Мрачный архив. Экспансия

Игорь Евгеньевич Козлов, 2023

Истории злоключений Лема, циничного пространственно-временного бродяги, который может оказаться где угодно и когда угодно: от серебряных рудников Японии эпохи Сэнгоку, до космических пространств далекого будущего. Обладая незатейливым юморком, он не упускает возможность иронично обыграть ситуацию, любит глумиться над врагами и подшучивать над друзьями. Вечно гонимый неизвестной силой, он встречает на своем пути множество интересных существ и паранормальных явлений. Каждая глава является отдельной историей запечатленной на перфокартах мрачного архива… Произведение изобилует стилистическим и жанровым смешением от неонура как "Секретные материалы" до фантастики в стиле "Доктора Кто". Сам "Мрачный архив", не что иное, как попытка автора создать лор и мистический пантеон, на основе услышанных историй.

Поселок

1.

В темной комнате, на панцирной кровати, похрапывал мужчина лет тридцати — сорока. Одет он был в потертые джинсы и вязанный, растянутый, серый свитер. Укрывался бродяга своим коричневым пальто из бизоньей кожи.

Единственное, что его отличало от обычного бездомного пропойцы, это наличие всех зубов, ровной переносицы и отсутствие побоев на лице. Волосы были длинные, пепельные, просаленные и убранные в хвост. Трехдневная щетина. На руках вязаные перчатки без пальцев…

Это был человек без полноценного имени, ибо помнил он от него только три буквы «Лем», а что это было: инициалы, корень имени или фамилии, может прозвище — никто не знал, в том числе и он.

Он был обычным пропавшим без вести рандонавтом. Как он периодически поправлял ППСников, которые то и дело норовили проверить его документы и задержать на три часа до выяснения личности, а впоследствии навешать на него висяков: « Я не БОМЖ — Я БИЧ»…

…Бич открыл глаза в очередном непонятном месте. Лежа на кровати, он оглядывал комнату. Помещение было заброшенным. В глаза бросались: обсыпавшаяся штукатурка на деревянном полу, обои грязно-зеленого цвета с рисунками синих васильков, покрытые вычурными узорами черной плесени.

Весь пол был завален строительным мусором, обломками застывшего цемента и рваной ветошью. В одном из углов стояло старое кресло на деревянных ножках. Оно светило паралоновыми потрахами из-под порванной оранжевой обшивки. Из него торчали пружины. Рядом валялся инвалид перестройки — трехногий журнальный столик, с облупившейся лакировкой. У стены стоял разбитый шифоньер, с оторванными дверцами.

«Не Рио-де-Жанейро, но судя по антуражу, ремонт уже начали» — подумал он, вставая с кровати.

Бродяга стал искать по карманам сигареты. Никотиновая зависимость туманила его рассудок. Он не мог собраться с мыслями, чтобы сориентироваться на месте и во времени.

Нащупав помятую пачку, он достал ее из кармана. Надпись на ней гласила « Шахтерские — сигареты без фильтра». Вытряхнув одну, Лем с огорчением понял, что у него нет ни спичек, ни зажигалки.

Ничего не оставалось, как идти на поиски.

Сунув сигарету за ухо, бродяга поспешил на выход.

Покосившийся дом стоял на заброшенном участке. Оконные стекла частично разбитые, частично снятые заботливыми соседями, торчали осколками из глазниц деревянных рам, покрытых белой потрескавшейся эмалью.

Земля вокруг барака была завален досками и деревянными ящиками. Под окном дома стояла железная ржавая бочка с замерзшей водой. Вдоль дырявого, высокого забора, произрастали сухие кусты отцветшей малины с опавшими листьями. Все покрывал свежий снег.

«Так, судя по обстановке, мы находимся либо в захолустном поселке, либо в заброшенном садовом товариществе, — думал он. — Осталось выяснить, где мы и когда?»

Лем продолжал ходить по участку в поисках полезного.

Исследовав все комнаты в доме, бродяга залез в старый сарай, стоящий в обнимку с избой. Не найдя ничего нужного, он поспешил покинуть усадьбу, в поисках аборигенов.

«И так, что у нас есть? — продолжал он. — Старый поселок, дома, которые я пока что вижу, заброшены, однако бегающие собаки, еще не одичали. Это значит, к людям они привыкшие. Запах угольной гари в воздухе говорит, что центрального отопления здесь нет. Местные топят печи углем. Видимо, его здесь проще достать, нежели дрова. Значит, рядом есть либо угольная шахта, либо разрез. Жителей я пока не встретил, значит, трудоспособные заняты на добычи, в завершении выпуска коротко о погоде: на дворе скорее зима, вот только какого года?»

Прогуливаясь между домов поселка, взгляд Лема упал на первого местного.

Это был старичок небольшого роста, который сидел на лавке перед забором своего дома. Дедушка, мирно и незабвенно, подобно тибетскому монаху, потягивал папироску, томно и многозначительно выдыхая клубы сизого дыма. Он смотрел вдаль уходящей между гор и лесов дороги. Он думал о чем-то непостижимом, понятном только ему.

Лем подошел к старику, который отвлекся и покосился на него.

Старик вальяжно держал папиросу на уровне лица, зажав ее указательным и большим пальцами.

Лем достал из-за уха сигарету и прикурил ее от тлеющей папиросы старика.

Он сел рядом на лавку и незамедлительно начал разговор:

— А что, отец, невесты в вашем городе есть? — браво произнес Лем.

Дед посмотрел на Лема с недоумением, выдохнул тяжелые смолы и ответил:

— Ты, касатик, видимо «роялем» отравился.

