Государство грёз

Игорь Бон, 2021

Живёт обычный молодой человек Анатолий Савченко. Работает, любит, страдает, много рассуждает о мире, о своём месте в этом мире, о будущем. Случайно встречает в Интернете объявление о том, что американский миллиардер Джон Викард на отдельном острове в Океании хочет построить новое, современное, гармоничное общество и ищет добровольцев, желающих стать жителями этого общества. Анатолий загорается мечтой и с головой окунается во все этапы непростых испытаний. Препятствий несколько – одно из главных – нужно быть неженатым, а он страстно влюблён и не хочет расставаться со своей любимой девушкой Катей. Как обустроено общество мечты и в технологическом, и в социальном плане, какие этапы проходят герои книги на пути к своей мечте, как молодые люди сражаются с трудностями и проблемами, попутно и совсем неожиданно делая счастливой маму девушки – вы узнаете, прочитав книгу.

ГЛАВА 2. НАЧАЛО ПУТИ К ЦЕЛИ

В ожидании ответа из Америки Анатолий, не без волнения, прожил три дня. Каждый вечер с трепетным ожиданием включал домашний ноутбук и профессионально отработанными движениями входил в почту. Там чего только не было — куча всяких бредовых предложений, приглашения на дорогостоящие семинары и тренинги, интимные письма от анонимных незнакомок, скрывающихся за полными ясности электронными адресами, написанными латиницей. Здесь были и «geisha», и «putana», и «kurtizanka», и «bitch», и даже «whore», что для людей, знающих английский, не вызывало абсолютно никакой неоднозначности. Анатолий безжалостно сбрасывал такие послания в корзину. Независимо от возраста и южного темперамента, его не привлекали продажные женщины. Он мыслил в данном вопросе категориями отца, который как-то сказал сыну:

— В настоящей женщине должна скрываться загадка и неопределённость. А какая неопределенность и загадка в продажной женщине, — всё ясно и предсказуемо как в арифметических действиях: на раз — она твоя, на два — ты оплачиваешь её услуги. Иногда — наоборот. А это уже не любовь, а… — и добавил непечатное слово, каких никогда до этого не вылетало из его уст.

Сам Савченко как-то раз брезгливо сказал приятелю после того как узнал, что тот «снял» в ресторане девицу и провёл с ней ночь:

— Слушай, Витёк, разве приятно облизывать тарелку, которую до тебя уже лизали десятки, а то и сотни человек!

После этого они перестали общаться — жизнь развела!

Позади осталась среда, которую скрасила своим появлением в его одиноком гнёздышке, Катюша. Пролетел грустный четверг, а потом и пятница, венчая собой конец рабочей недели и начало беспокойным мыслям о том, что не торопятся господа американцы комплектовать новое сообщество.

Однако, к своему удивлению, открыв в субботу утром компьютер, Анатолий сразу же увидел письмо, присланное с адреса «newsociety.com», и, не раздумывая, открыл его. На правильном английском сообщалось, что заявка Савченко принята Оргкомитетом, и он рассматривается в качестве потенциального Претендента в члены Нового Общества. В письме давалась ссылка на вложенный файл, в котором находилась длиннющая анкета, и просьба ответить на вопросы максимально подробно и вдумчиво. Под письмом стояла красивая подпись и её расшифровка в виде F.Kelvic. В качестве постскриптума, была короткая информация о том, что дистанционное тестирование проводится в три этапа, на каждом из которых претенденту будут предложены 300, 200 и 100 вопросов.

Открыв вложенный файл, Анатолий прочитал анкету. Ряд вопросов не вызывал трудностей, над другими приходилось задуматься. К первому типу относились вопросы о внешности, определенных событиях в жизни, составе семьи и месте рождения и т.п.: цвет волос, цвет глаз, рост, какие операции вы перенесли в жизни, ваша профессия. Таких вопросов было около 20% от общего количества, и они позволяли администраторам составить практически полную картину о человеке, заполняющем тестовую форму, и его теперешней жизни. Другая категория вопросов была настолько непредсказуема, что в некоторых случаях вызывала недоумение, а в некоторых улыбку. Например, в анкете спрашивалось: «Какая форма государственного устройства вам нравится и почему?», «Способны ли вы жить без денег?», «Рискнули бы вы полететь в космос?», «Способны ли жить без воды и пищи? Какое максимальное время?» Или такие: «Какие женщины вам больше нравятся — полные или худые, блондинки или брюнетки, интроверты или экстраверты, холерики, сангвиники, флегматики или меланхолики? И таких, отнюдь непростых, вопросов было большинство. Иногда встречались вопросы, которые, как понимал Анатолий, относились к категории провокационных и позволяли проверяющему определить с помощью проверочных таблиц, насколько был честен претендент в своих ответах.

Таких вопросов было более десятка:

«Есть ли у вас тайны от других людей?», «Всегда ли вы честны в отношениях с окружающими?», «Если вы уверены, что удастся избежать наказания, способны ли совершить проступок?», «Доводилось ли вам когда-либо обманывать кого-нибудь?», «Ездили ли вы когда-либо на транспорте, не оплачивая проезд?» и тому подобное с регулярностью: один подобный вопрос на 20-30 конкретных или абстрактных вопросов первого и второго типа.

С точки зрения языка представленные вопросы практически не вызывали трудностей — они были составлены для людей со средними знаниями, а Анатолий относил себя к людям, владеющим английским на уровне минимум «Upper-Intermediate». Хотя, конечно же, редкое общение на английском, особенно с носителями языка, оказывало своё негативное влияние, поэтому некоторые слова и фразы приходилось смотреть в Google-переводчике.

Савченко откинулся на спинку компьютерного кресла и посмотрел на часы:

— Ого, давно я так не увлекался! До потери счета времени.

С момента его подхода к компьютеру прошло более часа.

Анатолий поймал себя на мысли, что совсем забыл об овсяной каше, залитой кипятком после утреннего душа и перед комплексом упражнений, которыми занимался регулярно, поддерживая себя в хорошей физической форме. До вечерней встречи с Катюшей оставалась уйма времени, поэтому парень решил не откладывать в долгий ящик подготовку ответов на вопросы полученной анкеты. Наскоро прожевав холодный завтрак, вновь сел за компьютер. В течение трех часов плотной работы над анкетой ему удалось ответить всего лишь на сорок вопросов.

— Не густо, — подумал про себя, но решил, что торопиться не станет и посвятит анкете столько времени, сколько будет нужно. На основании полученного временного интервала, прикинул, что сможет подготовить ответ к отправке не раньше конца следующей рабочей недели, рассчитывая, что в лучшем случае в течение каждого рабочего вечера, за исключением вечера с Катей, он сможет готовить ответы на полсотни вопросов.

