Тараф

Игорь Аретано, 2020

Частный детектив Валерий Деметер и его помощница Иза Кац ищут пропавшего человека. Жена пропавшего уверена, что он ушел к другой женщине. Иза считает, что так оно и есть. Валерий, сам находящийся в процессе развода, имеет другую версию. В любом случае, сначала надо проверить контакты пропавшего в местном клубе эсперантистов…

3

Kontraŭ bato senatenda ekzistas nenia defendo^[18]

28 августа 1992, пятница. Воспоминания о 22 августа того же года

Валерий крутил педали, переключал скорости на своём стареньком, но находившемся в отличном состоянии советском велосипеде «Турист», ехал домой к себе на «БАМ». Микрорайон «Октябрьский» строился в разгар советской «стройки века» и находился на отшибе — потому его в городе так и называли. Настоящая Байкало-Амурская магистраль оказалась теперь в другой стране и была заброшена, а народное название осталось. Хотя официально теперь — микрорайон «Дачия».

Деметер снова вспоминал, что было шесть дней назад.

Он приехал из Кишинева около пяти часов вечера, поставил машину в гараж, что был в двухстах метрах от дома. Открыл дверь квартиры своим ключом. Дверь была без цепочки. Цепочку Валерий давно купил, но всё руки не доходили привинтить.

Дома звучала музыка. Битлы, альбом Rubber Soul, песня Girl. Его жена, голая, сидела верхом на незнакомом мужчине и увлеченно скакала.

Совсем не в ритм музыке.

Валерия пара не заметила. Он выключил магнитолу Ореанда РМ-204-С, сказал по-молдавски: «Одевайтесь и катитесь отсюда», вышел.

Открыл антресоли шкафа в прихожей, вытащил железный цилиндрик длиной сантиметров двадцать и диаметром сантиметра три, сунул в карман джинсов под рубашку навыпуск.

На всякий случай?

Сел в другой комнате и стал ждать.

Валерий Деметер был крепок характером. Отец у него умер, когда ему был один год, мама — когда девятнадцать. В армии командир, перед тем как протянул ему телеграмму о смерти матери, сказал: «Мужайся». Валерий мужался. В милиции и полиции он многое видел. Но к такому событию никакой мужающийся не готов.

Только минут через двадцать вошли жена и ее любовник, полностью одетые. Мужик — здоровый, ростом с Казакова, похож на артиста Белявского — «Фокса»^[19]. И — вот еще сюрприз, черт возьми! — под левой подмышкой у него висела наплечная кобура. Не пустая.

Бандит?

Мужик смотрел нагло и снисходительно. Жена нервно улыбалась:

— Значит, так. Что случилось, то случилось. Я никуда не пойду, мне некуда. Езжай в свой офис, у тебя там есть где спать. Завтра решим, что и как.

— Повторяю. Забирай вещи, документы и катитесь оба. Пойти можешь в гостиницу, свободные места теперь есть всегда. Я нахожусь в состоянии аффекта и могу вам обоим нанести тяжкие телесные повреждения.

Сказал он это снова по-молдавски. Молдавский он знал с детства, но первым родным языком все-таки был русский. Однако говорить по-молдавски в такой ситуации было почему-то легче, как-то более отстраненно звучали фразы.

— Ты что несешь? И почему по-молдавски говоришь?

Внезапно вмешался мужик, он говорил по-русски:

— Слушай сюда. Я офицер полиции.

Жаль. Лучше бы тебе рога наставил бандит.

— Делай как она сказала.

Валерий продолжал говорить по-молдавски:

— Переведи своему кретину, что я плевал на его пистолетик. Он что, стрелять, что ли, в меня будет? Напомни ему, что этот дом — милицейский. Соседи услышат выстрел или звуки драки, отреагируют. Тебе и ему огласка и скандал нужны? Повторяю, я в состоянии аффекта.

— Bufonul! — Елена по инерции крикнула на том же языке, на котором говорил Валерий, тут же поправилась: — Шут гороховый! Ты не мужчина! Олег, подожди…

Жена утащила «Фокса» в ту комнату, где они Валерию изменяли. Деметер слышал обрывки разговора, в частности, Елена произнесла «а твоя-то жена… зачем из-за него…».

Минут через пять вышли. Говорил «Фокс».

— Ладно, малахольный. Она уйдет, ты только не самоубейся, ха-ха-ха.

Жена деловито собрала чемодан. Валерий видел, что забрала шкатулочку с семейными деньгами.

