Староверов остров

Игорь Козаков, 2023

Двух вырвавшихся из заснеженного февральского Подмосковья приятелей-рыбаков встречает по-весеннему теплая Кубанская сторона, где они неожиданно оказываются на небольшом островке в окружении его по-своему гостеприимных обитателей. Окунувшись в совершенно новую для себя человеческую среду, герои невольно увлекаются ею и ненароком попадают в весьма необычную историю. Любовь и верность, вера и прощение, грех и раскаяние, ложь и предательство. Все эти понятийные пары, как правило, неразлучны. Но разве бывают правила без исключений? Не миновали последние и настоящую историю.

Глава III

Где буквально по крупицам, а где даже и существенными фрагментами-лоскутами принялись друзья-амнезийщики восстанавливать сюжетную картину вчерашнего вечера.

Вспомнили о том, как увидели вдалеке зарево от пылающего в ночи пламени. Как потом, сев в лодку, направились в его сторону. И что, поплутав некоторое время по плавням, все-таки приплыли к искомому острову. Увидели костер. Вернее, всего лишь его макушку. Ибо на берегу их встретил глухой и высокий, не позволяющий ничего более, кроме верхушки пламени, лицезреть, забор. Приняв еще наливочки, любопытные Варва́ры наши решили поискать более благоприятный ракурс, дабы все-таки взглянуть на действо, происходящее у костра, и стали с этой, собственно, целью, держась от берега на достаточном, чтобы не привлечь к себе внимание, удалении, оплывать остров. Николай был на шесте, а Тимофей вычерпывал постоянно прибывающую в лодку воду.

Надо признать, что к тому времени приятели уже находились в весьма приличном подпитии, так что дело у них как-то не особо и спорилось. Когда же вода стала более активно прибывать, они даже не сразу сообразили, что лодка вот-вот пойдет ко дну. Лишь только, наконец, осознав однозначную неминуемость затопления, успели сбросить с себя куртки, да стащить с ног обувь, как тут же суденышко оказалось под водою.

А ведь на календаре февраль, никак не май месяц. Льда хоть и не было, водица, однако, ледяная. Глубина не велика, но заиленное дно пугало. Весьма отчаянно, довольно-таки усердно и достаточно шумно принялись грести на служащий спасительным маяком огонь костра. Потом, откуда ни возьмись, явился «дед Мазай», затащил «зайчишек» в лодку и даже успел выловить в черной воде их амуницию.

Дальнейший же ход событий прорисовывался довольно редкими крупинками, поставляемыми на «панно» в основном Тимохиными проблесками памяти. Какие-то люди: мужчины, женщины, может много, а может и нет. Их раздели, вытерли, укутали в одеяла. Дали для согрева что-то попить, а следом какая-то женщина чем-то растирала их тела. После чего, очевидно, облачили в ночные рубашки и уложили спать.

— Слушай, Тима, а спалось-то на самом деле хорошо. И запах здесь, — потянул в себя воздух, как ни странно, совершенно оказавшимся не забитым носом Николай, — какой-то специфический. Деревом и как будто травами отдает. Я бы сказал даже, — в этот момент в помещении зажегся свет, и их взорам предстала обыкновенная парилка с матрасами, устланными на просторной верхней полке и с раскинувшимися поверх них их же собственными телами, — Ну, вот. Я так и думал, что полынь, — как-то даже несколько грустновато, словно расстроившись своей же проницательностью, констатировал Николай, узревший несколько пучков травы на стене.

— Доброе утро. Как ваше здравое самочувствие будет? — поинтересовался вошедший с головой сильно напоминающей ту, что заглядывала давеча в дверь. Волосы его были черны и разбавлены равномерно разбросанной редкими пучками сединою. Довольно густые брови казались прямо-таки суровыми. Глаза большие, карие и, в отличие от бровей, улыбающиеся. Лицо мясистое, круглое, с мощными скулами и широким подбородком. Губы же, опоясанные растительностью, выглядели тонкими, а рот в целом — совсем небольшим на фоне довольно приличного по размерам носа и весьма массивной смоляной бороды. Роста пришелец был выше среднего, широкоплеч, довольно крепко сложен. На вид лет пятьдесяти. Правда, весь мощный внешний облик ру́сича-богатыря контрастно смазывался высоким, чуть ли не писклявым голоском.

— Спасибо. Да, вроде бы, как живые, — по обыкновению приветливо улыбаясь, ответил вошедшему Тимоха.

