Полицейский патруль

Игорь Ревва

Лучше всего у цивилизации получается уничтожать себя. Рано или поздно, но такое всё равно случается. Может быть, это происходит потому, что любая цивилизация неуправляема? И за ней необходимо следить? Кто-нибудь, какой-нибудь полицейский или даже полицейский патруль… полицейский патруль человечества…

Глава третья

РЕЙД

Рассвет за окнами набирал силу. Песчаная буря стихла и, как это всегда бывает после неё, поверхность планеты казалась мирной и спокойной, отдохнувшей, разрядившей за ночь свою злость барханами, слоем пыли и песка на улицах Золотого Треугольника. Но сейчас уже пыль и песок эти были нестрашные, красноватые языки их устало стелились по дорогам и мостовым, напоминая выдохшегося зверя, злобно бушевавшего всю прошлую ночь. Автоматические уборщики собирали его в кучи и вывозили за город. И дорожное покрытие вновь начинало выделяться на фоне песков строгой тёмно-серой лентой. Даже воздух сегодня казался чище и прозрачнее. Каждый уголок Марса снова был приветлив и доброжелателен. Чего нельзя было сказать о начальнике четвёртого полицейского участка Эйр-Йорка капитане Мигеле Лучано.

— По идее, Фил, — говорил капитан Лучано, — я должен бы посадить и тебя и всю твою команду. И командира «Морды», кстати говоря, тоже, — Лучано оторвал взгляд от экрана компьютера и посмотрел на стоящего перед ним Филиппа Кэссиди.

Майор Кэссиди молчал, всем своим видом показывая, насколько ему неинтересен этот разговор.

— Сам посуди, — говорил капитан Лучано, делая между предложениями довольно продолжительные паузы, чтобы дать возможность Филу оправдаться. — Сам посуди: драка в баре Олд-Сити «Самовар», угон двух байков, стрельба из крупнокалиберного пулемёта на Южной трассе, несанкционированный вылет флаера… впрочем, это уже не к тебе, это уже к Тиму Роккуэлу… с ним пусть первый участок разбирается, с меня хватит и твоего экипажа… да? — капитан вопросительно задрал брови.

Майор Кэссиди молчал.

— Кроме того, — не дождавшись ответа продолжил капитан, — насколько я понял, накануне вы с полковником Маркусом устроили на Восточной трассе автомобильные гонки, что послужило причиной двух ДТП. Повреждён грузовик «Ташико-Морок» и большой участок стены, отгораживающий Пригород от трассы.

— Разрешите задать вопрос, сэр? — лениво разлепил губы Кэссиди.

— Да-да, конечно! — оживился капитан Лучано. — Объясни, Фил, что творится?

— Этого я не могу объяснить, сэр, — пожал плечами Фил. — Но я хотел спросить, были ли компанией «Ташико-Морок» предъявлены претензии?

— Претензии? — немного растерялся Лучано. — Нет, не были… А причём тут это?!

— Это я так, сэр, поинтересовался, сэр, простое любопытство. Сэр.

— Нет, претензий не было, — капитан Лучано дёрнул щекой. — От «Ташико-Морок» — не было.

— А от кого были? — Кэссиди заметно оживился.

— От наших техников, — нахмурился капитан Лучано. — Два столба на Южной трассе оказались взорваны.

— Это не мы, — спокойно возразил Кэссиди. — У нас есть жетоны, сэр. Если вы не в курсе…

— Я в курсе! — капитан Лучано сдвинул брови. — Я очень даже в курсе! Жетоны у вас есть — пока есть, господин майор! — да, знаю! А вот, чего я не знаю: почему вы не вылетели на задание, майор Кэссиди? Вам был дан ясный приказ!

— Виноват, сэр, — тон Фила по-прежнему был холоден. — Больше не повторится, сэр. В следующий раз я поведу корабль один, сэр.

— Куда поведёшь?! — опешил капитан Лучано. — Почему один?!

— Я имею в виду, — пояснил Кэссиди, — что если в следующий раз моя команда опять будет без причины задержана планетарной полицией, — Кэссиди постепенно накалялся, накручивая себя, — я оставлю их в тюрьме и вылечу на задание один, сэр. Потому что всё это меня задолбало, сэр! По самые гланды!! Сэр!!!

— Ты мне здесь не ори, — очень тихо попросил капитан Лучано и добавил: — Пожалуйста.

Кэссиди, не глядя на капитана, отдал честь и окаменел лицом.

— Чего ты заводишься, Фил? — Лучано явно был намерен говорить исключительно по душам. — Ну посадили твоих, так ведь отпустили же! Ну дал я приказ арестовать на сутки твой корабль — на сутки, не навсегда же! А зачем ты начал стрелять на Южной трассе? Да ещё из корабельного оружия!..

— Торпеды не было, — ответил Фил.

— Какой торпеды?!

— Вакуумной. Была бы торпеда — подорвал бы всех, на хрен… сэр…

— С тобой совершенно невозможно разговаривать, — посетовал капитан Лучано, углубляясь в изучение экрана компьютера. — И я тебе говорю правду, я бы всех вас посадил. С большим удовольствием. Если бы не добытая вами информация…

Фил криво улыбнулся.

