Думер

Игорь Нокс, 2022

Мир, напоминающий наши 90-е. Бандиты, неформалы и русский рок. Пепси-кола, магнитофоны «Орбита» и «вишневые девятки». Первые денди и первые рэйвы. И много всего другого, зачастую – тоже «первого». Вот только разборки здесь устраивают не просто бандиты, но и обладающие магией аристократы, а из таинственных Прорывов выходят монстры. Во мне открылся магический дар, и теперь самые разные одарённые проявляют ко мне интерес. Но есть нюанс: я в этом мире – всего несколько дней. И по пятам идут таинственные Санитары…

Глава 10

Стукач от неожиданности свернулся калачиком, выпучил глаза и заверещал:

— Я-то тут при чем! Это не я!

— А даже если и он, — зарычал со своей полки Царь, но спускаться не решился. После драки ему сильно досталось, лицо в синяках, губы разбиты. — Тронешь его — убью.

— Ну так убей, — ответил я.

— Ну-ка тихо, — вмешался Лебедев, разводя руками. — Во-первых, Думер, ты наверняка не в курсе, но многих наших ментально заряжают на доносы. У кого разум послабее, устают сопротивляться. Он не мог не сдать тебя. И не только он.

— Я предупреждал. Он не послушал.

— Послушал, — пискляво ответил стукач. — К себе ушел.

— Ты видел, как он настучал? — спросил Лебедев.

— Я увидел следствие этого, — ответил я, закипая. — У вас тут хаты, смотрящие, все по-тюремному, я смотрю. А ты, Лебедев, очень похож на сидевшего, уж прости за честность. И ты мне будешь доносы оправдывать?

На самом деле в голове развернулась дилемма. Возможно, паренек и правда не виноват — на этот раз донести мог кто-то другой. Но вот это вечное покрывательство мне не нравилось, пора уже ставить на место всех сокамерников.

— Не шуми, — хмуро ответил Лебедев. — Это главное правило. А теперь насчет тебя…

— Идут! — прошипел один из дружков Царя, и все тут же улеглись по койкам. Я постоял-постоял и тоже залез к себе, в тоннеле шаги действительно разносились.

— Ты, — ткнул в меня появившийся Генка, — ты и ты. На выход.

Со мной выходил паренек, который вчера вместе с Царем пытался меня побить, и мужчина лет тридцати пяти, который в моем присутствии еще ни слова не говорил. Собирали народ и из других хат, в общей сложности набрали человек двадцать.

— Значит так, трудоголики, — заговорил Генка, подводя нас к выходу, где толпилось много братков в кожанках. — Напоминаю один раз и для всех. Сейчас одеваете куртки, затем пакуемся в машины. Напоминаю, что с вами будут ехать взрывчатки. За попытку сбежать шмаляем на месте. Делаете то, что вам говорят, и ничего другого. Работаем!

Каждому из нас выдавали олимпийки, а отдельным счастливчикам — кожаные куртки. Причем не просто выдавали: бандиты проверяли, чтобы каждому куртка подходила по росту. Особо отличившимся рабам, на которых смотреть было страшно, меняли еще обувь и брюки.

Ну а дальше повели наверх. Постарался внимательно запомнить, как выглядит выход: подъем по лестнице занимает около пятнадцати секунд, если не толпиться. Так мы оказываемся в складном помещении, похожем на то, в которое я забежал с улицы. Здесь охрана — шесть братков, развалившихся на креслах и диване. Лежат вальяжно, рядом — маленький квадратный телевизор фирмы «Шарп» с толстым закругленным экраном. На тумбочке рация с длинной антенной, глянцевые журналы, кулек семечек. У одного из бандюков — развернутая газета «Вечерний Петербург». То есть сидят тут подолгу, все условия комфортные. Мимо не прошмыгнуть.

Более того, за стеллажами помещение тянется дальше и через дверь ведет в следующую комнату, в которой ситуация с вахтенными повторяется почти точь-в-точь. И вот теперь — выход на улицу.

Просто взять и рвануть — вот прямо сейчас, сходу — нереально. Братки контролируют каждого, в руках пистолеты, у двоих — небольшие автоматы на ремнях. А если и бежать, то непонятно куда: похоже на частный сектор, арка двора перекрыта решеткой, кругом заборы и стены других зданий. Хотя кое-где без особого труда можно забраться на пристройки и крыши по вытяжным трубам, например.

Нас заталкивали в ожидающие «волги», «шестерки», «девятки» и другие автомобили — нашелся даже один микроавтобус. У машин цвета либо черные, либо малиновые — как например у «восьмерки», в которую меня запихнули не первым и даже не третьим. Пятым. Ну а шестому, как самому упитанному, досталось место рядом с водителем.

Сказать, что тесно — ничего не сказать. Машины заполняли по полной, не продохнуться. И нет уверенности, что анальгин помог — у меня точно все еще была температура.