Черт с ней, пусть всё берет.

Пара пошла к выходу. «Фокс» нес тяжелый чемодан.

Возьми своё обручальное кольцо, скажи: «Эй, лови, мэй^[20]!» и швырни ей в морду. — На хрен театральщину, мэй.

После ухода Деметер полчаса неподвижно сидел в кресле. Думал о том, почему «это» произошло, думал о дочери и как жить дальше. Внутренний голос молчал, мысли Валерия не комментировал. Прокомментировал только предположение о том, что жена изменила из-за того, что Валерий ее не удовлетворял сексуально.

Это дело было регулярным, и ты точно не хуже других.

На кухне был накрыт стол на двоих (посуда не повседневная, а из сервиза), стояла минеральная вода «Сорока», нераспечатанная бутылка коньяка «Белый аист», выпускавшегося у них в городе.

Валерий их коньяк пить не хотел, открыл холодильник, вынул бутылку своего «Стругураша». Кто-то ему рассказывал, что на этикетке самой первой партии напитка честно написали: «Изготовлен из побочных продуктов винодельческого производства». Но сейчас было написано: «Крепкий напиток. Приготовлен из отборного виноградного сырья».

Сейчас самый подходящий момент — приколы о стругураше вспоминать. — Заткнись.

Валерий выпил граммов пятьдесят. Не полегчало. Но еще через пятьдесят — расслабился, даже развезло. Крепкий алкоголь он употреблял редко, особенно после ухода из полиции.

Пошел в спальню. Кровать, надо же, была аккуратно заправлена. Валерий откинул покрывало, одеяло, содрал с кровати простыню, бросил на пол. Снял и кинул на простыню пододеяльник и наволочки с подушек. С накрытого стола в кухне принес и положил на простыню тарелки с едой, столовые приборы; завинтив пробку — бутылку с минеральной водой. Коньяк решил оставить, они его не касались. Вынул из двухкассетника и швырнул в кучу также битловскую кассету. Вторую кассету выбрасывать не стал. Связал всё в узел, вышел и выкинул узел в мусорный контейнер. В них теперь постоянно рылись люди, кто-то заберёт выброшенное.

Железный цилиндрик оттягивал карман, но Деметер возвращаться домой, чтобы его выложить, не стал, так и пошел с ним в продовольственный магазин, специально в самый дальний, чтобы прогуляться. У магазина меняли вывеску: на старой было написано «Алиментара», на новой — «Alimentara»^[21]. Примэрия в преддверии «Дня нашего румынского языка» заметила, что магазин три года игнорировал решение о переходе на латинскую графику.

Купил себе продукты, посидел в кафе на открытом воздухе, выпил бутылку пива «Молдвеняске» Орхеевского пивзавода. Иногда нет ничего лучше пива. Вспомнил, как в прошлом году возил на машине жену и дочь в Старый Орхей — природно-культурный заповедник. Жена еще была против: рано везти туда четырехлетнего ребенка, тащить за девяносто километров. Но Алисе очень понравились величественные виды, кельи монастыря, вырубленные в скале, десерт «Черная бабка» в кафе. Жена еще сказала, что в приготовлении десерта используется водка, и ребенку нельзя. Хотя алкоголя в «Черной бабке» никакого нет, водка добавляется перед приготовлением, а потом десерт полтора часа выпекается в печке. Все дети, которые в кафе были, ели. И не устала Алисочка сверх меры: Валерий перед поездкой детское автомобильное кресло купил — хорошее, дорогое.

Подходя назад к дому, Деметер взглянул на свои окна: горел свет.

Супруга. Ключ у нее ты не отобрал, вернулась за чем-то или в гостиницу идти не пожелала. — Выгоню пинками.

Но когда Деметер открыл дверь в квартиру и вошел, встретил он не жену. В прихожую вышел «Фокс» с той же подмышечной кобурой. Новые детали в облике: наручники на поясе, кастет в руке, решимость на роже.

К Валерию, поставившему пакет с продуктами на пол, любезный друг его супруги не приближался.

— Здорово второй раз, малахольный! Значится, так: будет, как наша с тобой Лена сказала. — «Фокс» заржал. — Забираешь своё шмотьё и валишь отсюда, а она возвращается. Иначе я тебе хлебальник отремонтирую, мозгляк.

Когда Валерий застал дома любовников, слова «охватила ярость» для описания его состояния не подходили, он просто был растерян. Теперь — подходили.

Наказать его хочешь? — Не до смерти. Уж сейчас-то имею полное моральное право.