–…Возможно, мы узнаем, наконец, откуда в Кратер Да Винчи попали необходимые материалы… И что вообще творится на Марсе… — капитан поднял глаза, увидел ухмылку Фила и тон его мгновенно сделался злорадным: — К сожалению, информация сырая и нуждается в проработке. Один из арестованных на допросе показал, что в Каньоне Офир тоже нездоровая обстановка. Что именно, он не знает, и выяснить это предстоит вам.

— То есть? — Фил перестал улыбаться.

— Арестованный оказался очень уж говорливым. Мы узнали много интересного. В частности, сегодня должен прибыть пиратский корабль, — теперь уже ехидно улыбался капитан Лучано. — На планету они, естественно, не сядут — сбросят бот. Скорее всего, сбросят они его в Каньон Офир. Ваша задача: отследить бот… или что там у них будет… отследить и доложить! Что везут, куда везут, кому везут… Если выясните, для чего везут — вообще здорово. Ну и если вы, в своей обычной манере, — развёл руками капитан Лучано, — перемолотите несколько… э-э-э… правонарушителей, в этом большой трагедии я не вижу.

— Почему мы? — спросил Фил. — Почему не планетарная полиция?

— Каньон Офир, Долина Маринера — это полторы тысячи миль. Какая планетарная полиция, ты о чём?! — усмехнулся Лучано. — Они туда доберутся только через пять суток. А рядом с Офиром — всего миль двадцать южнее — начинается Хаос Кандора, где даже космический корабль спрятать можно.

— Хм… Да, действительно… — кивнул Фил. — Ну тогда я «Отбой» как раз в Хаосе Кандора и посажу.

— Нет, — Лучано помотал головой. — Мы не знаем, что там сейчас творится, в этой Долине Маринера. Мы уже лет сто этого не знаем, если не больше… Поэтому показываться вам там без нужды не следует. Вот, смотри, — капитан развернул монитор так, чтобы он был виден Кэссиди, и вывел на экран карту Марса. — Вы стартуете, выходите на орбиту и потом возвращаетесь. Входите в атмосферу в районе северной части Лунного Плато, вот сюда, и — на юг. Сядете вот тут, в Каньоне Гидры, от него до Кандора меньше пятидесяти миль, туда уже будете добираться на флаерах. Потом сюда вот, до Офира, это ещё примерно миль сто семьдесят… ну, чуть позже я вам всё объясню.

— Погоди, Мигель, — не понял Фил. — Ты сказал: на флаерах?!

— Не радуйся, — ответил Лучано, — на флаерах — это значит пойдут три команды. Три корабля: твой, Роккуэла и Мартыновой. Это совместная операция генеральной прокуратуры и всех участков Эйр-Йорка. Поэтому и три корабля: наш, первого и третьего участков. Три команды. Старший — ты.

— Почему я?! — возмутился Фил. — У Елены полная команда, у Тима тоже. А у меня?

— Кстати, насчёт твоей команды, — оживился Лучано. — После рейда будет тебе пополнение — врач.

— Кто такой? — нахмурился Фил.

— Землянин, — заявил Лучано. — Переехал к нам три месяца назад. Работал на Земле, в космической полиции. Мы его проверили.

— Земляшка?! — сморщился Фил. — Этого мне только не хватало! Нет, не возьму!

— Возьмёшь, — успокоил его Лучано нехорошим голосом.

— Не возьму!

— Фил, ты подал мне уже восемнадцать рапортов с жалобой на неполную команду полицейского космического корабля «Отбой». Было дело?

— Ну, было, — неохотно признался Фил. — Но я же!..

— Значит, возьмёшь! — Лучано хлопнул ладонью по столу. — И на этом разговор окончен! Всё! Через два часа чтоб был здесь! Ясно? Мартынова и Роккуэл тоже будут, обсудим детали операции. Вылет сегодня ночью. И, вот ещё что, Фил… — Лучано вдруг понизил голос и стал необычайно серьёзен. — Ты там поосторожнее, ладно? Не нравится мне это всё. Если бы прокуратура меня за горло не взяла, я бы и не посылал вас туда. Кто его знает, что там у них, в долине этой треклятой, происходит, верно?

— Верно, — вздохнул Фил. — Мы не знаем даже, что происходит у нас здесь. Активность байкеров падает, но вымирать они отнюдь не собираются. Значит, кто-то им помогает.

— Запрета продавать товары байкерам не существует, — напомнил Лучано.

— Да? — усмехнулся Фил. — А откуда у них на эти товары деньги? И нападения на транспорт сократились, хотя и стали намного более жестокими. А рейд в Хаос Гидаспа? Помнишь? Там же байкеров почти не было, словно вымерли все. Брошенные дома, пустые каньоны… Куда они делись?

— А полгода назад? — напомнил Лучано. — Когда твой «Отбой» и «Сокол» вынуждены были изменить курс и направиться к Фобосу. Помнишь атаку пиратов на исследовательские лаборатории? Ведь так и не выяснили до сих пор, каким образом их корабль мимо патруля проскочил. В космосе спрятаться негде, не хуже меня знаешь. И учти, что трое из убитых пиратов значились в наших картотеках с пометкой «байкер».

— Считаешь, что они стартовали с планеты? — спросил Фил.

