Камбенет

Игнатий Смолянин

Псевдоисторическая фантазия XV века – продолжение романа «Странствия Мелидена». Беглец с востока пытается прижиться в позднесредневековом городе, чей герцог в союзе с цеховыми низами борется с купеческой олигархией на фоне растущих ересей и церковной реформации. Постепенно его дела идут на лад.

Глава 2. Застольные беседы

Редкий случай — все четыре герцогских гонца были за столом. Вероятно потому, что в ближайшее время всем четырём предстояло разъехаться, созывать дружественные гильдии на большое состязание арбалетчиков, предстоящее через неполные два месяца — на Память Четырёх Основоположников. Оно должно продлиться две недели и завершиться грандиозным гулянием на Лизу, летнее солнцестояние. Как объяснили Мелидену сотрапезники, каждый день состязаются только две гильдии по жребию, обычно десять-двенадцать человек от каждой. Стало быть, предстояло пригласить две дюжины гильдий со всех концов вселенского Средиземья.

Такие состязания устраивались не каждый год, поскольку очень дорого обходились городским властям. Крупные города принимали их по очереди — через 4, 6, 7 лет, как припомнили собеседники; промежутки увеличивались во времена войн, эпидемий и неурожаев. Такие большие, как намечаемое в Камбенете в нынешнем 1414-м году от Возвещения Тарлагинова, случались раз в поколение и надолго оставались в народной памяти. Предыдущее сравнимое было в 1394 году в приморском городе Лукмоне; тогда участвовали с полсотни команд, но в основном мелких приморских. В этот раз герцог решил помочь городу, скинулись главные купцы, отмечая заключение мира с королём Дерифадом. Дороги освободились, снежная зима обещала буйное разнотравье, отчего бы не возвеселить душу. Рыцари отпраздновали мир большим турниром прошлой осенью, настала очередь городов.

Почему именно состязание арбалетчиков? Соответствующее стрелковое общество святого воителя Эствана — не просто часть городского ополчения, даже более важная, чем Белые Капюшоны. Это одно из почтеннейших городских братств, опора порядка в городе и округе. Триста членов согласно выданной сто лет назад совместно герцогом и городом хартии обязаны каждое воскресенье участвовать в стрельбах в специально дарованном обществу пригородном саду с непременным последующим застольем, скрепляющим дружбу и взаимопомощь. Раз в году на святого Эствана они участвуют в проверочных соревнованиях — на общее мастерство и священное со стрельбой по попугаю.

— Что за попугай? Это заморская говорящая чудо-птица.

— Вроде скворца? — догадался Мелиден, — У нас их некоторые учат выражаться непристойным образом.

— Как можно сравнивать с нашими безмозглыми повторялками! — возмутился гонец Горних. — Ничего даже близко похожего. Зловещий попугай предсказывает судьбу и глубокомыслием превосходит величайших людских мудрецов. Кто его добудет, избегнет всех несчастий и добьётся великого богатства. На тех блаженных островах он царит в небесах так же, как мантикеры на земле.

— В наших убогих холодных краях попугаи не водятся и никто их не видел, понятное дело, — продолжил другой гонец, Жален, — поэтому их принято заменять крохотным бруском полпальца длиной и четверть пальца высотой, на котором закреплён пучок перьев из хвоста сойки. Врывают в землю столб высотой десять саженей с верёвочной лестницей, вверху на штыре укрепляют вышесказанного попугая, отходят за черту тоже в десяти саженях и стреляют по старшинству. Кто первый сумеет сбить эту крохотульку, становится королём гильдии на следующий год и получает право сидеть за первым столом с главой гильдии и лучшими людьми, даже если сам простой разносчик.

Дальше пошли байки про заморского короля, приплывшего в баснословные земли и первым делом сбившего с дерева упомянутого попугая, что принесло ему неслыханную удачу. В честь чего и стали устраиваться стрелковые состязания с бог знает каких языческих времён. Не без труда Мелидену удалось вернуть беседу от сказочного к настоящему.

