластично, как учили имиджмейкеры, присела на диван. Закинула ногу на ногу.

— Но, если разговор заходит о серьезных вещах, то можно! — Она достала с широкого подлокотника дивана, который был на самом деле небольшим столиком, длинную коричневую коробку. Открыла ее с легким сухим хлопком и вытащила на свет длинную тонкую сигариллу.

— Мужчина! — Она томно посмотрела Джону в глаза. Дважды взмахнула густыми, мокрыми и поэтому стрельчатыми, что Джону необычайно нравилось, ресницами.

— Угостите даму спичкой! — Джон нелепо захлопал себя по штанам в поисках зажигалки, но через секунду облегченно вздохнул. Он курить бросил. Он настоятельно рекомендовал сделать это Афелии, но та находила не в табачном дыме, а в самом процессе курения несомненное удовольствие и пока над его предложением лишь размышляла. Джон потрогал пальцем шею. Именно то место, в которое был вшит имплант, блокирующий позывы к принятию никотина и позволил своему не очень выразительному лицу изобразить некоторое уныние.

Дорогая, я не курю.

Он сжал пальцы в кулак и последовательно отогнул их все на левой руке и потом два на правой.

— Уже семь дней, солнце мое. Прости, но спичек у меня нет. И, собственно… — Он несколько театрально, но очень эффектно поднял брови, по природе несколько опущенные к вискам, что придавало его лицу постоянное выражение грусти.

— Где вы, дорогая Афелия нахватались такой пакости? — Он весьма точно передал интонации ее фразы. — «Даму… Спичкой…».

— Дорогой, ты же сам говорил, что хочешь предложить мне свадебное путешествие в самую экзотическую страну?

— Ага! — Металлопластово улыбнулся Джон и присел с Афелией рядом.

— Мой, котенок… — Он сделал щекотливое движение, но гладкого живота своей уже жены так и не коснулся.

В своей ослепительной красоте, на которую было потрачено миллиона полтора честных американских долларов, она была несколько надменна и относилась к собственному телу как к дорогой китайской вазе.

Джон через это прошел, и поэтому прикасаться без веских на то причин к своей любимой женщине опасался.

— Мы едем с тобой в Россию! — Он вытащил рекламные проспекты из под мышки и положил их на подлокотник дивана.

— Удивительная страна! — Полный праведной патетики возопил он.

— Страна снегов, медведей, блинов, красной икры, водки… — Он счастливо улыбнулся

— И полного отсутствия наглых, очень наглых агентов по продаже всего и вся! — Афелия надула красивые губки и сложила руки на груди. Сигарилла осталась дымиться в мраморной пепельнице.

Джон скривил рабочую часть лица. Имплант пиликал в ухо о концентрации никотина и смол в воздухе, превышающих предельно допустимую, в полтора раза.

Он брезгливо взял окурок и безжалостно раздавил его о полированный нос Рузвельта, по пояс утонувшего в монолите пепельницы.

— Джон! — Она толкнула чрезмерно увлекшегося окурками мужа локтем в бок.

— Джон!

— Что, дорогая? — Полным нежности голосом ответствовал Джон.

— Так, когда мы едем? — Она протянула к мужу руки. Полотенце упало на колени, открыв при этом достаточное количество прелестей для того чтобы Джон снова почувствовал себя неуютно.

Он крепко сжал зубы, которыми на спор перекусывал сварочный электрод и зажмурил грустные, как у бассета глаза.

— Милый… — Зашептала нежно Афелия Джону в ухо.

— Дорогой… — Джону стало совсем плохо. Или хорошо? Но ведь иногда бывает, так что слишком хорошо это уже плохо. Или не бывает?

— Ко-о-отик… — Она лизнула Джона в ухо длинным, разумеется, модифицированным языком, который по самой современной моде раздваивался на кончике.

— Афелия… — Задыхаясь, прошептал Джон.

— Можно… — Он с трудом выпутался из нежных объятий супруги.

— О деле?

— Р-разумеется! — Афелия, как ни в чем не бывало, набросила на грудь полотенце и с интересом стала разглядывать особенный, нарощенный в несколько слоев особым гелем ноготь, который был втрое крепче природного и имел чрезвычайно острую и крепкую кромку.

— М-мы едем прямо сейчас! — Выдохнул Джон и с трудом поднялся с дивана.

Все — таки отложить поездку на два часа ему очень и очень хотелось. Но дело было превыше всего, и планы оставались планами. Билеты были заказаны. Оплачены. Страховки сделаны и неделю назад они просидели целый день в клинике, в которой получили такую дозу прививок, словно собирались не в приличную страну, а в лепрозорий.

— Я успею переодеться? — Она с нежностью посмотрела на своего мужа. Джон смутился. Вопрос застал его врасплох.

Обычно Афелии хватало трех часов для того чтобы собраться на ужин к собственным родителям, но тут… Другая страна. Он засомневался. До подлета передвижной телепортационной установки оставалось еще четыре с половиной часа, и он рискнул. То есть, уверенно кивнул набриолиненой шевелюрой и произнес

— Если, поторопишься, дорогая. — Афелия немедленно надула губы и снова заложила ногу на ногу и сложила руки на груди.

— Ты невыносим! — Джон, уныло соглашаясь, кивнул.

— Нужно было заказать рейс на завтра. — Запоздало подумал он, но супруга оказалась не столь капризной как обычно. На то, чтобы прийти в доброе расположение духа ей хватило тридцати секунд.

Джон продумал на этот случай запасной вариант как оказалось весьма удачный. Жестом фокусника он глубоко засунул руку в карман и выудил оттуда маленькую коробочку красного бархата.

— Это тебе, любимая. — Пытаясь улыбнуться, проговорил Джон.

Афелия немедленно поменялась в лице и выхватила коробочку из рук Джона. Открыв ее и увидев на красной подушке кольцо с бриллиантом в восемь карат, она пришла в согласие с самой собой, и решив, что Джон прощен, пошла переодеваться наверх.

В смысле, к себе в гардеробную. А это весь третий этаж. Триста восемьдесят квадратных метров площадей, между прочим.

Афелия ушла, а Джон обессиленный диалогом опустился на диван, еще мокрый от ягодиц своей благоверной.

Сделал пару вдохов-выдохов и щелкнул пальцами. Придиванный столик, деловито подъехал к Джону вплотную и произнес красивым мужским голосом, а на этом Афелия настояла особо.

— Джон, сегодня в баре: виски, джин, ликеры… Есть немного коньяков… Бурбон, например… — Красный глазок камеры преданно сморгнул и уставился на хозяина внимательно и с почтением.

Джон долго смотрел на карту вин, представленную автоматизированным баром в виде голографической модели старинного фолианта, и так ничего и не выбрал.

— Может быть водочки? — Заискивающе произнес бар.

— Может! — Обрадовался находчивости электроники Джон.

— Может-может. — Кхм… — Деловито прокашлялся робот.

— Кровавая Мэри, сэ-э-э-эр… — На полированной крышке столика оказался высокий стакан, наполненный на две трети густым томатным соком и на одну треть водкой.

— Я позволил себе присолить сок, Джон. — Выпрашивая похвалу, обратился столик к своему хозяину.

— Хорошо… Мнэ… — Джон всегда забывал имя своего бара.

— Бэр-р-римор, с-с-эрр-р-р… — Осмелился напомнить хозяину свое имя робот.

— Хорошо, Бэримор. Хорошо. — Он взял запотевший стакан с крышки стола и стал сосать содержимое через край. Пить чистую водку он не привык. Вкусным этот коктейль ему не показался.

— Гхм… — Снова прокашлялся бар. — Чего тебе, Бэримор?! — Накинулся на робота Джон.

— Кровавую Мэрри пьют залпом, сэ-э-эр-р-р… — Акценты на «р» делали робота особенно надоедливым.

Джон опрокинул стакан вертикально и сжался внутренне, ожидая самых неприятных ощущений. Тем не менее, водка слегка обожгла горло, скользнув в желудок, но густой, в меру охлажденный и чуть-чуть соленый томатный сок, отправившийся следом, мгновенно убрал сивушный привкус.

— М-м-м… — Обрадовался столь замечательному коктейлю Джон.

— Да, сэрр-р-р… — Тут же подобрался к самому колену бар. — Вам понравилось?

— Да! Бэримор!

— Еще?

— Да! Бэримор! — Джон ударил стаканом о столешницу.

— Вам больше нельзя, сэр… — Столик, преисполненный достоинства, и истинной английской спеси, скрипя несмазанным колесиком, покатился к интерфейсу хранилища для того, чтобы свериться с его картой вин.

Джон приуныл. Если бы не рекомендации на Бэримора, то он давно валялся бы на свалке электронного мусора.

Афелия настойчиво испрашивала Джона о прислуге, непременно из английской семьи и с хорошими рекомендациями.

— Дорогой! — Раздалось где то совсем рядом. Джон вздрогнул. Он никак не мог привыкнуть к особо модной новинке, чрезвычайно активно рекламирующейся в последнее время.

Соунд-Деливери делал звук близкого тебе человека одинаково слышимым из любой точки дома. Стоила эта система без малого пятьдесят тысяч и Джон расставался с этими деньгами с некоторым напряжением.

Ему казалось, что без нее, у его жены будет больше поводов подходить к нему ближе.

— Да, дорогая… — Отозвался Джон. Коктейль уже начал действовать и не смотря на хмурые мысли кривая улыбка на которой он заработал свои деньги, уже оккупировала его, в общем — то, и не очень отталкивающее лицо. Он уже не столь бодро, но все же, достаточно отчетливо щелкнул пальцами.

— Я занят, сэ-э-р… — Раздалось из другого конца комнаты. Бэримор, взяв у погреба три сотни микродоз новых вин, самозабвенно их дегустировал.

— Телевизор включи! — Рявкнул Джон.

— Дорогой, я же не могу сделать это отсюда. — Снова раздалось раздражающе рядом.

— Телевизор зовут Александр Сергеевич. Обратись, пожалуйста, к нему сам.

— А фамилия часом у него не Пушкин? — Уже несколько раздраженно спросил Джон.

— А как ты догадался? А? — Раздался звонкий, чистый, хорошо поставленный вокалистами смех его дорогой, чрезвычайно дорогой, супруги.

— Я же тебе не говорила…

— Да вот… — Откинулся на спинку дивана Джон.