— А откуда ещё?! — пожал плечами Лучано. — Больше неоткуда. И кто-то им сильно помогает. И оружием, и деньгами, и прочим… Ты же не думаешь, что пулемёт на байке, на котором ты вчера гонял по пескам, им продали ле… астронавты.

Фил ничего не ответил. Этот вопрос не давал ему покоя уже несколько часов.

— Кстати, — Лучано пристально посмотрел на Кэссиди. — Генеральный прокурор настаивал, чтобы эту операцию возглавил именно ты. Майор Кэссиди, мол, вскрыл это дело, ему, мол, теперь и решать. И ещё прокурор намекал на вероятное повышение тебя в звании. Ну, само собой, если операцию проведёшь успешно.

— Чёрт меня вчера дёрнул тащиться в этот Олд-Сити, — проворчал Кэссиди.

— Объясни мне, Фил, — попросил капитан Лучано, — почему ты со своей долбанной командой самых отъявленных разгильдяев постоянно влипаешь во всякое дерьмо, из которого всегда выходишь в выигрыше? Как такое возможно вообще?! Почему, а?

— Просто у меня, — спокойно ответил майор Филипп Кэссиди, — лучшая команда на этой планете.

* * *

Стрелка, Тур и Изя торчали в столовой. Оккупировав столик в углу, они вполголоса вели какой-то, судя по лицам, не очень весёлый разговор. Столовая была свободна, за столиком в центре трое сержантов-нижников обедали перед выходом в патруль, и всё. Они изредка бросали взгляды на астронавтов и непонятно было, то ли осуждающие это взгляды, то ли сочувствующие, то ли восхищённые. А может, и всё сразу; некий сплав, которым обычно потчуют летунов нижники.

Фил подошёл к столу и посмотрел на команду.

Выглядят, вроде бы, ничего, подумал он. Отдохнуть, конечно, не отдохнули, но и с ног не валятся.

— Ну, что? — жалобно посмотрел Тур на Фила. — Посадят? Или выгонят? Или в отпуск?

— Расстреляют, — высказал предположение Изя.

— Не, медали дадут, — возразила Стрелка.

— Ага, это нам с тобой, — с готовностью подхватил Изя, — а Туру — внеочередное звание…

— Рядового, — мрачно закончил Тур. — С переводом в технический персонал, стабилизаторы корабельные драить…

Фил опустился на стул, положил ладони на стол и медленно, по очереди оглядел всех троих.

— Ну, не тяни жилы, командир! — поморщился Тур. — Когда расстреляют-то? На закате? Или до утра подождут?

— Ночью вылетаем, — негромко объявил Фил.

— Орбита? — спросила Стрелка.

Фил молча кивнул. Но кивнул он не сразу, после секундной паузы. И это заметил Изя.

— Судя по твоему выражению лица, — медленно проговорил он, — летим мы совсем не на орбиту.

— Это я вам объявлю позже, — ответил Фил. — Официально: выходим на орбиту, обычное патрулирование пространства.

— А потом? — напирала Стрелка.

— Потом будет потом, — Фил строго посмотрел на неё.

— Простите, сэр, — ответила Стрелка. — Всё ясно, сэр.

Все трое подобрались, лица их сделались серьёзными. По тону Кэссиди они мгновенно поняли, что отдых закончился и начинается работа.

— Проверить оружие и боекомплект, — тихо отдавал распоряжения Фил. — Во флаер — тройной боезапас.

— Есть, сэр, — кивнула Стрелка.

— Аккумуляторы, генераторы, радары, связь, — Фил посмотрел на Изю.

— Есть, сэр, — ответил тот и спросил: — Частота, коды доступа и позывные?

— Получишь, — пообещал Фил и перевёл взгляд на Тура: — Горючее, свежие карты, метеосводки, метеоритные прогнозы.

— Есть, сэр, — ответил Тур, — скачаю. Когда старт?

— Я сообщу, — Фил поднялся из-за стола. — Не раньше, чем часа через три; через два часа я буду у Лучано на совещании. Можете заглянуть домой. Всё! Свободны!..

При этих словах все трое мгновенно встали и отдали командиру честь. И никто из них не спросил, долго ли продлится полёт — это считалось дурной приметой. И никто не зубоскалил, не отпускал шуточек, не хлопал Фила по плечу — теперь это были экипаж и командир, теперь начиналась работа.

Обычная работа.

Целью которой было сохранение порядка и даже самой жизни в Золотом Треугольнике.

* * *

Золотой Треугольник с высоты действительно казался золотым; равносторонний, сияющий яркими огнями прямых, как струна, междугородних трасс, он раскинулся в Жемчужном Заливе между кратерами Галилея и Барсукова. Северная его вершина (город Эйр-Йорк) была нацелена на Долину Ареса, юго-западная (Олд-Сити) являлась наиболее близкой точкой к Долине Тиу и Хаосу Гидаспа — месту обитания мертвяков и байкеров. Третья же — юго-восточная — вершина Треугольника (Нью-Рим) была расположена в наиболее безопасном месте, подальше и от не всегда спокойных фермеров, и от всегда неспокойных байкеров и мертвяков.

Пространство, ограниченное огнями трасс (так называемый «Пригород»; не пригород какого-либо из городов, а просто — Пригород, общий для всего Золотого Треугольника), светился значительно слабее — здесь располагались космодромы, заводы и частные владения.