Лицо водителя нашей восьмерки показалось мне смутно знакомым… Или не лицо, а общий вид: стрижка ежиком, косуха с выразительными погонами и брови, форма которых создавала иллюзию того, что человек все время в хмуром удивлении. Хм, а не он ли стоял у машины, когда за мной гнались люди-пальто? И автомобиль, между прочим, был такой же!

Машины, как по команде, начали заводиться. Ворота арки отворили. Первым со двора выехал роскошно смотревшийся черный «понтиак», затем остальные. Водитель включил магнитолу, и заиграло:

Она утверждает: ставь на зеро.

Я ставлю себя, а куда — все равно,

По-па-да-я к ней в засаду-у [2]

— Оу-оу-о, ставим на зеро, — тут же начал подпевать водитель. — Это странный ход, но на зеро всегда везло-о…

Ехали мы быстро, но и дороги были на удивление относительно пустыми. Машины выстроились в два ряда и почти не отрывались друг от друга. Думал, бандиты будут игнорировать светофоры, но нет — правила соблюдали, хотя куда тут денешься, когда на пешеходные переходы высыпает толпа.

Сейчас я еще более отчетливо наблюдал, как этот Питер отличался от привычного мне. Не сказать, что в худшую сторону — местами он был просторнее и тише, деревьев и кустов точно больше — а местами откровенно непонятный. Вывески магазинов «Булочная», «Молоко» и «Галантерея» встречались чуть ли ни через дом. Незнакомые названия, бесконечные очереди людей, толпы уличных продавцов с картонками вроде «Куплю антиквариат» или «Османский трикотаж»… А еще — крыши. Взгляд рефлексом цеплялся за них, и вот что занятно: на крышах то и дело мелькали люди, причем не работники, а прохожие, кое-где даже заметил лавочки и цветы.

Я знал, что мы ехали на какую-то стрелку. Не знал, зачем взяли нас. Хотя слово «болванки» подсказывало, что рабов бандиты Шрама используют как пушечное мясо. Вот почему Генка настоял, чтобы взяли меня. Остальные присутствующие выглядели зажатыми и чахлыми — взяли тех, кого не жалко потерять, а хороших работяг берегут. Но не заставят же они нас драться? Пусть попробуют.

С Лиговского мы выехали на Московский проспект и дальше двигались прямо, пока не достигли ресторана с названием «Роза ветров», расположенного на углу широкого перекрестка. У выхода из ресторана не встать — множество других машин занимало целую полосу. Развернулись и встали на противоположной стороне перекрестка. Мишин было больше десяти, в некоторых, судя по всему, рабов вообще не находилось, только братки.

И мы не просто «приехали». Отдельные автомобили встали поперек улицы, нагло перекрывая движение. Через минуту перекресток уже был полностью заблокирован, даже трамвай не мог проехать. Несколько пытающихся проехать машин посигналило, но в итоге развернулось — кому охота иметь проблемы с… вот такими ребятами?

Вылезать нужно было не в разнобой, а по команде. Эффект получался таким, что из всех машин мы выходили одновременно — при этом неторопливо. Если бы не тонированные стекла, я представляю, каким уморительным было бы зрелище: в машинах люди теснятся как килька в банке, зато на улицу выходят по-величественному неторопливо! А смотреть было кому, взгляд сам собой мазнул по крыше шестиэтажного здания, на первом этаже которого была «Роза ветров». Сверху мелькнуло трое фигур. Они то ли получили какую-то команду, то ли сами действовали синхронно. Выглядело это так, словно люди с оружием в руках приняли упор лежа. Тут так принято?

Водитель пристально следил за нами и одновременно показывал безмятежный вид. Стоя спиной к «Розе ветров», он неторопливо прикуривал сигареты марки «Прима», а глазами зыркал по нам, руководил, кому куда встать и какую позу принять.

— Шаг назад, — скомандовал он. — Руки в карманы. А ты — к машине прислонись. Ненавязчиво, усек? Вы двое! С другой стороны к машине облокотитесь. Так, чтобы и полчаса неподвижно простоять могли. Как истуканы тоже не стойте. И не дергаться.

Общее впечатление вся эта театральность производила нешуточное. Человек тридцать, а то и больше, размеренно выходит и встает возле машин. Издалека попробуй еще догадайся, что половина присутствующих — рабы.

Начал понимать, зачем все это. В случае перестрелки у бандитов Шрама будет больше шансов выжить, пока враг будет тратить время на расстрел переодетых рабов. Не то чтобы это панацея, но в качестве халявной подстраховки — почему нет. Раз используют это постоянно, значит, работает. А вот персонально для меня это плохо.

Из «понтиака» Шрама вышло еще несколько важных персон. Ну а как еще назовешь двух мужчин средних лет, разодетых в элегантные плащи с подобием эполета на плече? Да и весь их вид давал понять, что люди эти не от мира сего, иного сорта. На их фоне Шрам в кожаном плаще с серебряной цепью выглядел так себе, будто мелочь по карманам тырит.

