Бродяга Ветер

Игорь Михайлович Гаркушин, 2021

Во время очередного путешествия главный герой романа проваливается в один из сопредельных миров. Здесь он узнает о своих способностях проникать в любые, даже недоступные миры, и нанимается на службу. Теперь в его обязанности будет входить поиск и деактивация опасных магических предметов.

Глава 3

Последовательность действий послушно всплывала в памяти. Вытянувшееся в длинный коридор окружающее пространство стало похоже на комнату смеха — аттракцион с обилием кривых зеркал. Представив в конце бесконечного зеркального тоннеля комнату своей городской квартиры, я стал закручивать отражения в спираль, сворачивая пространство в ком. Когда до боли знакомая обстановка стала почти осязаемой, раздался негромкий хлопок, и я оказался стоящим посередине своей однокомнатной квартиры. Зеркальные плоскости исчезли, словно их никогда и не было.

Скинув рюкзак, я плюхнулся на диван и только сейчас до конца осознал, что сумел самостоятельно проложить портал в собственную квартиру. Затянувшееся путешествие оказалось позади. Я был дома, а раз так, то предоставленный Хранителем отпуск нужно провести максимально плодотворно. Достав из рюкзака мобильник и убедившись, что за время моего отсутствия сотовый оператор не заблокировал симку, я первым делом позвонил Глаше. Не хотелось выслушивать долгие причитания мамы или суровую отповедь отца. Сестрёнка не будет долго ругаться и сумеет подготовить родителей к встрече с «заблудшим» сыном.

Как я и предполагал, Глаша отреагировала на звонок адекватно и после небольшой наставительной тирады согласилась сгладить углы, посоветовав непременно явиться к ужину в родительский дом с относительно правдоподобным объяснением своей трёхмесячной пропажи. Признавшись сестрёнке в крепкой братской любви и пообещав в точности выполнить все её рекомендации, я позвонил своей девушке. Мы с ней познакомились за полгода до моего последнего путешествия, а серьёзно встречались лишь пару месяцев. Услышав мой голос, она ответила, что знать меня больше не хочет и никогда не простит, а если я ещё раз позвоню, пожалуется своему новому парню. Что же, такая реакция была вполне ожидаема. Зато моему звонку искренне обрадовался Димка, единственный настоящий друг, но и здесь меня ждало разочарование. Он в данный момент находился в Красной Поляне, где в обществе новой подружки изучал местные олимпийские объекты, а вернуться планировал только после новогодних праздников. Пожелав Димке приятного отдыха, я отложил телефон и задумался: а что, собственно, меня удерживает в родном мире? Только родители и сестрёнки? Работу в клинике я всегда воспринимал как вынужденную меру для зарабатывания денег, и не более того. Большим количеством друзей обзавестись мне не посчастливилось, да и по сути я всегда был одиночкой. У меня ведь теперь даже девушки не было! Впрочем, они и раньше надолго не задерживались, мои частые путешествия всегда становились яблоком раздора. Так что возвращение через неделю обратно в Средоточие не вызывало даже тени сомнений. На дворе стояло двадцать шестое декабря, а это значило, что впервые за несколько последних лет я проведу зимние праздники в кругу семьи. Может, это и к лучшему!

Глафира потрудилась на славу. Родители хоть и подвергли меня моральной экзекуции, но без особого напора. Впрочем, своим напором с лихвой поделилась Серафима, сперва поколотив меня в грудь своими кулачками, а затем повиснув на шее. Во время ужина лёд окончательно растаял, и отец, рассказывая о пропущенных мною событиях, шутил, создавая за столом весёлую атмосферу. С его слов я понял, что посланная через Блюма весточка была благополучно доставлена. В изложении отца спустя две недели после моего последнего звонка в дверь постучал какой-то мужичок бомжеватого вида, пропахший настойкой йода, и, витиевато изъясняясь, передал записку на клочке измятой и пожелтевшей бумаги. С трудом узнавая почерк сына, он был рад прочесть, что со мною всё благополучно и, возможно, я задержусь на какое-то время, но стоило оторвать взгляд от записки, как мужичка и след простыл. Став серьёзным после рассказа, отец поинтересовался, не хочу ли я наконец объяснить, где пропадал всё это время. Пришлось поведать подготовленную заранее историю о неожиданной встрече с геологической экспедицией и моём согласии заместить в ней временно выбывшего из строя сотрудника, об отсутствии нормальной связи и передаче записки с оказией. А чтобы окончательно развеять сомнения родных, выложил на стол четыре золотых самородка. Повисшая на время тишина убедила меня в правильности выбранной легенды. Я попросил Оума выдать мне отпускные в самородках и не ошибся. Мне поверили сразу.

