Рассказы знавших Скорцени и Геббельса

Игорь Алексеевич Гергенрёдер, 2020

Автор, происходя из немцев Поволжья, 23 июля 1994 прилетел из экс-СССР в Германию на постоянное место жительства. Его встретили коренные немцы, которые имели связи с Россией и кому он был известен по газетным публикациям. Он обязан немецким друзьям знакомством с людьми, лично знавшими Отто Скорцени и Йозефа Геббельса. Рассказы знавших их, которые в точности воспроизведены в предлагаемой книге, нигде ранее не публиковались.

Бабушка

Скорцени, сказал Хансйорг, страдал какой-то болезнью то ли желудка, то ли печени, из-за чего уезжал, как было упомянуто, лечиться, однако болезнь снова давала о себе знать. Подразделение вошло в деревню, о которой Олег сообщил, что бывал в ней и что тут живёт ведунья, исцелившая многих больных.

— А мы слышали, что среди русских есть загадочные колдуны и колдуньи, кому доступны тайны, недоступные науке, — пояснил ветеран.

На это я высказался: известно, мол, что элита нацистской партии и СС увлекались оккультизмом, в особенности верил в сверхъестественные силы и пытался экспериментировать с ними главный эсэсовец Гиммлер.

Хансйорг кивнул и сказал: неудивительно, что Скорзени приказал найти и привести ведунью.

— То была по виду настоящая ведьма! — воскликнул ветеран. — Вокруг головы — чёрная повязка, из-под неё выбивались седые длинные растрёпанные волосы. Лицо в резких морщинах, а глаза такие острые, какие я видел только ребёнком во сне, когда мне на ночь прочитали страшную сказку.

Я поинтересовался, во что была одета старуха, и услышал, что обута она была, как я понял из объяснений, в лапти, до щиколоток доходила длинная юбка с многими карманами, имела их и «куртка из овчины». Я представил тулупчик.

Старуха спросила Скорцени, на что он жалуется. Вопрос был, конечно, задан по-русски и состоял из самых простых слов. Олег его перевёл. Командир, куря сигарету, стал отвечать, Олег продолжал переводить. Старуха заверила, что знает, как вылечить, но надо заплатить. Скорцени, затянувшись сигаретой, прикрикнул: пусть она не принимает его за дурака и сначала покажет своё умение. Тогда бабка протянула руку, потребовала дать ей окурок и объявила: если это будет исполнено, заядлый курильщик больше не захочет курить. Скорцени усмехнулся и бросил ей окурок, она его ловко поймала, не обжёгшись, спрятала в карман. У неё были необыкновенно проворные руки. После этого она ушла.

Через какое-то время Скорцени велел её привести — его не тянуло курить.

— Мы выступили из деревни, старая женщина за деньги согласилась ехать с нами, её посадили в кузов грузовика с солдатами, — рассказывал Хансйорг.

Мне представилась живописная картина: германский грузовик Опель Блиц, в чьём кузове сидят солдаты в касках, и среди них — русская мрачная бабка в тулупчике, вокруг её головы — чёрная повязка, из-под которой выбиваются седые космы.

— Олег называл старуху «бабушка», — последнее слово рассказчик произнёс с акцентом по-русски. — И её стали так называть немцы, включая командира.

Когда въезжали в какой-нибудь населённый пункт, бабушка выбирала избу и, сопровождая русские слова жестами, указывала солдатам выгнать из неё всех. Потом она в избе что-то готовила — чаще на огне. Олег говорил — она варит коренья, травы, он видел у неё древесный уголь, мёд и что-то похожее на засохшую кровь на тряпке. В избу приглашался Скорцени, Олег оставался тут как переводчик. Старуха, говорил он Хансйоргу, давала командиру помаленьку снадобий, шептала непонятные заклинания. И происходил торг.

— Торг? — переспросил я, думая, что не совсем понял ветерана.

— Именно торг! — подтвердил он.

За каждое применённое средство бабушка требовала заплатить рейхсмарками, Скорцени мотал головой, утверждая, что средство стоит гораздо меньше, чем названная ею сумма. Старуха повторяла и повторяла её хриплым голосом, направляла на немца растопыренные указательный и средний пальцы, плевала на пол. Последнее более всего действовало на Скорцени. В конце концов они уговаривались на сумме более той, какую первоначально хотел он дать, но немного меньше того, что требовала бабушка.

— Ему действительно помогало её лечение? — спросил я Хансйорга, и он ответил: — А как же иначе? Ведь она продолжала ехать с нами, и он ей платил.

Но когда, поведал ветеран, немцы были уже недалеко от Москвы, ударил ранний мороз, и бабушка будто узнала: русские начнут их громить. В одной деревушке она потребовала оставить её.

— Скорзени покричал на неё и сдался. Она осталась с накопленными деньгами. Олег передал мне — на прощанье она сказала Скорзени, что многие погибнут, но он даже не будет ранен. Его ждут успехи и слава.