S-T-I-K-S. Трансформация

Игорь Андреев, 2020

«Выжить любой ценой» – известная и понятная истина. «Остаться человеком», это абстрактное понятие, очень похожее на пропагандистский штамп, – какое у него реальное наполнение? Герой романа «Трансформация» пытается остаться человеком, оказавшись в фантастическом мире, ведь все, кто «провалился» в Человеческий Улей, рискуют превратиться в кровожадных монстров. Как сохранить себя? Ответ на этот вопрос неоднозначен, каждый решает его по-разному.

Глава 7

Девушку звали Алесей. Было явно заметно, что она не в себе. Сидела на оборудованной в углу подвала лежанке, с головой закутавшись в одеяло.

— На контакт не идёт, отвечает односложно, ничего не просит, от еды отказывается. Я сплю чутко и могу точно сказать, что за ночь она единственный раз поднимается и уходит, наверное, по нужде. Хочется надеяться, что отойдёт со временем.

— Да, время — лучший доктор.

Семейной парой оказались цыгане — Оксана, женщина на вид от тридцати пяти, и Игорь, высокий толстый парень, выглядевший значительно моложе. Каждый раз, когда кто-то из нас начинал говорить он пытливо смотрел на говорившего и морщил лоб. Казалось, что он прикладывает невероятные усилия, чтобы вникнуть в суть произносимого. Ел громко, правда не чавкал, но зато чай или кофе пил, сёрбая и кряхтя на весь подвал. К собеседнику обращался «слышь» или «командир». Очень трогательно общался с женой, никаких «слышь» и прочих слов-паразитов. Периодически ему требовалось выйти из помещения и тогда он всякий раз прощался с ней так, будто уходил навсегда: «Прости меня, если что, ты же знаешь, как я тебя люблю». Оксана улыбалась, скромно отводя глаза. Смуглая от природы женщина заливалась краской, по крайней мере, моё воображение живо рисовало рдеющие щёки.

Одной виноградины, растворённой в спиртном, только-только хватило для всех. Львиную долю выпили испытывающий первые признаки споранового голодания Александр Николаевич и огромный Игорь.

В обсуждении дальнейших планов прошёл весь день. Намерения старожила этого мира и обладателя удивительной всепроницаемости, были непоколебимы. Александр Николаевич не желал менять устоявшийся способ существования — миграции из подвала в подвал на границах трёх кластеров. Мы ели почти по-домашнему приготовленную еду, пили ароматный, дорогой, наверное, чай. Хозяин поведал о нехарактерных для него дальних вылазках:

— В моём родном кластере есть магазинчик, где торгуют исключительно чаем, там есть очень дорогой. В прежней жизни мне бы никогда не перепробовать все сорта. А разные чаи и заваривать надо по-разному — в одном аромат, в другом вкус. Один из минусов бедности, это иметь техническую возможность коснуться чего-то стоящего и невозможность потратиться, чтобы освоиться, сжиться с этим стоящим и определить, нравится оно тебе или нет. Это как с шампанским — есть старое доброе «Советское» и другое, очень дорогое. И там и там пузырьки, а избыточно охладив и разницы-то не почувствуете. А она есть. Вот я периодически набираю разные чаи и дегустирую.

— Вкусно… Раньше, при социализме, такой был «со слоном».

— Да, это хороший чёрный чай. Признаюсь, я сейчас проникся жёлтым, но он чувствителен к температуре воды и выдержке. Мне не жалко, просто не хочется портить вам впечатление об этом напитке. В дни, когда активность на кластерах падает до нуля, я по утрам забираюсь на крышу и там получается целый ритуал. Можно очень хорошо посидеть — насладиться и тишиной, и простором. А удачно заваренный напиток дополняет и подчёркивает всё это.

— Да вы настоящий дзен-буддист, монах. Чай, крыша, покой — это конечно хорошо, а общество, люди? Здесь не пустошь, молитвами и подаянием не проживёшь. Спораны вообще смертоубийством добываются. Противоречия между желаемым и действительным, между потребностью жить на крыше и необходимостью почти всегда прятаться в подвале, без социальной терапии приведут вас либо к шизофрении, либо к чему-то подобному — я не специалист.