Захотелось немного отвлечься от компьютера и почитать электронную книгу. Но, предварительно, понимая, что опять невольно нарушает порядок, заведённый ранее, набрал домашний номер Кати. Подняла трубку Валентина Петровна — мама Кати. У Анатолия сложились хорошие взаимоотношения с этой мудрой женщиной, воспитавшей замечательную дочь.

— Доброго Вам здоровья, Валентина Петровна! Можно Катю к телефону.

— Здравствуй, Толя! Рада тебя слышать, но Катю позвать не могу, отправила её в магазин. Как сам-то? — в стиле дочери, но немного более степенно ответила женщина.

Много говорить не хотелось, но чувствовалось, что Валентина Петровна не намерена быстро сворачивать разговор и хочет о чем-то спросить дочкиного бой-френда.

— Очень жаль! Я хотел с Катюшей договориться о встрече сегодня вечером. Вы ей передайте, пожалуйста, пусть по возвращении мне позвонит.

Закончить разговор на этом не удалось, так как сразу же после слов Анатолия поспешно прозвучали слова потенциальной тёщи:

— Подожди, Толя, не торопись прощаться. Пользуясь случаем, хочу немного поговорить с тобой. Позволишь?

— Да, конечно, я никуда не тороплюсь, — ответил молодой человек, удобнее устраиваясь на диване.

— Мы с тобой больше месяца не виделись и не общались. Скажи мне, пожалуйста, как живут твои родители, всё ли у них нормально?

— Всё нормально. Я периодически с ними общаюсь, так что у нас, можно сказать, регулярная связь.

— Это хорошо. Как дела у тебя на работе? Катя говорит, что не всё ладится.

— Знаете, Валентина Петровна, я смотрю на такие вещи философски. Идеальных работодателей не бывает, так же как и работников. Есть у меня претензии к начальству, есть у начальства претензии ко мне, но пока уживаемся.

— Это хорошо, — опять повторила женщина. — А можешь мне честно ответить на вопрос о своих планах в отношении Кати. Извини, что задаю такой вопрос, но, мне кажется, что-то в последнее время с тобой происходит — ты стал менее внимателен к Катюше, забываешь ей звонить, делаешь это реже, чем раньше. Скажи, пожалуйста, как на духу — я ведь всё понимаю, ты видный, представительный молодой мужчина, у тебя могут быть… увлечения, отодвигающие мою дочь на задний план. А она — юная, наивная девочка, влюблённая в тебя «по уши» и, к тому же, воспитанная «синим чулком» в пуританском стиле. Тебе, наверное, непросто с ней приходится?

— Валентина Петровна, зачем Вы так?! Я люблю Катю и планирую сделать в недалёком будущем ей предложение стать моей женой. Просто сейчас, действительно, очень непростой период в моей жизни. Но, поверьте мне на слово, он абсолютно не связан с амурными делами. Скажу Вам по большому секрету, что в ближайшем будущем рассчитываю на очень интересное предложение, касающееся постоянной жизни и деятельности в другой стране, и я над этим сейчас работаю. Но, пожалуйста, пусть это останется между нами — я даже своим родителям об этом ещё не говорил. Да и говорить пока не о чем, так как предстоит пройти много тестов, переговоров и формальностей, чтобы добиться положительного решения.

— Толя, что я слышу!? Ты никак задумал эмигрировать?! — с неподдельным ужасом воскликнула Валентина Петровна. — Ты, наверное, забыл поговорку: «Где родился — там и сгодился!» И как ты собираешься оставить без помощи и заботы родителей? Я уже не говорю о том, что категорически буду возражать против отъезда с тобой Катюши.

— Оп–ля! — подумал про себя Анатолий. — Вот так засада! — Таких подводных камней он не ожидал на своём пути.

После небольшой паузы парень спокойно ответил:

— Валентина Петровна, позвольте мне с Вами говорить абсолютно откровенно, как с родным человеком! И не вздумайте на меня обижаться за прямоту, а может быть и резкость некоторых высказываний! Если Ваша дочь там, куда я её позову, будет намного более счастлива, спокойна за своё будущее и будущее своих детей и Ваших внуков, чем здесь? Неужели же и при этом Ваши эгоистические притязания и желание видеть свою дочь рядом помешают Вам взглянуть правде в глаза?! Я люблю эту страну, хотя и не родился в ней. Я обожаю наших многострадальных, но очень душевных людей, но не вижу для себя никакой возможности изменить к лучшему текущую ситуацию, обеспечить свободное развитие в ней своим будущим детям. Мне скоро двадцать шесть, но всю свою сознательную жизнь я живу в ожидании перемен. Но не тех, которые постоянно сотрясают нашу страну — сначала перекраивалась шестая часть суши на ряд государств, во главе которых встали, отнюдь, не самые лучшие и порядочные люди нашей современности. Потом начала перекраиваться собственность. Да так, что менее десяти процентов наших граждан стали владеть 90% богатств, в то время, как остальным 90% населения достались крохи с барского стола. Неужели Вы не видите, как нищает наш народ, как безбожно инфляция съедает сбережения большинства населения, насколько убогое существование предопределено всем нам после выхода на пенсию! Что я вижу как молодой и думающий человек, размышляющий о своём будущем и будущем своей семьи? Мы перетащили в современное общество всё самое плохое из прошлого социализма — монополизм во всех сферах нашей жизни, кумовство, родственные связи, протекционизм, трудоустройство на хорошую работу только по знакомству, минимальную оплату труда основного населения, добавив к этому самое плохое из современного капитализма: дикое финансовое неравенство между людьми, безработицу, платное образование и медицину, минимальный социальный пакет для обычных людей, коррупцию в государственных органах, исчезновение бесплатных тематических кружков и спортивных секций для детей, абсолютное отсутствие уверенности большинства населения в завтрашнем дне. Могу прибавить сюда ещё и персональные современные болезни нашего государства: постоянное сокращение производства; безудержное разрастание аппарата чиновников и бюрократов, получающих большие деньги и, преимущественно, мешающих людям нормально жить, работать и творить; постоянное изменение законов и правил ведения бизнеса; значительное ухудшение уровня подготовки специалистов; безграничный произвол частных работодателей над собственными работниками; необузданный рост взяточничества, когда практически все серьёзные вопросы бизнеса решаются через немалые откаты. Добавьте сюда брошенных детей, переполненные детские дома, полчища нищих и бомжей, питающихся с помоек, перевёрнутую с ног на голову и абсолютно неправовую судебную систему… И так далее, и тому подобное. Я могу Вам назвать ещё много негатива, с которым сталкиваюсь каждый день. Простите, но наше общество в большинстве своём сегодня напоминает мне огромное стадо баранов, бредущее по длинной-длинной выгородке к глубокой пропасти. Впереди идущие бараны уже поняли, куда идут. Они упираются, не хотят двигаться вперёд и вести остальных к месту заведомой гибели. Поэтому во главе колонны много криков, визгов, протестного блеяния. Но задние давят на передних — эти по-прежнему уверены, что загородка вот-вот кончатся, и они увидят обширные пастбища, где всем будет сыто и комфортно. Поэтому задние тоже кричат, визжат и блеют, но совсем по иной причине — торопят передних, возмущаются, что те тормозят и преграждают им дорогу к светлому будущему, которое может наступить уже за очередным изгибом изгороди….

