Трепещи, Америка! Часть первая. Безумный гений

Игорь Ильич Бобров, 2019

Однажды доллар попадает на атомную подводную лодку и жизнь многих миллионов людей оказывается в руках одного безумного гения. Веселая увлекательная история выявила очень серьезную проблему, имя которой – «случайная ядерная война». Весело о серьезном… Эта книга не о политике, как может показаться с самого начала, и не о магии. Магический доллар в ней – лишь символ, авторский прием, делающий книгу более интересной. Эта удивительная история основана на реальных, очень серьезных событиях из прошлого, которые едва не уничтожили всю нашу планету. Это не просто книга – это начало большого проекта, в котором люди разных стран и народов, объединившись в международный союз, смогут предотвратить всемирную ядерную катастрофу. Найдите время, прочитайте книгу! Это касается каждого, и вы можете принять участие в проекте.

Глава четвертая

Глубоко под водой

Примерно за месяц до этих событий тяжелый атомный подводный крейсер ТК-13 проекта 941 «Акула» вышел из порта приписки в Мурманской области и начал длительный боевой поход. Подводная лодка незаметно пробралась через Атлантику и легла на дно недалеко от берегов Кубы. Рейд носил суперсекретный характер. Так близко к берегам США российские субмарины не подходили со времен холодной войны.

На подводной лодке шла спокойная деловая жизнь. 160 членов экипажа поочередно в три смены выходили на боевое дежурство. Реактор беззвучно работал на минимальной мощности, все системы корабля управлялись бортовым компьютером и автоматами, — персоналу оставалось только следить за приборами. В замкнутом пространстве, без свежего воздуха, женского общества и развлечений здоровые мужики часто впадали в тихую депрессию. Понимая важность проблемы, создатели гигантского подводного дома позаботились о быте подводников. На «Акуле» был солярий, сауна с небольшим бассейном и даже спортзал. Но все равно психологические проблемы с персоналом полностью преодолеть не удавалось. Депрессия и конфликты среди членов команды были частым явлением.

В свободное время офицеры собирались в кают-компании, где крутили старые советские фильмы. Кроме того, на борту субмарины проходил всеобщий игровой турнир. Подводники называли его «шашадо»: шахматы, шашки, домино. Подсчет очков производился по сложной схеме, где учитывалось все — победы, поражения и количество сыгранных партий. Лидер турнира определялся каждые сутки. Играть на деньги во время похода запрещено, и призом, переходящим из рук в руки — своеобразным знаком отличия лидера — стала купюра в один доллар США. Никто уже не помнил, каким образом попал на турнир этот доллар, но «призовой фонд» одобрил сам командир, справедливо считая, что один доллар — это вроде и не деньги.

Этот призовой доллар и был тем самый Магическим Долларом исполнения желаний, который уже принял к исполнению желание кого-то из членов команды, и это так взбудоражило самых влиятельных людей планеты.

В тот день, когда в Москве проходило срочное совещание, у командира атомной подводной лодки проекта 941 «Акула» капитана первого ранга Александра Ивановича Кузнецова был праздник. Он стал самым счастливым человеком на свете. Командир получил долгожданное сообщение о рождении первенца — у него родился сын.

Счастью не было предела. Прямо на рабочем месте командира его друг старпом открыл припасенную именно для этого события бутылку марочного коньяка.

— В такой день нам инструкции не указ, — улыбаясь, сказал он.

— Ну, разве что по пятьдесят, мы ведь все-таки в походе, — согласился командир.

Именно в этот момент приемник секретной связи снова заработал, и из него вылезла бумажная лента с новой шифровкой. Командир читал короткий текст шифрограммы и не верил своим глазам. Личный приказ верховного главнокомандующего требовал немедленно переместить подводный крейсер в указанный квадрат недалеко от берегов Кубы и там его затопить. Команду скрытно эвакуировать из подводного положения. В случае невыполнения командиру грозил трибунал. Для убедительности приказ дублировался трижды.

— Они там сошли с ума! — сказал командир, показывая шифровку старшему помощнику Олегу Старкову.

— Это белая горячка. Они, похоже, допились там, на берегу, до чертиков, — пожал плечами старпом. — Погоди, Александр Иванович, — остановил Старков командира, который уже собрался записать приказ в корабельный журнал, — не спеши.

— Да, тут дело такое, что на трезвую голову не разберешься.

Они залпом выпили коньяк, и старпом сразу налил еще.

Несколько минут друзья молча смотрели на прибор связи, но других команд не поступало.