— Простите, чем? — с ужасом переспросил Лем.

— Спиртом «Рояль». Сейчас модно от него дохнуть.

— Так, — протянул бродяга. — Приехали. Перестройка, перестройка, интересная игра.

— Чудной ты какой–то, касатик, Ты это, или пить бросай, или уже ехай в районный центр к психиятру, могет у тебя уже белая горячка началась. Прошла перестройка. Как видишь, — кивнул старик в сторону разбитых хибар.

Лем стал судорожно курить и что-то бубнить под нос.

Что ты трясешься, аки Найда на помойке? — ворчал дед. — Мож тебе того? Браги вынести? У меня в сенях четверть заначена, на особый случай. А то гляди, шарохнет тебя Кондратий Иваныч. Что мне с тобой потом делать, окаянным? Свиньям что ли скормить?

— Успокойся, дед, не пью я, русо туристо облико морале.

–Ага! — усмехнулся старик. — Не пьет он!

— Забыл кстати представиться, я Лем.

— Эво, имя, какое, Лянь. Ты что брат, китаец?

— А что сильно похож?

— А вы все на одно лицо.

— Кто вы?

— Ну"вы".

— Да я имени своего толком не помню. А ты мне про Китай.

— Царица небесная! — запричитал дед. — И то верно тебе память суррогатами отшибло, давай в сени за брагой схожу пока не поздно?

— Кстати, вы так и не представились, мой юный друг.

— Канарейкин, — ответил дед, протягивая Лему ладонь.

— Канарейкин? — спросил бродяга. — Ветеран?

— Пошто спрашиваешь?

— Информацию собираю.

— Явно, шпиён, — пробормотал старик. — Ты погодь, молодчик, как тебя там — Лянь? Я в сарайчике токмо карабин возьму, да пристрелю тебя к бесам.

— Успокойтесь, товарищ ветеран, — декларировал Лем. — Нынче гласность. Народ имеет право знать. Короче, у меня к тебе дело.

— Кхе! — усмехнулся старик. — Чудак-человек.

— А вот тут без шуток.Дело серьезное, могут быть последствия библейского масштаба. Тебя как звать-то?

— Архипом кличут.

— А по батюшке?

— Ну, Майорович.

— Скажи-ка мне, Архип ну Майорович, шахта или уголный разрез здесь есть?

— Варваровский, — ответил дед.

–Так, — протянул бродяга. — А люди пропадали?

— Хых! А как же! Как пятниистый союз развалил, так вся молодежь и пропала, одни бабки да алкаши, вроде тебя, остались.

— Хорошо.А кроме бабок и «алкашей вроде меня», тут еще кто — то есть? Кто на разрезе пашет?

— Вахтовики и наемники, — ответил Кто еще?

— Из этих может, кто пропадал?

— За"этих"не знаю ни чо,А вот сын Матрены соседки — Митька полудурок, в лес по сентябрю за клоповкой пошел, так и не вернулся. На медведя нарвался, чай.

— Интересно, девки пляшут. И часто у вас «медведя» людей дерут?

— Ну, раз в три — четыре года, да задерут.

— А останки находят?

— Вот ты чудак, Лянь, — потешался дед. — Какие там останки от медведя-то?

— Ну, может собаки кинологические в поисковых бригадах?

— Да что ты, какие там кинологи? Так, участковый хреном груши поокалачивает, по дворам пошаркает, старух перебаламутит, да восвояси в райцентр укатит. А там, на доску фотографию повесит, мол, ушел и не вернулся. Да засим и все.

— И много таких без вести пропавших?

— Так почитай вся доска-то увешана, мордами ихними.

— Ты мне, дедуля, вот что скажи. Говорил карабин у тебя есть, правда?

— А тебе на кой?

— На охоту пойдем, на вечерней зорьке.

— Не успел Митька сгинуть, как у нас в селе новый полудурок появился. Какая охота, касатик? Кого ты там сейчас поймаешь, кроме пнимании лёгких?

— Обещаю, дед, дичь будет крупная.

— Можем собрать навеску. На кабана али на косолапого?

— На этот раз секач и косолапый, в сторонке нервно курят.

2.

В утреннем мареве появилась маленькая черная точка. Она постепенно увеличивалась. Вслед за точкой, нарастал ритмичны гул лопастей вертолета.

Лем спросил старика:

— Скажи,ну Майорович, а вертолеты здесь часто летают?

— Неа, — ответил дед. — Тут из-за леса и мезги садиться негде. Разве что на карьере.

— Может поляна какая есть, не знаешь?

— Знаю, — ухмыльнулся дед.

— Ну тогда хватай карабин и веди.

— Ишь ты шустрый какой! Веди его, — возмутился дед, — А мне какая с этого моржа тебя по топям и лугам водить?

— А самому то не инетересно, Архип ну Майорович?

— Мели, Емеля.

–Так, ладно, попробуем по-другому. Видел вертолет?

— Ну, вертолет, не змий крылатый и чо?

— А то, батенька, что это крайне интересный экземпляр. Какого-то рожна к вам бравый спецотряд веселых Джи Ай Джо, советского разлива пожаловал.

— Чего ты мне Ваньку втираешь, прохиндей? — сердился дед. — Обычный десантный.

— Что? Прям совсем не интересно?

Дед покривил лицо, встал с лавки и, ворча, зашаркал в сторону своей избы. Лем проследовал за ним.

Зайдя в дом, старик стал копошится по сеням, роняя какие-то склянки с полок, перекладывал разные туески из мешковины. Отрыв в углу карабин дед передал ее Лему.

