Ведьзмарский лес

Иванна Осипова, 2023

Земли Скоггард и Бидгар разделены Ведьзмарским лесом. Самые страшные истории не обходятся без упоминания тёмной чащи, спрятанной в сердце узкой полоски на границе двух земель. Говорят, что лес проклят и полон нечисти. Почему же снова и снова возникают споры вокруг Ведьзмарского леса и закипает ненависть? Смогут ли потомки двух родов завершить историю, начавшуюся несколько столетий назад?

2

Река Лёйд, петляя меж каменистых берегов, текла через проклятый лес. С недавних пор обмелев, её пересыхающее русло оголило камни, пересыпанные мелким песком. Умирающая чаща не смогла полностью уничтожить исток. Из Ведьзмарского леса годами подступала «мёртвая земля», как говорили крестьяне, но вода оставалась чиста, и силы её продолжало хватать мельнице в землях Бидгар.

Рассеянным взглядом Ула окинула дальние поля, мельницу, где мерно вращалось скрипучее колесо, и чёрную кромку леса. Собственный замок показался размытым наброском — маленькой выдумкой, иллюзией. Леди Бидгар знала, насколько он настоящий. Защемило, заныло в груди от нежности и тревоги. Всё вокруг было знакомо ей и близко. Всё зависело от её решений. Плечи Улы устало опустились, сердце заполнилось горечью. Как же мало она могла сделать.

Она вздохнула, немного ослабила ворот, расстегнула курточку и склонилась к воде, чтобы умыть пылающее лицо. Стыд продолжал жечь огнём, но Ула радовалась, что каждый раз не случается непоправимого. Карвелл поставил между ними стену, Ула чувствовала, что стоит ей попытаться сломать препятствие, как рухнет всё. Он навсегда отдалится от неё. Пока же они могли дурачиться и общаться, как старые друзья, как терпеливый наставник и беззаботная ученица. Могли смеяться и смотреть в глаза друг другу без тайных смыслов и опасений.

Всегда холодная, вода пощипывала лицо, остужая и успокаивая. Ула улыбнулась собственному текучему, зыбкому отражению. Свет позади неё закрыло тенью. Тут же стало нечем дышать. Горло сжали стальными пальцами. Всхлипывая и хрипя, Урсула попыталась вырваться из цепких рук, выгибалась всем телом, тянулась к шее. Но руки оказались неумолимы и наклонили тонкое девичье тело вперёд. Голова леди Бидгар ушла под воду.

Брызги сверкали на солнце. На время Ула оглохла. Она продолжала бить руками о воду. Звуки долетали словно через толстое шерстяное одеяло, под которым она любила прятаться в детстве. Яснее она различала стук сердца — неровный, скачущий. От ужаса и подчиняясь естественному закону, Ула задержала дыхание. Несколько секунд растянулись в бесконечной череде попыток вырваться и одновременно удержаться на границе перед полной темнотой. Урсула знала, что долго не продержится. Почему это происходит с ней? Снова и снова.

Она почти потеряла сознание, когда хватка ослабла, позволяя поднять голову и жадно вдохнуть обжигающий лёгкие воздух. Следом резко дёрнули за цепочку, пытаясь сорвать украшение с шеи Улы. Кожу нещадно саднило: подвеска из светлого золота выбилась из-под одежды и плотно прилегла к горлу, врезаясь до крови. Перестав различать что-либо впереди себя, Ула закашлялась, перед глазами плыли разноцветные круги.

Внезапно всё кончилось. Её отпустили, и она повалилась возле воды, стараясь выровнять дыхание и обхватив горло всей ладонью. Ула видела, как размытая тень бросилась в сторону.

— Девочка моя. — Тёплые сильные руки Карвелла надёжно обхватили, подняли, сжали. — Жива?! Не ранена?!

Он коснулся Улы, быстро прошёлся пальцами по всему телу, смущая и заставляя дрожать сильнее. Неловкая пауза снова повисла между ними, когда Урсула, запрокинув голову, встретилась с Карвеллом взглядом. Она вдруг увидела, что на его висках, оказывается, появились первые серебряные нити, а возле глаз навсегда пролегли тяжёлые морщины. Родное лицо, которое она хранила в памяти. Когда её любимый Карвелл успел так состариться?

Он смотрел с тревогой, но не забывал о деле и своём положении начальника замковой стражи, — цепко следил за берегом и прилегающими полями. И то, как Ула взглянула на него, заставило Карвелла отшатнуться.

Убедившись, что хозяйка сможет сама устоять на ногах, он сделал шаг назад.

— Говорил же! — Карвелл сурово свёл брови. — Никогда не ходи одна! — Наедине он всегда обращался к ней просто и без церемоний.

