Тайная жизнь Светы

Иванна Морозова, 2021

Здесь есть любители мистики или фильмов ужасов? Вспомните, что вы видели на экране. Возможно, это не вымысел гениального сценариста, а настоящая история, которую должен увидеть мир…и не поверить в нее. Я расскажу вам о том, что на самом деле скрывается в темноте, почему призраки не всегда настроены против вас, а также напомню, что живые зачастую гораздо опаснее мертвых. И еще кое-что: любовь все же существует… Что ж, приятно познакомиться, меня зовут Светлана, я – ведьма!

Глава 1. Приятно познакомиться, я — ведьма!

Я всегда мечтала путешествовать! Это так заманчиво: наслаждаться уникальными пейзажами, бродить среди достопримечательностей, слушать национальную музыку и не думать ни о чем, кроме того, какую еще экзотическую еду стоит попробовать. Восторг! Жаль, что все чаяния пока что остаются «воздушными замками», которые даже несильный ветер развевает за мгновенья. И единственный раз, когда я официально пересекла сразу несколько госграниц — полет к приятельнице в Калининград. Смотря в иллюминатор, я фантазировала, как интеллигентные латыши отмечают странный, по моему мнению, но признанный на самом высоком уровне, праздник — день рождения Шерлока Холмса. Вот бы воочию увидеть, как сотни ряженых гениев дедукции шагают по площади, скандируя свое «Элементарно, Ватсон!». Впрочем, может, карнавал проходит иначе, но мне почему-то кажется, что именно так.

Впрочем, мне ли жаловаться? Я часто путешествую по России, не менее богатой на достопримечательности и красивейшие места. Для чего? Официальная версия — поиск вдохновения. Я автор мистических произведений, известных, правда, в весьма узких кругах, но это даже лучше. Не стоит широкой аудитории вникать в то, что описано в моих произведениях. Хотя, положа руку на сердце, вряд ли они что-либо поймут. Скорее, представят, что изложенное — всего лишь очередная выдумка увлеченного писателя. Я никогда не спорю с критиками или скептиками, и, тем паче не настаиваю на правдивости повествования. Современная литература дает возможность отпустить воображение, а, значит, никто не обвинит меня в откровенной лжи. Ведь то, о чем я рассказываю, не всегда укладывается в голове обывателя, который сам лично не сталкивался с проявлениями потустороннего.

Итак, я — писатель. Моя деятельность обязывает бывать в самых разных уголках нашей необъятной, местах, зачастую забытых Богом и людьми. Былины, легенды, присказки и страшные истории — всем этим делятся с туристкой местные жители. Что-то попадает в мою следующую книгу, что-то остается за кадром. На самом деле, почти всегда пересказанные басни оказываются обычными городскими страшилками, которыми забавно пугать ровесников, сидя у ночного костра в лесу. Люди в них верят, как уфологи — в инопланетян: беззаветно, не испытывая и толики здорового скепсиса, закрывают глаза на элементарные факты и физику, и каждый раз пытаются доказать мне, что их случай — самый необъяснимый и интересный. Мне-то как раз объяснять что-либо не надо, убеждать тем более.

Но при всей шелухе среди барабашек и лесных чудовищ редко, но находится история, которая заставляет здесь задержаться. Как потомственная ведьма я должна помочь, это — мое предназначение, дарованное судьбой. Или проклятие, смотря как к этому относиться. Нет, я не помогаю людям. Вернее, не помогаю живым. Моя задача — облегчить участь давно или только что усопших, но не упокоенных. Призраки, привидения, духи, полтергейст. Чаще всего энергия является тем же хомосапиенс, что и все мы. Порой им что-то мешает уйти за черту, и они начинают «шалить». Я так ласково называю завывания на прохожих, битье посуды или перестановку мебели. Они не вредят окружающим, только пугают, но незнающий человек запросто может отправиться на тот свет раньше срока, когда прямо перед ним вылетает половник с супом и норовит опрокинуть содержимое на голову. Представляю, что бы со мной было, не знай я истинного миропорядка. Наверно, давно бы лежала в дурке, соседствуя с Бонапартом и колобком.

Духи бесчинствуют где угодно, это не обязательно должно быть местом их насильственной гибели. Любой клочок земли, к которому они привязаны больше всего. Прозванный в народе «проклятым» дом дореволюционной постройки или квартира в новенькой многоэтажке, даже свежевыкрашенная скамейка в центральном парке, неважно. Я прихожу туда и говорю с ними. Некоторые особо вредные бросаются драться, считая, что готовится покушение на их личное пространство, другие, наоборот, падают ниц и умоляют освободить от вечных скитаний под лунным небом. Я выслушиваю каждого, успокаиваю и…пишу свои книги.

Понятия не имею, как это работает. Все фильмы ужасов кричат, что главное, о чем мечтают не упокоенные — чтобы их услышали. По сути, так оно и есть. Я даю им возможность не только высказаться, но и быть по-настоящему услышанными, и пусть это звучит как бред городской сумасшедшей, взявшей в руки перо, вернее, севшей за ноутбук. Важен сам факт. После им становится легче, они, наконец, находят долгожданный покой. В основу очередного сюжета входит невыдуманная история, сильно завуалированная фольклорным колоритом. Получается что-то среднее между адаптированным под наши дни народным творчеством и повестью с заявкой на реалистичность. Наполовину вымысел, наполовину правда. И кто догадается, что из этого что?

— Светуль, зависла? — толкнула меня плечом Лерочка, для проверки связи еще и пощелкав пальцами перед носом.

— Да так, задумалась, — я пожала плечами, не планируя вдаваться в подробности.

Мы не имеем права никому рассказывать, как на самом деле обстоят дела на планете. Считается: узнай мир правду, ни одна власть не удержит панику ополоумевшего народа, и хаос не избежать. Хотя отмечу, что правители практически всех государств не просто в курсе настоящего положения дел. Большинство их них — яркие представители колдовского сообщества.

— Не пожалела, что сюда приехала?

— Нет-нет, ты что! Ты же знаешь, что поездки — моя страсть!

— Ага, только сомневаюсь, что у нас ты найдешь себе достойный сюжет.

— Эх, Лерка, лучший сценарист — сама жизнь, поверь мне!

Мы шли по алма-атинской пешеходной улице, чем-то похожей на наш Арбат, и сплетничали о старых друзьях. Подруга переехала в Казахстан к мужу всего пару лет назад, но чувствовала себя здесь чуть ли не лучше, чем в родной Казани. Почти выучила язык, хотя я вообще не представляю, как это возможно, у меня к лингвистике с детства стойкая неусваиваемость, научилась печь национальные блюда и вообще выглядит довольной жизнью. Это видно по глазам, манере поведения, цветущему виду, наконец. И отсутствию духа ее прабабки, который всегда стоял за правым плечом, сколько я ее знаю. Она ласково гладила ее по макушке, когда та ревела из-за плохой оценки, и улыбалась, если Лера чему-то радовалась. Марья Семеновна не разрешила рассказать ее историю. Она смиренно ждала, когда ее внучка станет счастливой.

Когда подруга пригласила меня в гости, я прыгала до потолка как школьница! Еще бы, побывать в другой стране, повидать быт и традиции, познакомиться с интересными людьми. Без чужих проблем, забот и потусторонних разговоров.

— У нас плотный график, чтобы ты понимала. Сначала мы прогуляемся к парку Горького, потом обязательно съездим к Чарынскому каньону, он круче, чем в Штатах, ну и ботанический сад, разумеется. В зоопарк тебя не тащу, помню твое отношение к таким местам.

Я согласно кивнула. Она подготовилась к моему визиту, это приятно, и все еще помнит, как я ненавижу клетки с животными.

— А вечером нас ждет премьера в драмтеатре. Труппа из Питера! Билеты уже купила, так что не отвертишься.

— Лер, зачем мне идти на российскую постановку? Какая тут экзотика? Если мне захочется, в Москве куча театров.

— Но без меня! — большие карие глаза смотрели почти умоляюще. — Я специально подгадала, чтобы мы вместе туда попали. Мой-то, знаешь, только по своей работе сохнет, так что компании у меня нет.

— Если честно, я такой себе театрал, и к актерам отношусь…не очень.

— Что они тебе сделали?

— Ничего. Просто, как по мне, сложно общаться с людьми, имеющими талант красиво лгать.

Девушка засмеялась.

— Ну, так тебя никто и не заставляет с ними общаться.

Я вздохнула и сделала вид, что соглашаюсь, но с таким видом, будто не на спектакль иду, а на долгую казнь. В ответ, правда, получила только звонкий искренний смех и поцелуй в щеку.

Дальше — больше. Заявив, что сборы на такие мероприятия следует начинать загодя, она затащила меня в торговый центр и заставила перемерить кучу вечерних платьев, которые смотрелись на мне как седло благородного скакуна на тощей корове. Просто внешность у меня, скажем так, слегка необычная. Родители словно в шутку назвали меня Светой. Цыганская кровь, пусть даже два поколения назад и сильно размешанная другими, проявилась неожиданно ярко. Имея родителей-блондинов, я была счастливой обладательницей карих глаз и черных волос, которые вкупе со смуглой кожей в средние века точно проложили бы мне красную дорожку на очистительный огонь инквизиции. Даже если бы бабкин дар не проснулся. И сейчас, глядя на себя в зеркало в светло-бежевом облегающем платье в пол и нежных ажурных перчатках, на которых вредная подруга настояла, я напоминаю себе верную прислужницу дворянской особы, которую ради забавы нарядили в господские одежки.

— У тебя просто нереальная фигура! — воскликнула Лера, увидев, как я выхожу из примерочной, балансируя на длиннющих шпильках, всунутых уже девчонками-консультантами.

— Не болтай. Мне не нравится!

— Да брось! Оно шикарно!

— Оно — да! А я в таком виде на улицу не выйду! Я вообще не собиралась за покупками, у меня все есть.