— Не специалист, да ещё и новичок. За всё время пребывания здесь, единственное проявление человечности — это поступок подобравших меня рейдеров. Почему-то они изменили свои планы и отвели в стаб. С тех пор только лицемерие да патологическая жестокость. Никаких иных качеств в людях я не встречал. Но тот удивительный, почти мистический случай заставляет думать, что до животного состояния опустились не все окружающие. Льщу себя отчаянной надеждой вновь оказаться среди нормальных людей, пусть даже страхом наказания, но загнанных в рамки общественной морали, похожей на ту, что была дома.

— Из стаба вы ушли сами?

— Да, — мой собеседник улыбнулся. — Дезертировал. Накопил восемь споранов и во время очередного выезда на перезагрузившийся кластер, ушёл. Отдал казённые клевец с арбалетом напарнику и ушёл.

— Это же авантюра — без оружия и только с восемью споранами уйти в «свободное плаванье».

— Дольше находиться среди моральных уродов, за споран готовых на любую мерзость, было невыносимо.

— И кто вам мешал устроиться внутри стаба на приличную работу? Прилежание и трудолюбие всегда востребованы, а они определяются честностью и ответственностью. Если вы честны, то не станете делать работу «как попало», а если ответственны, то выполните порученное вам.

— Ровно на столько, на сколько мой труд оценят. Если твоя задача — драить полы, стены, мыть посуду или обслуживать клиентов, крутить болты в гараже, или варить листы с арматурой в цеху — хорошо! Если тебе за эту работу готовы заплатить споран в смену, тоже пусть будет так! Но когда у тебя в виде платы за проживание и питание забирают практически всё, то ты раб! Ты низведён до уровня скотины. Когда таких как ты больше чем один человек, то формируется определённая среда обитания, где царит уныние и безнадёга. Питательная среда для всевозможных негодяев. А ведь иммунных, не обладающих бойцовскими Дарами, подавляющее большинство, и это всё лишние люди. Записываясь на военную службу, они записываются в пушечное мясо, в расходный материал. Им никогда не стать профессионалами, которыми будут дорожить. В общем, социальные лифты — это не про этот мир. Я просто ушёл, почувствовав, что ещё немного, и меня раздавит. Алкоголь, наркотики — это тупик. Я за три месяца накопил восемь споранов — доза дешёвого спека. Захочешь ещё дозу, значит надо идти в рисковый самоубийственный рейд. Я думаю, что распространение дурмана — это драйвер местных экономик, как алкоголь в нашем старом мире с его государственной монополией на спаивание народонаселения. Кстати, алкоголь здесь безвреден, абсолютное лекарство-антидепрессант. Конечно, употреблять нужно только на защищённой территории. Я вот не могу себе позволить — обязательно в невменяемом состоянии вылезу на улицу, под молотки. Очень страдаю от этого.

— Наркотики, если это не антишоковая терапия или обезболивающее, всегда яд. Рано или поздно распад личности неизбежен, собственно, как и с алкоголем. Здесь это тот же наркотик — похмелья нет, печень с почками не отваливаются, бухай хоть каждый день.

— Ну, личности тут распадаются и без наркотиков и бухла. С тем и другим просто нужно знать меру, как там у Володи Розенкруга…

— У кого, у кого?

— Розенкруга. Поэт, великий. Вы что, он же в школьной программе.

— Ну, у нас это три разных человека, а в школьной программе, вообще, только один. Ну, пока один… По крайней мере, на момент моего отбытия был один.

Наверное, это и есть культурный шок. Интересно, есть ли реальность, в которой негр Киплинг написал «Бремя Чёрных»?

Александр Николаевич производил двойственное впечатление. История бегства от социального падения вполне правдоподобна, но пафос… он всегда маскирует что-то неприятное. Да и с Даром не всё ясно. Безусловно, с такой способностью избавляться от преследования в плотной застройке очень удобно, но вот как-то слабо коррелируются высокопарные речи с обитанием исключительно в вонючих подвалах. «Бытие определяет сознание». Думаю, что к старику Марксу в случае с этим человеком нужно прислушаться.

В новой компании я решил провести ещё один день, посчитав доводы Александра Николаевича вполне справедливыми. Сегодня заражённые громят свежий кластер, а завтра начнут расползаться по округе. Наиболее развитые, у которых в мозгах есть подобие памяти, потопают как раз через этот район — неподалёку через пару дней ожидается очередное обновление. За матёрыми тварями увяжется какая-то часть новоиспечённых монстров и тех, кто в своём развитии недалеко от них ушёл, но уже имеет в споровом мешке ценный приз. Подобные противники нам с ним вполне по силам, если действовать сообща.