— У! Нарезной? — спросил Лем.

— Дулом от себя держи, нарезной. Сейчас будем патроны варганить на твоих молодчиков. Ты карабин поставь и дуй в сарай, там у меня станок над верстаком, тащи его сюда, и банку с порохом тащи сюда, там и гильзы. О забыл! И пестоны захвати. Ух мы им покажем, козью рожицу!

Ветеран продолжал что-то искать по углам своего дома, то и дело доставая из закутков разные охотничьи принадлежности: аптечные весы для навески пороха, мелкие гирьки, гильзы, банки с капсулами — воспламенителями, ремень-обойму.

Дед стряхнул со стола в своей комнатке старые газеты и мятые упаковки от валидола на пол. Разложил клеенку,поставил весы, станок, банки, разложил вощеную бумагу.

–Лянь, поди-ка сюда. Садись на кровать и суй пистоны в гильзы на станке, а я пока навески сделаю.

Лем кивнул и принялся за работу.

Процесс шел несколько часов, считая перекуры. К концу работы охотничий патронташ был упакован.

Дед начал экипироваться, повесив патроны на пояс. Рядов он повесил подсумок для стреляных гильз. Открыв верхний ящик стола, он достал старый ночной бинокль.

— Ух, ты! Вот это раритет! Разведывательный?

— А ты от куда знаешь?

— А я все знаю.

— Понятно.

Старик продолжал сборы: обул войлочные сапоги на молнии, именуемые в простонародье «прощай молодость». Надел серую фуфайку и шапку — ушанку. Замотал шею меховой шалью.

— Гвардии сержант разведки Канарейкин укомплектован, и готов нести службу!

— И так боец, объясняю, задачу: собрать все красные кирпичи в поселке и сжечь!

— О, дурак, — протяжно выдохнул Майорович.

— А теперь без шуток, дед, веди меня к поляне ближайшей, возможно там вертолет и сел. Сможешь провести не заметно?

— На месте разберемся, — фыркнул дед.

3.

Они выдвинулись в сторону леса. Старик шагал достаточно быстро.

Он был небольшого роста, где-то метр пятьдесят — метр шестьдесят, сутулый из-за хондроза. Не смотря на возраст, он был крепким и коренастым.

— Двинем напрямки, через село, авось ни кого не встретим, — сказал разведчик.

— Авось кого встретим?

— Тебя баба твоя из дома за это выгнала?

— Да как бы помнить, Архип?Я же говорю, не помню, была у меня баба, не было. Да и не зачем. Я ведь вольная птица. Одинокий волк. Иду туда, куда ведет сердце.

— Ну, я так и сказал — бомжуешь.

— Ну можно сказать бомжую. Только не между вокзалом и рынком, а между прошлым и будущем. Сам я еще не разобрался.

— Вот заливает, — смеялся ехидный старикашка. — Был у нас в деревне Виталя такой, мы его"электропиздобол"звали. Так вот он такие вещи плел. Мол, шел он как-то лесом, а там, на поляне девка сидит на пне, голая. Гребешком волосы расчесывает и поет на неизвестном языке. А волосы длинные светлые, аж на солнце лоснятся. Ну Витале моча в башку и ударила, он аж дар речи потерял. Говорит ноги ватные стали. К ней как магнитом потянуло. Только подошел, только рот открыл, а она клыки оскалила, зашипела на него, как прыгнула. В воздухе в золотого соболя обернулась и в чащу улепетнула.

Дед потянулся в карман и достал папиросу, учтиво предложив Лему. Закуривая, он продолжал:

— Вот еще чо было, — продолжил он. — Взял Виталя как-то лодку резиновую, у Кольки Добронравного — покойничка. А лодка новая, блестящая, аки у Барсика сливы.

Дед перевел дух.

— Короче, утопил он ее, аль пропил неизвестно. Приходит в поселок, весь мокрющий насквозь, сапога одного нет, одёжа вся в тине, и говорит Коле: «Сейчас такое было! Плыву я по озерку нашему, сетку расставляю, а в воде что-то черное и длинное мелькнуло!!!» Колька смеется: «ни как ты Виталька, Лохнесское чудо увидал». Тот: «да ты, дослушай». И понесло его: «ну, думаю надо к берегу грести, и только на весла встал, как из-под лодки выпрыгнула тварь: метров пять, а то и все десять. Морда длинная, зубы острые, глаза желтые, вместо чешуи иголки как у ежа. Выбил он меня из лодки, а сам ее схватил, прожевал, да на дно уволок. Еле спасся».

Лем сделал заинтересованный вид. История показалась ему знакомой, да и существа то же.

— А скажи, дед, где сам этот Виталя?

— Так сгинул в лесах наших. Чай зим пять уже как нет.

— Еще такие случаи были? — интересовался бродяга. — Может скот у вас пропадал?

— Конечно, пропадал, — ответил старик. — Так в лесополосе живем, тут живности знаешь сколько дикой и голодной: то косолапый корову раздерет, то лиса или куница курятник разорит. Что тут скажешь, не берегут хозяева скотину свою.

— А у тебя скотина есть,ну Майорыч?

— А как же, два борова, и курей тьма.

— Не пропадали?

— А куда они денутся, у меня капканы за сараем.

— А никто в капканы не попадался?

— Никто. Зверье же оно не дурное, оно чует, где западня, где нет. Вот ко мне и не суются.

— А кто-нибудь в поселке может еще, что видел?

— Эт что например?

— Ну инопланетян или чупакабру?

