Одна Книга. Микрорассказы

Игорь Иванов, 2019

Очень короткие рассказы из жизни реальной и жизни выдуманной, мистика, сны и фантазии. Содержит нецензурную брань.

Укол

По следам реально произошедших в разное время событий…

Чайки, истошно вопя, носились над мусорными кучами. Насколько мог видеть глаз, в округе свалка была безлюдна, лишь вдалеке, едва виднеясь, тарахтел мусороперерабатывающий заводик. Далеко не новый, но чистенький, сверкающий пурпуром «Плимут» смотрелся здесь неуместно. В машине сидели пять человек — молодой парень со связанными скотчем руками и четверо его конвоиров.

Пассажир на переднем сиденье в белом костюме и пижонской шляпе выстрелил щелчком пальцев в окно недокуренную сигарету и полуобернулся к пленнику:

— И не надейся, Лэри, что твои долги спишутся, если Старик разбился. Как у любого имеющего цену человека, у него остались наследники. Старик был слишком добр к тебе, но не жди от меня такой же сентиментальности, — говорящий, мелкий бандит Готти (однофамилец того самого гангстера), прекрасно знал, что «добряк-старик» сам же и подставил Лэри, как и Лэри однозначно догадывался об этом, но спорить с подобными типами было бесполезно. Готти кивнул бугаям, сидевшим по бокам пленника, и те выволокли его из машины. Они ткнули его носом в горячий, воняющий машинным маслом капот. Под рёбра больно упёрся девятимиллиметровый жёсткий ствол пистолета.

— Если ты такой кретин, что умудрился просрать сорок «тонн» зелени, к тому же, чужих денег, то нечего было и браться за это дело, — орал вышедший из машины и тут же вляпавшийся начищенной лакированной туфлей в собачье дерьмо Готти. Попробовал бы Лэри не взяться за это, (как, впрочем, и за любое другое) предложенное добрым Стариком дело! Нечего и говорить — Лэри был на крючке. Виной всему собственная глупость и дьявольское невезение. И уж совсем не хотелось вспоминать об этом. Готти склонился над ним:

— Не стоило тебе прятаться, Лэри. Для меня отыскать иголку в стоге сена, не сложнее, чем сосчитать десять центов на собственной ладони, — он резко разогнулся и, брызгая слюной, завопил на своих помощников, — да уберите этого придурка с моего автомобиля!

Лэри рванули за волосы и с силой швырнули на покрытую толстым слоем серой пыли землю. Руки у него были связаны спереди, но падение, всё равно, оказалось неудачным и болезненным, две пары армейских ботинок весьма ощутимыми пинками прошлись по его бокам. Готти жестом остановил бандитов, присел рядом с Лэри на корточки:

— Лэри… Лэрион. Кстати, что за дурацкое имя? Польское? Или русское?

Наглотавшийся пыли Лэри с кашлем выпустил себе на рубашку вязкую струю смеси из соплей и крови. «У самого-то имя, как будто, самое лучшее в мире, чёрт тебя подери!». Родители Лэри были выходцами из Сербии, и теперь мирно покоились в американской земле, но это его, Лэри, личное дело. Готти участливо заглянул в его глаза:

— Ладно, Лэри. Деньги ты мне вернёшь. Через два дня. Меня не интересует, где ты будешь их искать. Можешь ограбить банк, например. У тебя есть оружие?.. Не пытайся слинять — найду. Не будет денег, я тебя на ремни порежу, больно и медленно. Лучше уж разойдёмся полюбовно. Просто делай свою работу как следует. Короче, всё в твоих руках, Лэри.

* * * * *

В левой руке Лэри держал фирменный пакет супермаркета «Марло», в котором находились хрустящие зелёные бумажки. Минуту назад две молоденькие кассирши под угрозой оружием сами набили эту сумку деньгами. Посетителей в магазине было немного, и теперь все они лежали на роскошном (гордость «Марло»!) полу торгового зала. Лэри был растерян и очень испуган. Потому, что в правой руке он держал револьвер, и не просто держал — направил его в лицо вооружённого охранника, который, в свою очередь, держал на мушке Лэри. Это был не просто охранник, и откуда он вообще взялся? («подумать только: супермаркеты «Марло» охранялись полицейскими, как будто последним больше делать нечего!») охранник, не опуская оружия, медленно подходил к Лэри и, стараясь, чтобы голос его был спокойным и уверенным, говорил:

— Лучше брось это, сынок. Нет, револьвер аккуратно положи на пол, а сумку можешь пока и не бросать.

Лэри, всё так же сжимая и то, и другое в руках, отрицательно мотая головой, пятился от него к кассам (девушки-кассиры и толстый пожилой покупатель незаметно отползли за перегородки). Лэри не знал, что предпринять, но прекрасно понимал, что долго такое противостояние продолжаться не может. Что-то должно произойти, может, даже само по себе, уже в следующую секунду. Охранник продолжал опасливо двигаться вперед, Лэри уже чувствовал «спинным мозгом» в нескольких сантиметрах за собой высокую стойку с леденцами и жевательной резинкой, стоящую возле кассы. Его указательный палец побелел от напряжения на спусковом крючке. Охранник не переставал что-то говорить, как ему казалось, убедительно, но Лэри уже не слушал его, и не мог ни ответить, ни просто заорать от страха. Тело его словно оцепенело, и только ноги продолжали жить самостоятельной жизнью, скользя микроскопическими шагами вглубь торгового зала. Ноги и указательный палец на спусковом крючке. Сотни маленьких молоточков застучали в голове у Лэри, состояние, очень похожее на то, когда погружаешься в наркоз. Или теряешь сознание.