— Все — это черные штаны и белая рубашка? Ты на совещание идешь или в театр?

— Будешь вредничать, вообще никуда не пойду!

Ох, нелегко порой быть Лерикиной подругой. Я уже и забывать стала, какая она напористая.

— Давай тогда юбочку посмотрим. Пожалуйста! Я себе такой образ подобрала — закачаешься!

— Вот и молодец.

— Мы будем выглядеть, будто ты моя охрана.

— Супер! Зато к тебе никто не сунется, мое всевидящее око знаешь какое?

Шутками и ужимками эта несносная особа вынудила-таки приобрести в мой гардероб совершенно не свойственную мне вещь. Прямая юбка-карандаш чуть ниже колена, естественно, черная, не слишком вписывалась в то, что я обычно ношу. Но хоть не «платье-торт» с десятью подъюбниками, и на том спасибо!

После начались преображения в парикмахерской. Оказывается, мы уже были записаны, и смутные подозрения касательно этой мадам превратились в нечто вполне осязаемое.

— Ладно, подруга, колись, что задумала? — я повернула к ней свое лицо в зеленой глине, имея счастье лицезреть физиономию в глине голубой.

— Ты о чем?

— Не хитри. Что задумала? К чему все эти сборы как на свадьбу, причем, свою?

— Не понимаю.

— Лееер…

— Что? Я просто хотела повеселиться!

— И?

— И все!

— Лера!

Она глубоко вздохнула и, отведя глаза, все же выдавила:

— Там парень один классный. Думаю, вас надо познакомить.

Приехали! Мое счастливое в семейной жизни солнце понятия не имеет, что, кроме интрижек, мне никогда ничего не светит. Дело даже не в том, что я ведьма и имею некие обязанности. Просто, насмотревшись на быт родителей, поняла, как сложно скрывать от любимого человека свою «особенность». Необходимость постоянно лгать тяготит, но иначе невозможно. Ни один из смертных, не отмеченных даром, не может быть посвящен в нашу тайну. Наказание всегда одно — смерть.

Думаете, почему в мире так много странных случаев вроде нераскрытых убийств, исчезновений без следа и прочих преступлений, когда уголовные дела уходят в архив? На самом деле, большинство жертв — те, чьи близкие не смогли держать язык за зубами. За оплошность платят все: и рассказчики, и слушатели. Закон незыблем.

Когда отец, убедившись в том, что я — одна из них, поведал правду, самым сложным было промолчать перед остальной семьей. А это, на минуточку, мама, брат и куча прочих родственников. А посчастливилось мне! Вот почему, как только исполнилось восемнадцать, я сбежала в столицу, поступив в один из не слишком престижных вузов. Лгать по телефону и во время редких встреч гораздо проще.

Помимо сестер по дару, существуют еще ведьмаки и колдуны, но первых крайне мало, а вторые, простите, не по мне. В смысле, что я их темперамент даже со своим не потяну, причем во всех смыслах. Жестокие и беспощадные в большинстве своем, они способны на такие вещи, от которых шевелюра становится дыбом. Боже упаси пересечься с кем-то из них на узкой дорожке!

В общем, однажды я приняла решение, что спутника, которому придется всю жизнь вешать лапшу на уши, у меня не будет. Но для знакомых и даже друзей, конечно, все выглядит иначе: не везет в любви.

— Света, ты сегодня рассеянная, — пробрался сквозь тягостные думы голос подруги. — Не расстраивайся, ты же его еще не видела, может, он как раз тот, что тебе нужен? Красивый — просто загляденье!

— Слышал бы тебя твой Тимур.

— Ой, да он все знает. Между нами секретов нет.

— Мне бы так…

— Что?

— Ничего. И что этот твой красавчик? Тоже из этих, звезд средней величины?

— Нет, он режиссер!

Час от часу не легче!

— Обещай, что хотя бы посмотришь на него, пообщаешься. С тебя не убудет! — энтузиазм самопровозглашенной свахи не знал предела. — А вдруг у вас все получится, и ты сюда переедешь! Вот было бы здорово, правда? Снова будем рядышком жить, детей растить, дружить семьями!

Мне стало смешно.

— Скажи честно, ты из-за этого нас знакомишь? Чтобы я сюда перебралась? Так ты только предложи, может, я соглашусь.

— Знаю я тебя! Ты к своей любимой Москве прикипела, даже в Казани редко появляешься, родители рассказывают.

— Дела, командировки.

— Да помню я, ты крутой писатель-фантаст!

— Вообще не совсем, но спасибо за столь высокую оценку.

Лерка закивала, давая понять, что кто-кто, а она — моя самая ярая фанатка.

— Слушай, а мы же на питерскую труппу идем?

— Ага.

— А режиссер тогда откуда?

— А, он-то местный. Работает в театре лет семь вроде как. Мужик стоящий, брат моего коллеги с работы. Тоже как ты — бобыль бобылем! Уж прости за честность, ладно? Я давно думаю, как вас свести, у меня из свободных подруг только ты, хотя и самая красивая из нас.

— Ты преувеличиваешь.

— Ничего подобного! Короче, после спектакля будет банкет, мы приглашены.

— Насчет него договора не было.

— Что? Личное счастье подруги — превыше всего! Не спорь! Кстати, нам еще на маникюр успеть надо, а время уже…

Закатив глаза до такой степени, что, клянусь, разглядела краешек мозга, я уставилась на чудо-юдо в зеркале напротив. Оно покачало головой с тюрбаном, скривило морду, обмазанную зеленой субстанцией, и вздохнуло. Да, Света, похоже, тебя сделают счастливой, как бы ты, несчастная, не сопротивлялась.

Глава 2. Спектакль со злодеем

Спектакль «Плачь в большом городе» собрал, без преувеличения, полный зал. Аншлаг был обусловлен еще и тем, что, оказывается, российские артисты в Казахстане хоть гости и частные, но в Алма-Аты наведываются не всегда. В основном, постановкам радуются столичные зрители. Лерка объясняла мне все с крайне умным видом, который должен был свидетельствовать о ее стопроцентной компетентности в этом вопросе. Я только плечами пожала. Признаться, было попросту неинтересно.

Хотя, если честно, спектакль вышел интересный. Совершенно незнакомые актеры не ударили бы в грязь лицом перед великим Станиславским, а в некоторых особенно драматичных местах по-настоящему переживалось за героев.

Внимание привлек один из отрицательных персонажей. Точнее, его исполнитель. Симпатичный мужчина лет тридцати, хотя под гримом особо не разберешь, несколько раз встречался со мной глазами, и, готова поклясться, делал это специально! Это что, какой-то новый интерактив с аудиторией? Кто знает, может, сейчас это принято? Поймав взгляд в очередной раз, улыбнулась, давая понять, что заметила фишку, злодей из него классный, даже немного жалко, что добро в конце победит. Понятно, что в ответ мне зубоскалить не стали.

В общем, постановку встретили на «ура», и пока я не пожалела, что поддалась на уговоры неугомонной подруги. Не отвлекал даже призрак пожилого мужчины, примостившийся на краешке сцены. В зал он не смотрел и моей реакции на его появление не видел, поэтому почти два часа я имела удовольствие наблюдать растроганного старичка, который вместе с живыми аплодировал и даже вытирал несуществующие слезы.

— А сколько лет театру? — наклонившись к подруге, спросила шепотом.

Мужчина был одет в военную форму явно советского прошлого.

— Не знаю, лет сто, — услышала ответ.

Призрак крикнул последнее «Браво» и скрылся за кулисами, неторопливо, если бы мог, шаркал бы ногами.

— Лер, а когда банкет? — отрукоплескав, зрители потянулись по проходам, и я разговаривала с затылком девушки со сложной прической на десятке шпилек.

— Прямо сейчас. Только не говори, что ты передумала! — свистящий злобный шепот услышали, наверно, даже за кулисами, поэтому пришлось легонько ткнуть ее в бок, чтобы была потише. — Простите. Сейчас актеры переоденутся и присоединятся.

Так, значит, идея с автографом не прокатит.

— Я пойду покурю, — вспомнив, что она просто не выносит табачный дым, заявила я.

— Еще все не бросила?

— Бросила! Но снова начала.

— Давно?

— Не то чтобы. В общем, я выйду, ты меня не теряй.

Пока шли гуськом, не было нужды заботиться о выражении лица. И, когда Лера обернулась на меня в фойе, видимо, ее что-то не устроило.

— Светуль, у тебя вид, будто ты идешь решать проблемы вселенского масштаба, а не на перекур.

— Да, обидно портить свое здоровье, пора избавляться от привычки.

— Может, тогда не пойдешь?

— Надо, Лера! Считай, я перед знакомством с твоим «мужчиной мечты» нервничаю.

Мне, разумеется, не поверили, но отпустили, взяв клятву вернуться не позднее чем через десять минут. Не уверена, что мне хватит времени, чтобы поговорить с покойным, но вдруг…

— Әдемі ханым адасып, қалай шығуды білмейді? («Прекрасная леди заблудилась и не знает, как выйти?» — прим. автора) — прозвучало почти у самого уха, когда я, как партизан, пробралась в темный зрительный зал.

— Простите, мне нужно с вами поговорить.

— Что? Ты меня слышишь? — воскликнули уже на русском.

— Да, и вижу.

Бывает, что не упокоенных приходится призывать, заставляя общаться чуть ли не силой, я это умею, но милейший старичок оказался не только настоящим джентльменом, но и страстным любителем разговоров. Не обращая внимания на прямые вопросы, он начал восторгаться современными талантами, выразив надежду, что когда-нибудь увидит игру именитых артистов, обсуждаемых в кулуарах. Понимая, что мой десятиминутный дедлайн истек уже давно, я с сожалением перебила словоохотливое привидение.

— А вы не хотите обрести покой? — признаться, иногда я делаю это насильно, отправляю за черту зарвавшихся призраков, потерявших человеческий разум, но это явно не тот случай.