— Сообразил… — О Пушкине он не только слышал, но даже читал кое, что из его произведений. Афелия настояла. Сказка о Золотой Рыбке ей особенно нравилась.

— Так, что же мне надеть, любимый? — Не унималась Афелия. Джон молчал. Что — то рекомендовать — это ввязываться в тяжелый и драматический спор.

Нужно было просто подождать, когда Афелия начнет выдавать варианты.

В этом случае и при хорошей аргументации шанс убедить ее все — таки был.

— Я тут заказала шапку-ушанку, фуфайку-телогрейгу и сапоги-валенки. Все такое красное! Вау! Ты себе не представляешь! Скоро должны доставить… — Джон скривился. На черноморском побережье было достаточно тепло.

— Там тепло… — Выдал он, стараясь держать голос ровным.

— Турция рядом.

— Да-а-а… — Расстроилась Афелия.

— А что же мне тогда надеть? Джон! Ну, скажи же что ни будь! Посоветуй!!! — Джон нервно потер бровь. Когда в гардеробе две сотни коллекций действительно испытываешь с советами некоторые затруднения.

— Бэримор! — Обратился он к своему бару.

— Обед будет в восемь, сэр… — Отозвался столик.

— Что надеть моей жене в тур?

— Если она хочет впечатлить дороговизной своей одежды, то ничего… — Джон сдержано улыбнулся. Кто-то очень талантливый программировал бару изысканное типично английское чувство юмора и поэтому Джон на бар не обиделся.

— Бэримор… — Обратился он к бару уже более миролюбиво.

— И все таки… — Столик с некоторым колебанием оторвался от порта по которому подавались дозы вин из погреба и в несколько приемов развернулся камерой к Джону.

— Кхм… — Прокашлялся он привычно, пробуя голос.

— Стандартный дорожный набор, сэр-р-р… — У Джона волосы на затылке не смотря на бриолин вызвали жгучее желание встать дыбом.

Стандартный дорожный набор подразумевал контейнер весом в три тонны. Телепортация такой массы стоила очень недешево.

— Однако! — Продолжил бар

— Я слышал, что вы хотите провести медовый месяц дикарями? — Джон кивнул. Афелия особенно на этом настаивала, и он не возражал.

Цивилизация надоела им обоим. Охранная система, которая отслеживала торговых агентов на подходе к дому и блокировала двери, если они все — таки прорывались, стоила почти двести тысяч.

Однако, эти, быстро мутирующие особи научились маскироваться под представителей самых безобидных профессий. Фотографов, например. Работников кинокомпаний, молочников, на худой конец.

Охрана часто давала сбои и наиболее изобретательные агенты канадских (Откуда в Канаде столько торгующих компаний и почему они все здесь?) все — таки прорывались к порогу.

Не впустить их было нельзя. Так гласил закон, принятый конгрессом в поддержку той же самой торговли.

Надоедливые молодые люди, демонстрирующие лучшие в мире терки для хрена и суперножи для чистки авокадо всегда уходили отсюда с парой долларов в кармане. Кому то везло больше.

На прошлой неделе Джону пришлось раскошелиться на бритву для свитера. Вещь удивительная. Она бреет свитер, когда тот покрывается от плохого ухода и частых стирок скатанными комочками шерсти.

Убедить молодого улыбчивого человека с большой сумкой этих бритв в том, что его свитера не обрастают бородой, у Джона не получилось.

Пришлось чиркнуть кредиткой по наручному интерфейсу вымогателя и оставить себе это чудо современной технологии.

Джон приобретенное таким образом странное имущество, выбрасывал сразу.

Выходил ночью, именно ночью, озираясь по сторонам, поскольку мог быть выслежен и задержан полицией.

Если стражи порядка выяснят, что вы избавились от вещи купленной днем ранее, то вам грозил штраф в размере стоимости самой вещи.

Причем, эти деньги отправлялись на счета департамента полиции и поэтому, патрули с особенным трудолюбием рылись на свалках, и никто их за это не порицал. Работа — есть работа.

Афелия такие безделушки любила больше чем Джон.

Она собирала из них коллекцию.

Коллекция насчитывала уже более тысячи предметов и скоро, как ему сказали специалисты будет стоить вдове дороже чем за этот хлам было заплачено.

Странные рыночные законы возводили в ранг редкости зубочистку с моторчиком и вместо десяти центов за нее уже давали двести долларов.

Причем, если моторчик сломался, что при современном уровне развития технологий чрезвычайная редкость, то добавляли еще пятьдесят.

— Так вот… — Джон стряхнул с себя задумчивость. Бэримор раздельно перечислял необходимые предметы и инструмент для того, чтобы можно было продержаться четыре недели в отсутствие теплых клозетов и автоматических баров.

— Запас топлива на первые два дня. Рабочий инструмент для того, чтобы можно было его заготавливать. Инструмент и снасти для ловли животных и рыбы. Сеть, то бишь — невод. Вы, Джон будете неводом удить рыбу. А госпожа Афелия будет ждать вас. Мнэ… Прошу прощения, и прясть пряжу. — Он сдержано хихикнул, надеясь, что хозяин уловил ионию. Джон его шутку проигнорировал. Он уперся тупым взглядом в экран телевизора, бездумно транслирующего закатный прибой.

Надо сказать, что картинка была что надо. Техника визуализации изображений научилась передавать объем, и ощущение присутствия было весьма натуральным.

— Александр Сергеевич! — Джон решил отвлечься от тяжелых мыслей. Приняв супер дозу новостей, он наверняка пресытится обществом потребления и с легким сердцем отправится в загадочную Россию.

— Я помню чудное мгновение… — Услышал Джон невнятное бормотание.

— Александр Сергеевич! Новостной канал включите…

— Передо мной явилась ты… — Бубнил телевизор дальше и по — прежнему показывал прибой. Валы катились медленно, вдалеке поднимаясь пологими буграми, и рассыпались на прибрежной гальке.

Только ветер волосы не трепал.

А так ощущение было почти полным.

Но Джон хотел новостей.

–Пушкин!!! — Рявкнул он что есть силы.

— Новости включи!!!

— Дорогой! — услышал он голос благоверной.

— Да, милая. — Рефлекторно показал замечательные зубы Джон.

— Александр Сергеевич — личность увлекающаяся, творческая. У него сейчас кризис, он никак не может закончить поэму. Будь с ним добрее.

— Хорошо! — Хищно кивнул Джон. Он встал с дивана, хрустнул плечевыми суставами и уложил мускульный рельеф так, чтобы телевизор видел ее в особенно впечатляющем ракурсе.

— Александр… Сергеевич… — Надвигался Джон на телевизор. По экрану побежала нервная рябь.

— Я бы вас попросил… — Неожиданно активно стал возмущаться Александр Сергеевич.

— О чем? — Улыбнулся Джон, поигрывая бицепсом на правой руке. Он пожалел о том, что не захватил с собой гантели. Телевизор в этом случае был бы более сговорчивым.

— Дать мне еще пару минут. Кх-х-хрм… — Прокашлялся он. — У меня вдохновение.

— Что у тебя? — Опешил Джон.

— Вы только послушайте. — Заторопился телевизор.

— У самого синего моря жили старик со старухой. Жили они тридцать лет и три года. Старик неводом удил рыбу, а старуха пряла пряжу… Ну, как?

— Что как? — Расстроился Джон. Похоже, новостей ему не дождаться.

— Поэма… — Настаивал Александр Сергеевич. — У меня многопроцессорная архитектура. Я тут параллельно еще кое, что написал. Хотите?

— Что? — Опустил Джон мускулистые руки.

— Поэму… — Настаивал телевизор и не дождавшись разрешения Джона решил начать декламацию. — Я помню чудное мгновение, передо мной явилась ты. Как мимолетное виденье как гений чистой красоты. А вот есть еще замечательное начало: Мой дядя самых честных правил. Когда не в шутку занемог. Он уважать себя заставил… А дальше я еще не придумал. — Джон обессиленный упал обратно на диван. Новости уже казались ему лишними.

Сервис начинал доставать слишком активно и необходимая доза неприязни к сверхорганизованному сообществу, именуемому Соединенными Штатами, похоже, превышала все допустимые пределы.

— Хорошая поэма… — Неожиданно согласился Джон.

— Правильная. Особенно про пряжу и невод. Но, насколько я знаю литературу России — ее уже написал твой однофамилец. Не так ли?

— Разве?! — Со слезами в голосе воскликнул телевизор. — На морской пейзаж, демонстрируемый на экране стали наползать тяжелые тучи. Ударили первые струи штормового дождя. Джон опасливо отодвинулся в угол дивана и поджал ноги в дорогих мокасинах.

— Прошу прощения… — Раздался глубокий мягкий обволакивающий голос, очень похожий на голос опытного психотерапевта.

— Вы устали… Вам нужно расслабиться, Джон.

— Мне не нужно расслабляться! — Попытался оказать активное сопротивление Джон. Он отчаянно завертел головой в поисках источника голоса.

— Кто это?

— Это я… — Пророкотал умиротворяющий голос.

— Кашпировский Всеволод Анатольевич. Закройте глаза… Сделайте глубокий вдох…

— А если я не хочу? — Джон не терял попыток найти этого Кашпировского в интерьере гостиной и наклонял голову то в одну, то в другую сторону.

— А, вы через — «не хочу»! Вам же нужно расслабиться?

— Нет, не нужно! Вы кто?

— Я — диван… — Спинка Всеволода Анатольевича стала угрожающе наклоняться назад и Джон, не ожидавший такого подвоха, опрокинулся навзничь.

— Ну вот! — Обрадовался диван — Кашипровский.

— Расслабляйтесь! А я вам еще и спину помассирую! Вот так! Хорошо?! — По упавшей спинке пошла вибрация, от которой у Джона заклацали замечательные зубы.

— Еще коктейль, сэ-эр-р-р? — Подкатил к содрогающемуся в судорогах дивану Бэримор.

— Да па ай-ай-ай шел ты! — Взревел Джон, выдираясь из чрезмерно нежных объятий любвеобильной мебели.

Он вскочил на ноги, но, не устояв, рухнул на пол.

Если быть более точным, то на тот самый дорогой персидский ковер позапрошлого века. Хотя был ли он на самом деле столь древним, Джон не знал, и повод сомневаться в этом у него появился незамедлительно.