Мы уговорились переждать первую половину дня в подвале, а затем провести своего рода сафари, где Александр Николаевич будет в роли приманки, а я, надёжно укрывшись в одном из помещений магазина, буду расстреливать пробегающих мимо монстров. План мне показался великолепным, даже лучше варианта с минированием путей миграции тварей. Я уже представлял себя усевшимся в удобном кресле перед распахнутым окном, рядом бокал с коньяком… или лучше с виски — более аутентично. Ещё бы сигару в зубы и вместо арбалета какой-нибудь «слонобой».

Действительность внесла коррективы в мои представления о нашем мероприятии. Комната с решёткой и открывающимся внутрь окном, удобное кресло, дорогое бухло — с этим всё вышло как надо. А вот с добычей всё сразу пошло не так.

Сектор обзора с моего места не позволял видеть начало преследования — акция планировалось таким образом, чтобы я мог видеть спину пробегающего заражённого и произвести прицельный выстрел по споровому мешку. Поэтому пробежавшего Александра Николаевича я наблюдал всего секунду, а когда следом за ним появились двое бегунов, не колеблясь, словно в тире, произвёл образцовый выстрел пробивший голову одному из преследователей. В следующее мгновение в прутья решётки вцепились гигантские… наверное, всё-таки уже не руки, а лапы. Первым рывком тварь забросила себя на подоконник, а вторым легко выдрала решётку. Моё везение, что грохнулась она с ней не внутрь, а наружу, и у меня появились драгоценные секунды, чтобы ретироваться вглубь магазина.

Едва я захлопнул за собой дверь, как она практически развалилась от мощного удара. Пластиковая филёнка вылетела полностью и в образовавшуюся дыру метнулась огромная лапа в попытке меня достать. Однако образовавшегося просвета преследователю хватило только чтобы протиснуться по плечо. Отбежав на несколько метров, я перезарядил оружие, ошеломление первых секунд прошло, и руки почти не тряслись.

Зверюге не составило труда, навалившись, выломать замок, однако, воткнувшись в проём, оставшийся на месте филёнки, она, по сути, надела на себя дверь, высвобождаясь из которой повернулась ко мне боком. Я выстрелил под самое ухо, тварь дёрнулась, издала утробный рёв и забилась, словно в приступе эпилепсии. Я вновь перезарядил оружие, поднимая его для добивания почти поверженного врага, но почувствовал за спиной движение и резко развернулся со вскинутым арбалетом. Вовремя! По коридору со стороны торгового зала на меня нёсся ещё один заражённый.

Этого я сразил наповал. Стрела, попав между ключиц, прошла навылет, перебив позвоночник и разорвав споровый мешок. В следующий миг, выпуская из рук арбалет и выхватывая «Стечкина», я снова развернулся к монстру, разгромившему мою засаду, но того и след простыл. Искорёженная дверь и погнутая стрела остались на память о способностях и живучести местных объектов охоты. Продолжать сафари расхотелось.

Владимир Маяковский, после посещения корриды как-то посетовал: жаль, мол, что нельзя установить на бычьих рогах пулемётов и выдрессировать стрелять. Думаю, увидев местных «жертв» кровавого развлечения, он бы пришёл в восторг.

Итог нашей охоты: три спорана и минус одна стрела. Александр Николаевич посчитал это прекрасным результатом и предложил сыграть ещё разок. Я опешил:

— Да вы что, меня же два раза могли прикончить и съесть. Не стану я «ещё разок»!

— Перестаньте, клин клином вышибают. Если сейчас дадите волю страху, потом всегда будете бояться. А Стикс этого не любит, он любит, когда на кураже, когда залихватски.

Удивил. Кто бы говорил «залихватски»? Сам по щелям разным ныкается, а мне про кураж толкует. Но про возможный психологический барьер, блок на активные рискованные действия я слышал давно и решил, что и вправду нужно не позволять страху поселиться в подсознании.

Учитывая полученный опыт, план полностью переработали. Теперь стрелковую позицию разместили на застеклённом балконе третьего этажа, нависающем почти над самым подъездом. Прорезав в нижней части слои обшивки и утеплителя, мы получили прекрасный обзор прилегающей к крыльцу территории. Предполагалось заманить жертву к подъезду, где выстрелом сверху я смогу пробить голову любому лотерейщику, а если тварь прорвётся в подъезд, то двойная дверь в квартиру обеспечит мне возможность уйти в соседнюю, через лоджию, расположенную на стороне дома, противоположной по отношению к моей засидке.