А потом что будет? Он же полицейский. — Плевать.

Валерий спокойно сказал «Фоксу»:

— Ты на мухе^[22], дурак, посмотри назад!

И в самом деле дурак: повёлся на дешевую уловку, быстро обернулся, на полсекунды. Но Валерию этого времени хватило.

Деметер скакнул от двери к «Фоксу», выхватывая из кармана железный цилиндрик, взмахнул рукой, как Ленин на памятниках. Два звена чешской телескопической дубинки марки ESP (Euro Security Products) выскочили из рукояти, зафиксировались. Валерий опустил железный стержень на переносицу обернувшегося мужчины.

Челюсть!

Валерий шарахнул телескопкой наискось по правой челюсти.

Бог любит Троицу.

Удар по другой челюсти.

Стоп!

Ошеломленный «Фокс» почему-то не упал, стоял не двигаясь. Сломанный нос и челюсти очень умиротворяют человека и лишают его инициативы.

Валерий выхватил у него пистолет из наплечной кобуры, пнул «Фокса» по щиколотке, тот тяжело грохнулся на пол. Деметер защелкнул его же наручники у него на руках. Кастет так и остался на правой руке.

Делай как учили на лекции о психологическом подавлении преступника.

Детектив перевернул «Фокса» на спину, залепил ему глаза лейкопластырем из домашней аптечки. Рот заклеивать ни к чему: со сломанными челюстями не крикнешь.

Принес магнитолу, включил воспроизведение второй кассеты (кроме всего прочего, вдруг громко стонать будет). Вкусы Деметера в отношении рок-музыки были старомодными — в основном, старый рок он слушал. Джон Фогерти запел Midnight Special. Бандитская песня, вообще-то. Тюремная, во всяком случае. В общем, уместная для ситуации, когда бывший сотрудник правоохранительных органов совершил преступление.

Патроны в макарове были боевые. Валерий осмотрел карманы брюк искалеченного любовника — носовой платок и картонная коробочка с импортными презервативами.

Вспомнил, что «Фокс» в первый раз был в серой куртке. Куртка висела на вешалке в прихожей — как у себя дома повесил, наглец.

Полицейское удостоверение: департамент экономических преступлений, Ларионов Олег Александрович, старший лейтенант.

— Вот какие теперь обэхаэсэсники^[23], значит.

По паспорту Ларионов был младше Валерия на четыре года, ровесник его жены. Нездешний: прописка кишиневская.

В шикарном бумажнике было много денег, всех трех видов, которые теперь использовались: рубли, молдавские купоны^[24] и доллары, последних — аж двести. Не простой полицейский-то…

Еще в куртке была дорогая зажигалка «Зиппо» и сигареты Marlboro — не кишиневские, а импортные. И был в кармане куртки ключ от двери Деметеров.

— Как проник в квартиру? — зачем-то спросил Валерий о том, что уже понял. Подумал: неужели жена за семь лет совместной жизни настолько плохо его изучила, что решила, будто Валерий, не испугавшись угроз любовника, испугается его во второй раз и уйдет ночевать в агентство? Дура. Или надеялась, что любовник победит в драке?

Может, он это без согласования с ней…

— К…ключ дала… Не… убивай… не…нельзя… за бабу.

— Почему это нельзя? Во все века мужики друг друга убивали за женщин.

— Де…деньги… в лопатнике… двести баксов возьми… В по…потайном кармане… куртки — еще пятьсот.

При осмотре куртки ты потайной карман прохлопал. Теряешь профессионализм. — Просто стрессовая ситуация.

— Э, да ты богатенький. А что, я очень сильно похож на человека, который у любовника жены деньги из карманов тырит?

— И-извини…

Валерию вдруг стало смешно.

— Извиняю, чего уж теперь. Не вибрируй, не убью. Сейчас выпьешь свой коньяк. Вывезу тебя в какой-нибудь парк. Пистолет не заберу. Скажешь потом, что напали хулиганы.

Тебя вряд ли назовет. Он женат, нужен ли ему развод довеском к сломанному носу и челюстям? Служебное разбирательство по поводу драки с мужем любовницы для карьеры не полезно. Лечиться будет минимум полгода. Начать мстить сможет только после лечения. А там посмотрим.

Валерий вылил коньяк в чайник, «Фокс» послушно выпил пол-литра коньяка через носик.

Во время этой процедуры раздался телефонный звонок. Валерий снял трубку, сказал: «Алло». Трубка молчала.

— Слушаю вас.