Анатолий замолчал, осознав, что высказал Валентине Петровне всё наболевшее и так давившее на него морально в течение ряда последних лет.

Воцарилось долгое молчание. Никто из собеседников не хотел первым его нарушать. Паузу прервал Анатолий.

— Валентина Петровна! Я рассказал честно, может быть даже более чем, о своих переживаниях и планах. Очень рассчитываю на Вашу мудрость. Надеюсь, понимаете, что я хочу, так же как и Вы, видеть Катюшу счастливой, не обременённой и не задавленной жизненными проблемами и невзгодами. Уверен, при осмыслении моей пространной тирады, Вы поймёте, что я во многом прав. Имея сегодня здоровье, энергию, определённый жизненный опыт, потенциальную возможность — хочу изменить своё предсказуемо-безрадостное будущее и сделать его более приятным и, по возможности, счастливым. Повторяю — этого будущего без Вашей дочери я не мыслю. Прошу Вас хорошо подумать над всем тем, что я сегодня сказал. Естественно, не посвящая в мои планы и Ваши размышления Катю.

Женщина, по-прежнему, молчала.

— Валентина Петровна, а-у-у, Вы ещё здесь? Я Вас не слышу, — опять вынужден был подать голос Анатолий.

— Да, Толя! Я всё услышала. Нужно отдать тебе должное, во многом ты прав. Недавно прочитала о том, что специалистами одного известного экономического издания был составлен рейтинг стран, наиболее благоприятных для рождения и жизни. К моему большому сожалению, мы в этом рейтинге оказались на 62 месте из 77 обследуемых стран. Оценивались несколько немаловажных факторов, в частности, политическая обстановка, уровень доходов и удовлетворенность жизнью. Так что утверждать, что мне довелось родиться и жить в лучшей стране мира, я, конечно же, не стану, несмотря на весь свой патриотизм. Но пойми же меня, постарайся поставить себя на место женщины и матери! Катя — моя единственная дочь, кровиночка, которой я посвятила всю свою жизнь! Каково мне представлять её вдалеке, на чужбине, в незнакомом для неё и непонятном обществе, которое во многом будет противоречить и её воспитанию, и её привычкам, и образу жизни! Да и потом…, — женщина опять выдержала паузу, — я ведь уже немолода. Мне скоро сорок пять. Шанс встретить любимого мужчину, как ты понимаешь, очень мал. Тем более что память об Александре, отце Катюши, который пропал без вести 19 лет назад, по-прежнему живёт в моём сердце и очень мешает принимать ухаживания поклонников. Поэтому я искренне мечтаю, что моя дочь, зять, внуки скрасят скорую старость и составят смысл жизни в будущем.

— Но если Вы будете уверены, что Катюша где-то вдалеке будет более спокойна, радостна и счастлива, чем рядом с Вами, как Вы поступите?

— Не знаю, Толя, — просто ответила женщина. — В любом случае, мне будет её всегда не хватать рядом. Как я поступлю, когда нужно будет решать этот вопрос — трудно сказать. Но я тебе признательна за откровенность. По крайней мере, у меня есть время обдумать наш разговор и его возможные последствия. Кстати, когда ты планируешь решить все формальности?

— Не готов Вам ответить. Поверьте, многое в данном случае от меня не зависит. Не знаю, как быстро будут решаться вопросы и рассматриваться документы приглашающей стороной. Я не так давно начал заниматься этим делом. Но обещаю Вам, как только появится какая-то ясность, Вы об этом узнаете!

Они попрощались с особой теплотой и грустью, связанные общей тайной и её возможными последствиями. Валентина Петровна пообещала, что обязательно передаст дочери, что звонил её любимый.

Анатолий выключил телефон и почувствовал, что до сих пор переживает сильное внутреннее волнение. У него ощутимо дрожали руки, и сильно горело лицо.

— Чего же это я так разоткровенничался? — подумал парень. — Понесло, Савраску.

С одной стороны, он очень уважал мать Кати, и поводов сомневаться в её порядочности до настоящего момента не было.

Но, с другой стороны, сегодня он сообщил ей то, в чём ещё сам не был уверен. Имел ли он право так волновать женщину, если все его планы были вилами по воде писаны?

За отсутствием явных ответов пришлось поступить философски.

— Что сделано — то сделано, и того уж не вернёшь, — решил Анатолий и снова сел за компьютер. Ему удалось ответить ещё на четыре вопроса анкеты, когда мелодично зазвонил телефон.

— Привет, Толечка! Мама мне передала, что ты скучаешь и хотел меня слышать. Бегала за продуктами. Знаешь, удивительно, в округе пять магазинов, но на все продукты абсолютно разные цены. Такое ощущение, что всё зависит от жадности управляющих.

— Привет, Катюша! Помнишь мудрое изречение, которое мне всегда нравилось: «Дай тебе Бог силы, чтобы ты смогла изменить то, что изменить способна, дай терпения, чтобы смогла спокойно относиться к тому, что изменить не в твоих силах, и дай мудрости, чтобы отличить одно от другого!» Живи спокойно и не жалей о лишних километрах, пройденных в поисках более дешёвых товаров. Здоровее будешь!

— Какой ты у меня умненький — разумненький, во всём пытаешься найти положительные стороны. А мне иногда не до терпения, когда видишь сколько дерьма вокруг.

— Успокойся, милая, и помни, что я тебя сегодня жду. Хочешь, встречу у метро через полчаса.

— Нет, Толечка! Ты слишком торопишься! Я ещё должна немного помочь маме, потом приведу себя в порядок, и только после этого буду готова выйти из дома. Давай договоримся, что перед выходом — ещё раз позвоню.