Официальная дата возникновения Треугольника: двести пятидесятый — с момента основания Эйр-Йорка, самого молодого из трёх городов, окончательно завершившего строгую геометрическую картину. Причина же появления этого города была очень простой: вода. На Марсе её всегда было очень мало. Можно даже сказать, почти не было. По этой же причине и затянулось терраформирование планеты. Единственное место, где удалось её обнаружить: Долины Маринера и Тиу. Там-то и возникла первая цивилизация, уничтоженная впоследствии «Посланником Ада». И если бы не сумасшедшая идея, подсказанная ещё в двадцатом веке одним не менее сумасшедшим американцем, и извлечённая из небытия в конце двадцать второго ещё более сумасшедшим марсианским геологом, жизнь на Марсе вновь прекратилась бы на многие века.

Кольца Сатурна. Громадные глыбы водяного льда, несущиеся в пустоте. И крохотные двухместные космические корабли, выхватывающие сотни тысяч тонн замёрзшей живительной влаги из непрекращающейся карусели и транспортирующие этот лёд на Марс.

Завод по переработке и очистке воды, трубопроводы в Долину Ареса и в оба города Золотого Треугольника — вот причина возникновения Эйр-Йорка. Такой важный объект, как водоочистительные сооружения, требовал очень серьёзной охраны. А поскольку в воде нуждались и Олд-Сити с Нью-Римом, и фермеры Долины Ареса, то сооружения эти были построены примерно на половине пути между ними. И немного южнее завода возник Эйр-Йорк, город полицейских, на центральной площади которого был установлен памятник незабвенному Исааку — американцу, предложившему в своё время столь сумасшедший проект.

По этой причине некоторые считали годом возникновения Золотого Треугольника двести сорок девятый — год завершения постройки завода по очистке и переработке воды. Но многие называли иную дату: две тысячи двести пятьдесят второй, когда было завершено строительство двух трасс, связывающих Эйр-Йорк с Олд-Сити и Нью-Римом, и когда, собственно, появилось такое понятие, как Пригород.

Широкие бетонные полосы прорéзали красновато-бурые марсианские пески, распороли их прямыми линиями многорядных дорог. На которых тут же принялись хозяйничать байкеры и мертвяки — короли песков и руин, безжалостные грабители, жестокие и беспощадные. Со временем вдоль трасс протянулись линии силовой защиты, сияющие ослепительными огнями. Грабежей и разбоя стало гораздо меньше, но совершенно они не прекратились — байкерам всё равно нужны были и оружие, и продукты, и топливо. Единственное, в чём они не нуждались — вода, которой в Долине Тиу было хоть и не много, но достаточно. Поэтому налёты на транспорт продолжались. Однако теперь достаточно было регулярного патруля на дорогах и в прилегающим к ним районах. А что касается проникновения в район космодромов или заводов, то они практически сошли на нет — и то, и другое охранялось и полицией, и частной охраной. Именно тогда и возник Пригород.

Состоятельные люди, заботящиеся о своей безопасности, предпочитали покупать участки даже не в Нью-Риме — несостоявшейся столице Марса, — а на пространстве, ограниченном междугородними трассами. И центр Золотого Треугольника медленно, но верно начал озаряться огнями частных владений.

Заводы и космодромы являлись наиболее охраняемыми объектами на планете. А следовательно, и наиболее безопасными. И близкое соседство космодромов и предприятий нисколько не смущало здешних жителей. Немного беспокойно, зато безопасно. И не надо тратиться на охрану: полицейский патруль, заодно с заводами и кораблями, берёг и спокойствие тех людей, у кого хватило денег на небольшой особнячок.

Всего Золотой Треугольник насчитывал от силы полтысячи частных владений (около полусотни которых порой сдавались внаём), заселённых двумя тысячами человек. Спокойная мирная жизнь, размеренная и безопасная. Люди здесь отдыхали и им не было дела до того, что творится за соседним забором. На то существовала полиция, это были уже их проблемы.

* * *

«Отбой» стартовал после захода солнца. Тур обожал такие вот поздние старты — когда на планету уже опустилась ночь, погасло бархатистое марево в небе, облака ещё подсвечены, но воздух уже тёмен. И тут поднимаешь гравитационным лучом корабль над стартовой площадкой, Пригород отпрыгивает вниз, во всё сгущающуюся тьму, а горизонт начинает выгибаться дугой и небо над ним вновь светлеет — разгораются облака, вспыхивают светлыми полосами пылевые вихри в вышине. И крошечный солнечный диск выскакивает над линией скал. Тур всегда в такие моменты наводил курсограф на солнце, и чёрная метка его точь-в-точь перекрывала сверкающий кружочек, оставляя по краям крошечные, едва заметные змеящиеся сполохи. Тур говорил, что это очень похоже на настоящее солнечное затмение, какое он видел однажды на Земле — Тур специально отправился туда в отпуск, посмотреть, что же это такое. И с тех пор Земля у него чётко ассоциировалась с солнечным затмением — единственным, что запомнилось и понравилось ему на прародине человечества.