Трубку положили.

Да это ведь она же звонила из гостиницы или еще откуда. Беспокоится, что любовник с ней не связывается, волнуется.

Деметер решил вывезти полицейского к Городскому озеру. Водоём находился не в центре, но от центра недалеко. Жители там только купались в летние месяцы, вечерами там никто не гулял. Детектив набросил на Ларионова свой темный плащ и нахлобучил ему на голову свою бейсболку. Было уже темно, по пути никто не встретился. Скамейки у подъезда жители дома, к счастью, давно убрали, чтобы на них не собирались пьяницы и шумные молодежные компании. На дороге к гаражу тоже никто не попался.

На номера машины Валерий натянул в гараже пятнистые чехлы, издалека в потемках можно подумать, что номера просто грязные.

Оставил Ларионова на скамейке у озера. Из макарова вынул патроны, сунул пистолет назад полицейскому в наплечную кобуру. Пистолет предварительно протер, хотя подумал: а зачем он это делает? Бумажник, наручники, кастет (тоже протертые) — в карманы Ларионова. Патроны — в воду. Удостоверение позднее, дома, разорвал и сжег.

Никаких патрулей, как и думал, не встретил: полный бардак в уличном патрулировании.

Около полуночи был еще один телефонный звонок, после валериного «Слушаю Вас» трубка снова замолчала.

Утром в понедельник частный детектив услышал в местных новостях по радио, что в субботу произошло нападение на сотрудника полиции из отдела экономических преступлений, сотрудник находится в коме. Деталей происшествия не сообщалось.

В следующем выпуске диктор поведал: «Редакции удалось выяснить, что находящийся в коме сотрудник полиции был командирован в инспекторат города из столицы. Наш источник сообщил, что направление сотрудников МВД из Кишинева в провинцию практикуется в случаях специальных расследований особо серьезных преступлений. Инспекторат не даёт никаких комментариев. Редакция продолжает анализировать ситуацию».

Жена позвонила в понедельник вечером. Во вторник в обед встретились около ее паспортного стола, в парке. Когда они приходили туда на свидания до свадьбы, он назывался «Парк имени Котовского», а теперь — просто «Городской сквер».

— Что ты сделал с Олегом?

Вот так вот. Первая фраза — не о том, что будет с дочерью, и даже не о том, как делить имущество.

— Кто это такой?

— Не кривляйся! Я же знаю, что он вечером пошел… с тобой поговорить.

— Я сюда явился, чтобы обсудить детали развода. Давай это сделаем.

— Не отводи глаз! Ты его искалечил и как-то подстроил, чтобы подумали на других. Ты просто подлец и уголовник!

— Серьезное обвинение. Улики, свидетели имеются?

— Ты страшный человек, Деметер. Бандит, как твой Боцман.

— Зато ты — милая и высоконравственная женщина.

Валерий встал со скамьи. Таким тоном и словами, какими делаются служебные доклады, рассказал, как они будут разводиться, как разделят имущество и что общаться отныне будут только через адвоката, которого Деметер подберет до конца недели.

— Хорошо, через адвоката. Я тоже тебя видеть не хочу, урод. Только сегодня вечером один звоночек тебе всё-таки сделаю, сообщу новость. Сейчас у меня настроения нет.

Повернулась и пошла к себе в учреждение.

В тот же день Валерий, поколебавшись, рассказал о случившемся Григорию, без интимных подробностей. Ему можно, он друг и много чем своему бывшему начальнику обязан. Как и Валерий ему.

Казаков отнёсся к рассказу с удивлением, но спокойно:

— Ну, этот козёл вообще оборзел. Я бы на твоем месте тоже примерно так себя повел.

Григорий был в курсе дела, и ситуацию реконструировать было легко. Ларионов, вопреки предположению Деметера, посидел на скамейке у озера совсем недолго, потом поплелся в центр города, наверное, к полицейскому общежитию, где он жил в отдельной комнате в офицерском крыле. Там и травмпункт рядом. И нарвался около сквера Шевченко на компанию из троих гопников, все — в состоянии наркотического опьянения. Пьяный, одет хорошо, на руке дорогие часы — интересная и легкая мишень. Просто ограбить показалось мало: били, в том числе лежачего ногами. Чудом не умер. Нашли его утром прохожие. В полиции быстро выяснили, кто он такой — паспорт дегенераты не взяли, только разодрали и бросили рядом.

