Алхимик. Повести и рассказы

Игорь Агафонов

Любое произведение И. Агафонова – это как если человек азартно прожил ещё одну интереснейшую жизнь. Для автора главное – сам житейский материал, именно он диктует ему и средства выражения. Оттого, очевидно, и непохожесть всех написанных им вещей… Крепкий сюжет почти детективной истории, а следом пронзительная лиричность взаимоотношений персонажей… Словом, высокой пробы художественность – бесспорное достоинство всех его рассказов, повестей и романов.

Марина

Солнечно. И скоро — в течение часа точно — станет жарко. Марина стоит с тощим чемоданишком из кожзаменителя у душно пахучего шоссе в ста метрах от автобусной остановки и робко обозначает поднятие руки при виде очередной легковой машины. Она одета, хотя и опрятно, но сразу видно, что бедно: в цветную клетчатую юбку ниже колен, в вязанную белую кофту, обута в коричневые не новые туфли без каблука, так что нитяные того же цвета колготки не особенно бросаются в глаза. Наконец красный «жигулёнок» тормозит и съезжает на обочину, Марина бежит к машине, просительно заглядывает в открытое окно:

— До города добросите?

Мужчина лет пятидесяти кивает и помогает изнутри открыть дверцу.

— Далёко путь держите? — спрашивает он, быстро, но цепко оглядывая пассажирку. Кареглазая девушка с неброским, но приятным чистеньким личиком ему, очевидно, понравилась. Лишь передние зубки слегка портят впечатление. И он игривым тоном, чтобы не обидеть, добавляет: — Знать, орехи грызть любим, да?

— Ага, любим, — отвечает Марина без тени жеманства, не стесняясь улыбнуться в ответ. — Вот денег, может, заработаю, фарфоровые вставлю. Фарфоровые сейчас в моде. Не слыхали?

— А едешь-то куда? — переходит на «ты» водитель и одновременно указывает кивком головы на букет, привязанный к перилам мостика, который они проезжают, замедлив ход. — Кто-то гробанулся недавно.

— Угу. А еду я к тётке во Владимир. Поживу с недельку—другую и привезу её сюда на свадьбу к сестре. Поезд в час ночи. И билеты дорогие. Сто шестьдесят отдала. Пятьдесят осталось на дорогу. А ничего, ночью не обедают, а утром уже на месте.

— А чего так рано собралась? Целый день надо где-то болтаться.

— На базар зайду посмотреть. К знакомой загляну. Небось, чаем напоит. Потом и по вокзалу можно побродить.

— То-то, я гляжу, тепло приоделась.

— Да, вечером прохладно.

— Не боишься ночью бродить? В Москве на вокзале всякое случается.

— А чего с меня взять? — и опять невинное простодушие в голосе.

— Ну как… — Мужчина лукаво подмигивает попутчице. — Молода и ничего себе, в натуре. Замужем?

— Почти что.

— Как это?

— Сидит, голубчик. За драку. Ещё долго. Пишет исправно, обещает жениться. Дочь-то его. Не знаю, может и не врёт.

— И сколько дочери?

— Шесть будет скоро. Почки у неё болят.

Мужчина опять оглядывает попутчицу. Она едва заметно усмехается.

— Да мы с ним в пятнадцать лет… Случайно, правда, по неопытности ещё. Резинка некачественная оказалась.

— Во как.

— Угу. Отец не разрешил делать аборт. Внучку любит. В сад её отводит и забирает после работы. Он теперь истопником в кочегарке, рядом. Мало платят только. А в деревне вообще ничего не светит.

— Ладно, если так. Давай познакомимся, что ль. Володя.

— А отчество ваше?

— Без отчества не можешь?

— Могу, конечно… Володя. Меня Мариной зовут.

«Возможно, — думает мужчина, — так же как и меня Володей, впрочем.»

— А что, Мариша, не прокатиться ли нам до озерка какого, не позагорать ли? Раз на поезд рановато…

— Почему бы и нет, — сразу соглашается она.

Он замедляет ход, сворачивает к сельскому магазинчику.

Потом они едут по пыльному просёлку, петлявшему среди скошенного пшеничного поля. На подъезде к озерку он говорит:

— А у меня тоже нет с собой резинки.

— Не страшно, у меня пружинка.

— А ты опытная барышня.

— Да. Я медсестрой работала два года. Могу всё, что мужчине требуется.

Он загоняет машину на полянку прибрежного лесочка, достаёт из багажника бутылку вина и пакет с закуской, старый полушубок, она в это время находит укромное и ровное местечко у застарелого кострища.

Отдыхая, они продолжали разговор, вернее, говорила всё больше она.

— Хочется сестрёнке на второй день свадьбы отрез на платье купить.

«Хотеть не вредно», — соглашается он мысленно и смотрит на часы.

— Ты женат?

— Да.

Она берёт его ладонь, рассматривает, проводит пальцем по линиям.