Николай же поначалу изо всех сил пытался натянуть на лицо маску серьезного и даже весьма делового человека. Но как-то сразу не сориентировался взять поправку на помятость, отечность, неумытость, нечесанность и «перегарность» этого самого человека, а когда, наконец, сообразив, решил сгладить все невинной улыбкой, то итоговый лик его вышел достаточно комичным.

— Еще бы не живые, — задержавшись взглядом на шутообразном молодом человеке пояснял Тихон, — Пол ночи следил за тем, чтобы и баньку прогреть, да не перегреть, и вас угарным газом невзначай не потравить. Спали, как дети малые. Вы бы уж, ребятки, подымались потихонечку. Врача ждем. Осмотреть вас обязательно должен. А-то, не дай бог, осложнения какие после купания в холодной-то водице случатся. Там бабы одёжу вашу просушили, как сумели. В предбаннике лежит. В общем, не буду мешать. Одевайтесь, да в дом приходите. Негоже в бане с доктором встречаться. Меня, если что, Тихоном зовите, — озорно подмигнув Тимохе напоследок, бородач оставил их одних.

— Фух, — деланно выдохнул Колян, — Похоже, все-таки бить нас пока не станут. Вроде ничего так мужичок. Голосок такой забавный, правда, у него.

Выйдя в предбанник, приятели обнаружили там свою сухую и выглаженную одежду, в придачу к которой прилагалось две пары башмаков без задников. Тут же были и заботливо приготовленные для них умывальные принадлежности, среди которых даже оказались две новенькие зубные щетки. Наскоро проведя утренний моцион, друзья принялись одеваться. Какой же собственная одежда казалась по-настоящему родимой на фоне всего абсолютно чужого, слабой прогнозируемости дальнейшей перспективы развития событий и классического похмельного синдрома вины.

— Не знаю, как на счет бить. А убивать уж точно не станут. Он же, считай, Колян, нас вчера спас, — заключил, натягивая штаны, Тимоха, — Тем более, глянь заботливый какой: зубные щетки, врач. Это ж, выходит, его, врача-то этого, на лодке сюда доставят. И, поди, не за просто так. По мне, так он и на фиг не сдался. Но уважить хозяина придется.

— Это уж однозначно. Не уважить никак нельзя. Надеюсь, Жорик-то сумеет нас поскорее отсюда изъять. Сообразит. Думаю, направлений для поиска у него будет не столь уж и много, когда обнаружит, что нас не просто нет, а нет вместе с лодкой.

— Здрасьте, — столкнулись сразу же по выходу на улицу с одетым в темный камуфляж невысоким, коренастым, рыжебородым и бритоголовым мужичком лет сорока с живо бегающим взглядом юрких зеленоватых глаз.

–Здорова, ребята. Как ваше ничего?

— Спасибо, ничего, — с максимально, насколько это было возможно, приветливой улыбкой ответил Тимоха. Николай же не стал уже больше ничего искусственно городить на собственной физиономии, однако, выглядел все-таки заметно встревоженным. Познакомились. Мужичка звали Федором.

— А нам бы к Тихону. Не подскажешь, как пройти? — поинтересовался Тима.

— Так вот же его дом, — указал мужчина на стоящее поблизости капитальное кирпичное строение.

— А еще и отлить очень даже бы не помешало. Туалет тут какой-нить не завалялся случайно поблизости? — проясняя причину собственной тревожности, перетаптывался с ноги на ногу Николай, — Или может за баньку просто завернуть? Да, и… природа ж как никак.

— Так пойдемте за баньку, там сортир как раз и есть.

Лишь только Колян довольно потянулся к дверной ручке оказавшегося позади бани добротного деревянного туалету, как неожиданно услышал позади себя:

— Стоять, — коротко, но громко окликнул рыжебородый, — Ты же у нас Николай?

— Ну, да. Николай. А что Николаям здесь того, не дозволено опорожняться что ли?

Показывая в улыбке все тридцать два своих желтых зуба, Федор извлек из обоих боковых карманов куртки по небольшой стеклянной баночке с жестяной крышечкой и бумажной «этикеткой» на боку, одна из которых крикливо провозглашала «Николай», а вторая, не менее крикливо — «Тимофей», и, выбрав соответствующую, протянул Николаю:

— На вот, шутник, плеснешь сюда немного для медицинского анализа. И тебе тоже, — сунул оставшуюся посудину чуток опешившему Тимофею.

Не особо вдаваясь в смысл происходящего, — не до того сейчас было, — молодые люди поочередно старательно выполнили необходимые манипуляции и сдали емкости с «материалом» обратно рыжебородому.