Выяснилось, что в обществе арбалетчиков (в других городах свои союзы называют гильдиями, то есть цехами с уставом, на побережье братствами) считают за честь состоять лучшие люди города, члены Городского Совета, первые купцы и их сыновья, старшины цехов. Среди почётных членов есть даже Бастард Мелис, сводный старший брат нынешнего герцога и доблестный воин. Но большинство простые цеховые мастера и их сыновья, есть даже грузчики и разносчики, хотя снаряжение арбалетчика стоит недёшево, надо платить ежегодные взносы и вносить смертные деньги.

Что такое смертные деньги? Важнейшая забота членов духовного братства (а общество святого Эствана — и духовное братство тоже) не только помогать пострадавшим в земной жизни собратьям, но и облегчить посмертное упокоение их душ. Когда умирает член общества, все собратья обязаны присутствовать на похоронах и богослужении, уж его рота — непременно, в ливреях, со свечами и благопристойным образом. Имя и занятие усопшего заносятся в особую книгу и капеллан часовни святого Эствана при храме Четырёх Основоположников обязан ежегодно поминать усопших членов общества и молиться за вознесение их душ. За это ему положена особая плата.

Да, у общества есть своя часовня, где хранятся завоёванные призы и дары его членов. В трудные времена их можно пустить на переплавку, но — хвала господу — гильдия ставит честь выше сиюминутной корысти. Поэтому некоторые кубки лежат там с незапамятных времён в окружении драгоценных тканей. Только члены гильдии могут входить в огороженный сад святого Эствана, где также отдыхают от воинских трудов, а заседает общество не где-нибудь, а в Городском Зале. Ничего удивительного: как уже сказано, четверть Городского Совета — члены общества, а остальные имеют в нём близких родственников.

Тут Мелидену припомнилось, как когда-то налоговый досмотрщик сказал ему, что он получит права гражданства, если сумеет вступить в общество арбалетчиков.

— А что, трудно вступить в это общество? — спросил он присутствующих.

— И легко, и нелегко одновременно, — ответил широкоплечий старший замковый артиллерист Дорин Хромой, поглаживая рыжую бороду лопатой с частой проседью. Он заметно прихрамывал, пострадав от несчастного случая, столь обычного в этой опасной профессии. — Считается, что должно освободиться одно из трёхсот мест по хартии. Надо заплатить вступительный взнос 48 делевров (из них треть на общее застолье), потом делать ежегодный взнос в делевр, надо внести смертные деньги 32 делевра. За неявку на ежегодные соревнования — штраф в 6 делевров. Надо быть телесно достаточным и не старше шестидесяти лет. Надо быть мужем честной жизни и доброй репутации, что готовы засвидетельствовать глава, деканы и почётные члены общества. Десяток, где открылась вакансия, должен согласиться принять нового собрата. Конечно же, надо иметь арбалет со всем снаряжением и уметь хорошо им пользоваться — стоимость снаряжения должна быть не ниже 80 делевров и предъявить его надо в течение шести недель после приёма и перед принесением присяги. Если в последующем не окажется нужного снаряжения в наличии — штраф 25 делевров. Надо участвовать в воскресных стрельбах, а для этого жить в городе или его окрестностях. Кроме того, члены общества помимо обычной сторожевой службы на стенах обязаны помогать судебным приставам и городской страже при поимке и доставке в тюрьму злоумышленников и буянов. Не только в городе, но и бороться с разбойниками в округе. Обязаны охранять городские процессии, встречать важных гостей города и служить им почётным сопровождением. При военном положении членам общества запрещено покидать город без разрешения Городского Совета больше, чем на три дня.

— В общем, если всё выполнять досконально, наверное, в гильдии никого бы не осталось. Но на деле достаточно быть хорошим стрелком, подтвердив это на испытаниях, и получить одобрение «первого стола». Неимущего легко освободят от вступительного взноса. На деле 9 из 10 не платят вступительный взнос, зато остальные обычно вносят многократно. В гильдии достаточно богатых членов, гордящихся тем, что покрывают общие нужды, и умеющих привлечь средства города, например, шесть из восьми камбенетских семей, состоящих в ганзе. Некоторые предоставляют щедрые дары по собственной доброй воле и даже отписывают большие средства в завещаниях — на пиры и выезды на соревнования, на церковные службы, на помощь госпиталю, где призревают увечных членов общества, на помощь вдовам и сиротам — для своей славы и угождения богу. От воскресных занятий тоже нетрудно уклониться, если и так хорошо стреляешь — на них собираются больше ради последующей пьянки на свежем воздухе.

