Любовь по Цикенбауму. рассказы

Игорь Павлович Соколов

Цикл рассказов о профессоре Арнольде Давыдовиче Цикенбауме представляет собою смесь легкого эротического фэнтези и черного юмора с элементами абсурда. Алкоголь, секс и диалоги героев о любви, о Боге, о его зашифрованной программе и о Бессмертии приводят их к любовным приключениям, а потом к неминуемой грусти от осознания, что все проходит, а их жизнь безысходна в их же незавершенности и несовершенстве как себя, так и всего мира. От комедии до трагедии один шаг, как и от фэнтези до реальности.

Незабываемая ночь в Карадаге

Через день мы опять отправились к Чертовому Пальцу, на этот раз вчетвером, я, Цикебаум, Стелла и известная поэтесса Маргарита Розовская… По дороге Маргарита Розовская сломала каблуки на обеих туфельках и поэтому профессору Цикенбауму пришлось ее нести на своих плечах… Правда последнее время поэтесса сидела больше года на японской диете и ничего кроме мидий и креветок с тунцом и икрой летучей мыши не ела, поэтому Цикенбауму было относительно легко. Сначала мы искупались в Лягушачьей бухте и немного погрелись на солнце, а ближе к ночи забрались в горы к Чертовому Пальце, где опять пили водку и мечтательно вздыхая, глядели на море и на лунную дорожку…

— Эх, сейчас бы услышать какой-нибудь волнующий стих, — с улыбкой взглянул на Маргариту Розовскую профессор Цикенбаум.

— Ну, что ж, если вы хотите?!

— Конечно хотим! — закричали мы, и Маргарита несколько раз откашлявшись и будто птичка прочистив себе горлышко, стала нам нараспев читать свои волнующие стихи…

Страсти бушуют как волны в камнях,

Морем безумным объят Карадаг,

С тьмою кромешною ко мне в Естество

Входит со стоном твое Колдовство…

Я умираю, но только на миг, —

Счастье рождает волнующий крик,

Кучкой бакланы дрожат на скале

И тоже находят сказку себе…

Вечное Пламя в бегущей крови

В нас возникает как шум из волны,

Куда мы летим все — туда да сюда,

Круги оставляя лишь после себя…

Цикенбаум неожиданно расплакался и, горячо обняв Маргариту, расцеловал ее…

— Ну, это ж надо, какие прекрасные стихи! — говорил он нам, снова разливая водку по стаканчикам, — за такой талант, как и за сам Карадаг надо обязательно выпить…

И мы выпили, и опять погрузились в нежное молчание… Я целовал Стеллу, Цикенбаум Маргариту… В перерывах мы снова пили водку и снова слушали необыкновенно красивые стихи Маргариты, чье грудное бархатистое меццо-сопрано просто завораживало нас, и мы все плакали, а потом обнимали и целовали ее от восторга, а потом опять разбредались по парам и целовались, я со Стеллой, а профессор с Маргаритой…

— Вот, если бы эта ночь не заканчивалась никогда! — мечтально вздохнул Арнольд Давыдович…

— А она и не закончится никогда, — убежденно сказала Маргарита, — она останется навечно в наших сердцах!…

— Ты говоришь о ночи как о покойнике! — засмеялась Стелла…

— Да, я люблю сравнивать все мертвое с живым, как свет с тьмою! — вздохнула Маргарита…

— Боже, какая она необыкновенная! — и Цикенбаум опять обнял Маргариту…

— Боже, какая она умная, — усмехнулась Стелла…

— Не обращай на нее внимания, она просто завидует твоему таланту! — усмехнулся Цикенбаум, глядя на нас со Стеллой…

— Нет, я не завидую, я даже сочувствую! — улыбнулась Стелла…

— Отчего же?! — удивилась Маргарита…

— Наверное, от того, что все талантливые люди очень одиноки!

— Фи, какая глупость! — поморщился Цикенбаум…

— Нет, она права, — печально поглядела на всех Маргарита…

— И ты хочешь сказать, что тебе и со мной одиноко?! — обиделся Цикенбаум…

— Нет, просто я думаю, что ты никогда не сможешь понять мой внутренний мир!

— Достаточно, того, что я чувствую тебя как женщину! — крикнул Цикенбаум, и его крик эхом прокатился по горным отрогам Карадага…

— Безумец! — вздохнула Маргарита и поцеловала Цикебаума, зажмурив от счастья глаза…

И мы со Стеллой тоже слились в дивном поцелуе…

— Вот, скажи, почему мне так с тобой хорошо?! — обратился к Маргарите Цикенбаум…

— Наверное, потому что я очень чувственная женщина!

— Я тоже очень чувственная женщина! — крикнула Стелла с вызовом…

— Нет, я чувственная! — крикнула Маргарита…

— А я тебе говорю, что я! — крикнула Стелла…

— Эй-эй! Вы только не подеритесь — испугался Цикенбаум….

— И зачем ты взял Стеллу?! — обратился он ко мне…

— А ты зачем взял Маргариту?!! — удивился я…

— Потому что нам с ней хорошо! — крикнул Цикенбаум.