На высоте пяти миль Тур включил систему внутреннего оповещения и объявил:

— Внимание! Наш корабль оживает! Просьба оставаться на месте хотя бы несколько минут. Выжившие после выхода на орбиту смогут продолжить свои дела.

А затем Тур запустил двигатели.

Чудовищное ускорение вдавило его в спинку кресла. Дышать сразу стало трудно, лицо одеревенело. Но Туру нравились такие старты, он экономил на этом горючее, которого вечно не хватало на самых важных операциях.

Туру приходилось быть очень внимательным. Кресло второго пилота пустовало, и в случае чего подменить его будет некому. Но и к этому за полгода он уже успел привыкнуть. И потом, пустовало не только кресло второго пилота — в расположенной прямо над головой стрелковой рубке оставалось незанятым и кресло второго стрелка.

«Отбой» (как и все полицейские патрульные корабли Золотого Треугольника) был рассчитан на экипаж из семи человек — командир, два пилота, два стрелка, врач и радист. Но в полиции редко бывает, чтобы кто-либо позволял себе роскошь быть специалистом узкого профиля. Кроме первого пилота — Тура — управлять кораблём могли ещё и Изя с Филом. С обязанностями стрелка могли справиться вообще абсолютно все (хотя Стрелка — первый стрелок — и не имела себе равных в этом деле). Обязанности радиста кроме Изи могли исполнять ещё и Тур с Филом. Единственный, в ком остро нуждался экипаж — врач. Далеко не всякий рейд (или даже обычный патруль) обходился без ранений. К тому же, если быстренько заштопать лёгкую рану умели все, то не каждый разбирался в судебной медицине.

В рубку управления еле переставляя от тяжести ноги вошёл Фил.

— Ты что, совсем рехнулся? — злобно спросил он, рухнув в кресло второго пилота. — Ты на какой скорости стартовал?

Тур удивлённо посмотрел на Фила и молча ткнул пальцем в шкалу на приборной панели. Несколько секунд Фил озадаченно разбирался в показаниях, потом лицо его вытянулось.

— Что-то у меня со здоровьем не то, — пожаловался он. — Мне показалось, что ты рванул раз в пять быстрее, кости все так и болят.

Тур с каменным лицом взял микрофон внутренней связи и спокойно произнёс:

— Внимание! Всем членам экипажа, владеющим неисправными гравитационными поясами, рекомендую их отключить!..

— Ч-чёрт! — выругался Фил. Он торопливо нашарил на поясе пульт управления, отключил его и с облегчением вздохнул: — Вот ведь, проклятая штуковина! Я-то думал, она на отрицательной гравитации будет работать как надо…

— Выкини ты его, — посоветовал Тур. — У нас есть запасные. И очки свои с маской тоже выкини. Нафиг тебе такой мусор?

— Забыл, — признался Фил. — Замотался совсем. Заседание это, вылет, всё в спешке… Держи, — Фил протянул Туру конверт из плотной серой бумаги.

— Что это?

— Задание, — коротко ответил Фил.

— Почему в таком виде?! — опешил Тур. — Почему не прямо на комп?

— Секретность, — проворчал Фил. — Вскрывать только в присутствии командира. Я здесь, давай вскрывай. Хотя я и так уже знаю, куда нам лететь — в район северной части Лунного Плато.

— Так что, не вскрывать? — спросил Тур.

— Вскрой, пожалуй, — поморщился Фил. — Кто его знает, что они там — в прокуратуре — придумали…

Лететь действительно предстояло на Лунное Плато. Там нужно было опуститься до уровня верхних атмосферных слоёв, сбросить скорость до минимума, затем снизиться ещё больше — до трёх миль — и идти к экватору строго по границе между Лунным Плато и Землёй Ксанта. Достигнув Каньона Гидры предписывалось совершить там посадку. Дальнейшие инструкции — на усмотрение командира корабля. Программа маршрута прилагается. Всё.

— Какой идиот писал это? — Тур потряс в воздухе листом бумаги и кристаллом с программой.

— Кто-то из прокуратуры, — пожал плечами Фил. — А что?

Тур хмуро ткнул в гнездо кристалл, загрузил программу полёта и вывел её на экран.

— Кретины! — взорвался он. — Чтобы попасть в эту часть Лунного Плато, мне нужно совершить виток вокруг планеты! Я не разгоню корабль на таком участке! А чтобы снизиться до этой высоты, мне придётся совершить ещё один виток — гасить скорость, чтобы не поджариться в атмосфере!

— Да? — недоверчиво спросил Фил.

— Да! — с вызовом ответил Тур. — Они там, в прокуратуре своей, что, пользуются данными ещё до терраформирования Марса, что ли?! Они не знают, какая у нас плотность атмосферы? Да пошли они… — Тур отшвырнул листок в сторону и уставился в экран.

Фил тоже посмотрел на экран — любому было понятно, что совершить предписанный манёвр не удастся.

— Короче, так! — решил Тур. — Выходим в Ацидалийскую Равнину, а оттуда уже — на Лунное Плато. Иначе никак!

— Да делай ты, что хочешь! — воскликнул Фил. — Можно подумать, я тебя не прикрою в случае чего перед прокурором! Давай, работай! По времени только уложись.

— Есть, сэр! — ответил Тур.

И как раз в этот момент ожил передатчик: это вызывал корабль «Ласточка».

