Как я из себя выходил

Игорь Александрович Куклин

Во второй книге автор продолжает знакомить читателя с короткими жизненными историями. О городах и людях, о студенческой поре, о важном выборе, о малой родине, от одного воспоминания о которой тепло становится на душе, и… немного фантастики.

ОПЕРАЦИЯ ОТЧАЯНИЯ

Их было двое. Закон парных случаев. Пациенток с редким, но тревожным осложнением — остеомиелитом грудины и рёбер. У любого способа лечения есть свои осложнения. Есть такие осложнения и у лучевой терапии. Первая пациентка перенесла рак молочной железы с обеих сторон с разницей в несколько лет, лечилась по поводу метастаза в позвонок — тоже лучевой терапией. И вот образовался вначале небольшой свищик — ранка, из которой временами сочился гной, а временами она, казалось, зажила. Потом опять воспалялась, опять открывалась, из неё стали отходить мелкие косточки. Небольшие операции по удалению нежизнеспособной кости приводили к временному эффекту. Затем рана стала побольше и требовала уже постоянных перевязок. Процесс тянулся вяло месяцами и годами. Я несколько раз выходил с этой пациенткой на консилиум. Но вердикт был однозначен: «Только консервативная терапия. Пациентка пожилая, предлагаемая операция сложная. Риск большой. Вы можете её оставить на столе». В переводе с профессионального это означало, что есть опасность того, что человек умрёт на операции, без которой проживёт столько, сколько получится. И вот во время одной из её госпитализаций я готовился делать очередную маленькую операцию. Но до операции дело не дошло. Я и сейчас помню взгляд её круглых серых глаз, спокойный такой взгляд. И вопрос, когда встретил её вечером, накануне операции, в коридоре: «Доктор. Это ВСЁ?» Она показала пелёнку, пропитавшуюся жидкостью из раны. Процесс добрался до сердечной сумки, и через рану вытекла жидкость из перикарда.

Самое сложное в онкологии, на мой взгляд, — это знания. Знания, которые раньше были доступны особенным людям: волхвам, прорицателям, гадалкам… Они дадены тебе всего лишь твоим образованием. И ты оказываешься не готов. Совсем не готов врать, глядя в глаза обречённому человеку. А надо!..

Да, это было начало конца. Я, отведя взгляд, что-то лепетал скороговоркой… Женщина умерла.

Вторая пациентка была моложе. Остеомиелит более распространённый, но не такой по продолжительности. Удалена правая грудь по поводу опухоли. При свищеграфии, когда контрастное вещество вводится в свищевое отверстие и затем делается рентгеновский снимок, выявлено обширное поражение мягких тканей, костей и хрящей грудины и рёбер. На этот раз я на консилиум пошёл, заручившись поддержкой заведующего торакальным отделением. Докладывал эмоционально, в качестве примера приводил первый случай. Одобрение на оперативное лечение таки было получено. Стали продумывать детали операции, которую никогда до этого не делали. Нужно удалить практически всю поражённую грудину, часть хрящевых отделов рёбер с одной стороны и фрагмент пятого ребра, вдоль него имеется затёк, видимый на свищеграфии. Потом всё это нужно закрыть с обязательным послойным восстановлением тканей. Для восстановления каркасности грудной стенки я решил использовать то, что было под руками — сосудистые протезы, они эластичные и прочные. Один бифуркационный и два линейных. Это инородные тела и находиться они должны в собственных тканях организма. Снизу мы решили от лёгкого и сердца отграничиться сальником, который протянем через отверстие в диафрагме из брюшной полости, для этого сделаем ещё лапаротомию. А сверху сосудистые протезы закроем большой грудной мышцей, повернув её на рану, как книжный лист, с левой стороны. Мышцу же сверху закроем расщеплённой кожей, взятой с бедра.

Женщине всё подробно объяснили. Она понимала, что операция рискованная, но без неё конец один. Согласилась.

На операции работали быстро и чётко, по продуманному. Заведующий убрал поражённые ткани, от пятого ребра удалилось больше, чем планировали. Дефект получился внушительный. Дно его — дышащее лёгкое и работающее сердце. Самим страшно! Ну, а кто, если не мы? Заходим в живот, мобилизуем сальник от большой кривизны желудка. Провожу его через грудинно-рёберный треугольник диафрагмы на грудную клетку. Боялся, что длины не хватит на весь дефект. Хватило. Креплю сосудистые протезы к концам рёбер поперёк дефекта. Грудная клетка восстановила каркасность, протезы хорошо работают в такт дыханию. Далее мобилизую молочную железу от большой грудной мышцы. Из отдельного доступа добираюсь до крепления мышцы к плечевой кости, отсекаю и перевязываю сосудистый пучок. Затем опрокидываю мышцу на дефект, оставляя ей питание из межрёберных сосудов. Протезы закрыты сверху надёжно. А дальше просто оказалось. Молочная железа, приобретя подвижность, сдвинулась на мышцу и кожа не понадобилась, бедро осталось целым.

Вскоре женщина выписалась. И надолго исчезла. Повторно я её увидел лет через восемь. У неё всё хорошо. А таких операций мне делать больше не приходилось.