— Вот и нам тоже с ним хорошо! — крикнула за меня Стелла…

— Это просто какое-то безумство, — вздохнул я…

— Кажется на нас так действует Карадаг, — взволнованно прошептал Цикенбаум, — вы не чувствуете, как кружится голова…

— Чувствую! — сказала Маргарита, поеживаясь в его объятиях…

— И я чувствую! — сказал Цикенбаум…

— Кажется, вы просто перепили! — засмеялась Стелла…

— Нет, я сейчас точно отрежу язык этой дерзкой девчонке, — рассердился Цикенбаум…

— Не обращай на него внимания, он, кажется, действительно перепил, — шепнул я Стелле…

— Чего вы там шепчетесь как шпионы! — крикнул Цикенбаум, вырываясь из объятий Маргариты…

— Угомонись, они просто объясняются в любви, — дернула его за руку Маргарита…

— Вот так всегда, одни объясняются в любви, а другие в головокружении, — жалобно поглядел на нее Арнольд Давыдович.

— Не завидуй, мы тоже сейчас будем объясняться с тобой в любви! — притянула его к себе за галстук Маргарита…

— Профессор, а почему у вас галстук одет поверх футболки?! — засмеялась Стелла…

— Чтобы вы не забывали, что я профессор, — обиделся Цикенбаум…

— А если я забуду, то вас кондратий хватит?! — не унималапсь Стелла…

— Слушай, уйми, свою девчонку, а то я не знаю, что с ней сделаю! — топнул ногой профессор…

— Стелла, уймись! — попросил я…

— А если не уймусь, что тогда будет?! — еще громче засмеялась Стелла…

— Кажется, у нее истерика, — вздрогнула Маргарита, и днйствительно через какое-то мгновение Стелла разрыдалась…

— Я же говорил, что на нас Карадаг так действует! — нахмурился Цикенбаум…

Но я его не слушал, а обняв утешал плачущую Стеллу…

— Ну, что с тобой, скажи, — просил я…

— Ничего, отстань! — ревела Стелла, внезапно отбиваясь от меня кулаками…

— Позвольте я ее успокою, — сказала Маргарита и подойдя к Стелле обняла ее и стала что-то шептать на ухо, а потом неожиданно поцеловала в губы…

— Это все Карадаг действует! — прошептал мне Цикенбаум…

— Да уж, — вздохнул я… А потом резко подошел к ним, и оттолкнул Маргариту от Стеллы, — я ее сам как-нибудь успокою!

— Как хотите! — усмехнулась Маргарита и опять бросилась в объятья к Цикенбауму…

— Это просто какая-то сумасшедшая ночь! — улыбнулась на меня сквозь слезы Стелла…

— Я люблю тебя! — прошептал я…

— А я тебя люблю сильнее! — закричала Маргарита…

— Может, мы уже разойдемся по парам, — вежливо кашлянул профессор, к тому же я думаю, что все ценное мы уже друг другу сказали!

— Действительно, кажется, пора расходиться по парам, — заметила Маргарита, еще крепче обнимая Цикенбаума за шею…

— Да, уж, моя дорогая, пойдем, я послушаю твои замечательные стихи, — и они ушли за Чертов Палец…

— Почему ты плакала?! — спросил я Стеллу…

— Потому что я очень много думала о себе!…

— И что ты думала?

— Просто я думала, почему ты до сих пор никак не сделаешь мне предложения!

— Но мы же всегда можем это сделать потом, — задумчиво поглядел я на море…

— Как бы это потом не превратилось вро всегда, — грустно вздохнула Стелла…

— Ну, что ты в самом деле, здесь так здорово, красиво, а ты ищешь проблемы! Кстати, а что тебе шептала Маргарита?!

— Она призналась мне в любви! — неожиданно улыбнулась Стелла…

— В Любви?! — ошарашено выдохнул я…

— Но она же поэтесса, и ей просто по природе необходимо все время в кого-то влюбляться, — простодушно заморгала глазами Стелла…

— Надеюсь, ты в нее не влюбилась?!

— А тебе-то что?!

— Как что, я же люблю тебя!

— Ну, ладно, не обижайся, — нежно обняла меня Стелла, но стоило мне ее поцеловать в шею, а потом в губы, как она вся сразу же обмякла, а я хищным зверем тут же проник в ее сладостное лоно… Она дышала глубоко и часто, и временами шептала: милый, как хорошо мне с тобой…

И снова проваливалась в забытье… А внизу о камни плескались морские волны, и чудилось будто это бывшие до нас здесь люди оплакивают навеки свою светлую и великую Любовь… Мы провели незабываемую ночь на Карадаге, а утром мы со Стеллой были уже не такими близкими и родными как ночью… Что-то изменило ее облик…

А когда они с Маргаритой обнялись, поцеловались и даже расплакались, то мы с Цикенбаумом даже как-то встревожено переглянулись… Что-то действительно с нами со всеми случилось и мы были уже не такими, как были вчера ночью у Чертова Пальца… И обратной дорогой, уже не Цикенбаум, а Стелла несла на себе Маргариту…

— Тебе не кажется, что они как-то странно изменились, — шепнул мне Цикенбаум…

— Да уж, — согласился я с ним, глядя, как Стелла страстно целует сползшую с нее Маргариту… И так всю дорогу они целовались, когда Стелла делала передышку…

— Это все Карадаг! — убежденно прошептал профессор, — это он на нас так действует…

— Не знаю, не знаю, — вздохнул я…

— И о чем вы там шепчетесь? — засмеялись две влюбленные женщины, но мы мудро промолчали…

И так всю дорогу мы с Арнольдом Давыдовичем шли понуро позади них, и молчали, лишь иногда тихо насвистывая себе под нос марш Мендельсона…

Ярко горело солнце, на морских скалах сидели стаи бакланов, дул легкий бриз с моря и вроде бы светлая радость заполняла нас, даже не взирая ни на какие странности, которые в нас пробуждал огромный и величественный Карадаг…