И вот эта тройка в сопровождении телохранителей направилась в сторону «Розы ветров», где тоже уже собиралась немаленькая компашка — только уже «второй» стороны. Какие-то другие бандиты, видимо. Над входом в ресторан вдруг вспыхнул полупрозрачный синий шар. Подобно жевательному пузырю он быстро расширялся в размерах, достигнув проезжей части. А затем моментально схлопнулся, оставив после себя секундное свечение на стенах здания. Так, словно это была какая-то магическая защита, никаких других объяснений подобным выкрутасам в голову не приходили.

Компания со Шрамом встала возле входа и заговорила с людьми, которые мало чем отличались от шрамовских братков. Те же кожаные куртки или плащи, в отдельных случаях рубашки и кофты.

Из некоторых окон окрестных домов вылезали зеваки — и тут же исчезали, ожидая недоброго. Но неужели никто больше не заметил людей на крыше?

— На крыше снайперы, — ровным тоном проговорил я, обращаясь к нашему водителю. Тот вздрогнул, у него аж сигарета изо рта чуть не выпала.

— Че н-на? — спросил он, и я никак не смог даже примерно понять, какие смыслы и эмоции он вкладывал в этот вопрос, и были ли они вообще. Но потом, задумавшись, уточнил: — На каком?

— На «Розе».

Водитель глянул туда, но, видимо, ничего не увидел.

— Стойте тут. Дернитесь — порешу.

И двинулся к Генке, который тоже руководил группой рабов, хотя издалека могло показаться, что он стоял с собратьями. Вернулся водитель уже с Генкой, а тот даже слушать ничего не хотел.

— Слышь, подкидыш. Будешь Брому мешать — я тебе показательно тут горло порежу у всех на глазах. Не трынди чепухи.

— Да мне-то что, — пожал плечами я. — Что увидел, то и сказал. Один справа у антенны. Другой слева, аккурат над водостоком. Третьего не видно, но он посередине ложился.

Водитель, которого назвали Бромом, косо присмотрелся. И тут трио из Шрама и двух аристократов вслед за компанией местных отправилась внутрь здания. Генка, пренебрежительно махнув рукой, вернулся на свою позицию и заговорил с братками.

На всех этих шрамовских бойцов — плевать, если честно. Умрут — и хорошо, быстрее сбегу. Вот только кто сказал, что меня самого валить не станут? Скрыться за ближайшим домом тут несложно, хотя за условной линией машин с рабами стоит еще одна полоса братвы — специально следит, чтобы никто не сбежал, закрывает контур. Но что, если снайперы как раз на этот счет там и сидят? Линия огня у них только на дальние позиции, с дороги их и не видно толком. И где гарантии, что у второй стороны тут не напичкано бойцов по всем зданиям?

Короче, я еще слишком слабо знал реалии этого мира и мог чего-то не учесть. А жить хотелось все же больше, чем жертвовать собой ради смерти людей Шрама.

— Бром, кто у вас по охране главный? — спросил я водителя. — Набери по рации, скажи о снайперах. Хуже не будет, зато будут иметь в виду. Охота тебе на прицеле стоять?

Лицо Брома исказилось, выражая крайнюю степень умственной работы. Надо признать, я его недооценил — думал, совсем тупенький, ему пока прямо не скажешь, он сам ни до чего другого не додумается. Ан-нет. Бром ненавязчиво сел в машину, закрыл дверь. И уже в машине чем-то занялся — плотные тонированные окна не позволили разглядеть.

— Сядь, — сказал он, открывая мне вторую дверь.

Ну я и сел. Бром держал в руке миниатюрный бинокль.

— Как понял, что снайперы?

— Предположил, а не понял. В руках у всех что-то было.

— А давай я предположу сходить тебе нахер, а? — раздраженно ответил он и еще раз присмотрелся в бинокль. А затем протяжно выматерился, доставая из кармана рацию. — Роза-медуза, Роза-медуза, прием.

Брому ответили, хотя слов я не разобрал.

— Жду, — ответил он и поторопил меня выйти из машины, затем вышел и сам.

Смысла всех этих действий я не понимал до того момента, пока из ресторана не появился Шрам, направившийся к нам. И только в личной беседе Бром едва ли не шепотом ему озвучил проблему. Я, как и остальные рабы, стоял где приказано, разговора не слышал. Шрам подошел к микроавтобусу, залез внутрь. Потом направился обратно в «Розу ветров» как ни в чем не бывало.

Последующие минут двадцать ничего не происходило. Бандиты курили, вставшие по обе стороны трамваи сигналили, не в силах проехать, Генка жвал жвачку и звенел в руке цепью. А потом все закончилось. Аристократы выходили из здания, братки возвращались в машины, запускали туда рабов. Мне показалось, я прямо слышал и видел вздохи облегчения — потому что боялись на самом деле все. Лишь за пару секунд до того, как пришла моя очередь лезть в восьмерку, заметил на крыше человеческий силуэт. В руке у него что-то светилось… Похоже на длинный нож, источающий белый свет. Этот силуэт двигался быстро — неправдоподобно быстро. Как будто убивал…

Или это всего лишь отблески яркого летнего солнца? Мало того, что жара на улице, так еще и голову кружит. Самое то, чтобы потерять сознание в душной восьмерке.