— Хорошо, Катюша. Звони и я встречу тебя. Сегодня из дома ещё не выходил. Погуляем немного, о-кей?

Молодые люди попрощались, и каждый вернулся к своим занятиям.

Катя перемыла посуду, убралась в квартире, помогла матери с глажкой и загрузила в стиралку очередную порцию белья. Подошла к матери, которая что-то читала в энциклопедическом словаре, поцеловала её и спросила:

— Мам, я схожу, погуляю с Толей, ты не возражаешь?

— Нет, доченька, не возражаю. Иди, милая. И не волнуй мать, возвращайся не поздно — я ведь не только о тебе переживаю, но и о твоём кавалере тоже. Его ведь ещё дорога домой ожидает.

Дочь упорхнула в свою комнату, а мать глубоко задумалась над словами молодого человека, сказанными ей при недавнем телефонном общении.

Она пролистала мысленно свою жизнь — от рождения во второй половине прошлого столетия в большой стране, которой уже не существует на картах мира, и до сегодняшнего дня. Она вспомнила, как непросто в денежном отношении долгие годы жили её родители, как постепенно исчезали продукты и хорошие вещи из магазинов, насколько скучными и политизированными были практически все телевизионные и радиопередачи в её детстве. Но тут же в памяти всплыли другие картинки. О том, что окружающие её люди жили более дружно, чаще ходили в гости, ездили отдыхать и навещали друзей в других городах, потому что стоимость любого транспорта, включая самолёты, не превышала 30-40 рублей, в то время как зарплата её мамы, работающей учителем-предметником в школе, доходила до 180 рублей, а папа, после защиты диссертации, зарабатывал в своём институте намного больше мамы. Когда Вале исполнилось семь лет, а её брату три года, родители получили новую квартиру и пригласили на новоселье всех родственников. Женщина вспомнила, как радовались тогда родители, как мечтали о спокойной, обеспеченной жизни. Перед самым началом перестройки её родители чувствовали себя почти богачами и даже начали собирать деньги на автомобиль. Также вспомнила неподдельное горе родителей, когда их тысячи, откладываемые на мечту, одномоментно превратились в копейки, а они сами на границе веков, выйдя на пенсию, ощутили себя практически нищими. В голове Валентины Петровны отчётливо звучали обличительные слова Анатолия, и она не находила им опровержения — её родители и она сама сегодня жили напряжённее и тяжелее, чем в советские годы.

— Может быть, он прав, может быть, он прав, — как заевшая пластинка в голове прокручивалась одна и та же фраза.

Женщина вспомнила мужа, талантливого ученого-физика, увлекающегося альпинизмом. Он пропал без вести в Гималаях в возрасте двадцати восьми лет. Пролистала в голове все прошедшие годы, когда только жизнь дочки держала её на плаву и спасала от депрессии и мыслей о смерти.

— Девочка выросла, а мать состарилась, — грустно подумала женщина, не в силах представить себе, что станет с ней, если Катюша будет жить где-то далеко.

Но тут же внутренний голос разума начал диалог — любящая мать, которая боялась одинокой старости, спорила с женщиной мудрой, желающей дочке исключительно счастья:

— Ну, посмотри, сегодня даже из Австралии можно вернуться домой за одни сутки, — говорила одна часть её подсознания.

— Да, но не факт, что в стране проживания Катюши ей до аэропорта не придётся добираться ещё сутки, — возражала другая.

— Не переживай, дорогая! Самое главное заранее предупредить дочь о своём возможном уходе в мир иной, а уж она постарается в течение максимум двух суток добраться домой, чтобы проводить тебя в последний путь.

— Не нужно себя хоронить! А годы до смерти как жить без дочери?

— Не ты первая, не ты последняя. Все родители рано или поздно провожают своих птенцов из гнезда. Девочка выросла, расцвела, влюбилась, не подрезай ей крылья — она вправе лететь в любую точку мира. Тем более что вроде бы ей очень повезло с парнём — умный, симпатичный и, главное, надёжный. Да и к Катюше относится трепетно и нежно.

Внутренний диалог прервала вышедшая из комнаты дочь. За прошедшие полчаса она смогла сделать из себя настоящую модель, и мать невольно залюбовалась собственным творением.

— Какая ты у меня взрослая и красивая, доченька, — с грустью и гордостью произнесла Валентина Петровна и украдкой смахнула так неожиданно выступившие слёзы.

— Мам! Это что такое, почему глаза на мокром месте? Я чего-то даже и не припомню, когда ты плакала в последний раз. Что это с тобой сегодня?!

— Ничего, милая. Чего-то я взгрустнула. Ты всё меньше и меньше времени проводишь со мной, а вскоре вообще, может быть, меня покинешь!

— Откуда такие пессимистичные мысли, мамочка! Даже если мы с Толей и поженимся, всё равно будем часто-часто навещать тебя! А может быть и соединим наши квартиры, если мы тебе, конечно, не будем мешать! И я никогда тебя не покину! — девушка крепко-крепко обняла мать.

— Катюша! Есть мудрая фраза: «Никогда не говори никогда». Беги уже, да не забудь позвонить любимому, чтобы встретил тебя у метро.

— Слушаюсь, мой мутер-командир! — шутливо откозыряла девушка и, красиво развернувшись к двери, высоко задирая стройные ножки в импровизированном строевом шаге, вышла из комнаты.

В прихожей прозвучала трель набираемого телефонного номера — дочь сообщала Анатолию, что пора её выходить встречать. Потом прозвучало звонкое: «Мама! Я ушла!» — и захлопнулась входная дверь.

––

С понедельника для Анатолия потянулись серые будни — работа, дом, иногда спорт, нечастые встречи с Катей и вечерние бдения над анкетой.

Работал он руководителем проекта в небольшой частной компании, организованной бывшими работниками большого государственного проектного института, который «приказал долго жить» в результате перестройки. Занималась его компания проектированием морских гидротехнических сооружений — в связи с разрушением многих проектных монстров, подобных тому институту, откуда были выходцами его теперешние начальники — работы хватало. Но… Перфекционизм Анатолия Савченко не позволял ему жить спокойно, поскольку нередко приходилось жёстко отстаивать свою точку зрения. А начальство чаще всего не любит уверенных в себе подчинённых, которые способны доказать, что серое — это не белое с добавлением чёрного, и не черное с белым, а именно серое. Особенно, когда предпочтение отдаётся не профессионализму и трудолюбию, а личной преданности. Поэтому работалось Анатолию, мягко говоря, непросто — у непосредственного руководителя, директора его департамента Юрия Викторовича Подопригоры нередко возникало желание «обломать» несговорчивого и не идущего на компромиссы парня, любыми методами сделать его уступчивым и покладистым. Но это не удавалось, несмотря на то, что порой эмоции сторон разливались как вулканическая лава.