Несмотря на праздничную атмосферу, царившую вокруг, для меня отпускная неделя тянулась долго. После разговора с родителями «по душам» и признании в том, что решил уволиться из клиники и даже успел устроиться на другую работу, отношения со старшим поколением перешли в стадию похолодания. Лишь Серафима одобрила моё решение и была подозрительно довольна, получив дубликат ключей от моей квартиры. Наконец отпуск подошёл к концу, и я с нетерпением вновь открыл портал в Средоточие.

* * *

Оум встретил меня в своём кабинете и без всяких предисловий перешёл к делу.

— Энергетические поля одного из удалённых миров в подконтрольной Созидателю Сематису зоне демонстрируют подозрительный дисбаланс. Подобное происходит при длительном воздействии магического артефакта средней мощности. Сам Сематис, как всегда, с головой погрузился в дела своего столичного мира и заметит неладное разве что после очередного Вселенского собора. Лови ментальный слепок нужного мира. Отправишься из башни Сематиса, используешь портальный камень в главном холле первого этажа. Всё необходимое подберёшь у Блюма и с ним же будешь держать связь. Доставь мне этот артефакт! Всё, можешь идти. Удачи! — поставив передо мной задачу, Хранитель исчез из кабинета.

Заглянув в переданную мне информацию, я даже немного расстроился оттого, что мир, в который предстояло отправиться, оказался очень похожим на мой родной. Такая же человеческая цивилизация, пошедшая по пути технического развития. Но, поразмыслив, понял, что Оум специально подобрал для первого задания подобный мир. Мне, как новичку, будет проще работать в относительно знакомой обстановке, а к миру кардинально отличающемуся ещё нужно адаптироваться. С полной уверенностью в мудрости своего наставника я отправился во владения Блюма.

* * *

Из портала я вышел в довольно просторном помещении с куполообразным потолком и стенами, украшенными фресками. Сквозь витражные окна пробивались лучи местного Солнца, но внутри всё равно стоял полумрак. Что это культовое сооружение, стало понятно сразу, но царившее вокруг запустение наводило на мысль о разочаровании прихожан в объекте своего поклонения. Получается, моё появление в этом мире осталось незамеченным, а это большой плюс, ведь объясняться со случайными свидетелями мне сейчас хотелось меньше всего. Посчитав это хорошим знаком и поправив неизменный рюкзак, я направился к выходу. Улица встретила меня безлюдьем и тёмными провалами окон с разбитыми стёклами. Повсюду валялся мусор и груды битого кирпича. Одно из зданий в соседнем квартале было полностью разрушено, а дома, стоящие поблизости, испещрены выбоинами. Где-то недалеко слышалось рычание и скулёж, видимо местные собаки делили найденную добычу. Всё говорило о том, что город перенёс бомбардировку, а его жители бежали, в спешке бросая нажитое имущество. В подобных местах можно легко напороться на военный патруль или мародёров, и такая встреча не будет сулить ничего хорошего. Сверившись с браслетом на левой руке и определившись с направлением, в котором следует искать активированный магический предмет, я, удвоив бдительность, отправился в путь. Через три квартала улица вывела меня на широкую площадь, в центре которой зияла огромная воронка. Повсюду стояли разбитые и сгоревшие остовы наземных транспортных средств. Они сильно напоминали земные автомобили и автобус, потому и не возникло сомнений в их предназначении. Никого не заметив поблизости, я едва подошёл к ближайшему автомобилю, чтобы получше изучить его, как услышал крики на незнакомом гортанном языке. Затаившись и внимательно прислушавшись, я стал различать отдельные слова, а вскоре понял и суть конфликта. Банда мародёров окружила одного из мирных жителей и требовала отдать им автомобиль и всё его содержимое, в противном случае угрожая расправой. Застигнутый же врасплох одинокий мужчина кричал, что намерен дорого продать свою жизнь и ни за что не отдаст своё имущество. Ещё совсем недавно я бы предпочел обойти конфликтующих стороной, но после уроков самообороны от Хранителя Оума во мне что-то перевернулось. Решив помочь попавшему в беду одиночке, я, сбросив рюкзак, короткими перебежками сблизился с ближайшим из нападавших. В следующую секунду, не издав ни звука, он лежал без сознания. Второй мародёр также не заметил моего появления, а третий почуял неладное, обратившись к одному из своих поверженных подельников и не получив ответа, но было уже поздно. Оставшиеся двое нападавших, заметив изменившуюся расстановку сил, решили ретироваться, дабы не искушать судьбу.