— Ага видели, — сказал старик. — Бабка Таисия, помню, по зиме из лесу бежит, визжит как порося недорезанная, причитает, охает, креститься: мол в лесу валежник собирала и йети увидала.

— Прямо вот йети?

— Прямо вот, йети, — ответил Архип. — Ну мужики за ружьями и к лесу. Нашли там пьяного замначальника разреза. Из одежды на нем дубленка на изнанку и шапка меховая медвежья, сам рычит как зверь, лыко не вяжет. Оказывается: в бане с мужиками напарился, градуса внутрь принял, вышел до-ветру, и заблудился. Вот тебе и йети, мать его ети.

— А сколько человек живет у вас в поселке?

— Было полтысячи, — ответил дед. — А сейчас даже не знаю. Инфрасруктура у нас тут так: почта, сельмаг. А вот школу и сад детский закрыли, потому что молодежи уже нет. Вся по заработкам разъехалась.

— А что местные мужики на угольном прииске не работают?

— Не, — ответил дед. — Начальству выгоднее вахтовиков гонять сюда. Местных не брали, вот они и разъехались кто куда.

— А фермеры здесь есть?

— Крупных нет, — продолжил старик. — Здесь полей на засев да пастбища нет. Лес кругом.

— А лесозаготовка?

— А на кой? Тут одни лиственницы и пихты молодые, толку то с них? Не высокие да тонкие, только выросли, считай.Пожар тут лесной был. Лет семь тому назад. Пылало так, что ночью светло как днем было. Гектары леса пламя пожрало. Районным властям пришлось озеленителей сюда завозить. Нас тогда почитай на все лето эвакуировали.

— А с чего пожар вдруг?

— Лето, засуха, — сказал старик. — Может чудак какой костер оставил. Глупый вопрос. С чего пожары в лесах бывают?

Лем насупился. Дальше они шли молча.

Выйдя из поселка, они прошли по узкой тропе. Старик указывал путь.

Они дошли до леса.

Насаждения громоздились серым частоколом. Часть из деревьев стояли опавшими, часть нет. Покрытые белыми шапками снега, ветви не пропускали дневной свет. При полной тишине стоявшей вокруг, из леса доносились редкие звуки ломающихся ветвей и шорохи от взмахов крыльев воронов. Воистину, он был по-своему мрачным и сказочным.

— Ну что, пошли? — спросил старик

— Веди, — командовал Лем. — Только тихо.

— Не учи дедушку кашлять.

Они пробирались сквозь сухие кусты и ветви. Местами проваливались в сугробы.

Старик пытался найти свою старую охотничью тропу.

Память Архипа, которая его никогда не подводила, годы в военной разведке, всё помогало ему ориентироваться на любой местности. Он искал путь не хуже следопыта из вестерна. Старый разведчик, чуть ли не по запаху, находил нужное ему направление.

— Туда, — шептал разведчик.

— Как ты видишь в этих буераках? Я бы уже лапы под елкой сложил и замерз со спокойной душой. Здесь же куда не повернись одни деревья.

–Тьфу, ты ёб твою три гроба мать! — бубнил ветеран. — Что за поколение? За деревьями леса не видют. Вот как такого дурня в разведку брать? По следам моим иди, только молча, а то все явки завалим.

Поход продолжился.

Прорываясь через заросли сухого терновника и заваленные елки, они наконец вышли к небольшой тропке, что вела в глубь темной чащобы. Напоминало пищевод в чрево непонятного инопланетного червя, желающего полакомиться зазевавшимися путниками.

Но вряд ли бы такое произошло с разведчиком Канарейкиным.

Старика закалила жизнь в поселке и военная служба. Участие ни в двух вооруженных конфликах, несколько ходок за линию фронта.

Не одна существующая тварь, не смогла просто так его проглотить, не подавившись. Дед был не робкого десятка, обладал военной смекалкой и таким же незатейливым солдатским юморком.

Некоторое время они пробирались через глубокие сугробы.

Заскучав по пути, Лем решил отвлечься на разговор:

— А скажи, отец? — спросил Лем. — Ты на великой отечественной был?

— Был, — коротко ответил старик.

— На каком фронте?

— Военная тайна.

— А на Даманском был?

— Был.

— А как туда попал?

— Молча..

— А прости, дед, забыл, что ты у нас — разведчик.

— У кого у Вас? — перевел стрелки дед.

— Да неважно.

— Ты мне лучше вот, что скажи, Лянь, кого мы искать на той поляне будем?

— Вертолет.

— Это я понял.А чей и с кем?

— Скорее всего, дед, это наши спецслужбы.

— Чьи ваши? — усмехнулася старик. — Китайские?

— Наши Российские, но конкретно, какие не знаю.

— Ну, тады захлопывай варежку и вались на пузо, далее ползком. Пятьдесят метров до поляны осталось.

Лем и разведчик, перешли на шепот и жесты. Они медленно и тихо подбирались к месту интереса.

Подойдя ближе, дед жестом указал Лему залечь и не двигать. Дальше старик достал свой бинокль и стал изучать обстановку.

На поляне стоял черный вертолет МИ-26, на боку которого, вместо красной звезды, красовался золотой крест в круге. Человек двадцать военных, надевали белые комбинезоны поверх амуниции. На плечах формы был тот же золотой крест. Лица прикрывали балаклавы и шлемы. Боевые винтовки отряда старику тоже были не знакомы.

Дед подозвал Лема.

— Докладываю: один вертолет, десантно-боевой, двадцать человек, личного составу, вооружены. На плечах шевроны не наших спецслужбы.

— Что за шевроны?

— «Золотые кресты».