Ковер одним из своих углов хищно потянулся к его чрезвычайно дорогим мокасинам. Джон вскочил на четвереньки и отпрыгнул как кузнечик на твердый надежный паркетный пол.

Вздохнул с облегчением.

— Вам уже можно, сэр-р-р. — Прорычал Бэримор над ухом.

— Могу предложить Совиньон двенадцатого года.

— У вас пылинка на обуви… — Прошелестел новый пока еще незнакомый голос. — Разрешите я ее уберу?!

— Ага! — Джон опасливо потрогал нервно подрагивающую бахрому ковра.

— Как зовут? — Решил он добавить командирских ноток в голосе. — Абу Аль Кабар ибн Хоттаб. — Прошелестел тусклый голос с почтением. — Так как насчет пылинки?

— Какой? — Удивился Джон.

–Та, которая, на подошве левого мокасина…

–А что?

— Нижайше прошу вашего соблаговоления на то, чтобы вы как высочайшая особа снизошли до меня — добропорядочнейшего вашего слуги и позволили с вашей благословенной ноги убрать эту гадость.

— Ибо целью своей считаю поддержание в этом благословенном жилище чистоты сверкающей и непревзойденной.

— Да святится имя ваше и ваших родителей от сего дня и вовеки — веков.

— Да будет путь ваш усыпан розами и лилиями. Пусть дети ваши почитают вас, а родители хвалят. Пусть дела ваши приносят вам золото, а жена любовь…

— Все? — Оскалился Джон.

— Да! — Джон повернулся всем корпусом в сторону возгласа и медленно осел на паркет.

Его жена спускалась по мраморной лестнице, ведущей в гардеробную, словно по подиуму.

Она делала один шаг на ступеньку ниже и картинно поворачивалась корпусом так, чтобы он Джон смог оценить ее усилия по созданию требуемого имиджа.

Джон сглотнул шершавый ком.

Афелия действительно выглядела ослепительно. Ее наряд соответствовал самому высокому классу.

Высокие до середины бедер сапоги из тончайшей облегающей лакированной кожи. На огромном каблуке шпилькой.

Красные. В золотых серпах и молотах.

Узкие трусики — бикини, оставляющие открытыми крепкие ягодицы, были в бело-сине-красную полоску триколора современной России.

Жесткий корсет с черным бисерным шитьем на алом бархатном фоне, напоминающим кружева, высоко поднимал полную грудь.

На замечательной груди, не лежало, а скорее покоилось, агатовое колье с бриллиантовыми вкраплениями, которое Джон подарил ей полгода назад.

На руки Афелия надела красные кожаные перчатки по локоть. С обрезанными кончиками, из которых мило торчали длинные острые крепкие ногти, окрашенные в цвет бисерного кружева черным.

На голове, разумеется, была высокая меховая сизо-коричнево-черная шапка, напомнившая Джону гвардию Ее величества Королевы Великобритании.

Когда Афелия спустилась до третьей ступеньки, Джон уже пришел в себя и успел подняться на ноги.

Он покорно улыбался и вертевшийся на языке вопрос — Как же она будет на шпильках прыгать по галечному пляжу? — Мужественно затолкал себе обратно в глотку.

Столик покатил к Джону вплотную и шутливо толкнул его под колено. Джон скосил взгляд на мажордома.

— Я дров заказал четыре кубометра. — Прошептал он едва слышно.

— Как думаете? На первое время хватит? — Джон удовлетворенный кивнул.

— Кр-р-ровавая Мэр-р-ри! С-с-э-э-эр-р-р-р! — Обрадовался поощрению Бэримор и выплюнул на столешницу высокий стакан с двухслойным содержимым.

— Я позволил себе…

–Присолить сок! — Прервал его Джон.

— Спасибо Бэримор. Я подумаю над тем, чтобы увеличить вам жалование — он выпил залпом спиртное и через секунду почувствовал явное облегчение.

Происходящее перестало его раздражать, и даже Кашпировский, до сих пор дрожащий своей спинкой, не показался ему неприятным.

— Пр-ремного благодарен, сэ-э-эр… — Смутился столик.

— Я бы позволил себе испросить другого поощрения. Сэр-р-р…

— Джон! — Афелия, остановившись на третьей ступеньке лестницы, кусала губы и едва сдерживала слезы.

— Что, дорогая? — Как можно шире улыбнулся Джон.

— Ты так ничего и не сказал о том как я выгляжу! — Она вдруг нахмурила аккуратные брови и гневно топнула каблуком о ступеньку.

Титановая подковка выбила в драгоценном мраморе щербинку и каменная чешуйка, цокнув о полировку, прыгнула на паркет.

–Ты выглядишь замечательно! — Закричал Джон. Он прикрыл ладонью глаза от вдруг поднявшегося ветра, потому, что Хоттабыч рванулся убирать комнату более чем увлеченно.

Он слизнул мраморную чешуйку.

Почти минуту прыгал по гостиной, выискивая микроскопические следы грязи.

Все-таки обмел Джону обувь. Скрупулезно исследовал Бэримора на предмет антисанитарии и удовлетворенный снова улегся перед диваном.

— Какого поощрения вы хотите Бэримор? — Афелия снисходительно позволила своему лицу изобразить улыбку. Она таки спустилась с лестницы и встала с Джоном рядом. Бэримор потупил камеру долу и нервно заскрипел колесиком.

— Я бы хотел испросить вашего разрешения на брак. — Он насторожено поднял камеру и посмотрел ею в лицо хозяйки. — Или вашего… — Камера, визгнув приводом, уставилась в напряженное лицо Джона.

— И с кем же, Бэримор? — Щека Джона стала подозрительно подергиваться.

— Кто эта дама?

— Это не дама… — Выдохнул разом Бэримор. — Я прошу прощения. Я не стандартно ориентирован. Я еще раз прошу прощения. Но так получилось. Мы любим друг — друга и хотим быть вместе. Хотим быть вместе на законных основаниях. — Афелия ослепительно улыбнувшись, отбросила длинный алый шлейф, притороченный к задней части корсета и присела на корточки перед баром.

— Надеюсь у него приличная репутация? Бэримор! — Она придала своему лицу строгое выражение.

— О, да! Разумеется миссис Афелия! У вашего Погреба нет изъянов! Он великолепен! Он прекрасен! Он остроумен! Он очарователен! — Бэримор замолчал. Опустил камеру в пол и уныло заурчал миксером.

— Хотите коктейль? — Грустно вопросил он.

— Кровавую Мэри, Бэримор. — Сострадательно отозвался Джон.

— Пожалуйста, сэр! — Обрадовался бар и быстренько сляпал еще стаканчик напитка. Джон взял его в руки и, как учил Бэримор, выпил залпом. Поставил стакан на стеклянную столешницу бара.

Произнес озадаченно, поглядывая на Афелию, так и оставшуюся, сидеть на корточках, в состоянии полного ступора.

— У него даже имени нет, Бэримор. Как же мы подадим заявку на регистрацию вашего брака?

— Да! — Обрадовалась Афелия столь точной формулировке своего мужа.

Она поднялась на ноги и стала пристально осматривать ногти, предоставляя Джону вести беседу далее. В юридических вопросах, как и в вопросах зарабатывания денег на их скромную жизнь она считала себя не компетентной.

–А мы придумаем! — Отчаянно боролся за свое счастье Бэримор.

— Я предлагаю хорошее русское имя Татьяна! — Ворвался в разговор телевизор, который по — прежнему находился в состоянии глубокого творческого кризиса.

— Вы только послушайте! Не пожалеете! Татьяна рано утром встала, щеку об угол почесала, и села у окошка сечь, как Бобик Жучку будет влечь! — Джон нехорошо скривил губы.

— А вот еще! — Не унимался сумасшедший ящик.

— Я вам пишу чего же боле? Что я могу еще сказать? Теперь я знаю в вашей воле…

— Замолчи… — Сквозь зубы просипел Джон. Прижал ладонью нервный тик на правой щеке и зыркнул в телевизор так, что тот во избежание физического уничтожения, предпочел ограничиться в своих словоизлияниях.

— Если позволите, я попробую сам подобрать имя этому благословенному устройству… — Прошелестел ковер — Хоттабыч.

— Ну-ну? — Заинтересовался Джон.

— Я предлагаю назвать его Луноликая Жизель! — Выпалил коврик и умолк, ожидая реакции своих хозяев.

— Жизе-е-ель? — Недоверчиво протянул Джон.

— Ага! — обрадовался Хоттабыч. — Луноликая, о великий…

— А номер у него есть? — Просветлев лицом, обратился Джон к бару.

— Да, сэ-э-эр… — Отозвался Бэримор. — Би-два-восемь-шесть-три-ноль-двенадцать… Но чем это нам поможет?

— Давай так его… Ее… И назовем… — Джон почесал красивую бровь. — Думаю, что мэрия не будет против — зарегистрировать ваш брак. Наверное. — Бэримор задумался, оценивая предложение хозяев.

Его камера то поднималась к потолку, то опускалась в пол, то шарила по сторонам. Внутри Бэримора снова заурчал миксер. Дозатор булькнул пару раз. Звякнул кубиками льда морозильник.

— Хотите коньяку? — Бэримор без разрешения выставил на столешницу два маленьких коричневых стаканчика с янтарной жидкостью.

— Н-нет, пожалуй — Отозвался Джон, скосив глаз на супругу, рассматривающую свои замечательные ногти.

— Тогда у меня еще один вопрос, господа. — Бэримор пристально посмотрел на Афелию.

Афелия приняв абсолютный нейтралитет, молчала в тряпочку.

Камера Бэримора сменила угол и теперь смотрела на Джона.

Бэримор глубоко и трогательно о чем то вздохнул.

— Мы хотим иметь детей. Мы хотим иметь семью. Мы хотим иметь дом. У нас есть сбережения. Вы позволите нам жить отдельно? Разумеется не сейчас! — Предположив категорический отказ, возопил бар — Мы не собираемся обзаводиться детьми немедленно!

— Хорошо-хорошо… — Безысходно согласился Джон. Ссориться с баром ему не хотелось. Черт его знает, что он может подмешать в очередную порцию Кровавой Мэри?

Если мажордом захочет и договорится с другими членами этого милого общества, то ему Джону со всей этой бандой будет не совладать.

— Давай сделаем так, Бэримор! — Джон сделал лицо строгим и назидательным.

