Жертва вечерняя

Игорь Винниченко

Под угрозой оказывается существование не только самого человечества, но и всей разумной жизни во Вселенной. Попытаться спасти всех – главная задача для героев книги. Однако вопросы, которые поднимаются в романе, на самом деле намного глубже и важнее. Речь идет о месте и значении человеческого разума в этом мире. Умение сопереживать и помогать – и не только себе подобным. Наконец, способность на жертву во имя высокой цели. Особенно, когда такой жертвой для человека становится его собственная жизнь…

4

Жизнь корабля протекала в томительных поисках достойного занятия для членов экипажа и пассажиров. Фред Дениер организовал было спортивный турнир на бильярде, но штурман Том Онго так легко всех побеждал, что отбил охоту к состязанию. Неожиданно вошло в моду гулять по коридору служебного горизонта, где находился «Бокс-А», и это называлось «навестить Ядзю». Многие утверждали, что эти прогулки давали несомненный психологический эффект встречи. Было замечено, что некоторые из прогуливающих останавливаются у дверей бокса и что-то говорят. Капитан распорядился поставить там караул из членов экипажа.

Но скоро события вновь обострились, и причиной тому опять же оказалась яйцевидная капсула в «Боксе-А». Само наличие караула оказалось узлом возбуждения, то и дело там собирались компании и вели нескончаемый разговор о Ядвиге. Вспоминались все ее выходки, фразы, поступки. Она многим в шутку гадала, и вот теперь все принялись вспоминать содержание ее пророчеств, почему-то вдруг увидев в этом некую прозорливость. Страхи и сомнения только умножились. Уже через неделю возникло первое предложение раскупорить капсулу, чтобы этим решить все сомнения, но тогда оно еще вызвало общий протест. Прошло еще время, и трое пассажиров связали караульного, и около часа возились в боксе с капсулой, так ничего не сумев открыть. Все трое были отправлены под арест, но вскоре на корабле стала формироваться идея всеобщего голосования по вопросу о вскрытии капсулы.

Капитан Головко понял, что нужны решительные меры. Служебный горизонт был закрыт для посещения пассажирами, а на дверь «Бокса-А» был поставлен персональный замок, реагировавший исключительно на личный код капитана. Он собирался ввести на корабле чрезвычайное положение, но компьютер каждый раз уведомлял его, что для этого пока нет законных оснований.

Ситуация обсуждалась на совете у капитана, где присутствовали Фред Дениер, штурман Том Онго, доктор Эркин и Бернарди.

— Я то считаю, что мы должны действовать по уставу, — утверждал штурман. — Загнать всех по каютам, и ждать приказа.

— Состояние людей не позволяет изолировать их, — вздохнул Эркин. — Они все на грани срыва.

— Я хотел бы знать, — сказал капитан. — Этот кризис порожден ситуацией, или он генерирован искусственно.

Все изумленно глянули на него.

— Откуда такие подозрения, капитан? — спросил Фред. — Снова, теория заговора?

— Конечно, легче всего сослаться на недобрую волю неизвестных негодяев, — усмехнулся Бернарди. — Увы, я не могу себе представить таких негодяев.

Капитан вздохнул.

— Тут есть ряд несовпадений, господин Бернарди, — сказал он. — Мы все знаем, что инпаты зарождаются, как правило, в темных территориях, в процессе освоения новых пространств. Но «Вольный стрелок» шел по курсу, где ходят сотни кораблей обитаемой зоны. И эта девушка, как я понял, не из числа открывателей. Где она могла подцепить чуму?

— Где? — повторил вопрос Эркин.

Капитан глянул на него.

— Я не поленился проанализировать ее биографию, — сказал он. — Наша прелестная цыганка, наша искательница приключений, является офицером Всевидящего Ока.

Всевидящее Око, организация духовной безопасности, действующая под эгидой Синедриона, не относилась к числу авторитетных учреждений, и потому заявление капитана не произвело большого впечатления.

— И что? — спросил штурман. — Думаете, ее заразили церковники?

— Она восемь лет работала в лаборатории по исследованию дионисийских оргий, — сказал капитан. — Мне кажется, это явление патологического характера, не так ли, Энрико?