— Если приказ выполнить, то ты должен обеспечить эвакуацию команды из подводного положения, — нарушил молчание старпом. — В указанном квадрате сильнейшее течение. То, что часть команды потеряем — это точно. Ведь ребятам надо всплыть с глубины в спасательных костюмах и болтаться в открытом море. Есть, конечно, надувные мотоботы, но не факт, что всех сразу подберут. Кого-то из команды унесет в океан, и все — конец. Тебе же с кем-то из офицеров придется остаться на лодке и контролировать работу оборудования по охлаждению реактора до безопасной температуры, иначе топливо может расплавиться из-за остаточного тепловыделения, и мы получим подводный Чернобыль. А это — несколько суток. Что может произойти за это время на лодке после затопления большей части отсеков, неизвестно. Электрику коротнет, а кабельные каналы и под водой горят прекрасно, тушить некому, — сгоришь, даже пикнуть не успеешь. А у тебя сын родился! Сын! Ты не имеешь права погибать. Так что ты сначала подумай, прежде чем… Это ведь не приказ — это безумие!

Друзья еще раз просмотрели текст приказа. Все было чётко. Шифровальный аппарат на приеме не мог ошибиться.

— У них крыша поехала. Доигрались с американцами в разоружение, — почесал затылок старпом.

— А если приказ не выполнить, меня под трибунал подведут, — обреченно сказал командир.

— Давай сделаем так, — через некоторое время сказал Старков, — в командирской рубке нас только двое. Приказа никто не видел, а значит, его и не было.

— Да, но вся информация сохраняется в блоке шифрования. На берегу его вскроют, и все станет ясно, — возразил Кузнецов.

Специальный блок секретной связи был смонтирован в отдельном отсеке, в стороне от главной панели управления. На случай поломки, рядом, в том же отсеке подлодки, находился еще один блок — резервный. Оба блока были закрыты и опломбированы на суше. Ремонту они не подлежали. Пломбы вскрывать категорически запрещалось.

— То, что сделано людьми, может быть ими и поломано, — глубокомысленно изрек старпом.

Он принес мощный аварийный фонарь, вытащил из него литиевый аккумулятор и двумя проводами подсоединил клеммы аккумулятора к стальной проволоке до и после пломбы. Через несколько секунд проволока раскалилась докрасна. Старков аккуратно пассатижами вытащил проволоку из пломбы. Затем снял крышку блока. Несколько секунд поковырялся в нем. Запахло горелым, из блока пошел легкий дымок. Автоматика мгновенно переключила аппаратуру связи на резервный блок. Старпом снова раскалил стальную проволоку аккумулятором и аккуратно вставил ее в отверстие на пломбе. Остывая, проволока намертво прикипела внутри пломбы.

Командир с удивлением смотрел на действия своего помощника.

— Где ты этому научился? — наконец, спросил он.

— У нас в училище завхоз бутыли со спиртом хранил в большом металлическом ящике. Он закрывал его на два замка и для верности пломбировал. Дубликаты ключей от замков мы сделали, когда он пьяный спал в своем кабинете, а вот с пломбой пришлось повозиться. Зато представляешь, как он удивился, когда в столь тщательно закрытом и опечатанном шкафу в некоторых бутылях вместо спирта оказалась вода.

Тем временем старпом точно такую же операцию провел и с резервным блоком. Раздался тревожный звонок, и на главной панели командирской рубки повис сигнал неисправности блоков секретной связи.

— Вот и все, как новенькие, — удовлетворенно сказал старпом, рассматривая пломбы. — А так как блоки сломались еще два часа назад, то никаких приказов мы не получали. У нас на лодке — редчайший случай, одновременно из строя вышли оба блока секретной радиосвязи. Гидроакустика не работает — перерезан кабель. Что у нас по этому поводу гласит должностная инструкция?

— Немедленно прекратить выполнение задания и скрытно вернуться на базу.

— Ну, вот и командуй. Тебя дома сын ждет. Сын! Да, и не забудь стереть всю информацию о приказе из бортового компьютера и магнитофона, — добавил старпом.

— Это уже проще, они ведь не опломбированы, — хмыкнул командир.

Они снова выпили, закусив припасенной плиткой шоколада.

— Слушай, а ведь эти блоки специально защищены от проникновения. У них семикратный запас прочности, их на заводе специально испытывают — трясут, нагревают, топят — а ты их так просто вывел из строя. Ты так и ракету запустить без кода сможешь? — через некоторое время вдруг спросил Кузнецов.

Старпом, не торопясь, разлил остатки коньяка. Выпил из своего стакана и как-то странно посмотрел на командира.

— Ты знаешь, я ведь часто об этом думаю. У систем пуска ракет несколько ступеней защиты. Но любую защиту можно сломать или обойти. Думаю, что это очень сложно, но ничего невозможного нет. Никогда не говори «никогда». Ну, а что касается меня, то все гораздо проще. На лодке есть резервный секретный код на случай уничтожения противником всех средств связи. Он состоит из трех частей. Одна часть хранится в сейфе у начальника боевой ракетной части, вторая у меня в сейфе и третья у тебя. Понятно, что это сделано для того, чтобы один человек не смог принять роковое решение. С другой стороны, начальник ракетной части — мой близкий друг. Я прекрасно знаю, где он держит ключ от сейфа и могу, когда он спит, без труда получить его часть кода. Тебя всегда можно связать, усыпить, или, в конце концов, оглушить и забрать ключи от сейфа. Вот и все — у меня все три части кода, и я могу отдать приказ, ввести код и запустить ракеты.