— Уважаемый Юрий Викторович! — говорил в подобных случаях Анатолий Савченко. — Почитайте историю! Все умные люди считались с мнением своего окружения. Екатерина Вторая, например, частенько повторяла: «Опираться можно только на то, что сопротивляется!» И подбирала в советники людей, имеющих собственное мнение и способных его отстоять. А у Вас любое инакомыслие вызывает бешеную ярость. Для Вас существует только два взгляда на любые вопросы — Ваш (который очень часто даже не Ваш, а генерального директора) и неправильный. Можете доложить наверх, что мнение Савченко по данному вопросу не совпадает с Вашим. И я готов изложить свою точку зрения непосредственно гендиректору.

Занятия восточными единоборствами научили Анатолия укрощать собственный темперамент. Он старался быть там, где это возможно, гибким и дипломатичным, но шёл упорно вперёд к достижению цели в случаях, когда не видел для себя иного пути. Его начальник был марионеткой в руках высшего руководства, а таких людей Савченко откровенно недолюбливал. Эта «нелюбовь» была взаимной, поэтому иногда парень еле сдерживался от того, чтобы не написать заявление об уходе по собственному желанию. Но умом понимал, что такой поступок будет сродни малодушию и проигрышу в единоборстве, а с этим смириться не мог. Поэтому на все претензии непосредственного руководителя, большинство из которых были откровенно надуманными, нередко просто улыбался, не говоря ни слова в своё оправдание. И именно этим доводил начальника «до кипения». После истерики обычно наступало затишье, когда молодого человека никто не доставал, и какое-то время он мог спокойно и ответственно делать свою работу.

Анатолий понимал, что нередко его судьба обсуждалась на ковре генерального директора. Но парень знал свою цену, считал себя неплохим специалистом и не боялся потерять работу. Будучи человеком разумным, сам не пытался торопить события, особенно сейчас, когда возникшая на горизонте цель могла в недалёком будущем изменить его судьбу. При этом учитывал и опыт друзей, которые меняли места работы чаще, чем перчатки, но нередко изменения эти были сродни обмену"шила на мыло". При спокойном размышлении парень понимал, что на данном месте работы было всё же больше плюсов, чем минусов. Поэтому продолжал каждое утро выдёргивать себя из постели ровно в 7.30 утра, делал привычный комплекс упражнений, принимал душ, завтракал и шёл на работу, внушая себе по пути «что будет в течение дня абсолютно спокоен и никто, и ничто не сможет вывести его из душевного равновесия». На работу Савченко всегда ходил только пешком, благо это занимало у него не более 30 минут даже в самую плохую погоду. Кстати, эту возможность парень относил к одному из самых значительных позитивных моментов теперешнего места работы, ибо понимал, что для большого города найти рабочее место в получасе пешего хода от дома — это большая удача.

Рабочий день Анатолия пролетал обычно в стремительном темпе, потому что халтурить он не мог и старался в течение дня всё делать быстро и качественно, на совесть. Подготовка технических заданий, планёрки, совещания, разработка проектной документации и технических отчётов, изучение и обсуждение документов, подготовленных другими отделами, постоянная работа за компьютером сжимали восьми–девяти часовой промежуток времени в несколько раз. Нередко, взглянув на часы через некоторое время после обеденного перерыва, Анатолий с удивлением обнаруживал, что до окончания рабочего дня оставалось несколько минут.

Вечерний моцион молодого человека в обязательном порядке, за исключением встреч с Катей в центре города, включал в себя обратную пешую прогулку к дому или поход по магазинам для пополнения съестных запасов в холодильнике.

За шесть дней удалось завершить работу над первой анкетой. Поздней ночью на границе четверга с пятницей она улетела по электронной почте за океан. Опять потянулись дни ожидания. В течение первых двух недель после отправки анкеты парень каждый вечер по нескольку раз открывал почту, а потом сделал проще — перевёл её на смартфон и вывел информацию о новых письмах на экран. И как только приходило новое сообщение по почте, раздавался мелодичный короткий звук. Савченко тут же открывал его, даже присутствуя на рабочих совещаниях и встречах. Именно на одном из таких совещаний, спустя 24 дня после отправки анкеты, Савченко получил очередное послание из Америки. Был вторник, обычный рабочий день с массой проблем и творческих задач, поэтому, мельком взглянув на сообщение, подписанное в этот раз мистером Саймоном, Анатолий понял, что встречу с Катюшкой придётся вновь переносить.

Вечером, наспех добравшись до компьютера, Анатолий внимательно прочитал текст письма. В нём говорилось следующее:

— Рады сообщить, что господин Савченко успешно прошёл 1-й этап анкетирования и допущен ко 2-му этапу. Просим ответить на вопросы вложенного файла.

Анатолий тут же открыл вложение. Как и ожидалось, там была анкета с очередными двумястами вопросами. Но если первый этап был преимущественно акцентирован на чертах характера, темпераменте, личностных качествах, то настоящие вопросы, по всей видимости, имели целью выяснить профессиональные наклонности и оптимальную сферу деятельности претендента. Две сотни вопросов были направлены на выяснение детских привязанностей, любимых игрушек и занятий в дошкольное время, способностей к разным предметам, дополнительных занятий в школе, увлечений, хобби и профессиональной занятости в настоящее время. Анкета также выясняла в ненавязчивой форме удовлетворённость человека своей профессией и работой, предлагала различные несложные математические, экономические, социальные задачи для решения. Немалый её раздел был представлен вопросами в сослагательном наклонении. Например: «Если бы у Вас была возможность выбрать для себя любой вид занятости, чем бы Вы предпочли заниматься?» Или ещё: «Представьте себе, что у Вас есть возможность продолжить образование. К какой сфере оно будет относиться?»