— Дед, это не китайцы. К вам «Алтарники» пожаловали.

— Радость, то какая! — шипел старик. — И что с того?

— Да просто эти ребята сюда явно не шашлыки жарить заявились.

— Само собой, шпиена ловить, — бормотал старик. — По твою душеньку,Лянь. Ну сейчас я им маненько подсоблю.

После этих слов, дед вскинул ружье и взял Лема на мушку.

— А ну, мурло китайское, грабли за голову! — выкрикнул ветеран.

— Эй, дед, ты чего? — заволновался Лем, — Не шпион я, и уж тем более не китайский.

— Сейчас они разберутся, чьих ты будешь.

Не успел старик это сказать, как краем глаза заметил движение под снегом. Дед не сводил мушку с напарника.

— Что, паскуда? Своих позвал? Вон они уже под снегом поползли. Нам военрук рассказывал, как ваши китайцы под снегом ползать умеют.

— Дед, замри и не дыши.

Вдруг, что-то схватило старика за ногу и протащило его под снегом. Это была огромная черная щупальца, напоминавшая гигантский черный хвост.

Ветеран повис головой вниз. Вскинув карабин, он стал целиться. Выстрел. Ослабшее щупальце выронило старика. Лем схватил его за рукав и потащил за собой.

— Рвём когти, дед! А то нам сейчас башки по отгрызают!

Они проламывались сквозь ветки, заросли и сугробы. Они бежали, спотыкаясь, падая, поднимая друг друга в попытке спастись. Лес позади них начинал трещать и гудеть, превращаясь в дикого, голодного зверя.

Покинув чащобу, Лем и сержант повалились на землю. Они лежали, глядя в сумеречное небо, в попытках восстановить дыхание. Старик крепко сжимал карабин в руках, как родную мать.

Бич достал из кармана пачку шахтерских сигарет, вытряхнул их на ладонь, и отдал одну старику. Дед достал спички и подкурил. Передал спички Лему. Лежа и покуривая, дед сказал:

— Видать не врал, Виталька-то.

— А я, — затягиваясь, сказал Лем. — Как-то не сомневался.

— Так что это за невидаль, Лянь?

— Не знаю, отец, ой не знаю.

— Какая-то ебанина неведомая, — сказал дед.

— Есть у меня мысль, но она мне не нравиться, — тяжело дыша, сказал бродяга. — А кстати, военных сколько было?

— Двадцать человек.

— Было двадцать военных, стало двадцать «одержимых» до зубов вооруженных.

— Ты чо там мелишь?

— Говорю «алтарников» того, переквалифицировало. Они теперь не на нашей стороне.

— А были?

— Были — не были, уже не важно, — сказал Лем. — Важно, что теперь в лес точно нельзя.

Лем закашлился, подавившись папиросным дымом.

— Скажи, отец, знаешь как на разрез попасть?

— Знаю, — ответил дед, вставая с земли. — Но сегодня мы туда не пойдем. Темнеет уже. Пошли, милок, ко мне я кочета зарублю, бульона сварим, а то пниманию легких можем поймать. Да баню что ли затоплю.

— Бульон и баня, дело хорошее.

— Я тебе на печи постелю. Кальсоны то чистые есть?

— В чем был, дед, в том и материализовался.

— Небоись, Лянь, что-нибудь придумаем.

4.

Лем и старик отправились в сторону его дома

Ночь постепенно накрывала, тихий поселок. Окна одиноко стоящих избушек начинали загораться во тьме. По округе раздавался лай собак и карканье ворон.

Темный, дремучий лес затихал, подобно ночному хищнику, нашедшему себе засаду. Притаился в ожидании неосторожной жертвы. Тишь да гладь. Как перед бурей.

Спокойный вечер у Архипа. Лем и старик сидели за столом, попивали индийский чаёк из пачки с синим слоном, похрустывали сушками.

Периодически, нацепив бушлат, выбегали по очереди в сени на перекур или по нужде.

— Ты мне, Лянь, вот что скажи,Что меня за ногу то потащило?

— Я, Архип ну Майорович, тебе названье не скажу, так как тварь, эта потусторонняя, — рассказывал Лем. — А там языка человеческого нет. А тут они еще не появлялись, в таком количестве, чтобы люди название ему дали. Алтарники каждую такую сущность зовут объект, и присваивают номер и литеры, оккультисты их зовут древними богами, могут конкретное имя придумать, даже целый культ вокруг него возвести. Людей живых могут даже в жертву приносить.

— Иди ты! — ужаснулся ветеран.

— Да, да, именно в жертву, — сказал Лем, прихлебывая чай из блюдца. — Все как полагается, четвертование, колесование, людоедство.

— Мать честная! — охал дед. — На войне я, конечно, видел страшное, но что бы, вот так в мирное время, да с живыми людями. Тьфу! Нелюди!

— Те еще, безжалостные суки, — продолжал Лем. — Сталкиваюсь с ними периодически. А главная у них так вообще. Сострадания в ней, как у табуретки. Свои ее за глаза зовут «Серая дева».

— А в миру ее как звать — величать? — поинтересовался старик.

— Гризельда Дюмонт, — ответил Лем.

— Немка? Гестаповка поганая!

— Скорее бельгийка или шведка.

Лем намочил сушку в чае, и отправил ее в рот.

— Но не о ней сейчас, — закончил Лем. — Ты мне дед, вот что скажи, парней видел из вертолета, те что с позолоченными крестами на шевронах?

Дед кивнул.

— А что у них за винтовки были?

— Винтовки явно не нашенские, слаженные, черные. Магазины у них не спереди под цевьем, а сзади у приклада, и прицелы оптические вроде.

