Федоров в кино

Игорь Богданов

Игорь Богданов – легендарная фигура «уральского постомодернизма» конца 80-ых начала 90-ых годов. Критики сравнивали его иронический стиль с «северянинским», пытались соотнести с «куртуазным- маньеризмом», перестроечными Иртеньевым и Кибировым, но всегда отмечали, что в своем романтическом простодушии Богданов – уникален. Самодостаточный, узнаваемый почерк Игоря Богданова создает удивительно яркие и смешные картины Среднего Урала конца века, рисует лица литературной богемы, погруженной в стихию народной жизни, и, по существу, предлагает одну из парадоксальных интерпретаций новейшей истории. Сам Богданов сообщает о себе следущее: «Родился в 1960 году в селе Петрокаменское и с тех пор никак не может избавиться от зависимости от больших пространств. Перебравшись в город и безуспешно попробовав стать пролетарием, поступил на факультет иностранных языков Свердловского государственного пединститута, который и закончил в 1989 году, попутно познакомившись с многими интересными людьми, ставшими персонажами его стихов. Первая публикация состоялась в журнале «Урал» – под одной обложкой с руководителем «Русского Гулливера». В книгу вошли некоторые стихотворения, написанные в течение последних 25 лет.

Федоров в кино

Одни сидят себе наискосок

По параллельно сомкнутым клозетам,

Другие хлещут виноградный сок,

Сверяя время жизни по газетам.

Еще другие жмутся у окна,

Расплющив нос об улицу ночную,

Четвертые приходят в парах, на

Плечах имея женщину живую.

То пятый, то десятый пробежит,

Давя зубами крышку бутерброда.

Лишь Федоров один, как Вечный Жид,

Стоит, дивясь скоплению народа.

Вот дан организующий звонок —

И темнота распахивает двери,

И залу наполняет шелест ног,

Стихая наполнения по мере.

Устроились. Последний свет погас,

Утроились влюбленных поцелуи.

И кто-то, скрытый от нескромных глаз,

Пускает в кресло газовые струи.

Движенье по рядам. Но вдруг — молчок!

Гранитные крестьянка и рабочий

Вращаются, как медленный волчок,

На красном полотне, беду пророча.

Столица! Твой очередной привет

Находит отклик в сердце самом грубом, —

И зал затих, не дожевав котлет,

Подрагивая лошадиным крупом.

Однако, вольно! Задом наперед

Проносится по полю чужестранец.

И зал, сорвавшись с голоса, орет:

«Крути назад историю, засранец!»

Минутное волненье улеглось,

И снова зал охвачен общим делом:

Кто ест, кому забыться удалось,

Кто просто налегке душой и телом.

Меж тем экран давно опять живой:

Исправившийся всадник едет шагом,

Чтоб поплатиться буйной головой

Над запорожским сумрачным оврагом.

Потом любовь, интрига и война,

И палец режиссера по ошибке,

И роковая женщина — она

О двух ногах, браслетах и улыбке.

Волнующий момент! — и поворот

Го лов по ходу быстрого удара,

И реку жизни переходят вброд

Красивые, как русские, татары.

Финальный титр — и зал бежит, как тигр,

Навстречу сумеркам, такси и сигаретам,

Любовники, уставшие от игр,

Распихивают женщин по каретам.

Последний шорох, скрип — и тишина.

Никто не спит в проходе между кресел.

И внешний воздух крепости вина

Проходит по рядам, драчлив и весел…

Из всех искусств важнейшее — кино,

Сказал Ильич, за ним — Дорогокупля.

Лишь Федоров, все знающий давно,

Сидел, как мертвый, в ожиданьи дубля.