— Он, Валер, сын большой полицейской шишки из Кишинева. К нам его папаша два месяца назад направил для наработки послужного списка: чтобы полгодика тут поошивался, на оперативной работе «внизу», и как бы отличился. А может, и чтоб на войну не послали, из Кишинева же много брали туда полицейских. Ну а потом — назад в столицу, на высокую должность в министерстве, типа, уже обоснованно. Про «специальное расследование» журналюги брешут: он в том департаменте груши околачивал. Папе в Кишинев сразу доложили, он сам приехал, всех на уши поставил. Гопников махом вычислили, взяли тепленьких, сразу раскололи. Нашли у них и его куртку, и пистолет с кобурой, и бумажник, и баксы, и «браслеты», и кастет. Так что ты, вроде, нигде не светишься.

— Кто из ваших ведет расследование? Не «общее руководство», а реально?

— Хмыля, главный жополиз.

Хмылей в инспекторате прозвали капитана Чеботару. От слова «ухмыляться» — в самом деле, постоянно была у Чеботару на лице мерзкая такая ухмылочка, если начальства рядом не было.

— Сам знаешь, у него принцип — побыстрее отрапортовать, копать не любит.

Настроение Валерия улучшилось: Чеботару был не лучшим сыщиком, и в самом деле выдвинулся на должность, которую в своё время занимал Деметер, только благодаря подхалимажу.

Вечером, как обещала, позвонила жена, сказала две фразы.

— Отец Алисы — не ты. Но алименты платить всё равно будешь, чертов дудочник! — и швырнула трубку.

Спокойно, Валера. Это ложь, обычный женский финт. Они так делают, когда хотят уязвить, вывести из равновесия. Алиса внешне — вылитый ты. И группа крови у нее как у тебя. Не ведись на тупую провокацию, просто не думай об этом. Радуйся, что ты с этой женщиной расстаешься. — Да. Всё так.

Валерий затащил велосипед к себе на пятый этаж, лифт в доме опять не работал. С огорчением отметил, что батарейки в переднем фонаре сели, светит фонарь тускло. Батарейки, в отличие от позднесоветской поры, дефицитом не были (да и вообще не стало никакого дефицита с начала 1992 года), но стоили абсурдно дорого. А фонарь с динамо-машиной на «Турист» поставить нельзя: мешают клещевые тормоза на обоих колесах.

Яичницу готовить детектив не стал: ужин отдай врагу. О разводе и словах Елены о дочери не думал — хватит уже размышлений и терзаний.

Лежа в постели, обсуждал с внутренним голосом дело Богдана Лозы. Решили, что на банальный побег от надоевшей жены непохоже. Особенно если завтра выяснится, что его родители ничего не знают. «Пижоны» к делу точно не имеют отношения — не их стиль, никого неожиданно и анонимно похищать они бы не стали, наоборот… Да и Лоза не дурак, чтобы до такого градуса довести разногласия с «крышей». Боцмана или его брата о том, причастны ли они, и спрашивать не надо: удивятся и обидятся.

Шурик Кабан, глава «предприятия» — конкурента Боцмана, разумеется, тоже ни при чем. Также не его стиль, да и «Лучафэрул» — объект боцмановский. Похитить владельца — все равно что Боцману войну объявить.

Примечания

18

Kontraŭ bato senatenda ekzistas nenia defendo (эсперанто) — Против неожиданного удара не существует защиты. Эсперантистская поговорка из собрания пословиц (Proverbaro), составленного создателем языка эсперанто Л. М. Заменгофом в 1910 году.

19

Фокс — персонаж известного советского пятисерийного телевизионного фильма «Место встречи изменить нельзя» о борьбе милиции с бандитизмом в 1945 году (сериал показан в 1979 году). Фокс, которого играет артист Александр Белявский, является членом преступной банды «Черная кошка».

20

«Мэй!» — универсальное молдавское междометие, может означать что угодно, используется для привлечения внимания к говорящему. Употребляется и в молдавской, и в русской разговорной речи.

21

Алиментара/Alimentara (молдавск.) — продукты.

22

«Ты на мухе!..» — Ты на прицеле пистолета, на мушке пистолета.

23

ОБХСС — отдел по борьбе с хищениями социалистической собственности, существовавший в подразделениях Министерства внутренних дел СССР до 1991 года. Валерий это старое название по-привычке применяет к постсоветскому отделу экономических преступлений.

24

Молдавский купон — временная денежная единица Республики Молдова, бывшая в обращении с июня 1992 по декабрь 1993 года. Ходила параллельно с советским рублем в соотношении 1:1.