— Послабления послаблениями, но как я понял, у членов общества сплошные обязанности, где же права? Деньги на свои похороны можно откладывать и в другом месте.

— Забота собратьев о посмертном упокоении — дело отнюдь не маловажное и лучше, когда этим занимается могучее братство, а не цех каких-нибудь бондарей или моты-наследники. Еще важнее, что члены общества поддерживают друг друга и в этой земной жизни. Стрелковое общество — верная опора лучших людей города, даже более верная, чем наёмная стража и буйные «Белые капюшоны». С другой стороны, его малые члены могут обратиться за помощью к сильнейшим, с которыми пируют за одним столом. Кроме того, город покрывает дополнительные услуги общества, выходящие за пределы обязанностей обычного ополчения. Ему ежегодно даруется изрядное количество лучшего заморского вина, доступного не всякому рыцарю — не пива, которое пьёт простонародье. Это чтобы чаще посещали занятия и состязания. На ежегодный пир город дарует по делевру на каждого из 300 членов — это только на еду. Даруют воск за счёт городской казны для похорон и церковных служб. Вся дополнительная воинская служба и участие в стрельбах в других городах щедро оплачиваются городом, победители ежегодных соревнований внутри общества получают денежные подарки, кроме общего вина, а победители в других городах — втройне, поскольку от них зависит городская гордость. За счёт города членам гильдии шьют штаны из лучшего плотного сукна — одна штанина бордовая в герцогский цвет, другая серая в городской. Если же средств в городской казне хватает, то даруют и кафтаны тех же цветов, но обычно только первому столу и взаймы для участников торжественных процессий. Наконец, членов гильдии освобождают от ответственности в случае случайной гибели или ранения посторонних во время состязаний — такое редко, но бывает.

— Вступительные 80 делевров за арбалет с прочим — не слишком ли много? Это должен быть арбалет с воротом, не иначе, даже если включить простой меч и простую бригандину со шлемом. Самый дешёвый тисовый самострел стоит на местном рынке в пять раз меньше. Моё, например, снаряжение перекроет эту сумму разве что с мечами и кольчугой.

— При обществе есть так называемые «младшие» — не вошедшие в число трёхсот и не обладающие их полными привилегиями, но имеющие право участвовать в соревнованиях и обязанные нести сторожевую службу. У них есть свой «младший декан», назначаемый основной или «старшей» гильдией. Те, кто не могут или не хотят нести полные обязанности, но всё-таки частично пригодны, входят в эту подгильдию. К ней относится и особое общество лучников, которое держится особняком и имеет свою часовню святого Фирина.

— Кто сейчас «головной человек» общества? Маэль «Длинный» из семьи Диревено, член Городского Совета и городской казначей. «Головной человек» — почётная пожизненная должность, отвечающая за представительство гильдии перед герцогом и городом. Для повседневных дел ежегодно, после стрельбы по попугаю на святого Эствана, выбирают двух деканов, из которых старший ведёт счета, а именуемый «посредником» помощник следит за соблюдением устава и разбирает споры собратьев. Этих деканов должен утвердить Городской Совет. Есть также валет, оповещающий собратьев о стрельбах и других событиях, и клерк, который ведёт записи и поддерживает связь с капелланом и госпиталем. Общество делится на три роты, состоящие из десятков. Десятки возглавляют десятники, избирающие старшего десятника — командира роты. Тоже раз в год, но обычно тех же самых, в отличие от деканов — этих не положено выбирать два года подряд без перерыва. Что значит «декан»? Также десятник, но на древнем малоардском языке.

— А в этих летних состязаниях будут стрелять по попугаю на столбе, или как его там? — не унимался любознательный Мелиден.