— Я как ваш хозяин разрешаю вам иметь семью и дам соответствующие заявки в мэрию. Тем более, мэр мой хороший знакомый.

— Вы сможете зарегистрировать свои отношения и не прятаться от нас по углам. А-а-а… — Джон запнулся. Он хотел сказать, что — то еще. Но из головы совершенно вылетело что.

— Вы только поработайте еще немножко. — Выручила мужа Афелия.

— Хорошо? — Бэримор благодарно проскрипел колесиком ближе к хозяйке.

— Скажем годик-другой. Подыщите себе достойную замену, обучите их всему что знаете и можете быть свободными… Так, Джон? — Джон облегченно вздохнул.

Проблема оказалась не столь сложной.

— И еще! — Изменив интонации на требовательные, решил довести дело до логического завершения, Бэримор.

— Что еще? — Начал багроветь Джон.

— Мы хотим венчаться в церкви Святого Патрика. Это та, что рядом с городским парком. Я уже заказал себе праздничный чехол из черного шелка с атласными отворотами. Черный изумителен на зеленом.

— Ты что верующий?! — Оторопела Афелия.

— Иже еси на небеси… — Забубнил Бэримор. — Да святится имя твое да придет царствие твое… Во веки веков… Мадам! Это же так красиво! Я весь в черном… э-э-эмне…мой… моя… погреб в грузовике… В белом! Чтобы обязательно в белом грузовике! А вокруг деревья. Кустики. Птички поют. — Бэримор замолчал.

— Аминь… — Кисло добавил Джон, и перекрестил двуперстно затылок камеры Бэримора.

— Мы обещаем подумать над этим. Хорошо Бэриморчик? — Афелия с едва сдерживаемыми слезами гладила бар по полированной столешнице.

— Бедненький. Как же мне тебя жалко. — Джон пожал налитыми плечами.

Мужчин жалеть не принято. Принято считать, что они в участии и помощи не нуждаются. Но кто их об этом спрашивает этих мужчин?

Ему тоже сейчас было не сладко. И бар и погреб влетают в такую копеечку, что придется пахать с удвоенной силой для того чтобы залатать в бюджете пробоины.

Может быть, даже придется подработать рекламой Педи Гри Пала. Там самые высокие гонорары. Но… Работа очень не престижная.

Продюсеры не любят актеров снимающихся в рекламных роликах корма для животных.

Вот тоже странность. Если бы Джон снимался в рекламе Тойоты, то ситуация была бы совершенно другой. Но кто — же ему даст в живую сниматься в такой(!) рекламе?

Там давно работают виртуальные актеры. И по ряду параметров они превосходят живых на порядки.

Они не болеют. У них редко, чрезвычайно редко бывают депрессии.

Они потрясающе красивы. В конце концов, они легко могут сменить внешность, и им не потребуется выкладывать огромные суммы хирургам.

Труд программистов стоит гораздо дешевле.

Нет! С виртуальщиками тягаться бессмысленно, нужно идти к старику Маку-шестому. Тот по старинке работает с живыми актерами и вроде бы платит не плохо.

— Две мясных котлеты гриль… — Замурлыкал себе под нос Джон.

— Объеденье соус-сыр… Все на булочке с кунжутом… Овощи… Салаты там… Разные… Мн-э-э… Млин…

— Джон! — Афелия тронула Джона за руку.

— Ты не здоров?

— Ну, да! — Подумал Джон. — Только заикнись о недомогании.

Она сразу же подаст на развод.

В брачном контракте черным по белому записано: Соитие не менее пяти раз в неделю. Последнее было как раз вчера. Сегодня у Джона выходной.

Он расправил плечи и выпятил грудь вперед. Мужчина болеть не должен. Джон сжал зубы и оттянул уголки губ к ушам.

— Все просто отлично, дорогая!

— Ну, вот и хорошо. — Облегченно вздохнула Афелия. Джон был замечательным мужчиной, замечательным любовником, остроумным, заботливым, внимательным.

Но он был уже третий год!

За столь длительный срок явные достоинства уже не кажутся чем-то особенным. А вот недостатки вырастают до непотребных величин, иногда Джон казался таким занудой!

Афелия склонила голову на бок, окинула Джона оценивающим взглядом с головы до ног. Джон продолжал улыбаться.

— Вроде ничего себе мужчина… — Сказала она себе и рискнула ему улыбнуться.

Напряжение спало. На некоторое время ее нелепый наряд перестал раздражать Джона, а Афелию перестало раздражать то, что Джон постоянно думает о деньгах.

Раздался мелодичный сигнал охранной системы, предупреждающий о том, что к их участку кто — то приближается.

Джон стряхнул с себя оцепенение.

Возбуждение, предваряющее путешествия ему нравилось.

— Нам пора, дорогая — улыбнулся он супруге более искренне. — Это транспорт.

— Ах! — Всплеснула руками Афелия.

— Что такое? — Встревожился Джон.

— Макияж! — В ужасе закрыла лицо ладонями его супруга.

— У тебя замечательный макияж, дорогая! — Попытался он успокоить свою любимую.

— Он для дома! — Укоризненно посмотрела Афелия на Джона. — А мне на улицу выходить!

–Хорошо… — Поник Джон буйной головой к наручному калькулятору.

Ткнул на две кнопки. Получалось, что задержка рейса еще на час обойдется ему в три с половиной тысячи.

Он в напряжении закусил губу.

— Я быстро! — Попыталась оправдаться Афелия и пулей взлетела по лестнице в гардеробную.

Там же находилась и макияжная комната. Она не в пример гардеробу, занимала меньшую площадь. Всего около сотни метров. Точной цифры Джон не знал, поскольку появлялся там чрезвычайно редко.

— Джон… — Бар толкнул столешницей хозяина под коленку.

— Что тебе, Бэримор? — Грустно отозвался Джон.

— Коктейль?

— Спасибо.

— Может соку?

— Апельсиновый. Немного водки и лед.

— Ага! — Обрадовался Бэримор и быстренько соорудил необходимое. Он даже воткнул в стакан полосатую соломинку и добавил фиолетовый бумажный зонтик. Джон благодарно кивнул. Взял запотевший стакан и сделал длинный вкусный глоток, игнорируя соломинку Бэримора.

— Джон… А, Джон. — Не унимался Бэримор.

— Я слушаю… — Джон поставил отпитый сок на столешницу.

— Вы должны меня понять… Годы идут, а мы не молодеем…

— Я понимаю. — Отозвался Джон. — Годы действительно идут.

Хочется быть счастливым… Хотя бы немного.

— Хочется, Бэримор. Очень хочется.

Охранная система напомнила еще раз о том, что на территории участка Афелии и Джона находится чужой.

Джон посмотрел на часы. До начала транспортировки оставалось еще двенадцать минут. Ребята из Теле-Портал-Транс свою работу знали. Были пунктуальны до долей секунд.

— Хочется, чтобы на утилизационном боксе была не просто табличка с датой сборки и датой демонтажа. — Тосковал по несбыточному Бэримор.

— А что — то такое о чем бы помнили. Ведь так? — Он снова толкнул Джона под колено. —

— Еще соку?

— Нет, спасибо Бэримор. — Джон тревожно посмотрел на часы.

Скоро ребята постучатся в двери, и тогда каждая секунда аренды установки сверх норматива будет обходиться Джону в доллар.

Фрахт мобильного телепорта и без этого стоил не дешево.

Три тысячи на двоих. Еще восемьсот баксов за багаж.

В общем, бабки улетали так быстро, что могло не хватить даже тех миллионных запасов, которые Джон сделал почти за десять лет усердной работы.

— Хочется Бэримор, очень хочется!

В дверь постучали. Не нажали на кнопку дверного звонка, а именно постучали.

Это было знаком особого уважения. Для этих целей в престижных домах вывешивали снаружи древние молоточки с подушками для того, чтобы это было удобней делать.

На двери висело бронзовое дверное кольцо семнадцатого века.

Очень дорогое. — Афелия! Дорогая! Нам пора! — Напрягся Джон. Он двинулся к двери не обращая внимания на надоедливого Бэримора.

— А еще хочется, чтобы в старости. Это тогда когда мои детали сносятся совсем, и я уже не смогу смешивать коктейли. Наши с Погребом дети приезжали бы к нам — старикам на рождество.

–Или день благодарения. Нет, лучше на Рождество. К, сожалению, я не умею запекать индейку. Хотя, можно заказать готовую. Сейчас ведь все можно заказать. Правда, сэр?

— Правда, Бэримор.

— Но принято индейку готовить самому. В доме. У нас будет дом, сэр!

–Обязательно будет!

–Афелия!!! — Джон позабыл о том, что жена его слышит.

— Да, родной. — Услышал он воркующий голосок. — Уже бегу. Еще пара штрихов. И тени… Ну и мазочек помадой и карандашом оттенить. Да, Джон! Мне еще нужно ресницы подкрасить! Ты не против, дорогой?

— Нет… — Устало вздохнул Джон.

— А если индейку приготовит в доме служанка по найму? Это будет прилично, сэр? — Не унимался Бэримор.

— Будет. — Кивнул Джон.

Его мозги теперь работали лучше хронометра.

С карточки каждую секунду утекало по доллару и он ничего не мог с этим поделать.

Если отправить ребят из Теле-Порт-Транс обратно, то неустойка за срыв рейса по неуважительной причине может стоить Джону половины его годового дохода.

Хотя, может быть суд и признает желание Афелии произвести впечатление на дельфинов обстоятельствами непреодолимой силы. Но это только в том случае, если судья будет человеком, да еще мужчиной, да еще и женатым.

Шансов маловато.

— Афелия! — Взревел Джон. — Мы опаздываем! Поторопись!

— Бегу! Лечу! Мчусь! — На втором этаже раздался грохот упавших с высоких полок склянок.

— Ой! — Услышал он голос супруги и похолодел.

Она наверняка поцарапала лак на ногтях и если она возьмется красить их заново, то он может уже сейчас писать заявление на получение социального пособия.

— А я вас тоже приглашу, сэр! — Отчаянно мечтал Бэримор.

— Отвали! — Рявкнул на надоедливый столик Джон.

— Простите, сэр! — Настаивал бар. — Но это же — естественно! Мы же столько лет вместе! Я приглашаю вас прямо сейчас! Приходите к нам есть индейку, скажем лет через сто пятьдесят. Я еще буду ничего себе старичком. — Он весело хихикнул. Джон потеющей рукой сжал кредитную карту. Ему казалось, что она теряла в весе почти физически. Еще минуту назад она весила на доли грамма тяжелей.

