Клубок памяти

Дмитрий Андреевич Шерстобоев, 2018

В реальности существуют сны, во снах – реальность. Порой нащупать тонкую грань между ними можно только перейдя её.

1

Странная штука головная боль, как шлюха, заснуть с ней можно только единожды, но стоит проснуться, так и подмывает скорее соскочить с кровати. Одной рукой я что есть силы давил на висок, грозящий взорваться изнутри, другой держал сигарету и смотрел на изъеденную старостью стену, напротив. Мое фото, двадцатипятилетней давности — карапуз, лежит на животе, и широко открыв рот, заливисто смеется, тряся в руке игрушечного попугая. Два пигментных пятна на обоях — раньше там тоже были какие-то фотографии, отшелушившиеся чешуйки времени. Старенькая плазма на стене и тумбочка с синей, холодно смотрящей, бутылкой вина, целиком забитой окурками. У взрослых свои копилки. Сейчас рядом с ней стояли два бокала, раньше бы там скорее были просто две бутылки.

Состояние близкое к сперматоксикозу мыслями, а у мозга, тотальная, безнадёжная импотенция, и ничто вокруг не вызывает и намеков на стояк, чтобы хоть как-то привести в порядок всю эту кашу. Нет, у меня была пара хороших знакомых, но все они были далеко, а переписка и прочее — сплошной онанизм, ни чувств, ни эмоций, ни взгляда. Все в конечном итоге начинается со взгляда.

Сколько я проспал, час, два? Промозглое утро, осень истерит за окном. Нити дождя плетью бьются о стекло. Нити, да я думал тогда о нитях. Все мы не что иное, как клубки ниток, которые катятся и, распускаясь, оставляют за собой петляющий след. Иногда нити разных клубков переплетаются и завязываются в узелки, иногда нити одного клубка наматываются на другой, иногда сплетаются в красивый узор. Мое кружево, однако, напоминало какой-то штопаный…ну вы поняли. Вроде бы и целая пряжа, но каждая петелька сулила обернуться сплошными проблемами. Свою нить в этом переплетении отыскать уже не представлялось возможным, и, волоча за спиной весь этот ворох обрывков, я продолжал катиться вперед. Странные просветления в уме для шести утра воскресенья. Просветление ведет к пониманию, понимание лишает интереса. А интересовало меня, например, имя владелицы копны черных волос на соседней подушке.

— Нити, нити, — пробубнил я, смотря в окно, провожая взглядом завиток дыма сигареты.

— Не тянуть с чем? — отозвалась сонным голосом, приподнимаясь на локте, еще одна ниточка в моем клубке.

Волосы падают на лицо. Чистый шелк, окутывающий грязные мысли. Она поежилась, свернулась калачиком и снова закуталась в одеяло, так что выглядывали только огромные глаза и кончик носа. В сумраке комнаты не разобрать черт лица. Ощущение, что трахнул фоторобот.

— Доброе утро, думаю, наступил психологический момент для кофе, как думаешь?

— Я не говорила тебе, как меня зовут, можешь не вилять.

— И не думал. Романтика анонимности всегда берет верх.

Заминка. Укоряющий, победный, но игривый взгляд.

— Верх, если не ошибаюсь, этой ночью занимала я.

Губы были под одеялом, но я видел, как улыбались глаза. Губ я уже и не помнил, а вот в глазах было что-то живое, так ребенок смотрит на новую игрушку. Непорочная, подсознательная, инстинктивная жадность. Я улыбнулся, откинул голову на подушку и зажмурил глаза.

— По-моему, ты сама так хотела?

Пауза, какая-то возня под одеялом, я почувствовал тепло ее руки.

— Отучайся от прошедшего времени.

Вкус этих слов я почувствовал уже, смотря на нее снизу-вверх.