— Это, отец, Австрийские штаеры. Они по стандарту у оккультистов в снаряжение входят. А раз винтовки не наши, но и отряд был не наш.

— С чего взял-то? — спросил дед.

— А с того, Архип, что «алтарники» используют пистолеты — пулеметы «вереск», и малогабаритные автоматы «вихрь». Не один из них, никогда в руки не возьмет, неосвященное оружие. Их верховный капеллан, одобряет исключительно отечественные стволы.

— Эво как, — сообразил дед. — Так это что получается? Это шпиёны?

— И да, и нет. Они,видимо, на изъятие прибыли. Вот только, что они тут изымать собрались?

Лем прихлебнул из блюдца.

— Дед, скажи, Варваровский разрез, намедни, новые залежи не разрабатывал?

— Давеча, — ответил разведчик. — Маркшейдеры ковырялись возле горы, да взрывали чой та.

— Не ту гору взорвали, — смекнул бродяга. — Видимо открыли фрактуру, додики.

— Чего? — спросил старик.

— Фрактура, отец, это такое отверстие в нашей реальности, откуда бесы лезут. — пытался объяснить Лем.

— Ишь, ты! — заохал дед. — Врата в преисподнюю! Вот ироды окаянные!

— А где фрактура, — продолжал Лем — Тут и оккультисты. Пожаловали, как мухи на говно. Видимо перехватили алтарников на подлете, вещи их нацепили, для конспирации и пошли.

Лем макнул рафинад в блюдце.

— Да не тут-то было. То, что нас с тобой, хотело сожрать, снюхало двадцать оперативников. Возможно и всех вахтовиков.

— Тикать, Лянь, надо! — запаниковал ветеран.

— Бесполезно, отец, — продолжил Лем. — Надо на разрез попасть, и посмотреть, что открыли, и что выпустили. А там глядишь, смекну, как из ситуации малой кровью выйти. Знаешь как туда попасть?

— Знаю, конечно, — сказал старик. — А ты что, пока шарился по сараю моему, ничего не заметил?

— А чего я должен был заметить? — удивился Лем.

— Хех! — крякнул дед. — Ну, надевай свой лапсердак, пойдем, кое-что покажу.

Они надели теплые вещи и отправились в сарай.

Как только они вошли, старик, взмахом снял серый тент с мопеда «карпаты-2» светло-синего цвета.

Лем вскрикнул от восхищения. Увидеть такой раритет, он мог только в этом временном отрезке. Мопед был ослепителен: не было ни сколов, ни потертостей на шинах, даже пыли. Глянец голубой эмали отражал блики ламп, зажженных в сарае. Это был настоящий механический мул, мирно спящий в своем стойле.

— Дед, ты, где его взял, а главное на какие шиши? — восхищался Лем.

— Девальвация, — усмехнулся старик. — Куй железо пока Горбачёв.

— Ты, дед, правильный военный! — радовался Лем. — Таких как ты, из бронзы отливать надо и на вокзалах ставить!

— Сейчас овса моему Боливару зададим, а завтра покатим, бесов твоих обратно в чистилище загонять.

Архип достал канистру из-под верстака, постучал по ней. Ухмыльнулся.

— До разреза должно хватить.

Лем задумался над его словами.

Что значит «до»? Разведчик вряд ли планировал путешествие в один конец. Скорее всего, старый пройдоха,надеялся разжиться топливом бандитским способом.

— Чур, я за рулем, — восклицал Лем.

— Пущу я тебя за руль, окаянного. Канистру и ружье повезешь. Что мы, по-твоему, назад пешком пошкандыбаем?

— Ни как нет, товарищ сержант!

— То-то и оно. Я бы еще ведро взял, уголька нацарапать, но тогда «сайгу» надо оставить.

— Не, дед, без карабина мы туда не сунемся.

— Святая правда.

— Если это то, о чем я думаю, без перестрелки не обойтись.

— Ладно, Лянь, время позднее, идем спать.

— Верно, — сказал бродяга. — Завтра день трудный.

Они вышли из сарая, направились в дом.

Тихая ночь накрыла поселок своим саваном. В глубине тьмы начинали роиться твари. Они выползали из своего логова, в поиске заблудших душ. Инфернальная сущность рвалась на волю. Безумный кукловод, чьи марионетки уже рыскали по карьерам и лесам. Над селеньем нависла неизвестная до селе угроза, которая уже не раз нависала, над забытыми, исчезнувшими в ее чреве, деревушками.

Обскур, поглощал их одну за другой. Будь-то замшелая шахтерская деревня в джунглях Перу, или же маленький городок Южной Дакоты. Везде, где фрактура вырвалась наружу, она всегда забирала и пожирала все.

5.

Утреннюю тишину пронзили крики петухов и лай собак. Поселок оживал. Местные жители лениво выползали из своих нор, чистили дворы от снега и кормили скот. Гремя ведрами, старушки брели к центральной колонке, чтобы набрать воды.

Местные шли на остановку к автобусу, чтобы попасть в районный центр по делам. Погода стояла холодная, но не морозная.

Старик проснулся, слез с кровати, обул тапки, надел свои серые штаны от костюма двойки поверх кальсон. Дед побрел в сторону прихожей. Набрал ведро воды из металлической молочной фляги, засунул в него кипятильник, включил в розетку.