— Кто ты, неизвестный спаситель, и почему я не слышу твоих мыслей? — задал странный вопрос мужчина.

— А ты умеешь читать чужие мысли? — задал я встречный вопрос, поднимаясь из-за укрытия.

— Хм, как интересно! Впервые за четыре года встречаю кого-то, кто не может слышать мыслей и эмоций и не показывает своих, — признался он. — С такими умениями можно стать главой Совета любой общины. Похоже, ты не лоранец, иначе знал бы все местные реалии. Спасибо за помощь! В благодарность готов оказать любую посильную услугу, а для начала хочу пригласить тебя в расположение нашей общины.

— Если она находится в той стороне, — махнул я рукой в направлении, указанном левым браслетом, — то с удовольствием воспользуюсь приглашением.

— Наша община обосновалась немного западнее указанного тобой направления, но в целом нам по пути, — не скрывая радости, признался мужчина. — Прошу в машину!

— Только сначала отыщу свой рюкзак.

Несмотря на непрезентабельную внешность, автомобиль оказался довольно прытким и почти беззвучным. Достаточно вместительный салон был завален непонятным оборудованием, из которого торчали обрывки проводов. На самодельной приборной панели помимо трёх датчиков и тумблера была расположена небольшая вращающаяся ручка. Зато под правой рукой водителя торчало сразу четыре рычага, а вместо рулевого колеса — нечто похожее на пилотский штурвал.

— Давай знакомиться, — предложил мужчина. — Меня зовут Барри. В общине я занимаюсь техникой. Разыскиваю запчасти и вместе с нашим инженером собираю различные механизмы, вот и этот фургон мы собрали сами.

— Впечатляет! — отозвался я. — Меня зовут Клим, и я просто путешествую.

— Ну а кем был раньше, до Прозрения?

Что это за Прозрение, я спрашивать не стал, посчитав, что подобный вопрос может вызвать недоверие Барри, и ответил:

— Зубным врачом.

— Понятно, потерял работу после обнародования технологии выращивания зубов из стволовых клеток. Помню, какой шум тогда поднялся во всём мире — первый год Прозрения! Надеюсь, ты приехал в Лорию не для того, чтобы отомстить за это? — испуганно встрепенулся Барри.

— Нет, конечно, — улыбнувшись, ответил я. — Мне нравится путешествовать, можно сказать, что это моя новая работа. А прибыл я к вам, чтобы своими глазами всё увидеть.

— Прости! Так непривычно не слышать мыслей собеседника. Не хотелось бы привезти в общину диверсанта Реакционного союза. Пока они и могут только, что бомбить нас с беспилотников, да обстреливать ракетами издалека. Засланные ими диверсанты до сих пор переходили на нашу сторону или пополняли ряды бандитствующих группировок Злонравных, но всё когда-нибудь случается впервые. А откуда ты родом? Говоришь почти без акцента.

— Из Кодории, — выуживая в памяти местные географические названия, ответил я. — Живу в Старом городе.

Информация о месте моего рождения, по-видимому, окончательно успокоила Барри. Больше не выказывая недоверия, он принялся рассказывать о сложностях, с которыми приходится сталкиваться во время поиска в городских кварталах годных к применению деталей различных механизмов. О взаимоотношениях с коллегами из соседних общин и бандитами. Барри рассказал даже о том, как недавно попал в плен к одной из группировок Злонравных, а члены общины выкупили его, заплатив продовольствием. И очень сокрушался, что его любимый грузовой гравилёт пострадал при захвате, и теперь он вынужден ездить на автомобиле.

Развалины города оказались позади, и мы, разминувшись с двумя встречными машинами, свернули с бетонной трассы на грунтовую дорогу. Автомобиль начало трясти, и Барри снизил скорость.

— Сейчас будет пост самообороны, охранники не услышат твоих эмоций, так что, думаю, останавливать не станут. Но по правилам я должен им сообщить о тебе, поэтому остановлюсь сам. Если у тебя есть оружие, лучше его сдать. Год назад произошёл один неприятный инцидент, с тех пор в общине не любят, когда гости расхаживают при оружии, — извиняющимся тоном поведал он.