Бернарди кашлянул.

— Не совсем так, капитан, — чуть усмехнулся он. — Дионисийские оргии, это форма древних медитаций. Ничего особенного, если именно это вас беспокоит.

— Я вспомнил, — сказал Фред. — Она прекрасно исполняла танец вакханки.

— Вряд ли это имеет отношение к нашим проблемам, — сказал Бернарди. — А что касается заражения инпатами, капитан, то там бывают самые удивительные причины…

Совет этот закончился безрезультатно.

Напряжение разрядилось, когда, наконец, пришел ответ из Центра. Во-первых, это ясно означало, что диалог с Центром не оборван, что их слышат и о них думают, а во-вторых, им шли навстречу. Рейдер «Вольный стрелок» направлялся на посадку в отдаленную колонию Пальма, где экипаж и пассажиры могли пройти «реабилитационное исследование» и дожидаться компетентной комиссии для решения своей судьбы. Напряжения и безысходности сразу поубавилось.

Новость переполошила всех.

— Я знаю эту колонию, — объявил Коен Фергюсон. — Это забавное собрание филантропов и чудаков. У них водятся туземцы, всякие гуманоиды, и они пытаются их просветить. Это все равно, что обучать грамоте мартышек! Но это очень далеко.

— Все происходит так, как я говорил, — не сдавался Глюк. — Нас бросили на дальнюю планету, чтобы навсегда забыть там.

— Глупости, — возражал Бернарди. — Если бы опасность сохранялась, никому бы и в голову не пришло направлять нас на обитаемую планету. Это было бы вопиющим нарушением Соглашения Разумов.

Спорили об этом опять до хрипоты, но направление споров уже было иное, и можно было констатировать, что кризис прошел.

Капитан Головко и сам испытал немалое облегчение, но виду не показал. Переход действительно предстоял долгий, и они с Томом Онго занялись прокладкой курса, отойдя от общественной жизни корабля. Команда, у которой тоже появилось дело, также отвлекалась от разговоров, сплетен и споров, что не могло не оздоровить общую обстановку. На третий день был объявлен старт, и под этим предлогом капитан наконец разогнал всех пассажиров по каютам.

— Всегда бы так, — сказал Том Онго перед пуском генераторов.

И они со вздохом облегчения вошли в транспортный режим.

Бортовой архив дал сведения о Пальме: колония малого масштаба, население около пяти тысяч человек. Этнографическая экспедиция Сириусского университета, консульство, медицинские и культурологические учреждения. Имелось местное население низкого уровня развития, гуманоидная раса, с которой был налажен информационный контакт. Собственно, эти туземцы и являлись смыслом существования колонии на Пальме. Название же планете было дано вовсе не по наличию пальм, а по фамилии первооткрывателя, капитана Аугустино Пальма.

Поначалу никто не мог понять, почему «Вольный стрелок» был направлен именно туда, где пять тысяч человек заняты культурологическим контактом, но когда капитан Головко сформулировал это свое непонимание в качестве вопроса для бортового компьютера, последовал исчерпывающий ответ. За последние пять лет несколько кораблей Космофлота, подозреваемые в заражении инпатами, направлялись на Пальму, где получали помощь. Головко перепроверил эту невероятную новость: так оно и было! Компетентные комиссии лишь подтверждали полное выздоровление экипажей. Подробности лечения не сообщались.

Головко срочно вызвал Бернарди и рассказал ему обо всем, что узнал из архива.

— Этого не может быть, — сказал тот. — Если там действительно произошло исцеление «звездной чумы», это должно было бы стать сенсацией для всего мира! Но об этом нигде нет ни слова.

Капитан предложил ему перепроверить информацию, и Бернарди немедленно этим занялся. Он выяснил, что экипажи всех перечисленных кораблей списаны из состава Космофлота, но все по собственному желанию. Некоторые из этих людей поселились в колонии Пальма, но остальные расселились по Обитаемой Вселенной очень свободно, то есть режима секретности для них не создавалось. Диагноз «звездной чумы» и других инпатов во всех случаях был признан ошибочным.

Конец ознакомительного фрагмента.