Рассказы знавших Скорцени и Геббельса

Игорь Алексеевич Гергенрёдер, 2020

Автор, происходя из немцев Поволжья, 23 июля 1994 прилетел из экс-СССР в Германию на постоянное место жительства. Его встретили коренные немцы, которые имели связи с Россией и кому он был известен по газетным публикациям. Он обязан немецким друзьям знакомством с людьми, лично знавшими Отто Скорцени и Йозефа Геббельса. Рассказы знавших их, которые в точности воспроизведены в предлагаемой книге, нигде ранее не публиковались.

Незабываемая зимняя страда

Морозы под Москвой, вспоминал ветеран, были ужасные. Скорцени, как все заметили, опять стал курить.

— Люди огромного роста обычно умными не бывают, но среди них встречаются очень хитрые, — поделился соображением Хансйорг. — Когда под Москвой русские стали нас бить, мы услышали, что у Скорзени воспалился желчный пузырь. Больного отправили самолётом на родину.

Рассказчик с чувством благодарности произнёс:

— А нас спасал Олег.

Население, объяснил ветеран, прятало от немцев валенки — «в ямах под досками пола, на чердаках, в хлевах под сеном», а заниматься обысками немцам было некогда. Тыловая служба присылала недостаточно еды, ничего из тёплой одежды и обуви, но поезда доставляли вывезенное из Франции вино. Оно превращалось в лёд, бутылки трескались.

— Мы растапливали ледяные цилиндрики в котелках, Олег договаривался с людьми, и в обмен на спиртное ему давали валенки для нас. — Ветеран, улыбаясь от приятного воспоминания, с лаской в голосе произнёс по-русски: — Ва-лен-ки!

И добавил по-немецки:

— Для наших ног это был праздник!

Я поинтересовался, что стало с Олегом. Хансйорг сказал: их подразделение под Москвой сопротивлялось русским, как могло, приходилось сутками не смыкать глаз. Отступишь раньше соседей, офицеры пойдут под трибунал, но, если продержаться до того, когда соседи отступят, к вам зайдут во фланги и окружат. В этих непрерывных боях Олег исчез. Для него плен был хуже смерти.

— Надеюсь, он как-то где-то затерялся, переоделся и спасся, — произнёс рассказчик с тёплым чувством. — Возможно, потом воевал против нас.

Ветеран пустился в рассуждения. Солдат, если у него есть голова, должен воевать, пока дела идут хорошо или хотя бы сносно. А когда всё идёт прахом, он из-за глупости высшего руководства превращается просто в отбросы.

Хансйорг сравнил немцев с итальянцами. Мы, немцы, мол, извека приучены к тому, что улучшение жизни приходит сверху от правителей как награда за неустанный честный труд, за исполнение приказов, следование закону.

— Нам не мешало бы хотя бы отчасти брать пример с итальянцев. Умирать за цели государства — это не по ним. Потому они плохие солдаты, зато отчаянные разбойники, которые храбро дерутся не за что-то, чего нельзя взвесить на ладони, а за свою личную выгоду. В старину они небольшой шайкой дерзко нападали на охрану сеньора и грабили его, зная, какую долю получит каждый из них. — Старый немец усмехнулся: — Это не то что изо дня в день рисковать своей шкурой с единственной надеждой — в лучшем случае остаться в живых.

— Как только американцы высадились на Сицилии, — продолжил ветеран, — итальянцы, которые и до того воевали без всякой охоты, перестали сопротивляться. Свои же фашисты арестовали Муссолини.

Хансйорг вернулся к личности Отто Скорцени. О нём-де пораздували сказки, в сорок пятом союзники ждали какой-то неслыханной схватки с ним и его людьми в австрийских Альпах, а он просто мирно сдался. За это его отпускали из лагеря к семье, лечили от болезней, оперировали, перестали держать за решёткой, а потом за оградой лагеря, и он скрылся. Спокойно жил в Испании, умер своей смертью, а слава о нём как о сверхчеловеке осталась.

Добавлю от себя: легендарный диверсант прожил не слишком долго — шестьдесят семь лет.