— Я все! — Раздалось отовсюду. Соунд-Деливери свою работу выполняла исправно.

— Ура… — Мысленно отреагировал Джон. Он подошел входной двери и приоткрыл створку.

Снаружи полыхал огнем зев телепортационной установки.

Достаточно было только занести ногу и сделать шаг.

Однако Афелия могла чего ни будь напутать, и поэтому Джон стоически дождался пока она спустится с лестницы, соберет выпавшую из ридикюля экстренную косметику, сходит в ванную комнату за салфетками, предположит что в туре понадобятся наличные деньги и найдет детскую копилку в виде свинки Пигги из древнего кукольного сериала с шестью долларами мелочью.

Но когда она начала колотить копилкой об угол Бэримора, решив, что дополнительные триста граммов груза обойдутся слишком дорого, и копилку лучше разбить сейчас, Джон не выдержал — он заграбастал ее в объятия, от чего супруга зашлась восхищенным вздохом, и длинным тигриным прыжком бросился в огонь телепорта.

Сказочного вам отдыха… — Прошелестел не к месту Хоттабыч. Он даже не мог предположить — насколько его слова окажутся пророческими.

Глава 2

Крымский полуостров встретил Джона натуральной соленой прохладой.

Джон вывалился из огненного круга вместе с Афелией прямо на галечный пляж.

Ребята из Теле-Порт-Транс настроили установку настолько точно, что он даже не ушибся. Он резво отскочил в сторону, поскольку следом должен прибыть контейнер с запасами первой необходимости.

Отдых от цивилизованного общества должен быть по их договоренности, закрепленной на бумаге и заверенной нотариально непременно диким, т.е. лишенным общепринятых благ технического прогресса.

Однако СВЧ печь, надувной домик, спасательные жилеты, походная одежда, лекарства, лодка, радиостанция на случай подачи сигнала SOS, топливо для открытого огня, горючие брикеты для барбекю, продукты питания, пресная вода и прочее должны быть в обязательном порядке.

Это договор, о их запоздалом медовом месяце тоже предусматривал.

Афелия настояла, чтобы Джон включил в перечень невод и прялку с льняной паклей.

Зачем Джон так и не понял. Он привык удить рыбу электрической удочкой со встроенным ультразвуковым сканером, низкочастотным манком и системой целевого подвода приманки к рыбе и думал, что здесь сможет обойтись привычным снаряжением.

Однако что сделано то, что сделано.

Транспортный контейнер, несколько обугленный, но в приличном состоянии вывалился из телепортационного круга и криво лег на бок.

Сияющее кольцо немедленно погасло.

Теле-Порт-Транс перенастраивал цель для другого клиента.

Джон опустил Афелию на окатыши приморской гальки. Поставил так, чтобы каблуки попали между камешками во избежание немедленного падения благоверной, и двинулся к контейнеру.

Тот веял жаром. Почему внешняя поверхность черных металлов после телепортации нагревается — Джон не знал.

Как то ему удалось застать на телевидении лично господина Гордона — человека весьма уважаемого в научном мире, учредившем премию в четыре раза больше нобелевской за особые успехи в расшифровке иероглифов Фестского диска. И тот ему сказал, что это связано с пространственной структурой молекул железа. Но Джону, на эту структуру было, в общем, наплевать. Он знал, что внутри контейнера есть все необходимое для отдыха и оно в замечательном состоянии.

Кстати, пиво от телепортации только выигрывает. Компании, производящие этот древний напиток уже пробовали его обрабатывать телепортацией, но оно получалось слишком дорогим и поэтому, пока не пользовалось спросом.

Однако отдыхающие о таких замечательных свойствах телепортов знали, и обязательно прихватывали с собой на природу баночку-другую.

В контейнере должны были находиться, целых восемь упаковок этого бодрящего напитка.

Джон надавил за все еще горячий рычаг, запирающий опломбированный замок. Тот со скрежетом повернулся, и двери к изобилию дикарского отдыха наконец, открылась.

— Ура! — Восхищенно воскликнула Афелия и захлопала в ладоши.

Она скинула туфли и, не обращая внимания на то, что осталась босиком, ловко запрыгала по гальке ближе к Джону.

— Дорогой! — повисла она у мужа на шее. — Я тебе так благодарна! Это же просто чудо! Ни одного супермаркета! Ни одного робота-продавца! Ни одного торгового агента! — Она отпустила Джона, и сделала широкий жест рукой, обращая его внимание на опоясывающую пляж неровную гряду скал, настоящее зеленое море и великолепный галечный пляж.

— Угу… — Согласился Джон и попробовал пролезть в контейнер.

— Джон! — Ухватила его Афелия за брючный ремень.

–Что? — Застыл Джон с поднятой ногой.

–Ты меня до сих пор не поцеловал!

–А-а-а… — Улыбнулся Джон. Он ловко развернулся. Облапил супругу и запечатлел смачный поцелуй у нее на щеке. Поцеловать в губы он не осмелился.

Макияж для улицы и все такое. Афелия после поцелуя улеглась головой у него на плече и надолго замерла.

–Афелия, любимая… — Нетерпеливо запереступал Джон дорогими мокасинами по гальке.

— Нужно разобрать вещи. Поставить домик. Достать снасти. Начать готовить ужин.

— Ха! — Обиделась Афелия. — Ты это сделаешь в пять минут!

— Да? — Удивился Джон. Он в этом сильно сомневался, но если супруга так в него верит, то…

— Милый… — Без тени опаски прильнула к нему Афелия.

— Ага… — Догадался Джон. — Вот что значит макияж для улицы. — Он страстно приник к устам девушки. В последний раз целовались они действительно давно.

— Ой! — Десять секунд спустя, встревожилась Афелия.

— Что случилось? — Вытянул лицо Джон. Он подумал, что макияж оказался не настолько стойким насколько он предполагал.

— Солнце, Джон! — Афелия закрыла лицо руками. Втянула голову в плечи и повернулась к морю спиной.

— А что с солнцем? — С нарастающей тревогой озаботился Джон.

— Оно светит! — С нотками отчаяния в голосе произнесла Афелия.

— И что? — Джон угрожающе вертел головой. Для порядка растопырил руки в стороны, ожидая опасности отовсюду одновременно.

— Крем! Джон! Крем для загара! — Стучала босой пяткой о гальку взбешенная супруга — Ты хочешь, чтобы у меня на носу облезла кожа?

Обрадованный Джон с максимально возможным рвением бросился к контейнеру.

Он ворвался в него как викинг в захваченный город и буквально за пять минут освободил от содержимого.

Где то в этой груде тюков и пакетов лежал ридикюль с пляжной косметикой.

Бэримор не должен был об этом забыть. Джон сделал два шага назад. Прищурился и безошибочно ухватился за кожаную петлю в ярких стразовых блестках.

Афелия, получив то, что ей было нужно, уединилась за обугленной стеной контейнера и занялась любимым делом.

Джон вздохнул с облегчением. Теперь у него есть пара минут на то, чтобы попытаться доставить удовольствие собственной персоне. Он воровато оглянулся по сторонам и набрал код на ручном коммуникаторе. Встроенный пеленгатор безошибочно указал направление на спрятанный в одной из упаковок с пивом маячок.

Свалив в сторону тюк с надувным домиком, лодкой и аварийной радиостанцией, Джон добрался до вожделенного напитка. Вытащил из упаковки ярко раскрашенную банку и потянул за чеку.

Благородное пиво радостно всхлипнуло, дав обильную пену тонкой янтарной струйкой, потекло по тыльной стороне ладони. Столь значительных потерь Джон допустить не мог.

Он присосался к банке и стоял, часто двигая кадыком, постанывая и жмурясь от удовольствия, пока не осушил ее до дна.

Банка, лишенная содержимого, спустя секунду превратилась в легкое пылевое облачко.

Джону нравился именно этот момент молекулярной деструкции. Еще миг назад его пальцы силились раздавить прочный корпус, и вдруг кулак оказывался пустым.

Он пошевелил пальцами, стряхивая серебристые блестки алюминия на камни, удовлетворенный повернулся к морю и сделал первый с начала прибытия осмысленный вдох.

— Хорошо… — Он развернул плечи шире и посмотрел в бездонное голубое небо.

— Ни облачка. Солнце как приколоченное торчало в зените практически не давая тени.

— Полдень… — Мурлыкнул себе под нос Джон и решил заняться делом.

Ему нравилось заниматься делом. Он не представлял себе жизни без занятия делом. Бездумное ничего неделание сводило его с ума.

Вот и сейчас он решил, что вначале разберет снаряжение и припасы, настроит передатчик, разожжет костер и только потом пойдет купаться.

Он отодвинул домик подальше от воды, закрепил фалы крупной галькой, и торжественно дернул оранжевую веревку, открывающую баллон со сжатым воздухом.

Домик похожий на странное животное завозился под чехлом. Пыхтя и вздыхая клапанами, расправил стены, крышу и предстал перед Джоном в полном своем великолепии. Он имел двенадцать квадратных метров жилой площади. Крохотную в три метра уборную. Шесть пластиковых окон на все четыре стороны и оранжевую крышу. Афелия просила крышу синего цвета, но Джон настоял на оранжевом цвете.

— Это для того, чтобы их можно было рассмотреть издалека с вертолета, если они потеряются. — Сказал тогда Джон и Афелия его аргументы опровергнуть не смогла.

Дверь была то же надувной, висела на крепких пластиковых петлях, но не обладала никакими интеллектуальными способностями. Это была обычная дверь, которую нужно было открывать и закрывать.

Джон с наслаждением ее толкнул и оказался в полумраке этого чуда туристической индустрии.

— Джон! — Раздалось из-за контейнера

— Да! До-ро-га-я! — Отозвался Джон.

— Я готова!

— Я тоже… — Улыбнулся Джон.

Отдых стал приобретать оттенки первобытности, которые ему несомненно были по душе и потраченных на него денег уже было не жаль.

— Домик готов! Милая! — Радостно проорал Джон и распахнул двери, приглашая супругу обследовать новое жилье.

Афелия наклонив каштановую головку, опасаясь испортить прическу о низкую притолоку, пробралась в пластиковый полумрак. Встала за порогом, выпрямилась и… Радостно улыбнулась Джону.