— Кроме пары ножей, никакого оружия нет, — признался я. — Их тоже надо сдавать?

— Думаю, в этом нет необходимости, — с облегчением выдохнул Барри.

Когда наш фургон остановился, на дорогу вышли трое парней примерно моего возраста и, заглянув в салон, с удивлением уставились на меня. Поздоровавшись, я представился и продемонстрировал им своё холодное оружие, но, как и предположил Барри, забирать ножи никто не стал, тем более что мой новый знакомый рассказал историю нашего знакомства. Поблагодарив меня за помощь члену общины, охранники снова скрылись в кустах, а мы поехали дальше. За окном стали проноситься возделанные поля и огороды, попадались на глаза машины сельскохозяйственного назначения и даже небольшие летательные аппараты. Вскоре показались первые строения, и наш фургон, заехав во двор гаража-автостоянки, остановился. Из-за припаркованного поблизости и наполовину разобранного механизма, напоминающего трактор, вышел высокий и очень худой мужчина, одетый в универсальную форму техников всех миров — засаленный комбинезон, и громко поинтересовался:

— Ну что, удалось отыскать подходящие патрубки?

Это и был тот самый инженер, о котором рассказывал Барри. Он оказался весьма словоохотливым и чрезвычайно увлечённым человеком. Не дослушав рассказ о стычке с бандитами, инженер коршуном набросился на ящик с силиконовыми трубками, что Барри извлёк из фургона, а найдя нужные, издал победный клич. Потом принялся долго и обстоятельно рассказывать о своих планах по модернизации всей имеющейся в общине техники. Активно сыпя терминами и при этом абсолютно не заботясь о том, понимают ли его собеседники, инженер доказывал, что использование гибридного водородно-пневматического двигателя позволит повысить производительность оборудования общины.

— К сожалению, мои познания в области двигателестроения не столь масштабны, чтобы по достоинству оценить задуманное вами усовершенствование, но надеюсь, что по завершении работ община с радостью воспользуется плодами вашего труда, — прервал я его монолог.

После этих слов инженер с разочарованием окинул меня взглядом, подхватил ящик и удалился в один из боксов.

— Лихо ты его отшил, — улыбнулся Барри. — Я бы, наверное, так не смог. Он один из глав Совета общины.

Пожав плечами, я спросил:

— Теперь куда?

— Пойдём в ратушу, представлю тебя другим главам.

Идти оказалось недалеко. Прогулявшись по улочке, застроенной одноэтажными строениями с крышами из солнечных батарей, мы вышли на небольшую округлую площадь. В её центре возвышалась бетонная колонна, увенчанная решётчатым октаэдром, а по периметру стояли дома в два и три этажа. Здесь, в отличие от улочки, по которой мы шли, было довольно многолюдно.

— Сегодня суббота, и народ уже собирается на еженедельное вече, — пояснил Барри. — Хорошо бы поговорить с главами Совета до его начала. Поторопимся!

Ратушей оказалось самое большое трёхэтажное здание с колоннами и элементами декора. На входе нас встретили двое крепких парней и предложили мне сдать холодное оружие и оставить у дежурного свой рюкзак. Пришлось подчиниться их просьбе. Барри лишь с извиняющимся видом улыбнулся и проговорил:

— Таковы правила!

Нас проводили на второй этаж и завели в большой зал, уставленный аппаратурой. В центре помещения около масштабной голографической модели посёлка и прилегающих к нему территорий собрались трое мужчин и две женщины и что-то бурно обсуждали. При нашем появлении спор прекратился, а все пятеро глав Совета стали пристально меня рассматривать.

— Прошу прощения, но под вашими взглядами чувствуешь себя диковиной на предметном стекле микроскопа, — решил я прервать затянувшуюся паузу. — Барри просто пригласил меня в гости, но если моя персона вызывает у вас подозрения, то я готов откланяться и продолжить своё путешествие.

— А ведь действительно, его не слышно! — не обращая внимания на мои слова, проговорила одна из женщин. — Идеальный разведчик.

— А может, он просто обладает иммунитетом к вирусу Прозрения, — предположила вторая.

— Брось, Ларра, ты ведь прекрасно знаешь, что причина, вызвавшая Прозрение, так и не выяснена, и уж точно это не вирус, — вступил в разговор мужчина, стоявший между ними.