Когда прогремел выстрел, Лэри поначалу не понял, что произошло. Грохот, вспышка, револьвер будто сам дёрнулся в руке… Мгновение назад Лэри просто смотрел на приближающегося охранника и не мог совладать с собой, сделать что-то осмысленное. Всё, как в глубоком трансе. Затем…

Затем голова человека в форме превратилась в лопнувший красными брызгами шар. Липкие ошмётки разлетелись во все стороны, пачкая роскошный пол магазина и одну из кассовых перегородок. На всё это Лэри смотрел как сквозь пелену тумана, сквозь мутную плоскость искривлённого пространства. Он выронил револьвер, и сам чуть не упал, зацепившись за стойку с леденцами и жевательной резинкой, на которую его толкнула отдача от выстрела.

Уже потом навалил гул истеричных воплей, яростных криков, топота ног и воя сирен, доносившихся с улицы. Лэри опустился на колени и уткнулся лицом в фирменный пакет с логотипом «Марло». Несколько скомканных купюр высыпались из него.

* * * * *

— Лэри, ты станешь всего лишь ещё одной из многочисленных спиц в огромном Колесе Смерти. С того момента, как в 1995 году губернатором штата Техас стал Джордж Буш-младший, при помощи смертельной инъекции были казнены уже более 150 человек, а сам «хозяин» не подписал ни одного приговора о помиловании. Почему же ты должен стать исключением? — Гарри Миллер, изнасиловавший и убивший семилетнюю девочку и казнённый в декабре 2000 года, прошёлся по камере.

Лэри сидел на тюремной койке, опустив голову разглядывал свои руки. Приговорённый к смерти, он уже не ждал ответа на прошение о помиловании. Он почти наверняка знал ответ.

Лэри сидел в камере один, но ему было с кем разговаривать, вернее, кого слушать. И всё же слёзы, время от времени, капали на серые брюки. Может, от жалости к себе (именно сострадание себе — самое искреннее от обиды на несправедливость мира, несправедливость, касающаяся тебя лично — самая острая и вопиющая), от бессилия что-либо изменить, вернуть всё назад и на прошлом перекрёстке повернуть в другую сторону… жаль было и того охранника, так не вовремя подвернувшегося, у которого, скорее всего, осталась семья, вдова-жена, может, сироты-дети (почему-то кольцо на руке охранника, обхватившей рукоятку пистолета, отпечаталось в памяти Лэри). В конце концов, от безвыходности и неизбежности.

— Говорят, что это не больно, Лэри, — второй «гость», Тимоти МакВей, самый известный террорист Америки, вышел из тёмного угла, — только враки всё это. Не заблуждение, нет, а умышленная ложь. Мне вогнали коктейль вот сюда, — МакВей подтянул рукав на правой руке и ткнул пальцем в локтевой сустав, — коктейль называется «Смерть на три счёта». Первый компонент, натрий теопентал, по замыслу изобретателей, должен вызвать потерю сознания и полностью отрубить чувствительность к чему бы то ни было. Этакая гуманность. Второй, бромид, расслабляет мускулатуру и парализует диафрагму. Это уже забота о психическом здоровье палача и свидетелей, дабы им не пришлось наблюдать предсмертных судорог казнённого. Приговорённый должен лежать умиротворённо и смирно, разве что, не улыбаться во сне. Хотя родственники погибших считали иначе и сокрушались о том, что казнь недостаточно жестока. МакВей усмехнулся, провёл ладонью по ёжику своих рыжеватых волос.

— Мне было 32 года… — продолжал он. — Так вот, третья составная часть процедуры, хлористый калий, приводит к остановке сердца. Всё. Быстро, справедливо, цинично, безупречно отлажено. Но… Яд может попасть в артерию или мышечную ткань и причинить ужасную боль. А если пропорции компонентов инъекции неверно определены и преждевременно начинают взаимодействовать, то может произойти загустение смеси и закупорка вены, и тогда смерть наступает медленно. Не просто медленно, но и мучительно, Лэри, уж мне-то можешь поверить, я прошёл через это. Или, скажем, натрий теопентал не оказывает анестезирующего действия достаточно быстро, человек, оставаясь неподвижным, чувствует удушье в связи с наступлением паралича лёгких. Тоже ощущение не из приятных.

Лэри поднял голову с полными слёз глазами, посмотрел в лицо террориста. МакВей рассказывал, как заправский доктор. Доктор Геббельс, например. «Почему я? Почему всё это случилось со мной, начиная с той вонючей свалки? Даже раньше — со знакомства со Стариком». Плата, за глупость — самая завышенная, самая непомерная. Но и самая справедливая в отношении библейского «воздаяния сторицей».

Конец ознакомительного фрагмента.