Вопросы анкеты заставили парня серьёзно задуматься о выбранной им в настоящее время профессии. Получив диплом инженера-гидротехника, он как-то не особенно задумывался о правильности этого выбора. И делал сегодня то, чему его учили пять лет и то, чему научился сам за годы самостоятельной работы. Но здесь у него требовали однозначный ответ: «Нравится ли Вам то, чем Вы занимаетесь в настоящее время?» И эта однозначность заставляла очень серьёзно отнестись к ответу, так как Анатолий понимал, что, вполне возможно, в проекте Викарда не найдётся той деятельности, какой он сейчас занимается. По своему обыкновению, Анатолий решил писать абсолютно откровенно. На простые вопросы отвечал сразу же на английском, но те вопросы, которые считал сложными, выписывал на отдельные листы, готовил на них ответы сначала на русском и только потом переводил на английский. Старался писать лаконично, но иногда увлекался, и ответ растягивался почти на страницу. Вопрос о детских и юношеских увлечениях заставил молодого человека хорошенько покопаться в собственной памяти. Он вспомнил, как ему нравилось в детстве играть в водителя автомобиля. На день рождения, лет в пять, ему подарили деревянный флажок, вставляющийся в круглую подставку. Так вот, этот флажок для Толи Савченко был прообразом автомобильного руля — мальчик зажимал коленками твердое полотнище, а вращающаяся подставка позволяла ему реально представлять себя водителем большой и красивой машины. Он мог часами крутить «баранку», совершая обгоны, парковки, подъезды к родному дому или покрывая километры по разным, в том числе экзотическим странам. Позже, уже учась в школе, мальчик очень радовался, когда отцу удалось купить старенькую «Волгу». Он часто представлял себя на водительском сиденье, но шли годы, а отец ни разу не предложил сыну сесть за руль. А самому Толе почему-то не хотелось говорить об этом и обращаться к родному человеку с подобной просьбой. Так он и уехал из родного города, чтобы поступить в университет, не испытав ощущений, о которых мечтал с детства — ощущений реального, а не воображаемого управления настоящей машиной. Он только на последних курсах обучения получил водительское удостоверение. Ему нравилось управлять автомобилем, но он никогда не рассматривал данное занятие в качестве основной профессии. Вспомнил Савченко, что в университете обнаружил у себя довольно сильную страсть к литературе. Не к чтению, а к писательству — с удовольствием участвовал в работе студенческой ежемесячной газеты, написал два рассказа, которые, к его немалому удивлению, были сразу же приняты и опубликованы в журналах. Он даже несколько раз брался за написание книги, но суета будней порой отвлекала на какое-то время, а потом и муза куда-то улетала. После окончания университета он больше писал научных статей, нежели художественных, хотя порой желание написать что-нибудь интересное к нему возвращалось.

Далее мысли перенеслись к последним курсам универа, когда они вдвоём с Романом Кривцовым организовали свой бизнес. Как-то параллельно пришли к мысли, что пора попробовать себя в деле. Решили заниматься кислородными коктейлями — перечитали кучу литературы, провели определённый маркетинговый анализ, обзвонили несколько сотен детских садов и школ города и нашли-таки несколько клиентов. Во главу угла в своих услугах поставили удобство потребителей, которое, к тому же, явилось их конкурентным преимуществом. Роман согласился выполнять функции водителя-экспедитора — на собственном автомобиле привозил оборудование в школу либо детский сад, делал коктейли всем желающим и переезжал к другому клиенту. Сам Анатолий исполнял роль организатора и поставщика: закупал необходимое оборудование, составлял и подписывал договоры с Клиентами, мотался по городу в поисках более экономичной одноразовой посуды, фруктовых соков и пенообразователей. Иногда для ускорения процесса, особенно в школах, где у них количество желающих порой превышало полторы сотни человек, ездили работать вместе. Парни горели энтузиазмом — сначала всё получалось замечательно: дети с большим удовольствием пили вкусные и полезные коктейли, приготовленные на хороших фруктовых соках, родители были довольны, количество клиентов постоянно росло. Неожиданно молодые бизнесмены обнаружили влиятельного недоброжелателя — районные комитеты образования начали выдавать «на-гора» один циркуляр за другим, общий смысл которых сводился к тому, что все коммерческие услуги в школах и детских садах в обязательном порядке должны согласовываться с чиновниками, а коктейли, потребляемые по всему миру без всяких ограничений, были отнесены чуть ли не к лекарственным препаратам. Начался медленный закат их бизнеса — администраторы школьных и дошкольных учреждений стали отказываться от сотрудничества, часто оправдывая решение простой боязнью за своё место. Все попытки молодых предпринимателей объяснить клиентам, что не стоит обращать внимание на очередную чиновничью глупость, что дети и родители по-прежнему голосуют рублём за их услуги — ни к чему не приводили. Количество потребителей неумолимо сокращалось независимо от того, что у них были подписаны договоры на весь учебный год. Масла в огонь подливали законодательные органы — уследить за изменениями отечественного законодательства, не имея в штате оплачиваемого бухгалтера, было очень непросто — со скоростью сезонов менялись налоги, коды классификации, реквизиты бюджетных организаций, размеры отчислений и прочее-прочее-прочее.

Первым не выдержал напарник — позвонил Анатолию по мобильнику и без предисловий сказал:

— Я решил выйти из бизнеса. Всё! Надоело! Ищи мне замену или бери человека в качестве наёмного работника.

Начался цейтнот для Анатолия. Насилу уговорив партнёра поработать ещё неделю, стал искать человека, который был бы способен перевозить на собственном авто и переносить от клиента к клиенту довольно тяжёлое оборудование. При этом он должен был быть культурным, вежливым, приятным в общении и не очень жадным. Задача оказалась достаточно сложной. Практически день в день Савченко нашёл исполнителя основных работ, но тот каждый месяц безапелляционно завышал планку собственной заработной платы. Поэтому по окончании первого года работы от его услуг пришлось отказаться. В мае возникла вынужденная пауза в бизнесе — школьники уходили на каникулы, и большая часть детских садов также делала тайм-аут до сентября. Осенью, уже на пятом курсе университета Анатолий с удвоенной энергией начал самостоятельно поднимать бизнес — написал письма в несколько сотен школ и детских садов города, а потом взялся методично их обзванивать. Только в двух случаях из ста с ним спокойно и подробно обсуждали предлагаемую услугу. В остальных же либо грубо отвечая: «Нам ничего не нужно!» — бросали трубку на рычаг, либо начинали объяснять, что ему следует предварительно получить массу разрешений и согласований и только тогда, может быть, к его предложению отнесутся с определённым вниманием. Совершая в день по 40-50 звонков, Савченко ловил себя на мысли, что всё больше и больше начинает разочаровываться в соотечественниках — если на уровне директоров школ и заведующих детскими садами столько невежественных, инертных, запуганных жизнью и системой людей, что же тогда говорить об остальном населении, не отличающемся такими высокими моральными принципами, как работники образования. Опыт общения с людьми и, главное, опыт распознавания психологии людей он тогда приобрёл колоссальный. Пятый курс для него пролетел как один месяц — редкое посещение занятий, выполнение курсовых работ, самостоятельное ведение бизнеса, сдача налоговых отчётов, подготовка дипломного проекта — всё это даже сегодня было для него сплетено в один клубок огромного нервного и физического напряжения. Но и для такого «стойкого оловянного солдатика», каким был Анатолий, продолжение бизнеса после окончания университета и получения диплома оказалось задачей нереальной. Тем более что предстояло отдать год службе в армии. Пришлось срочно закрывать предприятие, платя при этом немалые деньги различным «помощникам», которых рекомендовали те инстанции, куда приходилось обращаться при проведении процедуры ликвидации бизнеса.