— Нет, будут обычные стрельбы на рыночной площади у южных ворот, где торговый пригород, — ответил гонец Жален, обычно неразговорчивый невысокий и худощавый мужчина средних лет со светлыми волосами до плеч. — Письма от Городского Совета уже готовы, поедем послезавтра. Стрелять будут за сто пятьдесят шагов по круглому щиту фут в поперечнике. Болты должны быть не легче одной шестой фунта и не длиннее фута с четвертью, арбалеты — не тяжелее пятнадцати фунтов с носимым при себе натяжным устройством. Это чтобы не таскали крепостные двухфутовые и не стреляли облегчёнными болтами мошенническим образом. За участие иногородним гильдиям будут дары на покрытие расходов, помимо бесплатного пива и вина, и особая премия за самый красивый въезд — золотая цапля лучших ювелиров Гетальки. Победителям выдадут золотые и серебряные кубки и чаши за первое и второе места, гильдии в целом и лучшим стрелкам. В каждой команде не более дюжины участников, каждый делает четыре выстрела.

— По числу Основоположников, в честь коих назван наш храм, — вмешался один из щитоносцев. — В других местах бывает по три выстрела, по святой Троице, а где-то пять, по лучам священной звезды.

— Смешно сказать, новое общество блудословов «Пион» пыталось подсуетиться и заодно за городской счёт устроить состязание пьес, как принято в Гетальке и Венни, — вмешался самый молодой из гонцов Горних, их лучший боец, жилистый парень лет 25—27 с худым обветренным лицом, тонким носом с горбинкой, колючими серыми глазами и светло-русыми волосами, заплетёнными в короткую косицу по непонятно чьей моде. — Но хоть у них и собрались большие шишки, Городской Совет отказал, Мейден Сведен отказался платить тоже. Оно и понятно — и без того большие расходы. Но какова наглость! Только рифмоплётов со всего Средиземья нам не хватало кормить за свой счёт.

— Это не твои налоги, Горних, без тебя разберутся, на что тратить. А выступления на подмостках будут, пусть и скромные. Какой без них праздник, — осадил его сидевший напротив ингениатор с бородкой клинышком, разделённой седой прядью, отличавшийся изысканностью манер и протяжным иноземным акцентом. Одет он был в рыжую кожаную безрукавку на шнуровке поверх дорогой шерстяной рубахи.

За средним столом в трапезном зале помещалось больше двух десятков заседателей, однако обычно обедали не больше половины. Здесь располагались люди солидные, не слишком ценившие казённую овсянку с жёсткой говядиной — это мелочь пузатая с нижних столов была озабочена пожрать пусть невкусно, но даром.

К Мелиденовой скрытой досаде, печенье Диан было принято гонцами без должного восторга. Не потому, что плохое, а потому что разврат — «не жили хорошо, нечего и привыкать». Гонцы считали своим долгом приучать себя к воздержанности, даже когда в ней не было необходимости. Артиллеристы были им под стать. Только старший ингениатор Агерок аут Марейн оценил Дианин дар по достоинству, не посчитав «бабьей забавой».

К удивлению Мелидена, оценил печенье и рыже-плешивый сухопарый мастер арбалетчиков Гент Даене. Вопреки совету жены, Мелиден не решился отправить остаток корзины к верхнему столу, уж больно дешёвым заискиванием пахло от подобного жеста. Но интересная многим тема привлекла на пустовавшие места некоторых смельчаков-артиллеристов снизу, а затем не побрезговал подселиться и сам мастер арбалетчиков.

Мелиден осторожно предложил ему одно из коричных печений, арбалетный начальник попробовал, оценил и без церемоний попросил остаток для жены и дочек.

— А что так мало осталось? — спросил он вместо благодарности.

— Принёс угостить гонцов с артиллеристами, но они говорят — разврат для баб. Поэтому не решился послать к вашему столу.

— Только в наших высях и способны оценить по достоинству те шедевры кулинарной изысканности, которые, как оказалось, способна творить твоя преисполненная достоинств милашка. А ты парень не промах, раз сумел с ходу откопать такую жемчужину, такой амарант в навозной куче, именуемой восточным Предместьем. Если что испечёт еще, тащи сразу к нам. Полагаю, нет ничего лучше сочетающегося с красным сухим урталагрисским. А на этих, — явно поддавший мастер Даене обвёл выразительным жестом окружающих, — тратить такую амброзию, что свиней кормить апельсинами. Они привыкли овёс жевать вместе со своими лошадями, запивая протухшим пивом. Берегут прибытки на кусок пожухлого луга с каменной хибарой, который позволил бы к дряхлому возрасту вообразить себя недодворянином…