Растирая кожу на шее, Урсула ответила не сразу. Смыла капельки крови и стояла, поджав губы, резко втягивала воздух; ледяная вода под одеждой проложила дорожки по спине, с растрепавшихся волос капало. Она досадливо вытащила заколки, и тугие, густые локоны упали на плечи. Молча отжала остатки воды, стараясь отвернуться от начальника стражи. Карвелл снова спрятался от неё за долг и отеческую заботу.

— Цепочка не порвалась. — Зубы стучали, и Уле пришлось собраться с силами, чтобы говорить так, будто ничего не случилось, а сама она совсем не испугалась.

— Плевать на подвеску! Ты понимаешь, что тебя хотят убить! — Карвеллу изменило его обычное спокойствие. — Не первый раз. Однажды тебе не повезёт так, как сегодня.

Прижав к груди ладонью резную тонкую пластину-листик, леди Бидгар внутренне вспыхнула, топнула ногой:

— Не плевать! Это последний подарок папы! — и успокоившись, добавила: — Ты знаешь, как он мне дорог.

— Простудишься.

Смягчаясь, начальник стражи взял Улу за руку и потянул в сторону замка.

На весеннем ветру она и правда почувствовала озноб. Мокрая одежда — не самый подходящий наряд для прогулок, поэтому Урсула не стала сопротивляться, поддалась решительным действиям наставника. В замке Карвелл передал хозяйку в руки служанки. Уле пришлось настоять, чтобы не растапливали камин в зале: лишние расходы Бидгар совсем не нужны.

— Посижу у плиты на кухне. — Голос её внезапно прозвучал так твёрдо, что заставил отступить даже Карвелла.

Сноровистая горничная леди Бидгар, Дана, помогла справиться с мокрой одеждой, просушить волосы. Спустя полчаса Ула сидела на кухне, завернувшись в толстое одеяло, и пила горячий взвар. Приятное тепло потекло по телу, на время забирая напряжение и страх. Сейчас думать о нападении не хотелось, а желалось иного — уснуть в тёплых любящих руках, способных защитить от невзгод.

Карвелл не упустил возможности заглянуть к ней и проверить, как хозяйка себя чувствует.

— Какая-то ошибка. — Она не обернулась, точно зная, что начальник стражи стоит за спиной, в дверях, даже мысленно увидела, насколько сурово тот смотрит. — Глупая случайность.

— Я считаю иначе. — Этот разговор повторялся несколько раз после нападений. — Всему виной подарок твоего отца.

— Ты знаешь, что я не могу снять его.

— Скоггард об этом не знает.

Брови Урсулы удивлённо приподнялись, и она резко обернулась к Карвеллу.

— Зачем Скоггарду подвеска? Что случилось тогда в лесу?

— Я рассказывал много раз. — Лицо Карвелла исказилось от недовольства и раздражения.

Урсула привыкла, что он предпочитает молчать и скупо отвечает на вопросы о том дне, когда смертельно ранили лорда Бидгара. А для неё это была единственная возможность прикоснуться к собственному прошлому, сохранить память о родных, которых она не знала. Став старше, Ула почувствовала в истории наставника недосказанность — или ей всегда было мало отрывистых слов Карвелла. У неё никак не получалось определить это смутное чувство.

— Я снова хочу услышать, — попросила она.

— Сосед Скоггард прислал письмо с просьбой о встрече, — размеренно заговорил Карвелл, усевшись за стол, положил руки перед собой и смотрел только на них, не поднимая глаз на молодую хозяйку. — Мы отправились в указанное место в Ведьзмарском лесу. — Он помолчал. — И опоздали… Стража Скоггарда оказалась перебита, сам он был мёртв. На дереве рядом висела цепочка, и лорд Бидгар взял её, сказал, что помнит рассказы деда: подвеска по праву принадлежит его роду. Неожиданно на нас напали. Я и несколько парней сумели отбиться и дотащить лорда до замка.

Поставив кружку с остывшим взваром, Ула плотнее завернулась в одеяло и слушала, представляя, как отец едет через проклятый лес в сопровождении стражи и молодого Карвелла, как они находят тела убитых и чуть не погибают сами. Она так часто слышала эту историю, что помнила каждую деталь.

— Ты родилась в ту же ночь, девочка. Леди разродилась раньше срока, увидев чуть живого мужа. Вероятно, оттого же она и…

Вздрогнув, Ула вцепилась пальцами в одеяло. Продолжение она знала. Губы чуть заметно зашевелились, проговорив то, что не досказал Карвелл:

— Повредилась рассудком…

— Не стоит тебе думать об этом. — Сожаление в его голосе коснулось Улы теплом.