— Да знаю я, но ведь иммунитет налицо! — не сдавалась Ларра. — А вирус это или нет — не имеет значения. Вдруг этот молодой человек заразит нас, условно говоря, антивирусом и все наши завоевания пойдут прахом. Страну наводнят диверсанты Реакционного Союза, которых мы не сможем отследить, и уничтожат все наши общины! Предлагаю провести всестороннее обследование этого индивида, поместив его в карантин.

— Ну спасибо тебе, Барри, — в сердцах выпалил я. — Отблагодарил, так отблагодарил! Больше никогда в жизни не буду вступаться за попавшего в беду случайного встречного.

— Давайте не будем принимать поспешных решений, — вступил в разговор мужчина, стоящий с правого края от спорящих. — А сначала выслушаем нашего гостя.

— Гостя? — возвысив голос, переспросила Ларра. — Но…

— Да, именно гостя, пока не доказаны его злые намерения, — настоял он. И, уже обращаясь ко мне, спросил:

— Тебя зовут Клим? Ведь так.

— Клим, — глядя ему в глаза, согласился я.

— Какое странное имя. Ты говорил, что живёшь в Старом городе. А на какой улице? — хитро прищурившись, поинтересовался мужчина, стоящий по центру.

— В Охотничьем переулке, недалеко от Птичьего рынка. Дом восемнадцать, — «вспомнив» карту Старого города, затараторил я. — Хозяйку дома зовут Камалла, и я снимаю у неё квартиру на третьем этаже. В рюкзаке, в левом карманчике лежат ключи от входной двери. У меня там два замка. Я постоянно путешествую, вот и врезал дополнительный замок: не хочу, чтобы в моё отсутствие кто-то копался у меня в вещах. А имя Клим — это сокращение от «Климаррагон». В нашей семье принято сокращать имена.

— Как же ты попал на территорию Лории, да ещё и умудрился так глубоко забраться? От нас до границы с Кодорией сто шестнадцать километров, — поинтересовался глава Совета, стоящий справа.

— Пешком, обошёл посты и перешёл реку вброд. Сегодня четвёртый день, как я путешествую по Лории. Ночую в палатке, она свёрнута и прикреплена к рюкзаку. Провиант прихватил с собой, правда осталось лишь три банки тушенки, немного сухарей и сублимированный суп, но я надеялся разжиться чем-нибудь по дороге.

— И каков конечный пункт твоего путешествия? — не унимался правый глава.

— А его просто нет. Я хотел всё увидеть своими глазами, ощутить дух вашей страны и понять людей, живущих в ней, а затем или остаться здесь насовсем, или вернуться домой, в Старый город, — поражаясь собственному спокойствию и убедительности, ответил я.

— А тебе не показалось странным, что ты остаёшься невосприимчив к Прозрению? — вставила свои пять копеек Ларра.

— Я и не знал, что невосприимчив. Те немногие лоранцы, с которыми мне довелось пообщаться, ничего не говорили по этому поводу, а всё больше норовили ограбить. Вот я и стал держаться подальше от людей.

— Похоже, наш гость — всего лишь один из романтиков-переселенцев, а мы заподозрили его чёрт знает в чём! — вынес свой вердикт до того всё время молчавший пятый глава Совета. — От имени Совета хочу принести извинения за это небольшое недоразумение и поблагодарить за помощь нашему технику. Можешь некоторое время пожить в общине, осмотреться. Если тебе придётся по душе наш уклад, то мы с удовольствием примем тебя в её члены. Признаться, человек с подобным талантом был бы весьма ценен. Ну а если решишь продолжить свой путь, что же, задерживать не станем.

Остальные главы Совета переглянулись, но оспаривать вердикт не стали.

— Барри, — обратился он к технику. — Покажи Климу наш гостевой дом и подбери ему подходящую комнату, поставь на довольствие и ознакомь с основными правилами общины.

Поблагодарив глав Совета за мудрое решение, Барри схватил меня за руку и поволок к выходу. Спустя каких-то десять минут я уже был представлен коменданту гостевого дома, оповещён о времени работы столовой и вступил в права хозяина небольшой, но уютной комнаты. На миниатюрном планшете, лежавшем на столе моей комнаты, Барри продемонстрировал документ, с которым следовало ознакомиться, и предложил поужинать в одном из общинных трактиров.