— Тур, это ты в рубке? — раздался голос пилота «Ласточки».

— Господь бог! — ответил Тур.

— Ты задание видел?

— Видел…

Фил понял, что сейчас опять начнётся возмущение составленной программой полёта — уже дуэтом, — недовольно поглядел на своего первого пилота и вышел из рубки управления. Тур даже не оглянулся, он превосходно знал, куда направился Фил: в стрелковую рубку, перекинуться парой слов со Стрелкой, которой в виду отсутствия видимого противника абсолютно нечего делать, а затем потащить её готовить и проверять флаер. Хотя, готовить там уже нечего, Стрелка всё приготовила. Значит, проверять. Потому что сейчас командиру, как и стрелку, делать тоже нечего. Командир корабля занят, в основном, ожиданием. Если, конечно, он хороший командир, у которого хорошая и исполнительная команда. Когда всё работает как надо, командиру остаётся только принимать решения в критических ситуациях. Которые, опять же, при хорошей команде и благоприятном стечении обстоятельств могут вообще не возникнуть…

Наругавшись вволю с пилотами «Ласточки» и «Морды», Тур удовлетворённо перевёл дух. Он превосходно знал, что эта частота никем не прослушивается, и поэтому мог спокойно высказывать свои мысли относительно происхождения на свет работников прокуратуры, сочинивших эту бестолковую программу перелёта. В котором, по сути, ничего сложного и не было. Тур, например, за минуту на пальцах рассчитал, куда и как надо идти, чтобы оказаться в нужном месте и в нужное время… ну, в почти нужное, скажем так — не суть. Главное, что полёт начался, корабль рвался ввысь и можно было пока что расслабиться и понаблюдать за искусственным солнечным затмением на экране. И правда, было очень похоже.

Однажды, когда Тур в баре рассказал об этой своей забаве, один из астронавтов — Мэрси Крантон, майор, судмедэксперт и корабельный врач «Рассвета» — сделался необычайно серьёзен и настойчиво принялся выспрашивать у Тура о его посещении Земли. Тогда Тур услышал очень много новых терминов: ностальгия на генетическом уровне, память предков, естественная среда обитания и так далее. Как вскоре (прямо тут же, в баре) выяснилось, Мэрси Крантон занимался научной работой в области завершения терраформирования Марса, и в лице Тура нашёл поддержку своим, прямо скажем, не всеми одобряемым идеям. Возложить свой живот на алтарь науки Тур не позволил — опять же, в том самом баре, которому и суждено было стать могилой надежд Мэрси Крантона.

Сейчас, механически отмечая курс корабля и внося необходимые корректировки, Тур усиленно размышлял, а может ли майор с «Рассвета» оказаться прав? И приходил к выводу, что не может.

На Землю Тура не тянуло совершенно, далась ему эта Земля! Ведь кроме солнечного затмения (явления, по сути своей, безобидного и даже красивого) на Земле существует ещё и такая, совершенно незнакомая жителям Марса штука, как дождь. А так же непонятным образом сопровождающие это явление природы боли в простреленных когда-то давно плече и груди. Сыплющаяся сверху водяная пыль или крупные капли сами по себе не так уж неприятны, с этим ещё можно как-то смириться. Но вот боли… А земляшки — ничего, не переживают. Узнав об этой беде, они понимающе так кивают: «А, ну это перед дождём…» Совершенно ненормальное население. И совершенно ненормальная планета. Сыро, тяжело, жарко, холодно… да-да — холодно! И это несмотря на то, что температура воздуха там намного выше. Но насыщенный влагой воздух делал любой ветерок холодным, продирающим до костей. Или горячим, выжимающим ручьи пота из каждой поры. Прибавьте к этому силу тяжести, постоянно равную стандартному режиму гравитационного пояса, опьяняющее количество кислорода в атмосфере… нет, только сумасшедший согласился бы жить на такой планете. Иное дело Марс. А уж тем более для пилота.

Даже представить себе невозможно, как управляются со своими кораблями земные пилоты. Повышенная гравитация, невероятно плотная атмосфера, высокая облачность… Совсем другое дело здесь…

Тур ощутил дрожь волнения. Он не был новичком, но это происходило с ним всегда, когда предстояло выполнить сложный манёвр. В такие минуты пилот словно бы превращался в корабль, сливался с ним, каждым нервом ощущая свою машину. И Туру всегда казалось, что в этот момент в бездушном железе каким-то необъяснимым образом пробуждаются самые настоящие жизнь и разум.

Почти каждый пилот испытывал подобные ощущения. По кабакам и барам ходило множество легенд на эту тему. Разбираться, какие из них являются правдой, а какие нет, ни у кого не было желания. Да это и так чувствовалось — глаза у пилота, рассказывающего о своём корабле, становились иными, словно речь шла о любимой женщине, о её капризах и привычках. И все эти разговоры велись вполголоса, словно рассказчик старался не обидеть ненароком родной корабль. И если он обходил молчанием какие-то моменты или не замечал неуместного вопроса, это всегда понималось и принималось. Никто не обязан вываливать о своей любимой всю подноготную, да ещё посторонним людям, в кабаке…

Тур невольно улыбнулся, видя на экране приближающуюся поверхность планеты. Она уже погрузилась во мрак ночи и висящая над поверхностью пыль слабо светилась, отражая солнечные лучи. Это было красиво.