Пока кипятилась вода, дед, накинув теплый бушлат, поспешил в курятник набрать яиц к завтраку. Вернувшись, он включил электрическую печь, поставил греться чайник. Достав из тумбочки огромную чугунную сковородку, поставил ее рядом с закипающим чайником, кинул на нее столовую ложку смальца. Топленный свиной жир, начал медленно расползаться, подобно Бастинде, которую Элли окатила водой. Далее в сковородку он разбил яйца.

Пока завтрак готовился, ветеран настрогал хозяйственное мыло в пиалу, залил его горячей водой и разболтал пену с помощью старого помазка.

— Лянь! Вставай, — прогремел он. — Шуруй, умывайся, морду брей. Сейчас завтракать будем.

–Дети в школу собирались: мылись, брились, похмелялись! — проскрипел с лежанки Лем.

— Станок у зеркала, новое лезвие я тебе поставил.

— Спасибо, отец, за доброту твою душевную, — шутил Лем. — Я твою тёщу бесплатно грохну!

— Кончай разгильдяйствовать, охламон! — сердился старый Архип. — Шагом марш в порядок себя приводить!

— Так точно, товарищ сержант! — ерничал Лем.

–За какие грехи тебя мне послали? — ворчал старик.

После банных процедур товарищи принялись за завтрак. Перед миссией по спасению поселка, необходимо было, как следует подкрепиться, иначе ракета могла не вернуться на Землю не только до обеда, но и в принципе.

Завершив скромную трапезу, команда принялась к сборам. Дед заряжал карабин, надевал теплые вещи. Лему же много времени на сборы не понадобилось.

Далее они поспешили в сарай. Старик велел Лему взять лопату и расчистить двор. Наш герой в пару резвых движений, уничтожил все сугробы на участке, расчистив дорогу до обледенелой земли.

— Ишь ты! — удивился ветеран. — Для алкаша, ты, Лянь, довольно проворный!

— Ну, начнем с того, что я не алкаш и не бомж, а бывший интеллигентный человек, — спокойным тоном ответил Лем. — А во-вторых, если бы я не был проворный, меня уже давно чёртики скушали.

— Это, какие же чертики? — глумился Майорович. — Те, что к тебе по белой горячке приходят?

— Он не исправим, — выдохнул Лем.

Архип Майорович выкатил свой мопед за ворота и стал его заводить.

Раскатистый, высокий рык мотора прорезал тихую атмосферу зевающей деревни. Боливара замурлыкал как тигренок. Старик-разведчик надел мотоциклетную каску, оседлал своего механического мула, пару раз разогнал масло, прокручивая ручку газа.

Он велел Лему садиться позади и крепко держать карабин.

Спутники тронулись в путь.

«Что ожидает нас, друг, на пороге ада? Вечная жизнь или вечный покой?» — как пелось в одной из песен. К сожалению, Лем тоже этого не знал, он мог только предполагать. Его знания были затерты, как слова в тексте белым корректором. О значении их он мог только догадываться на основании контекста истории, что разворачивалась вокруг.

Ветеран выжимал все сорок из своего мула, несясь по серпантинной дороге, ведущей от поселка до разработки. Путь пролегал через тот темный лес. Заросли хвойных деревьев нависали мрачным туннелем над дорогой.

Страх и сомненья были привычными спутниками бродяги. Он был миролюбивым, и ценящим жизнь человеком. Прибегать к насилию ему приходилось только в крайних случаях, когда без этого невозможно было обойтись.

Они добрались до разреза.

Дед снизил скорость мопеда, заезжая во вскрышу угольного карьера. По всюду стояли брошенные шахтерами в попытке спасения, горнодобывающие машины, гигантские экскаваторы, огромные карьерные самосвалы, рампы электрической подачи и прочее.

Среди белого дня в том месте, где должен стоять страшный шум, стояла гробовая тишина.

— Тихо, даже птиц не слышно, — прошептал старик.

— Давай, отец, с тобой мотор заглушим, и карпач покатим.

Старик кивнул. Оба слезли с мопеда.

— Вяжи канистру к раме и тащи мопед, — скомандовал разведчик.

Лем покатил его под руль. Старый Архип вскинул карабин и перезарядил, приведя его в боевую готовность.

— На курган, — сказал он. — Оттуда обзор хороший.

Поставив мопед у подножия насыпи, они поднялись. Дед достал свой бинокль. Стал вглядываться вдаль.

— Ети его мать! Лянь, ты глянь!

Лем взял у разведчика бинокль. Пространственный разлом черной трещиной в ткани бытия зиял по центру огромной взрывной воронки.

–Хреново, дед, очень хреново. Фрактура.

Лем начал крутить колесико бинокля, увеличивая масштаб. Возле фрактуры по кругу бродили люди, патрулируя периметр. Они двигались синхронно и монотонно.

Бродяга перевел взгляд на следующую панораму. Краем глаза он заметил как зашевелились деревья. Из зарослей вышло громоздкое существо. Оно было не меньше пяти метров в высоту. Тварь перемещался на четырех заостренных конечностях.

Сущность имела гоминидный торс, с двумя длинными когтистыми руками. Из спины росли множественные, черные щупальца. Отростки извивались вокруг тела существа. Голова напоминала октаэдр. Двигался он спокойно. Справа от чудовища плелись оперативники.

— Приехали! — с досадой выдохнул Лем.

— Что?

— У нас тут кукловод.

— Цирк с конями!

— Так, дед, план такой: нужно закрывать фрактуру. Чем-нибудь ее рвануть изнутри. Вот только чем?

–Знамо чем, — перебил его старик-разведчик. — Нам надо сторожку проходчиков найти, а там тротила как говна за баней.

— Сдается мне, отец, — сказал бродяга. — Что ты знаешь где она.