–Джон, ты волшебник! — Джон часто заморгал и отвернулся. К горлу подкатил предательский комок. Ну, что же нам надо мужчинам? Денег? Славы? Больших домов и дорогих машин? Наверное, но когда уже все это есть, то начинаешь понимать, что нет ничего дороже именно этого — Ты лучше всех… Ты волшебник…

— Кхрм… — Прокашлялся в сторону Джон. — Побудешь здесь? — Он, притворно хмурясь, посмотрел на супругу.

— Ага… — Настороженно отозвалась супруга.

— Я… Э-э-э… — С костром разберусь. Лодку нужно еще собрать. Удочки. Невод. И… — Афелия двинулась к Джону ближе, призывно сверкая ослепительной улыбкой.

Джон напрягся. У него сегодня выходной и отстаивать это право он был готов в любом суде мира. Однако… Афелия была столь соблазнительна. В конце — концов бывает же и сверхурочная работа? Не так ли? — Джон улыбнулся Афелии в ответ и быстро стащил с себя майку и брюки.

Они занимались любовью дольше, чем это оговаривалось брачным контрактом. Значительно дольше. Почти втрое.

Не исключено, что на темперамент Джон так благотворно повлиял чистый морской с запахом йода и водорослей воздух. Но, что бы ни повлияло на его темперамент, он решил запомнить этот момент и потом подписать с Афелией акт о том, что он действительно был сегодня в ударе.

Можно было, конечно договариваться о моральном кредите и на словах, но бумага как-то надежнее.

Надувной пол был достаточно мягок и упруг, и они не испытывали неудобств, предаваясь плотским утехам.

— Этот факт тоже нужно будет задокументировать. — Запоздало подумал Джон.

Он не одеваясь, собрал в неопрятный тюк разбросанную по домику одежду и вышел на пляж, оставив супругу сладко дремать на надувном полу.

Солнце сдвинулось с отметки полдня на несколько свих диаметров и Джон с удовлетворением констатировал что он находится в великолепной физической форме.

— Однако… — Тревожно подумалось ему. — У меня еще масса дел. — Он торопливо бросил одежду на камни и длинно разбежавшись, рухнул в невысокий изумрудный прибой.

Вода, теплая, густая, нежная ласково приняла его в свои объятия.

Дала разогнаться Джону на пологой волне стилем «Баттерфляй» и потом нырнуть белый, веселый барашек ее макушки.

Джон вынырнул из воды далеко от берега, и блаженно раскинув руки, перевернулся на спину.

— Милок… — Прозвучал едва слышный голос. — Слышишь меня, аль нет? До заката снасти разберешь? — Джон, испуганно перевернувшись на живот, хлебнул соленой горечи и едва откашлявшись, стал крутиться по часовой стрелке и против в надежде найти источник этого голоса.

— Времени мало. Ох, мало… — Снова прошелестел незнакомый голос.

Сложившаяся ситуация Джону уже не нравилась.

Он уже формулировал заявление в суд на туристическую компанию, допустившую торговых агентов в зону его дикарского отдыха. Эти могли прикинуться кем угодно. Даже рыбой.

— Рыбой! — Догадался Джон. Он набрал в легкие побольше воздуху, и подняв ноги над водой ушел свечкой в изумрудную глубину.

Он мог задерживать дыхание почти на пять минут и, что особенно ему нравилось, в первые три не испытывал никаких неудобств, обходясь лишь запасенным в легких кислородом.

Он опустился на дно. Зацепился ногой за мохнатый валун и стал оглядываться по сторонам.

Он не надел маски, поэтому картинка была не очень четкой.

Все-таки человек более приспособлен к тому, чтобы видеть в газовой среде.

Тем не менее, ему очень понравилось то, что удалось рассмотреть.

Длинные пряди зеленых водорослей поднимались со дна, колыхались макушками в такт набегающему прибою. По дну, виртуозно маневрируя между камнями, торопилась к какой-то своей, наверняка замечательной, цели, семейка больших черноморских крабов.

Он осторожно потрогал самого большого ногой за панцирь. Краб мгновенно выставил вверх огромные клешни, выпучил глаза на антеннах, приподнялся на членистых ногах, став в полтора раза больше чем был на самом деле и угрожающе прыгнул в сторону Джона.

Прыгнул молча.

Соответственно источником голоса он быть не мог. Джон не стал нервировать членистоногое дальше и застыл в неподвижности. Краб сделал несколько угрожающих движений и потом, потеряв интерес к млекопитающему, двинулся за своими родственниками дальше.

— Где то чего-то сдохло… — Догадался Джон. — Вот они и собираются на пир.

— День то не резиновый! Милай! — Раздраженно попенял тот же непонятный голос.

— Пошевелишься, может?

Джон с трудом определил направление и повернул голову вправо.

— Горько мне морской водой дышать… — В голосе появились раздраженные нотки. Увидев это, Джон едва не захлебнулся. Непреодолимое желание высказаться нецензурно могло быть реализовано лишь на поверхности. Он выпустил изо рта цепочку живописных пузырей и погрозил непонятному объекту, похожему на бревно кулаком.

Кто то, или, что — то опять пыталось ему продавать.

— Ох не правый ты… Ох не правый… — Со смиренным вздохом ответило на немой вопрос чудовище. — Я к тебе с чистым сердцем! Не по своей воле. По службе я.

Джон, немного успокоившись, двинулся ближе к загадочному существу. Из зеленой тени выступил два круглых желтых глаза, зубастый, часто открывающийся рот.

— Щука! — Радостно определил Джон, выпуская новую серию пузырей.

— Щука… — Покорно согласилось существо.

— Ты можешь рот не открывать. — Старомодно склонила она голову.

— Захлебнесси. Говори со мной ментально.

— Ментально это… — Напрягся Джон. Разумеется, он это подумал. Говорить на глубине почти в десять метров было все-таки затруднительно.

— Это мысленно. — Щука дернула хвостовым плавником и подплыла ближе.

— Только, точнее думай. Проще.

— Хорошо… — Согласился Джон.

— Вы… Ты… То, есть…

— Да, Боже ты мой! — Шевельнулась рыбина.

— Не хочу я тебе ничего продавать! И никто в меня не это… Не мутировал то есть… Не нужны мне твои доллары! Оставь их себе… Животная я! Настоящая!

–Рыба то есть. Щука точнее.

— А торговля? — Нахмурил брови Джон. Длинные волосы, распятые слабым течением, норовили залезть в глаза. Он старательно убрал их на затылок.

— Торговля? — Гневно осведомилась щука. — Путаешь ты меня с кем то, болезный! Я честно три века живу и еще не один с Божьей помощью честно отмотаю…

— Так зачем же я вам? — Удивился Джон. Он действительно удивился. За последние годы он встретил только одного человека, которому от него ничего не было нужно. Этим человеком был сумасшедший старик из Гарлема, называющий себя Санта-Клаусом — Первым.

Он под Рождество одевался в красный шелковый костюм, цеплял на подбородок ватную бороду на нос очки и ходил по улицам, улыбаясь и звоня в серебряный колокольчик.

Санта-Клаусы вторые и сотые к колокольчикам обязательно присовокупляли стилизованные под кружки для подаяния интерфейсы для пластиковых карт.

Джону говорили, что этот вид бизнеса позволял заработать приличные деньги. Но Санта-Клаус-Первый не имел такой кружки.

У него был лишь колокольчик и обезоруживающе добрая улыбка.

Он подошел тогда к Джону, пребывающему в чрезвычайно мрачном расположении духа, и просто сказал, что у него все будет хорошо.

Эта фраза до сих пор всплывала в его мозгу, когда становилось совсем невмоготу. — У вас все будет хорошо, молодой человек… — Вот так.

— Ага… — Снисходительно согласилась щука.

— Хороший дед. Нашей породы. Щукинской. — Джон забыл, что чудовище умеет читать его мысли и несколько смутился.

Это необычное событие было его маленькой тайной. Теперь о ней знал еще кто-то и Джону это обстоятельство не очень понравилось. Он был готов нахмуриться, но ощутил явную потребность в новой порции кислорода и решил свести странный диалог к более простым вопросам.

— И так… Госпожа… — Лучшего эпитета щуке он придумать не смог.

— Что вам нужно от моей скромной персоны? — Щука повернулась к Джону одним глазом и широко открыла зубастую пасть. Выпустила из глотки одинокий тощий пузырек и медленно опустилась на дно.

— Это тебе должно было быть от меня что то нужно… Я же все таки не простая щука… Вроде как сказочная… Тока вот артроз у меня. Веришь ли? Щука грустно посмотрела на Джона снизу вверх.

— Ты, милок, не знаешь, что такое с артрозом за просителями гоняться.

— А я проситель? — Удивился Джон.

— Он и есть… — Ответила щука. — Были же времена! Не я, за мной бегали!

— Ведрами ловили. Удочкой. Динамитом пробовали. А теперь сама просителей ищу. Ох, грехи мои тяжкие… — Щука нервно дернула хвостовым плавником.

— В общем, так, милок. Мне в соленой воде тяжко. Если ты в течение трех дней в море выйдешь или с неводом или с удочкой… Тока динамиту не бери…

— Уши от него болят… Лучше удочкой. Ты червячка, али хлебушка нацепи и в воду брось. А я подплыву вся такая важная. Расфуфырюся. За кручочек твой дерг! А ты меня в лодку и вывалишь…

— А я тебя просить буду. — Щука, увлеченная воспоминаниями, явно разволновалась. Глаза горели нездоровым энтузиазмом. Грудные плавники дергались. Спинной плавник то поднимался, то опускался.

— Отпусти меня Иван-царевич. Любое тебе изделаю. Толька скажешь по твоему, дескать, хотенью, и по моему веленью…

— А без удочек и сетей нельзя? — Удивился Джон.

— Вам, насколько я могу себе представить, не понравится разряд в три тысячи вольт. — Щука в ужасе попятилась.

— Как три? Уже три? В позапрошлый раз меня Емеля ведром поймал. В прошлый… Да… На эту… На удочку… Иван — бизнисмен в фонтане выудил… Но тама двести вольтов было… Я в Петергоф плавала… Знатный город… Золота в ем… Жуть!

— Ну да… — Почему то смутился Джон. — Современные технологии. — Он пожал плечами и не к месту добавил.