— Что ты говоришь такое? Какой покой? Разве это, — прозрачная рука обвела пустой зал, оставив после себя дымок, похожий на сигаретный. — Разве я не в покое? А, может, это и есть рай?

Не зная, что ответить, пожала плечами. Если ему хорошо…

— Ты не боись, я не врежу никому! Про меня ж никто не ведает, больно молодежи надо во всякие пакости верить. Так что ступай, внучка.

Мне не хотелось его оставлять. Наоборот, послушать о жизни такого необычного и увлеченного даже в посмертии человека — просто находка для писателя! Конечно, излагать его историю не стану, пусть он оберегает этот театр и раньше как добрый дядюшка-домовой. И все-таки: как он здесь оказался? Был ярым театралом при жизни или работал? А, может, когда-то здесь проходили его свидания с возлюбленной? Но призрак дал понять, что не нуждается больше в моем обществе и, тем более, моей жалости, и бодро уковылял куда-то к потолку.

И все же краткое знакомство с духом подняло настроение, и в банкетный зал я входила с улыбкой.

— Света, милая, а мы тебя уже заждались! — бодрый голос подруги ни с чем не перепутаешь, даже если он звучит с другого конца помещения, до отказа наполненного людьми.

— Да-да, я иду, — прошептала сама себе обреченно, но лыбиться не перестала, незачем обижать одного из самых близким людей.

Ослепительно красивая сегодня Валерия стояла в кругу сразу нескольких мужчин. Не понимаю, почему все смотрят в мою сторону, когда истинная красавица находится рядом? Куда моему строгому наряду тягаться с длинным, до пят, платьем глубокого синего цвета, сидящем по точеной фигуре так, что видно каждый изгиб, а кокетливый вырез до середины бедра наверняка открывает при каждом шаге, ускоряя сердцебиение противоположного пола. Ох, Тимур, смотрел бы ты лучше за своей красавицей! Впрочем, тут я утрирую, она обожает своего супруга и ни за что не позволит себе даже ничего не значащий флирт.

— Света, позволь представить тебе…

Короче, понеслось. Их было четверо, интересно, какой из них удостоился чести стать моим потенциальным ухажером? Может тот, что слева? Черные волосы в коротком хвостике на макушке, серьезный взгляд, застегнут на все пуговицы, суров и не улыбчив. Однако наклонился поцеловать мне руку, и, Боже мой, такой прямой спины я еще в жизни не видела! Кажется, у него под смокингом штырь, который мешает ему хотя бы плечи чуть ссутулить.

— Аманжол, — голос, тем не менее, оказался приятным, почти бархатным.

— Светлана.

— Очень рад!

— Взаимно.

Стандартные процедуры представления друг другу, расшаркивания, комплименты моей неземной красоте. Имена остальных вообще не запомнила, сложные для восприятия, но красивые на слух. Тем более, я сразу угадала, кто из них «для меня», все-таки ведьмина интуиция никогда не дремлет.

— Разрешите пригласить вас на танец?

Заиграл английский вальс, если не ошибаюсь, и моя ладонь оказалось, как пишется в мелодрамах, в плену его.

— Я плохо танцую, — не кокетничала, предупредила честно.

— Ой, Света, ну что ты сочиняешь, — нет, я когда-нибудь все же нашлю на нее крошечное проклятие, прыщик на носу, например! — Аманжол, она прекрасно танцует. Это я любимому на свадьбе все ноги отдавила…

Дальше уже не слушала, режиссер, не дождавшись согласия, повел меня к другим парам.

— Вы настоящая красавица, — произнес он где-то спустя минуту игры в «гляделки», которую, между прочим, проиграл, первым отведя глаза.

Наверно, со стороны мы смотрелись как влюбленные. «Их взгляды сошлись, и весь мир перестал существовать для этих двоих! Стихли голоса, исчезли звуки, только ритм двух сердец, бьющихся в унисон, и чувства, затягивающие все глубже и глубже…».

На самом деле я чувствовала дискомфорт. Не могла объяснить его причины, возможно, дело в том, что редко подпускаю к себе малознакомых людей настолько близко как сейчас. Да и вся эта толпа вокруг — совсем не мое. Что-то похожее было, когда однажды чуть не влетела в женщину, несясь за сбежавшим котом девочки-соседки. Но та была колдунья, дама крайне нервная и обидчивая. А здесь, уверена, кроме меня одаренных нет. Значит, все же большое количество людей и отсутствие привычки.

— Благодарю за танец, — кавалер снова склонился к запястью, задержавшись в таком положении чуть дольше, чем позволяет этикет, и я, наконец, вспомнила, что должна сделать, причем немедленно!

Коснувшись плеча и делая вид, что смахиваю невидимую пылинку, шепнула заговор. Небольшой отворот не заставит его испытывать отвращение к новой знакомой, но точно не допустит проявления более серьезного интереса. Лерка расстроится, но рано или поздно смирится с участью иметь в подругах старую деву.

— Позвольте, я вас провожу к нашему столику и отлучусь, — предложенный локоть приняла уже со спокойной душой. — Я вспомнил, что должен сделать один важный звонок.

— Разумеется.

Мне было совсем не стыдно, более того, надо бы как-то дать понять «свахе», что случился облом, и тихонько сбежать. Вот только вряд ли она так просто сдастся, к тому же, скоро приедет Тимур, задержавшийся на очередном совещании. Как инженер одной из крупнейших строительных фирм, он днюет и ночует на работе, но всегда старается уделить время молодой жене.

Завидую ли я им? В глубине души — возможно. Но, если это и зависть, то кристально белая. Зная, какой путь пришлось пройти моей любимой подруге, я ни за что не посягну даже на малую толику их счастья. Ведь, коль ведьма позавидует, — жди беды.

— Светуль, что, не очень, да? — поинтересовалась уже заметившая перемену в его поведении Лера. — Ну и черт с ним, другого найдем. Тоже мне, выискался! Ни о чем вообще, а нос воротит.

— Ты недавно его хвалила.

— Люди ошибаются, милая!

— И так быстро признают это, — не выдержав, я рассмеялась, помня, что в таком обществе принято сдерживать эмоции. — Лер, может, ну его? Тимуру прямо хочется в эту тусовку? Ему лучше пивка с рыбкой да на футбол.

— Поздно, он уже едет. И тут ты не права. Здесь ходят какие-то «нужные люди», так что, пока он с ними лясы не поточит, мы здесь останемся.

— Ясно. Ладно, давай хотя бы выпьем что-нибудь. От шипучки, которую предложил мне кавалер, до сих пор во рту сладко, как после сахарной ваты.

— Это богемское шампанское.

— Лучше бы советское подавали!

Подлетевший по мановению ее белой рученьки официант перечислил такое количество алкоголя, что с прискорбием поняла: о половине даже не слышала. А я-то считала себя чуть ли не заслуженным алкоголиком, ведь спиртное неплохо восстанавливает силы после насильного изгнания.

— Давайте второе, — решила не позориться и назвала цифру наугад.

— Две минуты, дамы.

Шведский стол ломился от разнообразных закусок, натасканных сюда еще до моего возвращения и, наплевав на все правила и нормы, я приступила к трапезе. Свидетелем столь непотребного поведения была только Лера, остальные мужчины «ушли в закат», в смысле, отправились покурить.

— Привет, — низкий голос раздался раньше, чем глаза у Валерии стали размером с серебряные блюдца ее прабабки, и все же она нашла в себе силы поздороваться.

— Д-добрый вечер, — правда, дикция подвела, что с этой болтушкой случается очень редко.

Стало любопытно, чье появление так выбило ее из колеи. Бывший? Так они все в России должны остаться.

— Добрый вечер, Светлана. Вы меня простите, я слышал, как вас зовут, это случайно получилось.

Передо мной высился — его два метра иначе не назовешь — тот самый актер, который несколько раз ловил мой взгляд во время спектакля. Главный злодей.

— Здравствуйте, — как и до этого, вложила в улыбку признание его таланта и мастерства. — Вы замечательно играли.

— Спасибо.

А вообще он ничего, даже странно, что такой на отрицательной роли. Красивые голубые глаза, квадратная челюсть, короткие темно-русые волосы. Типичный такой мачо, который знает и о своей привлекательности, и о впечатлении, которое производит на противоположный пол. Но пользуется ли этим, пока неясно.

Когда принесли напитки, Лерка выпила свой почти залпом, не сводя глаз с мужчины. Такое ощущение, будто перед ней Том Круз стоит, а не…понятия не имею, как его зовут.

— Кирилл, — словно прочитав мысли, он чуть склонил голову в знак приветствия.

— Мое имя вы уже знаете, представляться не вижу смысла.

— Согласен.

— Это моя подруга — Валерия.

— Рад знакомству.

— Ага.

Удивленная непонятно чем девушка неожиданно громко чихнула, заставив людей у соседнего столика вздрогнуть.

— Будь здорова. Лера, все нормально?

— Да-да, все хорошо.

— Возьмите, — артист протянул ей бумажный платок, выуженный из нагрудного кармана.

— С-спасибо.

Да соберись ты уже, подруга! Что тебя так поразило-то, понять не могу!

— Светлана, вы не откажете мне в танце?

Господи, опять?! Признаться, последнее, что хотелось — это пускаться в пляс, особенно под музыку, напоминающую почему-то «Прощание славянки».

— Простите, но я воздержусь. Сегодня сложный день, я только прилетела и очень устала, — и зачем я перед ним оправдываюсь?

— А вы не отсюда?

— Нет, я…

— Девчонки, вот вы где! Ну и место выбрали, я пока вас нашел, все со всеми обговорил, можем отчаливать, — Тимур выскочил из группы танцоров, и тут же бросился целовать разулыбавшуюся женушку.

— Светка, наконец, ты прибыла! Моя всю плешь проела, пока тебя дожидалась, — доверительно сообщил мужчина и, кажется, только сейчас заметив, что мы не одни, протянул руку Кириллу. — Твой? Неужели, свершилось? И правда, сколько можно от мужиков бегать! Прости, друг, это я шучу, наша Света — настоящий клад, поверь, они с моей супругой с пеленок вместе. Представляю, как Аманжол расстроился.