Один из добытых споранов мы пустили на раствор, больше необходимый моему партнёру, у которого опять дрожали руки. «В одиночку сложно подстрелить даже бегуна, а тут нас сразу четверо нуждающихся, вот дефицит и образовался» — прокомментировал он своё состояние.

Я с удовольствием оттягивал начало очередного тура смертельного сафари, но постепенно во мне зрела решимость покончить с этим крепнущим от минуты к минуте страхом. Иначе я навсегда останусь с Александром Николаевичем и, как крыса, буду прятаться в подвалах. Представив себе такую перспективу, я сразу задался вопросом: «А ведь этот парень должен источать зловоние как профессиональный бомж, амбре от которого ощущается едва ли не на ощупь. А тут даже никакого лёгкого намёка на козлиный запах».

— Всё очень просто, здесь рядом еженедельно загружается кластер с ФОКом где есть сауна с одним маленьким бассейном и другим, большим, двадцатипятиметровым. В сауне жара хватает и попариться, и помыться, а в большом бассейне я по часу плаваю целых два дня, так что с гигиеной проблем не возникает.

Вот есть же люди, которые могут где угодно устроиться с комфортом: чайная церемония, сауна, плавание… Не хватает только тёлок с блэк-джеком.

Бегал Александр Николаевич своеобразно. Это нельзя было назвать атлетическим спринтом с мощной отмашкой рук и выбрасыванием ног далеко вперёд. Наблюдая, как свора заражённых преследует моего партнёра, возникала стойкая ассоциация с изворотливостью таракана, выскользнувшего из-под тапка, и стремительностью крысы, удирающей от терьера. Я был настолько увлечён наблюдением за столь необычным и совсем неграциозным способом передвижения, что едва не пропустил нужный момент. Выстрелил навскидку, благо мишень не нужно было выцеливать — огромная туша нависала над человеком.

Тварь, пожалуй, перешагнула на следующую ступеньку за лотерейщиком и стала обрастать костяной бронёй, но ещё не издавала характерного цокота. Пытаясь быстрее схватить добычу, преследователь старался лапой подцепить жертву, но Александр Николаевич каким-то образом предвосхищая удар, выполнял манёвр уклонения и, вопреки законам физики, совершенно не сбавляя скорости, делал зигзаг и возвращался на прежнюю траекторию движения, а бегущий следом монстр, продублировав вираж, неизменно сбивался с шага, заметно теряя темп.

Пара была уже у самого подъезда, и мой выстрел пришёлся едва ли не в упор. Попал в голову, почти в висок. Стрела пробила не успевшую покрыться дополнительной защитой часть головы, и тварь рухнула замертво. Оставшиеся три стрелы я выпустил в лотерейщика-маломерка и двух бегунов. В подъезд за приманкой заскочили только двое преследователей.

Отложив в сторону арбалет, я достал из рюкзака уже опробованный в деле молоток — не тратить же патроны на двух заурядных бегунов.

То неприятное, которое я подозревал в Александре Николаевиче, проявилось при дележе вполне приличной добычи — двух горошин и шести споранов. Как-то так вышло что и горошины и спораны нужны Александру Николаевичу все и прямо сейчас. У него и беженцы, и Дар потрачен полностью. Единственный компромисс — это совместное употребление раствора одной горошины.

Да! С этим парнем дерьмо хорошо жрать — себе всё заберёт. На этом наше сотрудничество я посчитал законченным, сомнения насчёт того чтобы остаться, развеялись полностью. Мы вернулись к нашим товарищам в подвал, где я и озвучил своё желание — наутро отправиться в стаб, представители которого мне показались порядочными людьми. В компанию к себе никого не звал, семейные Игорь с Оксаной не дадут себя в обиду, а выпавшая из реальности Алеся… Ну не в том я нынче положении, чтобы спасать красавицу от дракона. Ну, пусть и не дракона, а всего лишь крысы, но что-то мне подсказывало — участь девушки всё равно будет незавидной. Меркантильная сущность Александра Николаевича не смирится с её несостоятельностью в вопросах добычи споровых тел.