— Вече мы всё равно пропустим, да там ни о чём интересном говорить и не будут, зато успеем перекусить до начала вечерних гуляний, — поделился своими планами Барри. — Поверь, лучше веселиться на сытый желудок.

В трактире играла приятная музыка, а подошедший официант поставил на стол приборы с каким-то соблазнительно пахнущим блюдом, даже не поинтересовавшись нашим заказом.

— В этом трактире готовят только одно единственное блюдо? — удивился я.

— Вовсе нет, просто официант «прочитал» моё желание угостить тебя батадо, у местного повара оно особенно хорошо получается, попробуй! — Барри разломил одну из небольших лепёшек, лежавших в корзинке посередине стола и с удовольствием принялся за еду.

Я только сейчас осознал, что в последний раз ел ещё в Средоточии, и последовал его примеру. Блюдо оказалось действительно очень вкусным и довольно пряным. Так что, когда я с ним разделался, ощутил сильную жажду. Словно прочитав мои мысли, официант уже выставлял на стол два небольших кувшинчика с напитком. Заметив, что Барри с жадностью припал к одному из них, я взялся за второй. Признаться, я ожидал, что это будет что-то слабоалкогольное, наподобие нашего пива, но напиток оказался чем-то средним между компотом и лимонадом. Зато, осушив кувшин, я полностью избавился от жажды.

— А как у вас обстоят дела с напитками покрепче? — озвучил я свою мысль.

— Видишь ли, плантации винной ягоды в нашей общине невелики, а весь произведённый из излишков зерна спирт используется в технических целях или для обмена, при заключении сделок со Злонравными, поэтому было решено ввести лимит на алкогольные напитки, — стал объяснять Барри. — В этом году он составил два с четвертью литра вина и один с третью спирта. К сожалению, свой лимит я уже исчерпал!

Сказав это, Барри так грустно вздохнул, что я невольно рассмеялся.

— Спасибо за ужин и не переживай, я не большой любитель алкоголя!

Выйдя из трактира, мы направились к центру посёлка. Вновь оказавшись на круглой площади, я решил поинтересоваться предназначением бетонной стелы, возвышавшейся в её середине, но не успел и рта раскрыть, как решётчатые грани октаэдра, венчавшего стелу, засверкали яркими зеленоватыми вспышками, а в небе над поселком образовалась слабо светящаяся пелена. Через пару секунд небо осветилось всполохами взрывов, а спустя несколько мгновений до слуха донеслись и сами раскаты. К моему удивлению, небесное светопреставление не вызвало у собравшихся на площади людей никакой паники. На многих лицах я заметил лишь досаду да неприятные гримасы после особо громких взрывов. Никто никуда не бежал и не старался спрятаться.

— Что это? — перекрикивая канонаду, обратился я к Барри.

— Очередная ракетная атака Реакционного союза, — равнодушно махнув рукой, прокричал он в ответ.

Приблизившись вплотную, Барри продолжил:

— Наш протонный занавес надёжно защищает посёлок и близлежащие поля от воздушных бомбардировок, правда дальние участки опять пострадают и будут засыпаны обломками боеприпасов. К сожалению, построить ещё одну такую установку мы пока не можем, негде взять нужных материалов. Из-за этого заморожены планы по расширению контролируемой общиной территории и сохраняются некоторые ограничения на продовольствие, но вскоре эта проблема решится. В одной из соседних общин смогли искусственно синтезировать дефицитный минерал.

— Я смотрю, вы настолько уверены в этом протонном занавесе, что даже не проявляете беспокойства! — удивился я.

— Любой объект, содержащий взрывчатое вещество, попав в зону действия занавеса, взрывается, а осколки, наткнувшись на защитное поле, скатываются по его границе, словно капли дождя по поверхности зонта. И ещё ни разу со времени постройки первой опытной установки ни одному снаряду не удалось его преодолеть, — гордо заявил Барри. — Только благодаря этой технологии наши общинные поселения до сих пор не разрушены, хотя войска Реакционного союза с завидным упрямством продолжают осыпать страну бомбами и ракетами со всевозможной смертоносной начинкой. Так что не обращай внимания на взрывы, они нам не навредят. Пойдём!

Стараясь не выказывать своего беспокойства, я натянул на лицо маску равнодушия и последовал дальше за Барри. А он уверенно шёл к распахнутым дверям соседнего с ратушей здания. Оказавшись внутри, я поймал себя на том, что больше не слышу грохота и решил — бомбардировка окончена. Но Барри разуверил меня в этом, сообщив, что в здании лечебно-профилактического центра, в который мы вошли, отличная звукоизоляция.