— Тим, остановись, — я кое-как вклинилась в неудержимые разглагольствования. — Это актер, он сегодня играл в спектакле. Кирилл.

— Ой, неудобняк, — Боже, эти непосредственности просто созданы друг для друга, честное слово. — Тогда ясно. И как жизнь артиста в России?

— Хм, отлично.

— Круто! Но мы не отстаем, видать, раз вы к нам приезжаете. Так?

— Да, вероятно.

— Слушай, я тут еще кое-что спросить…

Ооо, кажется, кое-кого пора спасать.

— Кирилл, — повесив самую милейшую из возможных улыбок, повернулась к мужчине, которого сейчас просто заговорят до смерти. — Кажется, вы приглашали меня на танец.

— Да, но, увы, получил отказ.

— Знаете, а я уже отдохнула. Пойдемте!

— Любимая, а они точно не были знакомы? — услышала за спиной, и еле сдержалась, чтобы не показать кулак.

— У вас замечательные друзья, — отметил Кирилл, ведя меня под быструю мелодию обычным вальсом.

— Очень непосредственные.

— Я заметил.

— Вы извините, если что не так. Тима точно не хотел вас обидеть.

— Шутите? Он не успел и двух предложений сказать, как вы буквально утащили меня из такой приятной компании!

— Я утащила?!

— А кто же?

— Если хотите, могу вернуть.

— Нет-нет, я передумал. Молчу!

Я рассмеялась, видя как искренне «пугается» Кирилл. А у него приятная улыбка. И лучики морщин у глаз, когда он это делает, выдают в нем, скорее, анти-злодея. Такой не должен уметь предавать, лгать, причинять боль. Помочь что ли ему немного? А что, заговор на удачу в личной жизни — один из самых безобидных. Вон, подруге же помогло.

— Почему вы так на меня смотрите?

Только после этих слов поняла, что пялюсь ему в лицо, остановив взгляд на прямых губах.

— П-простите, — мне передалось Леркино заикание? — Я задумалась.

— Можно узнать, о чем? Если не секрет.

Хах, слово «секрет» в моей жизни означает куда больше, чем ты думаешь!

— Что хочу отсюда уйти, — сказала, в общем, правду, оставаться среди бомонда и держать спину ровнее Крымского моста уже сил нет.

— Пойдем.

— Что? — я опешила.

— То есть, пойдемте, — исправился Кирилл.

— Да я не об этом. Куда?

— Куда хотите? Я здесь вообще не был, мало что знаю, а завтра мы уже улетаем. Как думаете, в этом городе есть, на что посмотреть?

— «Арбат» местного разлива, — ответила только о том, что знаю, но он сразу за это зацепился.

— О, а вы были в Москве?

— Ну, да, можно и так выразиться.

— Здорово! Я там часто по работе нахожусь.

— Логично.

— Ну, так что? Покажете мне вашу знаменитую улицу?

Что сказать? Смокинги, платья и блеск драгоценностей кругом наводили тоску, мои голубки танцевали где-то в углу и не обращали внимания на окружающих, а мужчина рядом излучал обаяние и, судя по всему, уже знал, что соглашусь. Я где-то слышала, что актеры не хуже психологов умеют считывать чужие эмоции. Не люблю их.

Глава 3. Видели ночь…

Спустя полчаса мы сидели на набережной Большой Алматинки, организовав соревнования «кто дальше кинет камешек в воду». Он даже не пытался играть в приличного и поддаваться, поэтому я проиграла с разгромным счетом. Но расстраиваться не торопилась, настроение на удивление поднималось все выше, не помню, когда последний раз так отдыхала без суеты и неурядиц.

— Люблю воду, — после очередного победного «бульк» Кирилл элегантно подогнул брюки со стрелочками и совсем простецки бухнулся на ступеньку. Как в нем это сочетается? — Особенно ночью.

— Почему особенно ночью? — узкая юбка, которую я мысленно уже подарила той же Лере, оказалась не лучшим вариантом для вечерних посиделок на берегу, и я долго пристраивалась рядом, согнув ноги под совсем уж неестественным углом.

Мужчина делал вид, что не замечает моих мытарств, и я была ему искренне благодарна.

— Не знаю, она спокойная. Ни волн, ни ветра, только гладь воды. Знаете лунную дорожку? Думаю, это самое красивое, что я видел.

— Да вы романтик.

— Я бы так не сказал, — у него такие ямочки на щечках, когда он улыбается, я прямо таю, честное слово! — А, может, просто привык к ночной Неве. Мы часто репетируем по ночам.

— Ну, вам как петербуржцу, насколько я поняла, было бы странно не любить воду.

— Намекаете, что у нас всех под воротником прячутся жабры?

— Нет, я про климат. Но ваша версия мне нравится больше. С этого места поподробнее, пожалуйста!

— Хотите, покажу?

— Непременно! Ни разу не видела живой амфибии.

— О, мы редко разрешаем посторонним прикоснуться к нашей тайне.

— И за что же мне такая честь?

— Вы необычная.

— Необычная?

— Да. Ощущение, будто у вас секретов больше, чем под Кремлем.

Знал бы ты, мой дорогой, что прав на миллион процентов.

— Ладно, вы переводите тему! Хочу видеть жабры!

Он с самым серьезным видом снял пиджак, расстегнул ворот рубашки и показал гладкую кожу с изображением пламени.

— Любите тату?

— А вы нет? — он красноречиво уставился на запястья, покрытые замысловатыми узорами, на деле же — ведьминой вязью.

— Это было в далекой молодости.

— Что, пожалели?

— Нет, у меня их много.

— Да? А где еще, расскажете?

— Ну, вы же жабры так и не раскрыли.

— Неправда!

Ничего не значащий диалог двух посторонних взрослых продолжался несколько часов. До улицы Жибек-Жолы мы так и не добрались. Зато хитрый актер непонятно как раздобыл бутылку неплохого красного вина. Я-то думала, что в ночном продуктовом, куда он решительно зашагал, кроме какой-нибудь «Изабеллы» и нет ничего. Леди из себя строить не стала, отпила прямо из горлышка, за что была удостоена то ли уважительного, то ли ошарашенного взгляда.

— Что? Мы народ простой, не из знати, манерам не обучены.

— На банкете вы были просто умопомрачительны.

— Я притворялась.

— А какая вы на самом деле?

— Вам это интересно? Почему?

— Не знаю, — честность в голосе подкупала, но, я вас умоляю, это же артист. — Просто хочется узнать о вас побольше.

— Вы российский шпион?

— А вы — казахский?

— Все может быть.

Мой таинственный взгляд скользнул по кромке воды, из которой выглядывала голова утопленника. Прости, я обязательно вернусь сюда завтра, и мы поговорим. А пока дай мне время пожить обычной женщиной.

Словно услышав мою немую просьбу, дух исчез в темном омуте.

— Может, пора уже на «ты»?

— Давай, все равно ты меня рассекретила.

И мы говорили обо всем на свете, конечно, избегая запретных тем, которых, чую, у него было только немногим меньше. Кирилл оказался не похож ни на одного из знакомых мне мужчин: без бравады и понтов, остроумный и ироничный, он с легкостью заставлял меня не просто улыбаться — хохотать в голос! Особенно понравилась история, как он забыл текст и импровизировал, из-за чего Борис Годунов чуть не отказался от царствования.

— И стоит напротив «Воротынский»! Мой сокурсник Витя Смирнов, кстати. У него глаза как у человека, проглотившего залпом полбутылки виски: большие, красные и слезятся. Он потом рассказал, что так смех еле сдерживал, вот слезы и текли. А что делать? Я тут на глазах у детишек, можно сказать, историю переписываю, педагоги в шоке, худрук в обмороке!

— Бедный Александр Сергеевич!

— Я перед ним потом извинился, конечно. И перед зрителями. И перед преподавателями. В общем, сложный был день…

Устав сидеть, мы отправились гулять вдоль берега. Неожиданно поднялся ветер, и на мои плечи лег кашемировый пиджак.

— Не стоит, я не замерзла.

— Мне на тебя холодно смотреть.

— А мне теперь на тебя! Ты в одной рубашке!

— Мужчины не мерзнут.

— Ой ли?

— Ладно, я приукрасил. Погреемся вон в том заведении?

— Идем.

— Я сильно приукрасил, Свет. Лучше бежим!

Ночная кафешка оказалась пуста, а капучино — самым вкусным в моей жизни! Заспанный продавец через силу улыбнулся клиентам и предложил поздний ужин или, судя по времени, ранний завтрак, и чуть расстроился, получив отказ.

— Итак, ты часто ездишь по миру с гастролями?

— Не так, чтобы часто. Бывает раз-два в год, и то это страны СНГ, в основном. Но я не в претензии! Вообще люблю путешествовать. Правда, меня больше тянет на экзотику.

— Например?

— Это все в планах, конечно, но хотелось бы побывать в Индонезии.

— Почему?

— Нравится, что читал о ней в интернете. И друзья рассказывали.

— Может, когда-нибудь побываешь. Вдруг там полюбят театральное искусство России?

— Ты не поверишь, уже. Но мне как-то не везет пока.

— Все впереди.

— Разумеется. А ты как здесь оказалась?

— Ты сам привел, забыл?

— Брось, я имею в виду Алма-Аты. Ты же не казашка.

— Да, скорее, меня легко можно перепутать с потомком выходца из Мексики.

— Очень красивым, между прочим, — его рука поползла по столешнице, накрыв мою, я сделала вид, что не заметила маневра.

— Спасибо за комплимент.

— Это правда. Ты же сама прекрасно знаешь.

— Вдруг я очень скромная?

— Не похоже, — и откуда это искреннее сомнение в голосе, а после — совсем уже неожиданный вопрос: — Сколько тебе лет?