Корабль нырнул в призрачное сияние, опустился ниже, и теперь уже не стало видно ничего, только показания радара давали возможность определить, где ты сейчас находишься. Зато теперь уже можно было полностью отключить маршевые двигатели и идти на антигравах.

Тур развернул корабль и повёл его на юго-запад. Что бы там ни думали о себе в прокуратуре сочинители программ, а управляться с кораблём Тур умел гораздо лучше них. И через полтора часа — ровно на десять минут позже предписанного срока — «Отбой» уже летел над Лунным Плато. А ещё через двадцать (вместо сорока — как планировали в прокуратуре) минут его невидимый гравитационный луч упёрся в дно Каньона Гидры — громадной впадины, глубиной почти в пять миль. Облака пыли, поднятые силой гравитационного луча, заволокли каньон от края до края и вздулись над ним едва видимым в ночи куполом. Внезапный ветер подхватил их и уволок на юг, в сторону Корпат. Но порыв ветра был несильным и недолгим, после него Каньон Гидры напоминал гигантскую чашу, наполненную лениво шевелящейся густой жидкостью. Корабль замедлил ход; пилот уменьшал напряжение гравитационного луча очень осторожно, готовый в любую секунду вновь увеличить мощность, едва возникнет хотя бы слабое ощущение крена, хотя бы предчувствие его. Пальцы Тура едва касались рычагов, ловя малейшее нарушение в привычной и никому кроме него самого незаметной мелодии вибрации корабля. Тур доверял приборам, но себе он (как и всякий настоящий пилот) доверял не в пример больше.

«Отбой» мягко опустился на грунт, Тур остановил двигатели, откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. Сейчас нужно было сделать глубокий вдох. Нужно было, непременно нужно, он всегда так делал. И выдыхая воздух сквозь плотно стиснутые зубы пилот чувствовал, как спадает нервное напряжение, как истончаются и пропадают невидимые нити, связывавшие его с родным кораблём.

Теперь они вновь были порознь — человек и корабль. До того самого момента, когда пилоту вновь потребуется оживлять многотонную махину, усилием воли и мощью двигателей поднимать её над грунтом, делать её вновь послушной, предсказуемой и родной. Сейчас этого ощущения уже не было, корабль опять превратился в спящее существо, готовое лишь отслеживать сквозь дрёму происходящее вокруг.

Тур ещё раз глубоко вздохнул, взялся за микрофон внутренней связи и произнёс:

— На планете. В смысле, сели уже, если кто не понял…

— Перестань паясничать, — откликнулся Кэссиди. — Мы с Изей вылетаем через десять минут. Будьте внимательны и следите за частотой.

— Есть, сэр! — хором откликнулись Стрелка с Туром.

Посидев немного в кресле и понаблюдав за отдаляющимся флаером — яркой точкой на экране радара, уходившей всё дальше и дальше к скалам на юге, — Тур вызвал Стрелку.

— Чем занимаешься? — поинтересовался он.

— В футбол играю, — ответила она.

— Я поднимусь? — спросил Тур.

— Давай, — согласилась Стрелка. — А то одной тут сидеть скукотища смертная…

Тур поколдовал с клавишами передатчика, настроил его таким образом, чтобы следить и за радаром и за связью можно было прямо из стрелковой рубки, и поднялся с кресла. Вообще-то, строго говоря, это было грубейшим нарушением устава — покидать рубку управления. Но устав лётной службы явно писали те, кому никогда не доводилось выходить на патрулирование пространства. Кроме того, наблюдать за флаером скоро станет невозможно — когда тот окажется в Каньоне Кандора, отделённый от корабля сорокамильной полосой скал.

В стрелковой рубке было прохладно. Слишком прохладно. Тур зябко повёл плечами и недовольно пробурчал:

— Чего такой холод установила? Сделай теплее.

— Засну, — возразила Стрелка и широко зевнула.

— Дома надо спать, — наставительно произнёс Тур, усаживаясь в кресло. — Ночью. Желательно — одной.

— Ты чего сюда припёрся? — поинтересовалась Стрелка. — Глупости болтать? Рассказал бы что-нибудь интересное, что ли. Нам здесь ещё долго торчать…

Тур принялся рассказывать о составленной в прокуратуре программе перелёта, но Стрелка перебила его.

— Знаю, знаю, — отмахнулась она. — Слышала уже, не ты один умеешь с частотой шалить. Тоже мне, новость нашёл. Как будто неизвестно, что в прокуратуре ни одного астронавта отродясь не было.

— А в планетарной полиции был, — сказал Тур. — Макс Оливер, лейтенант.

— Почему — был? — поинтересовалась Стрелка. — И как он вообще туда попал? Разжаловали?

— Натворил что-то, — пожал плечами Тур. И подумал, что же такое должен был натворить лейтенант Оливер, чтобы его перевели в нижники.

— Так почему — был? — напомнила Стрелка.

— Смотался он отсюда, — ответил Тур. — На Землю улетел. Придурок.

— Так уж и придурок, — возразила Стрелка. — Просто человеку захотелось сменить место жительства. Мало ли народу каждый год перелетает туда-сюда?

