Ромодановские дворики. Чудотворец

Игорь Галеев

Для неискушённого в истории читателя это будет нечто мирное и тёплое, немного загадочное… Для сведущих в нашем славном прошлом это воскресит в памяти князя Ромодановского – заплечных дел мастера, и должность – что-то вроде председателя КГБ или ФСБ: заведовал Преображенским приказом при Петре. Детей им до сих пор кое-где пугают. Вот и выходит, что тёплые дворики сочетаются с таким звучным и суровым именем. Но, а соседи у каждого свои…

СЛОВОСМЕСИТЕЛЬ

Чебурдаев глотнул кофе и дописывал:

«Мирза-Курбаши вытащил маузер и вложил ствол в рот связанному Саидову.

— Ну что, вспомнил, где золото, собака!

— Ты сам пёс, — прохрипел окровавленный Саидов, — стреляй, поганый басмач, тебе не видать золота, оно принадлежит дехканам!

— Нас окружили! Султан-Бек привёл Пантелеева! — вскричал вбежавший телохранитель.

— Шайтан его забери! — и Курбаши вытащил ствол маузера. — Высокочтимый Бек продался неверным!

Вошёл Бек, и Мирза-Курбаши выстрелил ему в левый бок. Султан-Бек повалился. Этим моментом и воспользовался Саидов, он уже развязался и головой ударил Мирзу в живот, перекувыркнувшись, прыгнул за дверь и скоро уже был в седле. Разъярённый Мирза стрелял ему вслед, телохранители добивали высокочтимого султана. А из-за холма на степь уже выкатывалась красная конница во главе с комиссаром Пантелеевым. Курбаши, бросив своих воинов, уходил через Ордынский перевал».

Сценарист Чебурдаев задумался и красиво закончил текст:«конец 5 серии».

За окном было уже темно, Чебурдаев расслабленно сидел в плетёном кресле, горела настольная лампа, и тени ползали по стенам тихого кабинета. Одной из теней я отделился от стены и встал за спиной у Чебурдаева.

— Устал? — спросил я у сценариста.

Чебурдаева вдавило в кресло, он пробормотал:

— Работаю наизнос, голоса чудятся.

Но тут же обернулся и соскочил.

— Сядь, — попросил я, — поговорим.

— О чём? Кто ты? — и он сел и быстро выпил остатки кофе.

— Я твоё сумасшествие. Я пришёл, чтобы свести тебя с ума.

— Каким образом? Бить будете? — усмехнулся он, всё ещё не воспринимая меня, как материю, данную ему в ощущение.

— Мы сделаем так — я буду каждый день посещать тебя и вкладывать ствол маузера тебе в рот, я буду требовать денег для твоих собратьев по перу, ты, конечно, не дашь ни копейки. Со временем ты ударишься в запой, потом у тебя начнётся белая горячка, и тебя будут лечить.

Он мне не поверил.

Да мне и не нужна его вера, она у него похожа на грязный носовой платок.

Он оказался крепким орешком, так что три раза мне приходилось стрелять рядом с его ухом, он получил лёгкую контузию, а наутро выковырял все три пули из стены и, имея подобные вещественные доказательства, поверил в меня и запил.

Он пил страшно и много. Но всё-таки сумел написать шестую серию, и она вышла лучшей из всего, что он делал. Это всегда так — когда приходит сумасшествие, мозг вспыхивает прощальным пламенем всех своих резервов.

Сумасшедшего Чебурдаева посадили в психушку.

У него остались жена и трое детей, младшенькой — два с половиной годика.

Жена через полгода покончила с собой, и детей разослали по детдомам.

А Чебурдаеву было всё равно. Он стал спокойным и миролюбивым, транквилизаторы сделали своё дело.

А что до меня, то я только начинаю — Чебурдаев мой одиннадцатый удавшийся опыт. И работы впереди непочатый край.

Как раз вчера я посетил женщину-режиссёра, привёл к ней милицейскую мафию, представился Рашидовым и сделал из её квартиры маленький художественный концлагерь.

Тени рашидовских боевиков ломали её мужу пальцы, а их симпатичный ребёнок в порядке вымысла скормил своей маме семь болгарских сигарет.

Здоровенные овчарки лаяли, забрызгивая комнату слюной, а Рашидов приговаривал: «Перестройки, суки, захотели!».

И на сегодня женщина-режиссёр вздрагивает раз в полчаса, муж апатичен, ребёнок весел.

Чернуха удалась.

Кто следующий?