— Приехали! Вообще-то у дам об этом спрашивать не принято, ты в курсе?

— Прости, не хотел обидеть.

— Да без проблем. Мне тридцать два. Я уже большая.

— Это точно, — Кирилл засмеялся, видя мое вытянувшееся лицо. — Все-все, я понял, неуместная реплика! Тебе не дашь больше двадцати пяти.

— Исправляешь положение?

— А получается?

— Немного.

— Просто плохо стараюсь.

Кофе был допит, когда солнце уже подбиралось к крышам домов.

— Вот черт! — он глянул на телефон, не выпуская моей ладони. — Знаешь, у меня самолет через три часа, наверно, мне пора в гостиницу.

— Такси?

— Пожалуй.

Машину решили дожидаться на улице. Благо, ветер поутих, а первые лучи ласково гладили по плечам. Обожаю такие рассветы! В эти моменты кажется, что новый день должен принести только радость и вдохновение, да не то, где я обычно его черпаю, а простое, человеческое. Вдохнула полной грудью, наслаждаясь покоем, улыбнулась ласковым лучам, и только потом заметила странный взгляд Кирилла.

— Что?

Секунда — и он бросился ко мне, прижав к стене старинного здания. Перед поцелуем он на мгновение заглянул в глаза, словно спрашивая разрешения. Признаться, такого исхода вечера я не ожидала. Но прямо сейчас сердце отчего-то забилось с удвоенной силой, и вовсе не из-за страха или неожиданности. И я первая потянулась к нему, дав немой ответ.

Он целовал так, как никто и никогда в жизни. Нет, это не просто мастерство искушенного мужчины, я чувствовала не обычное желание — настоящую страсть, всепоглощающую, сбрасывающую барьеры и смеющуюся в лицо моралистам. Я отвечала с той же отдачей, понимая, что еще немного — и самообладание помашет ручкой, а, самое главное, хотела этого!

Мы прервались только тогда, когда таксист деликатно кашлянул, привлекая внимание.

— Молодые люди, машинку вызывали?

— Поехали ко мне, — хрипло прошептал мне в шею.

Сколько раз я слышала эту фразу? И сколько раз делала вид, что до глубины души оскорблена наглостью соблазнителя, который посчитал возможным пригласить на первом свидании? А тут просто кивнула, увлеченная киселем в голове, образовавшимся после невероятного поцелуя.

Благоразумные мысли начали занимать законные места уже на заднем сидении. Кирилл вел себя сдержанно, поглаживая пальцами щеку и всматриваясь в мое лицо. Что я делаю? Он-то меня завтра и не вспомнит. А что будет со мной? Вообще, какого черта он вызывает столько эмоций?! Чувствую себя старшеклассницей, подарившей первый поцелуй мальчику из параллели. Волнуюсь, ладони вспотели, а пресловутые бабочки уже выводят свое знаменитое «танго в животе».

— Ты прекрасна!

В его голосе было столько нежности, что дух захватило. Не припомню раньше такого отклика души и тела на, банальные, в общем, слова.

— Это была чудесная ночь, — шепнула в ответ.

— Будет еще лучше.

— У тебя самолет.

— Я поменяю билеты.

— Не стоит.

— К черту!

Ах, Кирилл-Кирилл. Прости, я не могу так. Не знаю, что со мной происходит, но тоска в свое время оказалась слишком тяжелой для меня, не хочется повторять своей подвиг. Последний раз взглянув в голубые глаза, буквально лучившиеся гаммой разнообразных чувств, шепнула заговор, наблюдая, как его веки медленно закрываются, а голова опускается к груди.

— Простите, кажется, мой спутник устал. Высадите меня здесь, пожалуйста. А его довезите по адресу.

— Эй, он что, пьян?

— Нет, просто устал, уверяю вас.

— Смотри, женщина, если он мне салон испачкает…

— Исключено.

— Ладно, понял. Все-таки вы, бабы, странный народ.

Под ворчание водителя я уложила мужчину поудобнее и покинула автомобиль. Так будет лучше.

Глава 4. Новый член Ковена

Ковен объявил сбор через неделю после моего возвращения. Смс пришло как раз в тот момент, когда я закончила третью главу. Речь шла о невеселой жизни и трагической смерти Рустема Муратовича, утопленного в Алматинке сорок лет назад его же дядей. Печальная история мужчины, ставшего жертвой чужой жадности, получалась как настоящий роман какого-нибудь классика позапрошлого века. Раздутое от воды и обезображенное от побоев лицо Рустема еще долго будет стоять у меня перед глазами, и я надеюсь, что он найдет долгожданный покой.

Я никогда не откладывала в долгий ящик рассказы покойных. Выслушать их исповедь — не все дело, за черту они могут уйти только после того, как книга увидит свет. Неважно, сколько будет читателей, сто или миллион, главное, чтобы посторонние узнали правду.

Сбор назначили на ближайшие выходные. Для этих целей сняли небольшой ресторан недалеко от «Павелецкой». Обычно такие мероприятия не обходились без острых тем, например, публичного порицания сестры, увлекшейся даром и применяющей его не по назначению. Случается и такое, что ведьмы начинают употреблять силы вовсе не во благо. Конечно, на платные привороты Ковен закрывает глаза, но серьезная порча до десятого колена и иже с ними не прощается.

Когда я ввалилась, чуть не опоздав, в заведение, Елена Сергеевна уже начала собрание. Вот знала же, что на машине ни разу не быстрее, да еще с парковками беда! Но метро с его вечными толкучками и кучей не упокоенных хронически не перевариваю!

— Светлана, благодарна, что все же почтила нас своим присутствием, — произнесла в прямо-таки гробовой тишине верховная ведьма. — Присаживайся, без тебя не начнем.

Нельзя сказать, что я занимаю в нашей иерархии какое-то весомое положение, но с моим мнением всегда считаются, особенно, в важных вопросах. Не моя заслуга, просто дар, которым обладаю, — весьма уникален. Таких мало.

— Итак, сестры, раз уж все собрались, жажду познакомить вас с нашим гостем, который, надеюсь, в ближайшее время станет полноправным членом нашего Ковена, — женщина сделала широкий жест рукой, сняв невидимость с пустого, казалось бы, стула рядом, и перед нами возник…ведьмак.

Многие не выдержали и повскакивали со стульев, во все глаза разглядывая почти небесное явление. Я говорила, что ведьмаки — крайне редкие экземпляры? Так что понять дам можно. Вон, директору элитного бутика мужских костюмов почти дурно стало, и ее начали обмахивать взявшимся из ниоткуда готическим веером.

— Сестры, попрошу тишины, — право, гомон поднялся такой, будто на уроки труда к школьницам привели Егора Крида. — Будьте спокойнее, вспомните о воспитании, не давайте повода усомниться в выборе Ковена нашему гостю!

Куда там! Если женщина видит сошедшего с обложки журнала самца, обворожительно улыбающегося конкретно ей, резьбу сорвет однозначно! А тут — пятьдесят две ведьмы, и только половина из них в браке.

— Если вы не прекратите, я перенесу сбор!

— Елена Сергеевна, позвольте мне, — глубокий бархатный голос раздался, кажется, со всех сторон зала, и собрание замерло в тех же позах, в каких застал их этот волшебный для ушей звук. — Дамы, я счастлив оказаться сегодня здесь, с вами! Прошу ради дальнейшего приятного знакомства сделать нам всем великое одолжение и занять свои места, после я буду безмерно раз пообщаться лично с каждой.

Это было почти обещание, и завороженные красотой ведьмы, наконец, изобразили что-то вроде порядка. Так как я сидела в самом углу из-за опоздания, поэтому смогла разглядеть нового героя только теперь. Он ведет себя как хозяин положения, оно и понятно в связи с исключительностью, но готова признать: выглядит соответствующе. Густые чуть вьющиеся волосы падали на лоб с одной стороны, создавая эффект небрежности, но мы-то знаем, сколько времени приходится корпеть мастеру над этим «беспорядком». Явно дорогой костюм-тройка и идеальная белая рубашка придают вид этакого Великого Гэтсби, бокала не хватает. И, конечно, улыбка, заставляющая сердца ведьм любого возраста биться с удвоенной силой.

Странно, но мое сейчас совершенно спокойно. Любопытно, не спорю, наконец выдастся возможность пообщаться с сильной половиной нашего сообщества, что редкость. Последний из них — мой отец, живет далеко, да и давно отошел от дел. После выслуги лет, скажем так, нам дается свобода. Конечно, не абсолютная, свергать правителей и превращать в прах деревни и города не позволяется. Но все же. Интересно, а какой у него дар?

— Спасибо, сестры, вы замечательные, — произнес ведьмак, и, понятное дело, зря так поступил.

Обращение «сестры» означает, что ни о каких личных взаимоотношениях речи уже быть не может. А ведь всем известно, что от союза ведьмы и ведьмака появляются самые сильные одаренные!

Короче, сидит этот весь такой уникальный, лучится благодушием, а глаза-то выдают… Нет, злости или жестокости там нет. Наоборот: он почти в панике от настолько эмоционального приема! Но стоит отдать должное, мускул не дрогнул, а уверенности бы позавидовали самые знаменитые актеры. Тьфу, что меня все в ту сторону несет? Пора забыть! Пора!

Чтобы переключиться от опасных мыслей, снова посмотрела на мужчину. На секунду стало жалко, представляю, какой прессинг он испытывает ежедневно. Никаких прав, одни обязанности, раз природа так распорядилась, наградив необычными возможностями.

— Елена Сергеевна, а можно ему вопрос задать? — отрезвленные обращением женщины начали приходить в себя, поподнимав челюсти и успокоив расшалившиеся мечты о белом платье и мега-потомстве, и слово взяла Вера, которая почти умеет управлять стихиями. Почти — потому что еще слишком юна, лет двадцать, не больше.

— Может, для начала узнаете хотя бы, как его зовут? — не выдержав, уточнила верховная.