Тур помолчал немного, подумал, и рассказал Стрелке о своей беседе с Мэрси Крантоном.

— Ты уже говорил, — кивнула Стрелка. — Глядя на тебя, как ты до сих пор переживаешь по этому поводу, мне приходит в голову мысль, что Крантон не так уж и неправ.

— Да ну тебя! — обиделся Тур. — Глупая ты баба… Нафига мне Земля?! Я помню, как они меня там встречали — гонору выше крыши. Ах! На Земле совершенно человеческие условия жизни! Ах! Прародина человечества! Ах! Вам здесь совершенно не понадобится гравитационный пояс! И очки тоже! И маска!.. Ну, очки и правда не понадобились, а вот без пояса меня бы там так плющило, что я бы целый день в постели валялся. Только и спасался режимом отрицательной гравитации. Да и без маски я бы всё время пьяный ходил. А воздух там совсем прозрачный, аж страшно делается. Смотришь на дерево, кажется, что оно от тебя ярдах в трёхстах, а на деле — больше полутора миль. Да и деревья там какие-то карликовые и какие-то слишком уж прямые. А закат — словно фонарь выключили, раз — и темнота, почти сразу же!

— Сила тяжести, — кивнула Стрелка. — Пыль в воздухе не висит, вот потому и закат такой дебильный.

— Это точно, — согласился Тур. — И как там жить, спрашивается? В таком вот идиотском мире. Нет, если уж человек марсианин, то и жить ему обязательно надо только на Марсе!..

— А слышал про новичка? — вдруг оживилась Стрелка.

— Какого новичка? — удивился Тур.

— Ну, к нам же пополнение, — объяснила Стрелка. — Фил говорит, парень какой-то. Землянин, кстати.

— Ага, своих полицейских уже не хватает, — ворчливо ответил Тур.

— Да нет! — поморщилась Стрелка. — Он сюда переехал, с Земли, насовсем. Жить тут будет. И, вроде бы, к нам в экипаж зачислен.

— Ха! — Тур хлопнул себя ладонью по колену. — Я его как раз на Крантона и натравлю, во! Генетическая ностальгия предков по родине среды обитания, да? Ха-ха три раза!!! Я же говорил земляшкам, что у них на Земле не сладко! А мне не верили, отвечали: завидую.

— Ну, после Апокалипсиса никому особо сладко не было, — заметила Стрелка.

— Э! Когда это было-то! — отмахнулся Тур. — Жить надо настоящим или будущим. Лучше — будущим. А прошлым — это себя в могилу загонять.

— Это точно, — подтвердила Стрелка. — Прилетел давным-давно какой-то урод, перекрушил три планеты и смотался. Просто так, сука, от нечего делать. И ведь, гад какой, начал именно с нас, с Марса! Между прочим, как раз с Долины Маринера — ведь до Апокалипсиса именно тут и был, так сказать, центр цивилизации… Кстати, ты слышал что-нибудь про «Второе Пришествие»?

— Нет. А что это такое? — заинтересовался Тур — упоминание в данном контексте такого явления, как какое-то второе пришествие, его несколько насторожило.

— Да дочка рассказывала, — ответила Стрелка. — Машка моя. У них в школе пацан один всё на эту тему болтает. У него родители, то ли к вере какой-то принадлежат, то ли ещё чего. Короче, говорят они, что «Посланник Ада» вернётся. Типа добивать тех, кто уцелел.

— Шиза, — уверенно заявил Тур.

— Само собой, — подтвердила Стрелка. — Я Машке так и сказал. Объяснила всё, сказала, что это глупости.

— А она? — спросил Тур.

— Она мне поверила, — Стрелка невесело вздохнула. — Поверила и надавала тому пацану по шее, за враньё. И меня штрафанули.

— М-да… — сочувственно произнёс Тур. — Споры на религиозные темы — это такая вещь, которая всегда оканчивается дракой. Потому что каждый верит только в своего собственного бога… ну или, хотя бы, считает, что верит в единого бога, но единственный делает это исключительно правильно. Возьми, к примеру, тех же мертвяков или олимпийцев, — оживился Тур. — У них ведь вся шиза тоже на религии замешана. Одни говорят, что если, дескать, господь распорядился так, чтобы на Марсе жили исключительно в Долине Маринера, то тут и надо жить, и надо сохранять истинно земные (понимай так: истинно божественные) условия жизни. Ну, чтобы люди, созданные по образу и подобию, не менялись со временем… вот… А другие утверждают, что бог специально переселил людей на Марс, чтобы они адаптировались к местным условиям. И именно поэтому они закрыли куполом кратер Олимпа и искусственно создают там первобытные условия существования, низкое содержание кислорода, сильные ветры и так далее… идиотизм какой-то… — Тур замолчал.

— Каким, должно быть, глупым должен быть бог, чтобы иметь таких вот последователей… — задумчиво проговорила Стрелка.

— Не святотатствуй, — хмыкнул Тур. — Это у нас в полиции почти все атеисты, а в Олд-Сити и Нью-Риме — там ведь религиозных храмов до фига, и верующих тоже немало… да и атеизм, наверное, тоже определённая вера в бога — вера в его отсутствие, — глубокомысленно изрёк Тур.

Конец ознакомительного фрагмента.