Оглядываясь сегодня на то сжатое до предела время совмещения учебы на старших курсах и бизнеса, Савченко понимал — ничто не проходит даром. С одной стороны, для себя он уяснил, что предпринимательство, если его в стране не душат, это великая созидательная сила, которая могла бы позволить очень многим людям делать великие дела и создавать замечательные, качественные предметы потребления и оказывать полезные услуги. С другой стороны, чётко осознал, насколько отсталой в плане цивилизации и по отношению к собственным гражданам является страна, которую он любит и считает своей Родиной. С высоких трибун на уровне правительственных решений звучат лозунги: «Поддержим малый бизнес!», «Доведём количество предпринимателей до уровня передовых мировых держав!», «Долой бюрократические препоны!», а на деле получается с точностью «до наоборот». Бизнес не только не ощущает поддержки государства, а, напротив, с каждым годом административное давление на него всё возрастает. Создаётся впечатление, что власть предержащие на закрытых совещаниях уже давно для себя решили уничтожить малый бизнес и последовательно, не торопясь, но и не очень церемонясь, проводят в жизнь данное решение.

Мысли парня вновь вернулись к Кате. Его волновал момент, когда следует рассказать девушке об участии в проекте Викарда. За последнее время он намного больше узнал об авторе проекта, о его бизнесе, о том месте, которое этот ещё нестарый и очень деятельный американец занимал в геополитике и мировых рейтингах. В самых раскрученных поисковых системах содержались миллионные подборки файлов, позволяющих понять, что проект, в котором Анатолий участвует, — не пустышка, а реальность. И к ней один человек методично и очень целеустремлённо шёл всю свою жизнь. Савченко твёрдо решил, что если успешно преодолеет все три тестовых этапа отбора претендентов в проект — тут же обо всём расскажет Катюше и начнёт её уговаривать пойти по его стопам: заполнить заявку на участие и ответить на все вопросы анкет. Для Кати это будет проще, чем для него — вряд ли анкеты, разработанные американскими (или какими-то ещё) психологами, носят персонифицированный характер и подбираются под каждого претендента. Анатолий специально завёл отдельную папку, куда складывал все свои рабочие записи по проекту. Здесь был перевод практически всех вопросов на русский, а также его ответы на двух языках. Но опять в голове роились тяжёлые мысли: «Удастся ли ему уговорить любимую? Не перечеркнёт ли любовь к матери и ответственность девушки его собственные, далеко идущие планы?»

— Будь, что будет! — решил для себя Савченко.

––

С вопросами второго тура наконец-то было покончено. Внутри Анатолия зрело чувство, что он делает важную для своего будущего работу, поэтому очередным двумстам вопросам посвятил времени намного больше, нежели первым трёмстам. Да и вопросы, конечно же, отличались. К примеру: «Ваш рост?» в первой анкете и «Перечислите все Ваши пристрастия и хобби» — во второй. Учитывая тайну, которую Савченко пока решил не раскрывать перед Катей, он по-прежнему работал над анкетой в те дни и вечера, когда они не встречались. Однако проницательность девушки была настолько сильна, что она постоянно теребила Анатолия и нередко решительно утверждала:

— Ты что-то от меня скрываешь! Ты очень изменился за последнее время.

Молодой человек пытался отшучиваться и с лукавым прищуром глаз спрашивал:

— В какую сторону я изменился — в лучшую или худшую?

Но девушке было явно не до шуток, и она серьёзно отвечала:

— Не могу тебе однозначно ответить на этот вопрос. Но то, что ты какой-то не такой — это факт! Что-то ты от меня утаиваешь, а что — не могу понять.

— Наверное, подспудно не дают покоя мысли о родных. Как они там? Особенно волнует брат — у него сейчас первые в жизни летние каникулы, которые он проводит без отца. А город у нас горячий — во всех отношениях. Попасть в дурную компанию, где пьют беспробудно или колются — раз плюнуть. А тебя в эти мысли посвящать не хочется — всё равно ничем не поможешь, — в тон Кате, на полном серьёзе отвечал Анатолий. И добавлял:

— Не бери в голову — это всё ерунда! Я очень, очень, очень тебя люблю и приглашаю сегодня в ресторан, чтобы немного отвлечься и развлечься!

Молодые люди много гуляли, о многом говорили, строили планы на будущее — оказывается, Катя хотела минимум трёх детей, в то время как Анатолий считал, что двух — вполне достаточно. Но это на данном этапе было, пожалуй, единственным их разногласием…

––

После отправки второй анкеты, Анатолий вступил в новую полосу жизни. Все происходившие события наблюдал как бы со стороны, ловя себя на мысли, что рассматривает их как нечто приходящее и уходящее. При этом стал больше внимания уделять юридическим вопросам, стал думать, что ему делать с жильём в случае удачного стечения обстоятельств, начал серьёзно заниматься английским. Всё, что он на данном этапе знал о проекте Викарда, его устраивало. Кроме одного. Он никак не мог понять, почему в числе обязательных условий фигурировало требование об отсутствии семьи. Если бы этого условия не было, ему было бы намного проще уладить все формальные вопросы с Катюшкой и собственностью. Он бы взял её в жёны, переоформил на неё квартиру и поехал бы устраивать их будущее гнездо. Но при здравом размышлении понял, что таким образом перекладывает проблемы на хрупкие плечи любимой и решил, что со своей собственностью будет разбираться только сам. Тут был ещё один непростой момент — деньги на квартиру ему подарила бабушка по матери, которая ушла из жизни чуть больше двух лет назад. И у Анатолия сердце было не на месте — он понимал, что мать будет категорически против продажи квартиры, рассматривая её как светлую память о бабушке.

На работе был очередной аврал — сдавали документацию большому заказчику. Все стояли «на ушах», впрочем, как обычно при приближении отчетной даты. Раньше в такую гонку впрягался и Савченко — бегал по кабинетам и отделам, торопил, подхлёстывал, ругался. А тут его словно подменили — он всё делал спокойно, не торопясь. На вопрос «любимого» начальника: «Не заболел ли часом Анатолий Борисович?» — ответил, что у него всё замечательно, просто не видит смысла в «административном давлении». Юрий Викторович как-то очень странно на него посмотрел, но возражать не стал. Так они и сосуществовали — один кричал, ругался и топал ногами, а второй с мудрой отрешённостью смотрел на всё происходящее, молчал и улыбался.