— А можно? — девочка-подросток, только недавно занявшая место в Ковене, потупила взгляд. Не помню имени.

— Естественно.

— Как вас зовут?

Наивное дитя залилось пунцовым румянцем и спряталось за спину дородной женщины, вызвав добрый смех сестер.

— Мое имя Дмитрий Панфилов. Я родился в Екатеринбурге. Когда мне было восемь лет, семья переехала в Соединенные Штаты Америки. Сейчас же я принял решение вернуться на Родину. Моя специализация — посмертие. Если угодно, я медиум.

После этих слов я посмотрела на ведьмака внимательнее. Надо же, почти что коллега. А я недавно размышляла, что почти единственная в своем роде.

— А можно конкретнее?

Мой вопрос прозвучал в неожиданной тишине.

— Дмитрий, этот Светлана, она обладает аналогичным даром, — объяснила верховная.

— О, рад знакомству! Я нахожу не упокоенные души и помогаю им уйти за черту.

— Каким образом?

— Ритуал на месте погребения.

Ясно, свой подход.

— Почему вы вернулись не в Екатеринбург? — это уже любопытство сестры с переднего ряда.

— Не уверен, что могу раскрывать все подробности. Скажу, что здесь больше возможностей, это раз. И имела место личная просьба одного колдуна.

Собрание снова зашумело. Не то, что бы воевали с колдовским сообществом, скорее, поддерживали вооруженный нейтралитет. Но так откровенно обращаться за помощью — или приказывать — один другому… Такое на моей памяти было впервые.

— Сестры, прошу тишины, — Елена Сергеевна подняла руку, призывая к порядку. — Пока вы не владеете полной информацией, не стоит делать свои выводы.

— Тогда, может, стоит рассказать? — самая смелая из нас, Элеонора, встала и буквально уперла руки в боки. — Или вы думаете, мы будем принимать в Ковен непонятно кого, пусть даже истинного ведьмака?

Рядом закивали, но не слишком уверенно.

— Элеонора, прошу, сейчас не время…

— И все же…

— Сядь, я сказала!

Главная произнесла это тихо, не утруждаясь повышать голос даже на тон, однако в помещении ощутимо похолодало, скользнув сквозняком по ногам, а давление чужой силы стало ярче.

— Елена Сергеевна, на самом деле, они правы…отчасти. В любом случае, в свое время вы, конечно, все узнаете. Если я все еще буду с вами, — Дмитрий улыбался вроде бы искренне, но что-то странное снова мелькнуло в глазах. Что именно, уловить не успела.

— У вас есть еще пятнадцать минут, чтобы задать свои вопросы. Регламент ясен?

Естественно, никто ни разу не уложился в этот самый регламент. С наших собраний мы зачастую выходили далеко за полночь, но что для ведьмы темное время суток? Благодать и спокойствие. Поэтому предписанные дедлайны были скорее данью моды, превращая сборища в нечто, похожее на офисную планерку. Так что, закатив глаза а-ля «зачем напоминать о времени», сестры вывалили на бедного гостя такое количество вопросов, что он только успевал отвечать, и, разумеется, ни о каких сроках никто не вспомнил.

— Вы женаты?

— У вас есть дети?

— А возлюбленная?

— Почему вы так хорошо говорите по-русски?

— Ваша семья осталась в Америке?

— Какие женщины вам нравятся?

Понятно, что мало кто интересовался его жизнью с точки зрения ведьмовства. Еще бы, такой экземпляр перед носом, и, как выяснилось, не окольцован. А то, что назвал сестрами… Подумаешь, просто растерялся от женского внимания, с кем не бывает.

Короче, допрос продолжался долго. Особо рьяные не стеснялись записывать его ответы у себя в гаджетах или, по старинке, небольших блокнотах. Интересно, что они потом с этим делать будут?

Для меня же вся суета вокруг мужчины оказалась в тягость. Было абсолютно все равно, сколько сахара он кладет в утренний кофе и какой цвет в одежде предпочитает, а за Ковен даже немного стыдно. Все же российские бабы при виде годного мужика практически слетают с катушек, и неважно, одаренные или нет.

Когда, наконец, запал поутих, Елена Сергеевна предложила проголосовать. Демократия у нас, конечно, только на бумаге, то есть бычьей коже с надписями, сделанными человеческой кровью, но выслушать мнение каждой ведьмы верховная обязана.

— Итак, приступаем. Инга?

Пожилая Инга Венедиктовна тяжело поднялась, опираясь на трость из слоновой кости, и молча кивнула. Вышло у нее это до того царственно, что некоторые зааплодировали. Все же прямой потом Рюриковичей — это вам не базарная гадалка.

— Принято. Спасибо. Вероника?

Когда очередь дошла до меня, я почти засыпала на своем стуле в самом углу. И так ясно, что его примут единогласно, зачем считать голоса или вслушиваться в воспевания его мужской красоты и прочих достоинств?

— Светлана, ты слышишь? Что ты думаешь?

Ой, слишком глубоко ушла в собственные мысли. Вот всегда со мной так!

— Да, считаю, Дмитрий должен стать членом нашего Ковена.

— Почему?

Здрасьте! Откуда дополнительные вопросы?

— Всегда приятно усилить его новым одаренным, тем более, с такими необычными способностями, — я пожала плечами, как будто она не понимает столь очевидных вещей.

— Хорошо, принято. Но, пожалуйста, останься после собрания. Нам есть о чем поговорить.

Странно, конечно, но отказаться невозможно, и я смиренно опустилась на сидение, ожидая, когда проголосуют остальные. Внутри поднималось смутное пока беспокойство, но, вероятно, это из-за внештатной ситуации. До этого ни разу не оставалась с верховной один на один.

Впрочем, и сейчас не вышло. Когда за последней из сестер закрылась дверь, а лампы в зале погасли, оставив освещенным единственный столик в центре, за ним сидели трое: Елена Сергеевна, Дмитрий, ну и я, соответственно.

— Света, я хочу попросить тебя помочь Дмитрию освоиться, — без обиняков заявила женщина, пригубив красного вина из бокала на тонкой ножке. — Он здесь не так давно, и не слишком знаком с отечественным менталитетом. Было бы правильно, если бы кто-нибудь первое время…приглядывал за ним.

Ясно, а моя кандидатура наиболее актуальна из-за схожести наших сил. И все-таки я не выдержала:

— Сестры меня возненавидят.

— Не думаю. Все знают, что ты заядлая холостячка.

— Вы знаете причину.

— Да, но то я, а то — наши девочки.

Я вздохнула.

— Елена Сергеевна, если Светлана против… — начал мужчина, но его остановили.

— Она не может быть против! — опять это давление силы как предупреждение. — Я ведь права, дорогая?

— Да. Без проблем. Мне только в радость.

От иронии удержаться не смогла, но все сделали вид, что не уловили ее. Вообще, я не то, что бы боялась верховную или опасалась, что она может заняться членовредительством, по сути, тетка была добрая и справедливая. Самодурством не занималась, как ее «коллеги» из других Ковенов, палку не перегибала. Но где-то на интуитивном уровне каждая из нас понимала: не дай нам Бог пойти против ее слова. Лучше воздержаться от подобных экспериментов!

— Отлично. Ты дописала книгу?

— Еще нет. Мне нужна неделя.

— Приемлемо. Дмитрий, вы пока отдыхайте. Кстати, Свет, у тебя уже есть планы? Куда ты отправишься?

— В Интернете пишут про снежного человека в Сибири. Не уверена, что моя тема, но хочу проверить.

— Снежного человека? — мне показалось или у мужчины проявился характерный акцент?

— Да, для наших мест это редкость, как вы знаете. Тем страннее все это выглядит.

— Идет, — Елена Сергеевна поднялась, давая понять, что разговор окончен. — Контакты друг друга уже на вашей почте. Спасибо, что пошли навстречу. Оба.

Интересная оговорка, конечно. То есть мужчина тоже особо не желал заиметь няньку? Или его не устраивала конкретно я?

— Дурдом какой-то, — признался Дмитрий, когда мы остановились у главного входа в ресторан. — Я понятия не имел, что так все будет.

— Это как?

— Бросьте, вы же поняли. Женщины вашей страны…

— Вашей?

— Нашей…нашей страны — очень темпераментные личности. Иногда я сомневаюсь, что принял правильное решение.

— Разве вы не знали, что ведьмак для России — большая редкость?

— В принципе, как и везде. В Штатах тоже нас не так много, как ведьм, разве что в Техасе, — нет, когда он говорит об Америке, акцент действительно становится заметнее. — Но здесь — просто сумасшествие!

— Вы привыкните, — подумала и добавила. — Если не сбежите.

Мы еще немного посмеялись над вероятностью, что можем лишиться ведьмака из-за слишком рьяного гостеприимства, и разошлись, довольные друг другом. Не думаю, что он будет хоть сколько-нибудь назойлив.

Глава 5. Зловещий замок купца Свиристеева

Майские праздники обещали быть спокойными. Закончив рукопись, я отправила ее редактору, который в очередной раз подивился моей оперативности. Еще бы, вряд ли у нее есть хоть один автор, который пишет по несколько произведений в год. Получив гонорар, отложила на счет ровно половину суммы. Все еще лелею мечту о поездке в экзотическую страну, а билеты туда стоят как средненький автомобиль. Но в ближайшие длинные выходные выбраться на острова не получится, денег еще не достаточно. Поэтому решила провести их как приличная одинокая женщина: за длинным мелодраматичным сериалом и с кучей вкусняшек.

План почти удался. Курьер был примерно в десяти минутах от моего дома — наблюдала в мобильном приложении — когда экран засветился вызовом. Только этого мне не хватало!

— Света, с праздниками тебя! Как жизнь?