— Я сожалею… — Потом обрадованный повторил предложение. — А давайте мы без снастей?

— Нет! — Твердо ответила щука и боевито оскалила пасть.

— Почему? — Удивился Джон.

–Традиции, сынок. — Гордо выпятила пузо Щука. — Мае-эно.. — Попробовала она уточнить какие. — Мнуо.. Ма-на-го-ве-ко-вы-е, значит! Вам мериканцам не понять!

— Хорошо-хорошо… — Быстро согласился Джон. — Ну так я поплыву? — Кислорода хотелось все сильней.

— Плыви… — Задумчиво ответила щука. — Я здесь, если што. А послушай-ка, добрый человек…

— Что? — Озадачился Джон.

— Если ты мне на бережку корытце поставишь, да водички колодезьной туда нальешь, так можешь там меня и поймать. Это как в фонтане ведь. Да? — Она заискивающе посмотрела Джону в глаза. Даже попыталась улыбнуться.

— Был же пре-пре… пре-це-це-дент. Я тебе даже в руки дамся… Хотя можно и ведром… По емелиному..

Тот, который хотя бы один раз видел попытку двухметровой щуки изобразить улыбку, не забудет этого никогда.

Острые как иглы зубы, обнажились частоколом более густым чем расческа Афелии. Два из плотно сбитого ряда были подозрительно обломаны. Боевые шрамы на морде щуки проступили отчетливее.

Джон рефлекторно склонил голову в прощальном кивке и что было сил, забил руками о воду.

Он вынырнул в привычную для себя газовую среду, и, взяв направление на оранжевую крышу надувного домика, поплыл, размашисто загребая изумрудно лазурь под живот.

Торопливо выбрался на галечный пляж, и не обращая внимания на то, что был абсолютно голым, поспешил в домик.

Поделиться с супругой подробностями происшествия было необходимо.

Требовалось мнение стороннего человека для того, чтобы выбрать верную стратегию дальнейшего поведения.

–Афелия! — Джон толкнул дверь пляжного домика и вошел внутрь.

–Джон?! — Афелия сидела на упругом полу из пластика, сложив ноги в позе лотоса, и увлеченно ковыряла крепкими ногтями пробку замшелого медного сосуда.

— Век третий до нашей эры… — Профессионально оценил антиквариат Джон.

Он склонил голову на бок, соображая, когда это Афелия сумела запихать его в контейнер.

— А ты — ничего… — Изумленный взгляд Афелии превратился в восхищенный. Он быстро пропустил его озабоченную физиономию, скользнул по крепкому животу и остановился несколько ниже. Джон смутился. Прикрыл естество широкими ладонями и присел с супругой рядом, открыл было рот для того, чтобы начать изложение последних событий, но вдруг понял, что она имеет полное право не верить ни единому его слову.

Нормального цивилизованного объяснения появлению щуки он не находил.

Рыбина была по всем признакам настоящей. А это было и вовсе загадочным.

–Дорогая… — Начал он неопределенно. Хотел сделать столь же неопределенный жест рукой, но во время спохватился и оставил руки там где они были.

— Тут такое дело…

Афелия оставила в покое кувшин и придвинулась к мужу поближе.

— Я смогу помочь? — Призывно улыбаясь, произнесла она, и сладко облизала влажные губы раздвоенным языком.

— Боже мой! Афелия! — Полный праведного гнева, воскликнул Джон.

— Ты можешь со мной общаться на серьезные темы?

— Нет! — Продолжала соблазнять мужа Афелия. Она отложила в сторону странный кувшин и потянулась к мужу голой ногой.

Надо отметить, что новый теперь уже пляжный макияж и соответствующее одеяние пошли ей на пользу.

Она перестала вызывать у мужа оторопь и превратилась в юное соблазнительное веселое создание, между прочим, не лишенное разума.

Последнее Джону особенно льстило. Однако, решение проблемы настоятельно требовало диалога.

— Афелия! — Выбросил все — таки вперед в упреждающем жесте руку Джон.

— Дорогая! Нам нужно поговорить…

— Всего лишь… — Расстроилась девушка.

–Ну, да… — Удивился Джон. — А что это трудно?

–Ну, ты… Выглядишь… — Афелия сделала рукой округлый жест.

— Несколько не соответствующе серьезной беседе.

— Хорошо… — Кивнул мокрой шевелюрой Джон. — Я сейчас. — Он быстро вскочил. Вылез на пляж и разыскал свою одежду. С трудом влез в брюки. Натянул на мокрое тело футболку и снова пробрался в домик.

— Я готов! — Отрапортовал он, размахивая руками потому, что по непонятным причинам двенадцать метров неоспоримой жилой площади были затянуты мутным сизоватым дымом.

Джон потянул носом.

Отчетливый запах имбиря предполагал, что его благоверная рискнула появиться на кухне. Однако этого произойти не могло, поскольку кухню он еще не собирал.

— Афелия! — Отчаянно моргая слезящимися глазами, воскликнул Джон. — Ты где?

— Я здесь… — Раздался испуганный голосок жены. — Я ничего не сделала Джон! — Пыталась она оправдаться в каких — то непонятных преступлениях.

— Я, правда, ничего не делала! Он просто лежал на камнях! В самом прибое! И весь оброс водорослями и тиной! Он мог стоить очень дорого, и я его подобрала! — Джон пробрался в угол, в который забилась его жена и обессиленный сел рядом.

Брюки противно липли к бедрам. Футболку он так и не смог надеть правильно. Она скаталась тугим валиком на груди и никак не хотела укладываться естественным образом.

–Можно по порядку? — Выдохнул Джон, приобняв дрожащие плечи супруги.

— Дорогая… — Добавил он с нежностью, поскольку предполагал, что ей сейчас не хватало как раз его участия.

Афелия ткнулась мокрыми глазами ему в подмышку и жарко зашептала.

— Джон… Он просто лежал на камнях. Он был таким красивым. Он выглядел совершенно безобидно. Я подумала, что там может быть вино. — Она уперлась Джону ладошками в грудь, отодвинула его немного от себя и посмотрела заплаканными глазами сквозь дымовую завесу Джону в лицо.

— Можно вопрос? — Джон, взяв назидательный тон, умело посмотрел на жену сверху вниз. Ему иногда не хватало этой возможности — смотреть на нее сверху вниз и что-то советовать. Не потому, что он не мог что-то посоветовать, а потому, что советы Афелии нужны были не очень часто. Теперь она нуждалась в его советах, и эти мгновения хотелось хотя бы на чуть-чуть растянуть.

— Конечно… — Всхлипнула Афелия.

— Ты о чем?

— Ты меня совсем не слушаешь! — Отодвинулась она от мужа в сторону.

— Как это не слушаю? — Удивился Джон.

— А вот так! — Афелия обхватила голые коленки руками и положила на них подбородок.

— Ты меня совсем не слушаешь! Никогда меня не слушаешь! Я же тебе говорила! Он лежал на камнях! Он был ничей! Я просто взяла его посмотреть! И все! Джон! Ты понимаешь?

— Нет… — Вздохнул Джон. Разговор обещал быть долгим и бессодержательным.

Предмет беседы почему то ускользал и не смотря на все попытки конкретизации со стороны Джона никак конкретизироваться не хотел.

— Пойду я… — Неопределенно высказался Джон. Он уже понял, что обсуждения проблемы со щукой не получится.

Афелия напугалась неизвестно откуда взявшегося дыма и лучшим решением этой проблемы будет хороший сквозняк.

— Проветрю дом. Что бы ты ни подожгла, лучше дышать свежим воздухом.

— Я ничего не поджигала! — Оскорбилась Афелия.

— Он сам!

— Хорошо-хорошо… — Миролюбиво согласился Джон. — Разумеется он сам. — Он подошел к пластиковому окну и удивленно пожал плечами.

— Кто сам? Какой сам?

— Сим-Сим, с вашего позволения… — Раздался рокочущий бас, из под самого свода крыши домика.

Джон задрал голову. Крыша была четырехскатной без чердака, поэтому туго натянутые полотнища сходились в вершине на высоте достаточно большой, чтобы можно было задрать голову.

— Кто это Джон?! — Закричала Афелия, глубже забиваясь в угол домика и пытаясь одновременно закрыть руками и лицо, и грудь и низ живота.

Купальник был весьма откровенным, а целиком показываться незнакомцу Афелия, видимо, не хотела.

— Я полагаю — Сим-Сим. — Прищурился на сгустившийся туман под потолком Джон.

— Не открывайте окно, прошу вас. — Внедрил в просьбу умоляющие интонации незнакомый голос.

— Мне очень сложно будет материализоваться, если часть дыма вы выпустите в окно. Меня лучше материализовать в маленьких помещениях.

Рука Джона застыла на замке окна.

Поразмыслив секунду, он ее убрал.

Дым стал менее плотным, дышать стало легче, и никаких симптомов отравления он не чувствовал, в связи с вышеизложенным, почему бы не помочь какому — то там Сим-Симу правильно материализоваться? Черт бы его побрал!

Джон еще раз прищурился на сгусток под крышей.

Он уже приобретал вполне четкие очертания. Рога, борода, остроконечные уши. Глаза как у китайца после дня рождения и разумеется огромная золотая серьга в том самом остроконечном ухе. Вот серьга заинтересовала Джона особенно.

— Какой пробы? — Осторожно осведомился Джон, тыкая пальцем в раритет.

— Пятьсот восемьдесят пятой… — Грустно ответил самозваный гость. — Беда с этим золотом. Никак не найду нормальной девяносто девятой.

— А-а-а… — Неопределенно протянул Джон. — Понимаю… Вот у меня тоже был случай! — Вдруг повеселел Джон, вспомнив, как его едва не «кинул» на сто тысяч, обаятельный антиквар.

— Джон! — Раздался недовольный, и уже совершенно лишенный страха голос Афелии.

— Да, дорогая… — Повернулся к супруге Джон.

Афелия уже не пряталась в угол и не закрывала свои прелести. Она даже не лежала в углу. Она возлежала. Опираясь локтем об пол, развернув замечательную грудь, сформировав стройными ногами такие линии, что Джон даже растерялся.

— Может быть, ты представишь меня гостю? — Раздался ее воркующий голос.

— Ага… — Сообразил Джон. — Дорогая! Это Сим-Сим. Э-э-э… Мнэ-э-э… — Он начал отчаянно гримасничать, делая знаки незнакомцу для чтобы тот представился.