Пролетело лето — любимое время года Анатолия. Раньше, живя на юге, он обожал весну, потому что видел и чувствовал, как в марте природа просыпается и оживает. Но здесь, на севере, всё пробуждалось после зимы на два месяца позже, поэтому период с начала марта по конец апреля был для Савченко очень непростым — его биологические часы показывали весну, а окружающая действительность убеждала в обратном.

В середине сентября, в период, когда небо горько плакало, Савченко получил долгожданный ответ на вторую часть анкеты. Американцы не отличались многословием — письмо мистера Фридланда с точностью до слова повторяло прошлое послание. Только числительные отличались на единичку — вместо «1-й этап» было вставлено «2-й этап», и вместо «допущен ко 2-му этапу» присутствовало «допущен к 3-му этапу». Открыв вложенный файл, Анатолий понял, что последние вопросы потребуют ещё больше времени, чем предыдущие. Здесь практически на каждый вопрос нужно было отвечать развернутым текстом, отдельным сочинением. При этом даже для перевода с английского многих вопросов Анатолию требовалась помощь Интернета или электронного переводчика.

«Как вы себе представляете “Идеальное общество”?», «Что в вашем понимании значит “демократия”?», «Ваше отношение к эмансипации», «Какую партию в своей стране вы поддерживаете и почему?»… Подобных вопросов ровно сто.

«По всей видимости, ответы должны дать психологам достаточно полный психосоциальный портрет личности претендента», — подумал Савченко, после детального ознакомления с содержанием файла.

Он скопировал вопросы в отдельную папку, разбил их на формальные группы — по 10 вопросов в каждой — и составил предварительный график работы над анкетой. В оптимистичном варианте получалось, что ему потребуется 10 свободных вечеров и выходных дней для подготовки ответов, для пессимистичного варианта Анатолий отвёл себе ещё пять дополнительных календарных дней. Молодой человек понимал, что для качественной работы над этой последней частью анкеты ему придётся дополнительно и много работать. Не только с переводчиком, но и с Википедией, и с экономическими статьями, и с политическими терминами.

––

При работе над последней анкетой Анатолий явно почувствовал, что здорово продвинулся в английском. Вообще-то он всегда с удовольствием занимался иностранным языком, как будто на подсознательном уровне предчувствовал, что рано или поздно он ему обязательно понадобится. Год службы в инженерных войсках не прошёл даром и внёс свою немалую лепту в совершенствование английского — Савченко на активном уровне освоил около пяти тысяч новых слов и, в целом, довёл свой активный лексический запас до десяти тысяч. Однако, каждый продолжительный перерыв в языке вычёркивал из памяти то, что там «плохо лежало» — в первую очередь терялись слова, которые реже употреблялись. Все попытки Анатолия регулярно заниматься языком часто проваливались. Обычно находились дела более важные, и уроки приходилось либо отменять, либо переносить на другое время. И только сейчас, в период работы над анкетами, Анатолию удалось сделать языковые занятия регулярными и максимально плодотворными.

Ответы на последнюю сотню вопросов мобилизовали Анатолия полностью. Он считал себя человеком педантичным и пунктуальным, поэтому чтобы выполнить поставленную задачу в соответствии с отведёнными сроками, ему потребовалось две календарные недели упорного труда. Получился солидный электронный трактат, включающий в себя сорок пять страниц печатного текста. Результатом работы Анатолий остался доволен — он написал то, что хотел написать и тем языком, который ему казался достаточно грамотным и стилистически правильным. Но эта работа далась парню непросто — даже во время основной занятости не мог полностью абстрагироваться от вопросов и ответов. Благо, что цейтнотов со сдачей проектной документации в этот период не было. Впервые за три последних года работы Анатолий большую часть рабочего времени посвящал своим личным делам. Он понимал, что поступает не совсем порядочно, но ничего не мог с собой поделать — подготовка ответов на вопросы анкеты в данный отрезок жизни волновала его намного больше, нежели те проекты, которыми он занимался в силу профессиональных обязанностей. К тому же появилось ощущение, что скоро с коллегами и «крайне уважаемым» Юрием Викторовичем придётся расстаться. Это возникшее предчувствие волновало Анатолия, будоражило его кровь, заставляло в убыстрённом темпе биться сердце. В такие минуты он чувствовал себя также как перед ответственными экзаменами или важнейшими событиями в жизни. Будучи экстравертом, Савченко с большим трудом сдерживал себя, чтобы не проговориться ближайшим друзьям и товарищам. Но молчал, так как понимал, что на данном этапе НИКОМУ и НИ О ЧЁМ ГОВОРИТЬ НЕ СТОИТ!

К концу сентября работа над третьей анкетой была полностью закончена. Анатолий прекрасно понимал, что таких как он во всем мире набираются многие тысячи, а то и десятки тысяч. Он также понимал, что с каждым этапом происходит отсев претендентов. Сколько таких желающих превратится в конечных счастливчиков, которым суждено стать жителями нового государства Савченко, естественно, не знал. Но страстно желал оказаться одним из них.

Пробежав глазами последние страницы текста, Анатолий сформировал письмо в адрес господина Фридланда, скопировал свои ответы во вложенный файл и с огромным удовлетворением нажал кнопку «Отправить». Волна спокойствия и умиротворения накрыла его. Парень почувствовал, что чертовски устал — и от не вполне приятной для него основной работы, и от мыслей о родных, и от необходимости скрывать от любимой девушки участие в Проекте, и от серьёзной мозговой деятельности и отсутствия отдыха за всё последнее время.

— Как всё будет происходить дальше? — подумал Савченко.

По информации с сайта «Ideal Society» он знал общий алгоритм отбора, который включал в себя три этапа анкетирования, медицинское освидетельствование и приватные собеседования с представителями команды Викарда. Но данной информации было явно недостаточно, чтобы оценить продолжительность всей процедуры отбора и хотя бы примерно определить, когда она может закончиться. И ещё одно обстоятельство огорчало Анатолия — невозможность влиять на сроки рассмотрения анкет. Отправив свои сорок пять страниц Анатолий даже предположить не мог, сколько времени в данном случае потребуется организаторам проекта на рассмотрение его опуса. Но с учетом того, что уже более четырёх месяцев своей жизни посвятил данному проекту, твёрдо решил идти до конца. Независимо от длины пути.