Выражаясь старообрядчески, на том конце провода был давний приятель Антон. Мы с ним виделись крайне редко и исключительно в рамках работы, причем, в основном, его. Мужчина — полицейский, то ли оперативник, то ли следователь, совершенно не разбираюсь в их видах. Знаю только, что во время нашего знакомства был простым ППС-ником, но со временем поднялся по карьерной лестнице. Меня он знал как автора фэнтези и порой подбрасывал интересные случаи, которые, как сам считал, могут тянуть на мистику. Большинство из них, понятное дело, таковыми не являлись. Но разубеждать приятеля не хотелось. Во-первых, могу пропустить что-то по-настоящему стоящее, во-вторых, может и обидеться.

— Привет. Ты поболтать или по делу?

— Да ну тебя, будто я не могу просто поговорить с красивой женщиной!

— Да, а твоя красивая жена не против твоих «могу»?

— Что снова начинаешь…

— Ладно, прости, ты же шутишь, вот и я тоже.

На самом деле у них с супругой просто невероятная идиллия и, что немаловажно, абсолютно без моей помощи. Так что наши забавные перепалки — не более чем юмор.

— Что у тебя, Тош?

— Короче. Сам толком не знаю, если честно. У нас в замке Свиристеева, который в области, проходит какой-то бал.

— Бал?

— Ну да, он. Там то ли ролевики, то ли реконструкторы.

— Странное место для таких мероприятий.

— Не скажи, самое оно.

Замок Свиристеева — купца, жившего недалеко от столицы в начале девятнадцатого века, обычные люди обходят стороной. Оно и понятно, место обросло страшными легендами еще при жизни не слишком добропорядочного толстячка. Существует версия, что он лично расправлялся не только с крепостными крестьянами, но и некоторыми дворянками, особенно — молодыми и привлекательными. Исторически факты не подтверждены, но был у меня знакомый, который клялся, что под бывшими землями «злодея» спрятаны пыточные, наполненные костями замученных. В свое время я проверяла эти места, прочесав местность не хуже полицейской ищейки, но ни каких отголосков не нашла. Если духи и были там, то задолго до моего рождения обрели покой.

— И?

— Там трупы, Свет, — тяжкий вздох. — Двое за последние три дня. А, главное, что выглядит все, как несчастный случай.

— Ты же еще не доехал.

— Да, но первый сорвался со стены и получил черепно-мозговую, как говорит судмед, никаких насильственных действий. А этого нашли в петле.

— Думаешь, обоим помогли?

— Думаю, что в таком странном месте два тела за короткое время, как минимум, подозрительно. А ты нет?

Признаться, нет, я не видела ничего особенного, зная изнанку жизни. Но в голосе друга слышался еще не страх, но что-то очень близкое.

— Тош, я же не экстрасенс, а писатель, — в сотый раз «напомнила» на всякий случай.

— То есть тебе не интересно?

— Почему, интересно, — взгрустнулось по пицце, которая уже «звонила» в домофон. — Оформи пропуск.

— Да там без него можно. Точку скинуть?

— Зачем? Я знаю, где он находится.

Пока собиралась, в душу снова закралось неясное ощущение…тревоги? Предчувствие какое-то неприятное, зудит дурацкой мушкой, а поймать, чтобы разглядеть конкретно, не получается. Я привыкла верить чутью, поэтому взяла с собой несколько защитных амулетов. На вид — простая бижутерия из неизвестного камня, на деле — вещи, которые в некоторых ситуациях способны спасти жизнь.

Ехать пришлось долго. Кажется, вся Москва решила свалить подальше от гомона машин и людей, и пробки показывали стойкие девять баллов. Боюсь, что, пока доеду, дело раскроют. От скуки начала смотреть по сторонам. Между рядами ходила девочка. Будь у меня нервы чуть послабее, вывернуло бы наизнанку. Ребенок — явно жертва ДТП.

— Детка, как же так, — прошептала чуть слышно, но призраку этого хватило, и спустя мгновение она оказалась на переднем пассажирском.

— Привет, — улыбнулась…бы девочка, если бы могла. — Ты меня видишь?

— Да. Ты давно здесь?

— Не знаю. Вроде не очень, но мама уже старая.

Ребенок помолчал, рассматривая игрушку на приборной панели.

— Я могу тебе помочь, — нарушила тишину первой, медленно продвигаясь в плотном потоке.

— А как?

— Расскажи мне о себе.

— Просто рассказать?

— Да. Как тебя зовут?

— Вита.

— Тебе сколько лет?

— Девять.

Малышка оказалась говорливой и не стеснительной. Стараясь не смотреть в ее сторону и незаметно, как умею, смахивая выступившие слезы, я слушала ее историю. Ничего необычного, просто страшная трагедия двух семей. Той, что лишилась единственного чада, и той, что потеряла мужа и отца, который не выдержал такого груза. Несчастный случай, оборвавший обе жизни.

— Я не видела его, а котенок убегал, — бесхитростный ребенок совсем не по-детски вздохнул. — Если бы я знала, что так получится, ни за что бы не вышла на дорогу. Мама ведь предупреждала. А я не послушалась.

— Тебе было больно?

Ужасно задавать такие вопросы маленькой девочке, но это важно.

— Не знаю. Нет, наверно. Я же быстро бежала. А дядя быстро ехал.

— Откуда ты знаешь, что дядя потом умер?

— Мама рассказала.

— Ты к ней приходила?

— Я не могу. Она сама сюда приходит часто. Вот, как-то сказала. Только я не знаю, где он, мы с ним больше не виделись.

Скорость стала увеличиваться и, опасаясь, что Вита может исчезнуть, удалившись далеко от места гибели, к которому, видимо, привязана, попросила:

— Скажи мне все, что бы ты хотела передать родителям.

— Пусть Гоша перестанет.

— Что? О чем ты?

Но сидение оказалось пустым.

Оставшуюся дорогу проехала в задумчивости. Кажется, я нашла себе работу ближе, чем планировала. Мне-то думалось, что недлинный рассказ девочки встанет в последний сборник, есть и такая возможность, но слова про некоего Гошу заставили передумать. Значит, нужно найти мать, раз она жива, и выяснить, что творит этот Гоша. И заставить его остановиться.

К замку подъезжала в лучших традициях любого мистического сериала: в сумерках, осветив фарами мрачные серые стены и кучу полицейских машин. Антон топтался возле одной из них, переговариваясь с мужиком в форме.

— Ты не очень быстрая, — попенял друг, подавая руку и помогая не грохнуться на валуны и кирпичи.

Он вел меня в обход, не к главным воротам, а небольшому проему в стене со стороны реки. Опять же, вспоминается мрачная легенда о том, как через него протаскивали тела и сбрасывали в быстрое течение Клязьмы.

— Там пробки просто жесть! Давно говорю, подари мне сигналку, буду вперед вас приезжать!

— Ага, в свои салоны женские ты будешь быстро приезжать.

— И что? Одно другому не мешает. Стану красивая и быстрая! И все довольны.

— Обойдешься. Ты и так ничего.

— Ничего?!

— Ладно, больше, чем ничего! Кто только что меня женой упрекал?

— Не упрекал, а напоминал! И не только что, а три часа назад. Сам говоришь, опоздала.

— Да не опоздала, тело еще здесь. С петли, конечно, сняли. Хочешь посмотреть?

— Умираю, как хочу!

— Иногда твой черный юмор даже меня коробит, — покачал головой друг.

Каюсь, пристыдил.

— Иванов? Кто это?

— Писательница, я вам рассказывал. Уговорила меня показать, уж больно место приметное.

Я уговорила?! Ну, Тоша!

— Майор Сапушин, уголовный розыск, — представился мужчина в форме, протянув руку для приветствия. — Наслышан. И не в восторге!

Строгий тон и хмурый взгляд явились подтверждением сказанному. Но я была бы не я, если бы не улыбнулась максимально мило, делая вид, что потеряла равновесие на совершенно ровной земле, и схватилась за его ладонь, удерживая ее дольше положенного. Нескольких секунд достаточно, чтобы прошептать еле слышную фразу, после которой на лице сурового полицейского расцвела доброжелательная улыбка.

— Девушка, только очень вас прошу, ничего здесь не трогайте! Это все же место преступления.

— Да? А я думала, самоубийство.

— Пока неизвестно. Но стоит быть начеку.

— О, спасибо, я буду.

— А сейчас прошу меня извинить, мне нужно отойти. Был рад знакомству!

— Взаимно.

— И как ты это делаешь? — восхитился чуть позже Тоша, проводя меня по темным коридорам замка.

Обе трагедии произошли в зале под открытым небом на самом верху.

— Умею находить общий язык с людьми.

— Ничего себе, общий язык! Он так смотрел, я был уверен, что выговор заработаю.

— Не заработаешь, обещаю.

— Вот и удивляюсь!

Ладно, стоит признать, к рвению Тоши рассказывать мне все необычные случаи я тоже приложила руку. Но это в самом начале. Действие заговора давно развеялось, а привычка и хорошие отношения остались.

— Такое чувство, что здесь не просто балы проводят, а живут, — отметила, глядя в свете мобильного фонарика на идеально чистое зеркало без малейшего развода.

— Кто-то говорил, что экскурсии проводят. Вот и прибрались.

— Экскурсии?

— Ага. Представляешь, в таком дурном месте! Ничего люди не боятся!

— Трусишка!

— Кто?

— Ты!

— Я?!

— Ну не я же.

— Вот сейчас обидно было!

— Извини.

— Знаешь, до сих пор не понимаю, как ты можешь писать мистические истории и не верить во все это.

— Как-то так.

— Совсем-совсем не веришь?

— Ни капли!

— Ну, даешь!

Подобные беседы проходят у нас регулярно, и, конечно, не заканчиваются чем-то конкретным. Мужчина удивляется и выказывает недоверие, я делаю вид, что скептики из знаменитого магического шоу мне в подметки не годятся.

— Почти пришли. Ступеньки наверх очень крутые, будь осторожнее.

Винтовая лестница оказалась не только почти вертикальной, но и довольно узкой, вдвоем не пройдешь. Наверняка так задумано на особые случаи вроде обороны и отступления. Тогда хозяева особняков очень хорошо знали, что такое бессмысленный и беспощадный русский бунт.