— Тебе команда не поверит.

— Поверит — я скажу, что получен приказ нанести ядерный удар, а у тебя случился инфаркт. А по инструкции я замещаю тебя в случае болезни. Или еще проще — объявлю учебную тревогу. Команда полностью подготовит ракеты к пуску, что они на учениях делали уже не раз, а я в последнюю минуту введу код и нажму кнопки. Вот и все. И нет больше Америки, да и всего человечества в придачу.

Командир с удивлением посмотрел на своего старшего помощника. На берегу тысячи специалистов мудрят, как защититься от случайного запуска ракет, а сделать это, оказывается, так просто!

— Ты хочешь сказать, что один сумасшедший может взорвать весь мир? — наконец спросил он.

— Получается, что так. Во всем мире десятки подводных лодок, и у всех схема запуска ракет примерно такая же, как и у нас. И гарантировать, что там нет ненормальных, никто не может. Когда об этом думаешь, становится страшно.

Кузнецов несколько секунд помолчал, а потом спросил:

— Скажи, а если будет получен приказ о превентивном ядерном ударе, а у меня на самом деле случится инфаркт, — ты его выполнишь?

— Нет, — твердо ответил старпом, — приказ о превентивном ударе может отдать только ненормальный. Даже если и будет необходимость в полном уничтожении атомного потенциала противника, ядерная атака обрекает на мгновенную гибель сотни миллионов ни в чем не повинных людей. Радиационное облако расползется по всей планете. Массированный ядерный удар — это отстроченная гибель человечества, несмотря на кажущуюся временную победу.

— Хорошо, а если это будет ответный удар возмездия? — спросил командир.

— Честно говоря, не знаю, — задумался старпом, — отомстить ни в чем не повинным людям за идиотский приказ какого-то сумасшедшего и взять на себя грех за гибель миллионов — страшное решение. Тем более, ведь уже все произошло, и этим ответным ударом ничего не изменишь, а тот, кто отдал страшный приказ, наверняка спрятался в бомбоубежище, и его там не достанешь.

Командир удивленно посмотрел на старпома. Такие разговоры у людей военных не приветствовались. Есть присяга, есть устав. Приказы надо выполнять — на то они и приказы, а думать должны политики. Это выпитый коньяк и этот идиотский приказ заставил друзей так откровенничать.

— А почему тогда ты служишь на подводной лодке с такими мыслями? — спросил командир.

— Так я ведь ничего больше не умею, — вздохнул старпом, — когда в училище поступал, думал — романтика, почет, деньги. А сейчас… Какая тут, к черту, романтика, какие деньги! Заперт, как крот, в этой железной бочке на несколько месяцев. А зарплата… Чиновник средней руки на берегу больше получает, не считая взяток.

— Ты прав, войну может начать только сумасшедший, — сказал командир, меняя тему. — Или случайность, — подумав, добавил он.

— Хватит разговоров, Александр Иванович, пора за работу, — тебя дома сын ждет, — весело, не по уставу, а как-то по-дружески сказал Старков.

Уже через час самый большой в мире подводный ракетоносец бесшумно снялся с подводного шельфа и взял курс на родные берега.

Убедившись, что все в порядке и все системы корабля работают нормально, командир покинул пост и ушел в свою каюту. Ему хотелось побыть одному.

Слова старшего помощника не давали ему покоя.

«Всегда считалось, что во всем мире есть всего несколько особо посвященных, способных своим решением угробить все человечество — размышлял Кузнецов в своей каюте. — Это президенты США и России и командиры атомных подводных лодок. На подводных ракетоносцах всего мира есть возможность самостоятельно запустить ракеты без получения специального кода из центра. Наверное, это правильно, ведь кто-то должен отомстить, в том случае, если коварный враг одним упреждающим ударом сможет уничтожить и центр, и ядерный чемоданчик с кодом. При этом, правда, планируется сжечь пару сотен миллионов ни в чем неповинных людей и добить несчастную планету, но это и называется ядерным сдерживанием и, по замыслу создателей, должно предотвратить третью мировую войну. Однако сегодня старший помощник доказал, что он легко сможет завладеть всеми частями кода и запустить ракеты. А значит, что и еще кто-то сможет сделать это. Получается, что круг особо посвященных резко увеличивается, и если какой-то полоумный на другом конце света случайно запустит ракету, то и он, командир подлодки „Акула“, вынужден будет ответить и стать убийцей миллионов. Все-таки прав был старпом — не очень хочется жить в таком мире и иметь такую работу. Но это не его дело, пусть об этом думают политики», — решил он.

Конец ознакомительного фрагмента.