— У тебя трое сыновей. Резкий поворот в судьбе. Жить тебе ещё долго…

— И сколько?

— Лет до восьмидесяти.

— Сойдёт.

— Бабушка моя гадать меня учила. Заговоры разные передала. Знаешь, она когда умирала… вдруг жаренного луку захотела. И прямо руками со сковороды. Я говорю отцу: чего-то тут не так. Помрёт, должно. И, правда, прихожу в школу, а у меня портфель — чок и развалился. И дурно мне стало вдруг, в обморок упала. Это было в десять часов. И дома часы на десяти ровно остановились.

— Отец-то пьёт?

— А кто в деревне не пьёт нынче. Когда я ходила беременной, заказывал: роди внучку, пить брошу. А что, говорю, внука хуже?

— Не бросил?

— Некоторое время не пил. А потом с работой нелады: ферма закрылась, слесари не нужны стали. Я вот тоже…

— Что же он сейчас употребляет?

— Сивуху, что ещё. Я возьму с собой оставшееся вино, ладно? Ты всё равно не пьёшь.

— Бери, конечно. И всё остальное.

— Искупаться разве? — Она легко поднялась, скинула кофточку, которую раньше не снимала из-за комаров, и пошла к воде.

— Бр-р, — сказал он, — холодная, небось. Смотри далеко не заплывай, а то я плавать не умею, спасти не смогу.

— Не, я рядышком.

Он сел, обхватил руками волосатые ноги, задумчиво смотрел на стройную фигурку. «Приодеть тебя если, хороша… хороша…»

Марина плюхнулась в воду и поплыла по-собачьи, у мужчины слегка сжалось сердце, и он приготовился прыгнуть за ней, и даже поднялся на ноги, когда она, неуклюже разворачиваясь, захлопала по воде ладонями.

— Ну ты пловчиха, чёрт возьми! — сказал, радуясь за то, что она сама добралась до берега.

— О-о, зам-мечательная водичка, — на цыпочках прошла она к кустам, где развесила свою одежонку, стала одеваться.

— Подожди, — сказал он, не сводя с неё глаз, — поди сюда…

Позже, лёжа навзничь, он глядел на облака, она же, опершись на локоток, поглядывала на его профиль.

— А ты не старый совсем.

— Спасибо. Сейчас поедем. Или и мне тоже окунуться, как считаешь?

— Так плавать же не умеешь.

— Ну да.

Он резко вскочил, подпрыгнул на месте и с разбегу бросился в воду. Доплыв до середины озера, он помахал рукой и скрылся под воду. Вынырнул почти у самого берега. Марина стояла по щиколотку в воде, смотрела на него застывшим взглядом.

— У-у, водица — дай боже, — и улыбнувшись, замотал головой, зафыркал.

Ехали обратно по тому же пыльному просёлку, и он закрыл окна от пыли и включил обдув.

— Я подремлю маленько, — сказала она, — разбудишь меня у города.

Он кивнул. Время от времени он, уже выбравшись на шоссе и открыв окно, поглядывал на её утомлённое личико и чему-то улыбался.

Напротив рынка она попросила остановить.

— Погуляю ещё, время много. Ты на работу?

— Да.

— У тебя денег нет?

— К сожалению. На мели. Подвеска, вишь, стучит, дворники не работают. Всё никак не соберу… — Он достал из-за сиденья фонарь такси и поставил его через окно на крыше. — Я не особенно удачливый таксёр, получается.

Она улыбнулась и вышла, неся в одной руке тощий чемодан, в другой свёрток с колготками. «В чемодан убрала бы, что ли,» — подумал он, трогая с места рывком.

Пройдя через рынок, она вышла на площадь и, перейдя её, направилась к стоянке, на которой с дальнего краю, стояла грузовая фура. В кабине спал парень. На стук Марины он поднял всклокоченную голову, улыбнулся заспанно, распахнул дверь.

— Пришла-таки. А мне уж ехать надо, а всё жду… закимарил даже.

Как только Марина взобралась в кабину, он завёл мотор, и они поехали. Рейс был дальний, парень то и дело улыбался, поглядывая на подругу.

— Чё хмурая такая?

— Не выспалась. Корову надо было подоить, то да сё.

— Отец-то что?

— Ничего. Сказала, что к тётке. Напишу ей, чтоб не проболталась в случай чего.

— Не боись, всё будет ол'райт. Не пожалеешь. — Он протянул ей пачку «Марльборо». — Кури.

— Не опасно хоть будет?

— Ты про рэкет, что ли?

— Ну, я не знаю что.

— Всё о”кэй, малютка. Нихто нам трахаться не помешает. А пофартит, с деньгами будем.

Через пару недель Марина стояла на том же месте, где подобрал её таксист Володя, руки не поднимала, всё высматривала красный «жигулёнок». На ней был модный костюмчик и новые сиреневые туфли, на зубы ей, видимо, денег не хватило, поэтому она не улыбалась.