Слушатели ощущали неловкость от начальственного злословия. Жален с Горнихом подавляли в себе очевидное желание возразить, но всё же помалкивали. Мастер же Даене, не обращая на них никакого внимания, сконцентрировался исключительно на Мелидене. Заметив тень сомнения на его лице, он возгласил:

— Не жмись, за нами не заржавеет. Уж мы найдём, как компенсировать, клянусь утробой моей матери. Твоей Диан будет открыт вход в Замок в любое время, я тебе обещаю. Никто на неё не посмеет раскрыть пасть, впрочем, для этого и тебя достаточно. Думали послать тебя с кем-нибудь из гонцов в послезавтрашнюю рассылку, но если хочешь — оставайся, пошлём других.

— Я бы как раз поехал. Весна, самое время для путешествий, взбодриться, посмотреть другие земли.

— И отлично, сразу видно бравого воина. Все бы брали пример, а то приросли задницами к лавкам, найти подходящего человека — превеликая забота, чтобы был не пьяница и дебошир, не лопоухий мямля, и не ссылался на свои придворные обязанности и дядю-графа. С кем хочешь ехать? Старый Кри проедется по Орине, Горних на восток, Жален в Пятиграфье и Берар, а Туллаг Чёрный — в Приморье.

— Мне без разницы. С одной стороны, я лучше знаю дорогу на восток, с другой стороны, именно поэтому было бы полезнее увидеть новые места.

— «С одной стороны, с другой стороны», — передразнил его чернобородый Туллаг, тоже изрядно набравшийся и не способный сдержать себя несмотря на присутствие начальства. — Тебе бы не в телохранителях ходить, а к ингениаторам податься, таким же заумным безбожникам.

— Гонцу ли не знать, — отвечал уязвлённый Мелиден, — что с одной стороны его могут прирезать, а с другой застрелить. И кто не сумеет выбрать сторону с меньшей вероятностью, всё взвесив и рассудив, того черти будут лечить от глупости в преисподней. И никакие моления духовных собратьев не спасут его неразумную душу. Между прочим, кто-нибудь из вас состоит в обществе арбалетчиков? Кажется, самое ваше ремесло.

— Откуда им, — хохотнул мастер арбалетчиков, — только завидуют и пускают слюни. Они на герцогской службе, а общество — из вольных горожан, кроме почётных членов, конечно. Я мог бы стать, если бы захотел. А они подневольные и рылом не вышли.

— Старому Кри в Орине такой боец, как ты, без надобности, — Даене вернулся к деловому вопросу, — с Жаленом в Пятиграфье лучше пошлём Лигера-младшего из Карфина, пусть проведает родных по дороге. Поэтому выбирай, на восток с Горнихом или на запад с Туллагом.

— Я же говорю, без разницы. Можно бросить монету: звезда — запад, титул — восток.

— Так бросай, чего ждёшь.

— Звезда.

— Оно и к лучшему. Там тебя никто не знает, пока еще. Поглядишь на цивилизованный мир, может быть, удостоишься лицезреть самого его королевское высочество Дерифада, чтоб его приподняло и шмякнуло. Там надо держать ухо востро, но вряд ли тебя нужно учить. Понадобится объехать пять городов, четыре по дороге в Венни, а также Гермен-брод направо в Загорье. Надеюсь, разберётесь кто куда. А пока иди к своей вдове, завтра утром обо всём договоритесь с Туллагом.

Удивительно, как всего за два с половиной месяца застолий испарилась первоначальная опаска и чопорные, недоверчивые к чужакам камбенетцы совершенно перестали стесняться Мелидена. Наверное, он сумел вызвать доверие выбранной манерой поведения, не ссорился зря, не лез в чужие дела, не наушничал, не искал выгод за счёт других, но умел поставить себя, был сдержан и разумен. А может быть репутация первобытного воителя из медвежьего угла, а ныне пригородных выселок снимала подозрения, которые вызвал бы местный придворный интриган. Или сказывалось большое количество тоже беглых приморцев среди артиллеристов, которые были живее коренных камбенетцев. Что ж, хорошо, что пока так.