— А как же, — усмехнулся он. — В ста метрах на юг-юго-запад от твоей срактуры.

— И как нам к ней попасть?

— Знамо как: ты в обход поедешь на моем Боливаре, токмо незаметно старайся, а мы ближе подползем, и зад тебе, на случай ежели заметют, прикроем.

— План ясен, товарищ сержант.

— Дальше как все наберешь, дуй ко мне, так же в объезд, я тебе заряд правильно соберу. А дальше посмотрим. Понял?

— Пугаешь ты меня, старый пройдоха.

— Не бзди, солдат ребенка не обидет.

Лем спустился с угольной насыпи. Он завел мопед. Выбрал больший радиус маршрута, для того чтобы быстро и незаметно подъехать к сторожке.

На полпути Лем понял, что дальше карпач лучше заглушить, а к сторожке отправиться пешком.

Двигаясь гусиным шагом, и кое-где ползком, он все-таки добрался до контрольной точки. Войдя внутрь, бродяга начал осматриваться. Взяв сверток динамитных шашек, он стал принюхиваться. «Бризантная взрывчатка с примесями, скорее всего Боливийская. Думаю, одного свертка за глаза, — размышлял Лем. — так, а вот и детонатор. Эх! Жаль не дистанционный, все таки придется лезть в щель».

Взяв все необходимое, он пополз обратно к мопеду. А оттуда вернулся к старику, расположившемуся в засаде.

— Принес? — спросил Архип

— Вот все что было.

Дед стал копошиться в пиротехническом барахле, разглядывая каждую деталь.

— Вот ядрена — Матрена! — выругался старик. — А где провод?

— Вот он, все что было.

— Эх, длины не хватит, чтоб из дыры вылезти и сигнал послать.

— Я внутрь полезу, — сказал Лем. — Мне не впервой.

–Да погоди ты, — осенило разведчика. — Есть одна мысля, как раз под твою сноровку. Но шанс один, и тот не велик.

— Я же говорю, пугаешь меня.

— Динамит к Боливару моему приспособим. Ты на всех порах к щели гони, только первым колесом в нее въезжать будешь, жми детонатор, сигай с мопеда и залегай наземь.

— Скверный план, — сказал Лем. — Может получиться.

— Ты мне, Лянь, одно скажи, — беспокоился дед. — Ну, схлопнем мы эту срактуру, а дальше, твой куколд нас и сожрет с фекалью.

— Не сожрет, отец, — успокаивал его Лем. — Он от разума улья зависит. Закроется фрактура, он сигнал от центра перестанет получать и загнется. Они не автономные. Такие же марионетки, как сейчас шахтеры и военные.

— Страх-то, какой, — ворчал старик. — А нас он под контроль не возьмет?

— Ну, если поймает и щупальца в рот запихнет, то да.

Майорович кивнул и принялся к сбору бомбы. Через пять минут, он прикрепил устройство к мопеду.

— И еще, прорываться придется напролом, — пояснил Лем.

— Я так и понял, — ответил Архип. — Тогда ты за руль, а я отстреливаться буду.

— Принял.

Сев на мопед, они устремились к разлому. Карпач ревел как боевой як, набирая скорость. Бродяга пытался объезжать крупные ямы и насыпи шлака, маневрируя как каскадер из советских фильмов. Дед сидел на заднем сиденьем, держа правой рукой карабин на взводе.

Кукловод заметил их. Он указал своим острым, черным пальцем на движущуюся цель. Его приспешники приняли боевые стойки, вскинув свои винтовки. Тварь согнула руку в локте, сжав пальцы в кулак. Оперативники открыли огонь.

Лем, на полном ходу вывернул руль. Мопед завалился в яму. Дед и Лем залегли в ожидании прекращения вражеского обстрела.

— Стреляй, Лянь! — прокричал дед.

Лем схватил карабин, и начал палить из укрытия. Старик — разведчик под шум перестрелки, выкатил карпач из ямы, завел его и рванул в сторону фрактуры.

— Дед, стой! Убьешься!

Архип рвал гашетку изо всех своих сил. Мопед с лютым ревом, прорывался к щели. Тем временем,у Лема закончились патроны. Он упал на спину, обхватив ствол карабина, продолжая беспомощно кричать старику вслед: «Куда, старый черт, тебя понесло? Она ведь тебя сожрет». Его крик срывался на сип и плач.

Но его приятеля было не остановить. Разведчик принял решение: ценой своей жизни защищать свою Родину.

Старик пропал во фрактуре. Через мгновенье раздался хлопок. Из разлома вырвалась слабая ударная волна, которая своим дуновением отклонила кроны хвойных деревьев, окружавших разрез. Фрактура моментально схлопнулась и исчезла.

В диких корчах, издавая низкочастотные звуки, монтср начал растворятся. Он превращался в нефтеподобную жижу, растекаясь маслянным пятном. Его агония продолжалась не долго. В след за своим повелителем, попадали его марионетки.

Лем кинулся туда к месту фрактуры.

От отчаяния, он продолжал бить кулаками о землю, крича лишь одну слово: «зачем?». Но это продолжалось не долго. Лем почувствовал резкую, разлитую боль в затылке, подобно горячему свинцу, что окутывал его разум. Он упал без сознания. Над его контуженым телом стоял оперативник, который держал рацию, и что-то бубнил в нее:

— Crowley, Mission gescheitert! Ich wiederhole, gescheitert!

— Verstanden, Azrael!Zur Basis zurückkehren.

— Crowley, noch etwas. Er ist bei uns.

— Wer?

— Archivarr.

— Das ist gut!