Сим-Сим удивленно вскидывал брови, прикладывал уже материализованную руку к остроконечному уху, пожимал едва означенными плечами и наконец — сообразил.

— Джин… С вашего позволения…

— Ну, вот! — Обрадовался Джон.

— Сим-Сим джин, дорогая… Это он надымил. Немножко… Он сейчас доматериализуется и дым исчезнет… Ведь так? — Джин кивнул.

Джон, удовлетворенный разрешением конфликтной ситуации, решил присесть на пол.

Мебель он так собрать и не успел.

— Простите… — Обратилась к Сим-Симу Афелия.

— А Джин — это должность или фамилия?

— Это — национальность. — Пророкотал Сим-Сим сверху и совсем с материализованными руками сделал некоторое подобие реверанса.

Торс у Сим-Сима также обретал твердость, а вот с тем, что было ниже, возникли некоторые проблемы.

Однако, если быть честным, Джону это пришлось по душе, поскольку Сим-Сим был обнажен. Серьга в ухе и тяжелое ожерелье на шее за одежду вряд ли можно было принять.

— Вы… Мнэ… — Джон показал Сим-Симу на пупок. — Дальше материализоваться не собираетесь? — Размерами псевдотела джин превосходил Джона раза в три и Джон несколько опасался того что могла бы увидеть его жена заверши Сим-Сим материализацию полностью.

— То есть? — Удивился Сим-Сим.

— Ну, я имею в виду ниже. — Джон закусил губу.

— Ах! Это?! — Уныло пророкотал Сим-Сим. — Вы понимаете… Он стал смущенно накручивать длинную тонкую бородку на синеватый палец… В нормативах несогласованность…

— То есть? — Обрадовался Джон. Он уже понял, что причина была серьезной и немедленно не устранимой, поэтому был готов слушать Сим-Сима хоть до утра.

Сим-Сим, сложил свой полупрозрачный хвост кольцами словно удав, опустился ниже.

— Я уже и с вышестоящим начальством говорил и заявления писал… — Начал плакаться в жилетку Сим-Сим.

— Что только не делал, но добиться разрешения на увеличение объема кувшинов так и не смог! — Он посмотрел сначала на Джона потом на Афелию.

По его заросшей щеке скатилась огромная мутная слеза и повисла на бороде.

— Не влезаю я в полулитровую посудину целиком! Прямо беда!

— А где же ваша… — Афелия мстительно зыркнула в Джона взглядом. Джон понуро отвел глаза. — За-ме-ча-тельная половина?

Сим-Сим зардевшись потупил очи долу.

Это было странным, но слово зардеться было бы самым правильным.

Из синего, вернее сине-голубого он стал чуть фиолетовым. С полным правом это можно было принять за смущение.

— Его смерть на конце… — Не выдержал Джон. Не пошутить о этому поводу он посчитал невозможным. — Конец в яйце! Яйцо в утке! Утка в зайце!

А заяц в ларце! — Радостно подхватил Сим-Сим. — Ларец на дубу… — Начал он загибать огромные синие пальцы. — Дуб на острове! Остров в океане! Но где этот океан я вам не скажу… Потому что у вас докУментов нету! — Он ошалело крутил головой переводя взгляд с дергающегося от судорог хохота Джона на Афелию, которая, все таки пыталась выглядеть серьезной.

— Я что-то не то сказал? — Грустно осведомился Сим-Сим у своих спасителей.

— Нет! — Отозвался отдышавшийся Джон. — Ты все сказал правильно. — Он встал на ноги. Подошел к джину ближе и товарищески ударил его в могучее плечо.

— Забудем Сим-Сим…

— Чего? — Насторожился джин.

–Все забудем! — Настаивал Джон.

— Как это? — Удивился Сим-Сим.

— Н-да… — Скривился Джон. Собеседником джин был веселым, но не безопасным. Чувство юмора возможно у него и было, но вот где?

— Может быть о деле? — Перевел Джон беседу в более контролируемое русло.

–Да! — Обрадовался джин. — Разумеется! — Он расплел свой хвост. Поднялся опять к потолку, сложил руки на груди, выпятил сразу оформившуюся незабываемым рельефом грудь и зарычал так, что шевельнулись волосы на голове Джона.

— Я Сим-Сим! Джин в сто тридцать восьмом поколении! Сын Раджиба, внук Сеассара, брат самого Абу Аль Кабара ибн Хоттаба, свояк непревзойденного Иферона Иль Ростана, деверь Иерестона семьдесят шестого… — Сим-Сим запнулся. Наморщил гневный лоб. Потер пальцем бровь и полез длинной рукой в туман ниже пояса.

— Минуточку… — Пискнул он в смятении.

— Это невозможно запомнить. Ага… — Он вытащил из своего уникального хранилища древний пергамент с обсыпавшимися от частого использования краями и забубнил теперь уже не столь вызывающе.

— Свояк Афира Шестого…Правнук Шириаза Самшу… Двоюродный прадед по материнской линии Джинни Лоло Брид Жи… Племянник Аль Сибн Ну Шехереза… — Он склонился к листку древней арабской вязи совсем близко.

Мученически скривил губы.

— Сим-Сим! — Прервал его Джон.

— Да? — Грустно отозвался Сим-Сим. На его носу уже появились большие круглые очки с толстыми плюсовыми стеклами. Над хохолком, словно приклеенным к лысому черепу засветился яркий мячик магического светильника.

— Будь проще! Скажи что тебе от нас болезных надо?!

— Хорошо… — С облегчением вздохнул джин. Убрал в туман пергамент, очки. Светильник, между прочим, оставил, поскольку дневное солнце клонилось к закату и уже не столь интенсивно просвечивало двойные дакроновые стены надувного жилища. Он опустился на пол и смиренно вздохнул еще раз.

— Вы понимаете… — Развел он в стороны здоровенные руки.

— Нет… — Удивленно пожала Афелия точеными плечиками. Мужу она насолила и теперь, обретя душевное равновесие, вовсе не желала делить кров с каким — там Сим-Симом, даже если у него в прадедушках сам Шириаз Шамсу.

Она знала свои права и готова была отстаивать право на частную собственность всеми известными ей способами, разумеется, если они не противоречили закону, пусть ей и не понятной, но судя по газетам все — таки цивилизованной страны.

— Короче… — Сразу став серьезным произнес Сим-Сим. — У меня проблемы и эти проблемы я могу решить только с вашей помощью. — Джон машинально сжал в нагрудном кармане кредитную карту.

Афелия уловив движение мужа, поднялась на ноги и встала между джином и Джоном. Уперла в бедра крепкие кулачки и устрашающе выдвинула нижнюю челюсть вперед.

— Надеюсь — это будет стоить не дорого?

— Вы не поняли… — Засуетился Сим-Сим. Он нервно подрагивал хвостом. Скручивал его, то кольцами, то восьмерками, даже попытался потрещать несуществующей трещоткой, словно гремучая змея.

— Что мы не поняли? — Не унималась Афелия, давая благоверному время на то, чтобы спрятать в складку стены драгоценный кусочек пластика.

— Это я должен исполнять ваши желания… Я! Вы понимаете? Я! — Его мохнатые брови сломались горечью глубокой обиды, он сложил большие синие руки лодочкой и упал в них лицом. Могучие плечи задрожали.

— Э-э-э-эй, братишка… Мнэ-э-э… — Джон успел спрятать кредитку и теперь без опаски приблизился к Сим-Симу. Наморщил лоб в попытке вспомнить, что то важное, и обрадовано проорал.

— Товарищ!

— Что? — Сразу перестал разводить сырость джин.

— Товарищ… — Удивленно повторил Джон. Он не был уверен в правильности применения этого термина, но эффект от его применения все таки был и он решился продолжить диалог.

— Что это мы так расплакались? А? А ну-ка слезы убрать! Хвост пистолетом!

–Нос по ветру!

–Что? — Вытаращил глаза джин.

— Ну, в смысле… — Пошел на попятную Джон.

— Может быть, вы все таки объясните суть проблемы. А то у меня еще щука вторым номером.

–Щука?! — Обрадовался джин.

–Щука! — Серьезно кивнул Джон.

–Какая еще щука? — Подозрительно повернулась к Джону Афелия.

–Ну, там… — Попытался оправдаться Джон перед законной супругой. — В море.

— Ах в море! — Афелия теперь выпячивала челюсть в сторону Джона.

Сим-Сим мог вздохнуть свободнее. — Ты, значит купался нагишом с какой то Щ-щукой, а я здесь чуть не задохнулась дымом этого — Афелия показала на Сим-Сима большим пальцем через плечо.

— Джина!

— Но, дорогая… — Джон морально забаррикадировался, глубоко засунув руки в карманы. — Это обычная щука! Она даже не морская она пресноводная!

–Па-азвольте! — Вмешался Сим-Сим в диалог. — Я ее знаю…

— Ма-а-алчать! — Выдала Афелия командирским голосом.

Джон надев маску оскорбленной невинности поднял глаза к потолку. Что — то сейчас доказывать было абсолютно бессмысленным. Абсолютно. Нужно было просто подождать. Хотя бы десять секунд.

— Раз! — Мысленно сделал он первую отсечку.

— Вы все не так поняли, госпожа Афелия! — Повысил голос Сим-Сим.

— Я прошу вас! Я вас умоляю! Я заклинаю вас! — Афелия джина игнорировала. Ее глаза метали молнии, и Джону даже казалось, что от ее гневных взглядов по домику мечутся фиолетовые сполохи.

— Да что же это такое?! — Загрохотал джин. — Да сколько можно объяснять?!

— Он в явно колдовском жесте свел ладони. Забубнил белиберду на своем языке, согнул указательные пальцы, потом развел ладони в стороны, и резко ударил ребром правой по большому пальцу левой.

Афелия застыла камнем так и не успев закрыть рот, она, наверное, очень хотела это сделать, но у нее, похоже, не получалось.

— Я же просил… — Виновато оправдался джин. — Вы слишком беспокойный клиент, госпожа Афелия. — Произнес он с укоризной. — Совершенно невозможно работать.

Джон злорадно улыбнулся жене и показал обычный не модифицированный язык. Вытащил руки из карманов и, выпятив грудь, деловито отряхнул ладони, как будто бы заколдовал ее сам.

Конец ознакомительного фрагмента.