— Посетителям центра не должны мешать посторонние звуки, ведь один из здешних методов лечения — звуковые колебания, — подняв указательный палец вверх, поведал он. — Но я привёл тебя сюда не лечиться, а послушать новое произведение нашего врача-виброакустика. Он в некотором роде знаменитость! Его лечебно-музыкальные композиции популярны не только в нашей общине, но и во всей Лории.

Заверяя Барри, что с удовольствием послушаю местного композитора, я немного слукавил. Конечно, посетить концерт сомнительного сочинителя — занятие увлекательное, но под словом «повеселиться» я обычно имею в виду немного другие мероприятия. Выбора у меня не было, и я от нечего делать стал рассматривать публику. В фойе, обстановка которого больше напоминала интерьер бедного провинциального театра, нежели лечебного учреждения, собралось довольно много народа. Основная масса посетителей толпилась в районе больших двустворчатых дверей. Мы же остановились возле одного из двух билетных автоматов, установленных в центральной части фойе, и Барри, сетуя на то, что все лучшие места уже разобрали, стал выбирать наиболее удобные из оставшихся. Почти все стоявшие поблизости люди без тени смущения откровенно рассматривали меня и изредка негромко переговаривались. Создавалось впечатление, что обсуждалась именно моя персона. Мне стало неуютно, и, чтобы как-то отреагировать, я подмигнул пожилой женщине, особо пристально на меня таращившейся, и поздоровался. Расплывшись в улыбке, она поздоровалась в ответ и зашушукалась со своими спутницами. Тут Барри наконец разобрался с билетами, и я поинтересовался у него о причине столь пристального внимания ко мне.

— Ну как же! — удивился он. — Ты в нашей общине новенький, к тому же, твои мысли и чувства невозможно «услышать», вот всем и интересно. Удовлетворят своё любопытство и оставят в покое. Пойдем-ка лучше в зал, двери уже открыли!

Барри раздобыл места на самой галёрке, но сцену было видно хорошо, а кресла оказались неожиданно удобными.

«Как бы не уснуть», — мелькнула мысль, и я невольно зевнул.

— Сейчас начнётся! — заявил Барри, а на сцену вышел невысокий мужчина в обычном сером костюме.

Он сел за небольшой пульт, до того сиротливо стоявший в левом углу сцены, и стал возиться с какими-то рычажками. Освещение зала стало затухать, а выдвинувшиеся из потолка и стеновых панелей небольшие шары, наоборот, ярко засветились. Раздался тихий, мелодичный звук инструмента, похожего на флейту, а свет окончательно погас, чтобы уступить место расплескавшемуся вокруг многообразию разноцветных бликов. Постепенно в мелодию стали вплетаться звуки природы, зашумела листва, раздался звук колокольчика. Откуда-то издалека вступили струны арфы, и весь мир взорвался яркими красками. Каждый звук сопровождался цветовым всполохом или ярким штрихом. Застучали барабаны, и сердце стало биться им в унисон. Мелодия устремилась куда-то ввысь, построив из света переливающиеся ступени, а вырвавшись на бескрайний небесный простор, закружилась в ярких одеяниях солнечных лучей, словно огромная птица, плавно спланировала обратно, на землю, и растеклась тихим журчаньем равнинных ручьёв, собралась в бурный искрящийся водный поток и со звоном обрушилась брызгами струй водопада, слилась с прибоем океанских волн и вновь вознеслась ввысь…

Когда в зале загорелся свет, я ещё какое-то время сидел неподвижно, продолжая переживать только что испытанные эмоции. Ещё ни одно музыкальное произведение не заставляло меня так сопереживать. Конечно, немаловажную роль сыграли и зрительные образы, транслируемые сложной системой голопроекторов, но совокупный эффект был просто ошеломляющим. Раздались первые аплодисменты. Поднялся на ноги и я, чтобы стоя поблагодарить создателя этого образно-музыкального чуда. Двигаясь в толпе вдоль кресел к выходу из зала, я поймал себя на том, что чувствую необычайную лёгкость во всем теле и невероятный эмоциональный подъём. Барри, шедший рядом, сообщил, что это и есть тот самый оздоровительный эффект. А когда мы оказались на улице, он предложил продолжить вечер в развлекательном центре общины.

Конец ознакомительного фрагмента.