В коридоре была полная темнота, я ведьма, а не кошка, чтобы ориентироваться без освещения, поэтому, когда яркий луч прожектора ударил в глаза, чуть не полетела вниз в неожиданности, благо, Антон успел подхватить поперек талии.

— Предупреждать надо, — проворчала я, щурясь на ярком свете. — Отпусти уж, не упаду.

— Точно?

— Точно-точно.

Галантный полицейский еще с секунду держал руку на поясе и, только убедившись, что заняла прочную позицию на обеих ногах, убрал.

— Ничего себе, здесь светло как днем!

— Да, оказывается, это не просто вечеринка. Здесь снимают эпизод какого-то доисторического фильма про переворот.

— Ну, вряд ли доисторического, — поправила на автомате. — Стоп. Что? Съемки?

— Да, представляешь! Тут такие величины играют, я тебе скажу! И бац — два трупа! Пресса пока не прознала, но это временно. Думаю, скоро скандала не избежать.

— Вот это да.

— Еще бы.

— А почему нет никого?

— Так рабочий день закончился. Вот, мужик, по ходу и решил… Пока безлюдно.

— А кто его нашел тогда?

— Света?

Как-то преждевременно я отказалась от помощи друга, ибо сейчас его поддержка нужна как никогда. Колени задрожали, ладони вспотели и, уверена, если бы не бесформенная толстовка, мир бы имел счастье лицезреть подпрыгивающую левую грудь — так часто забилось гребаное сердце, которое не подводило при встречах с самыми страшными духами.

Напротив, чуть сгорбившись, стоял Кирилл. Тот самый, с которым я провела поистине волшебную ночь в Алма-Аты, и которого какого-то черта до сих пор не могла выкинуть из головы. Не иначе, как неизвестную заразу подхватила. Но самое главное — он меня узнал. Хотя точно помню, что подправила ему память, чтобы стереть нашу встречу.

— Ты что здесь делаешь?

Вопрос задали одновременно. Получилось слегка забавно, с учетом того, что единственный зритель, не скрывая, громко хмыкнул.

— Простите, — пробормотал Тоша, тут же приняв донельзя серьезный вид. — Свет, вы знакомы?

— Эээ, да, кажется, — откуда у меня такой хриплый голос? Ветрами замковыми продуло?

— Кажется? — актер поднял бровь и сложил руки на груди. Эффектно, черт возьми!

— Знакомы, да.

— Ты прямо уверена?

Вот что пристал?

— Да, на память не жалуюсь, — а вот почему не жалуешься ты, это вопрос хороший! — Антон, пошли, у меня мало времени.

— Света…

— Гражданин, — полицейский, видимо, решив, что встреча не совсем приятная, по крайней мере, для меня, повернулся к Кириллу. — Вы тут что делаете? Вас уже опросили?

— Да, но…

— Вот и славно. Идите-идите, не мешайте следственным мероприятиям.

— Света, я хочу…

— Антон, пойдем! — я потянула друга за рукав, но путь преградили.

— Света, да постой ты!

Вот совершенно не собиралась слушаться, но ноги-предатели приняли решение за хозяйку, спасибо, что хоть держат, пусть и дрожат. Что со мной? Что вообще происходит?!

— Эй, ты плохо понял, что ли? Руки убери или уедешь на пятнадцать суток!

Вот что меня всегда поражает в Тоше, так за быстрое переключение из рубахи-парня в настоящего мента. Дурак бы не услышал угрозы в голосе, а актер таковым не является, насколько успела понять.

— Свет, я тебя внизу подожду, — или является, и я переусердствовала, воспевая ему мысленные дифирамбы на протяжении последнего времени. — А вы, товарищ лейтенант, можете объяснить, если хотите. С удовольствием послушаю. Где вам удобнее?

Обстановка начала накаляться слишком быстро. Мужчины встали друг напротив друга, сверля злобными взглядами и почти пуская дым из ноздрей. В мою сторону ни один не смотрел, более того, когда Антон направлялся к Кириллу, задел плечом, и я чуть не упала.

— Какие-то проблемы?

— Нет.

— Так отвалил, говорю!

— Заставь.

— Оборзел, актеришка?

— О, а вы, я смотрю, господин полицейский, искусство не уважаете?

Отмерев, я бросилась к ним, кое-как вклинившись между, даже стукнула, стараясь привлечь к себе внимание. Ни фига! Оба словно не замечали меня, продолжая переругиваться и перейдя уже на откровенные оскорбления.

Что-то тут нечисто. Тошку я давно знаю, он умеет быть и злым, и добрым, как в американских боевиках, но так не ведет себя никогда! Здесь же с пустого места — и почти драка. Чувствую, что, сорвавшись, меня попросту сметут как лишнюю декорацию!

Ведьмовская интуиция молчала, духов, которые могли быть индикаторами агрессии, также не наблюдалось. Конечно, я не постоянно их ощущаю, но настроившись на определенный фон, могу. Но сейчас — ничего! В том числе и того, кто не так давно свел счеты с жизнью и априори не мог успеть отправиться за черту.

— Твое дело — рожи кривить перед камерой!

Ого, это что-то новенькое, хотя, положа руку на сердце, частично согласна. Ладно, Света, не отвлекайся, надо как-то разводить этих петухов.

— Антош, пойдем, нам еще труп осматривать.

— Подожди, сейчас объясню твоему знакомому, в чем он не прав, это недолго.

Так, не выходит.

— Кирилл, ну хоть ты остановись! Тебе вообще нельзя драться, у тебя же того…лицо!

Получилось криво, конечно, но на меня все же глянули своими голубыми глазищами, от которых пульс опять пустился галопом.

— Прости, — он даже головой тряхнул, будто приходя в себя. — Черт, не знаю, что нашло. Товарищ лейтенант, прощу прощения, мне, пожалуй, и правда стоит уйти.

Товарищ лейтенант так не думал и чуть не вцепился в ворот рубашки оппонента, благо, пришлось тянуть руки через меня, и тот успел отпрянуть.

— Нет, ты иди сюда, я тебе сейчас устрою неприятности!

— Антон, ты чего?! — я потрясла его за плечо, даже пальцами пощелкала, чтобы поймать взгляд, но толку никакого. — Да успокойся уже! Что с тобой?

— Не мешай мне делать мою работу!

— Какую работу? Тебя отстранят за такое поведение!

— Плевать! Зато на одного упыря станет меньше.

Мать моя женщина! Глаза, налитые кровью, сжатые кулаки и выдвинутая вперед челюсть, почти животный оскал — и это весельчак Антошка?

— Кирилл, тебе лучше уйти.

— Уверена? Он же неадекватный.

— Кто неадекватный? Иди сюда, я тебе покажу, кто из нас неадекватный!

Мужчина уже почти кричал, подпрыгивая на месте, и я честно не могла решить: то ли радоваться, что никто из начальства такого поведения не видит, то ли самой звать на помощь, чтобы избежать неприятного развития событий.

— Кирилл, иди, говорю! Мне он ничего не сделает.

— Нет! Я тебя одну с этим не оставлю.

Час от часу не легче!

— Тогда отойди хотя бы!

Черт, если он не свалит, я не смогу привести друга в чувство! Ворожить при непосвященном — то же самое, что открыто признаться в том, что ведьма. Потом можно писать завещание, прощаться с родными и ждать конца.

К счастью, актер внял моему умоляющему взгляду и сделал несколько шагов к стене, не сводя подозрительного взгляда с буйного мужчины. Надеюсь, двух метров хватит, чтобы он не расслышал, что буду говорить.

— Антон, милый, послушай меня, — я взяла его лицо в ладони, заставив почти двухметрового амбала наклониться. — Слушай меня, смотри на меня, забудь, все забудь.

Слова полились сами собой, словно я миллион раз повторяла их, хотя как раз этот заговор произношу впервые. Как-то не приходилось раньше успокаивать озлобленных мужиков. В моей семье не принято проявлять агрессию, и уж тем более, скандалить, а ведьмам в принципе стоит быть сдержаннее.

Наконец, Тоша глубоко вздохнул и прикрыл глаза.

— Хорошо, просто замечательно. Тош, ты со мной?

— Да. Свет, я тут подумал, может, ты с ним сама разберешься? Что я буду с твоими кавалерами рамсить?

Заговор так и действует: человек считает, что сам пришел к определенному выводу, будь то успокоение или, наоборот, желание разобраться.

— Конечно, сама, Тош. Спасибо, что заступился.

— Да я-то что… Всегда пожалуйста. Слушай, мне бы присесть, что-то голова побаливает.

А вот это уже ненормально, моя сила не причиняет вреда!

В этот момент за стеной послышались крики.

— А там что происходит?

— Не знаю.

Только сейчас до меня дошло, что вообще-то мы в этом зале втроем, не считая тела, прикрытого то ли брезентом, то ли плотной тканью.

— Кажется, там драка.

Да что за день сегодня?!

— Пойду, посмотрю, — присевший было Антон тяжело поднялся и направился к лестнице.

— Я с тобой!

— Нет, тебе лучше остаться здесь, мало ли что там.

— С трупом?

— Сама говоришь, что не боишься мертвых.

— Антон!

— Что? Сиди здесь пока. Я серьезно.

— Может, я с вами? Вдруг чем помочь? — предложил Кирилл, подошедший сзади слишком близко, я бы сказала, неприлично, чувствую тепло его тела, а это…не нужно.

— А вот вы за ней и проследите. Чтобы ее покойники не съели.

— Ты еще и шутишь?

— Даже намека не было.

Глава 6. Внезапности и странности одной ночи

Неловкая ситуация, что сказать. Мужчина, смотрящий вот таким странным, пронизывающим до мурашек, взглядом, не должен меня помнить. Но система дала сбой, и я буду не я, если не выясню причину.

— Может, поговорим?

— О чем?

— Ну, у меня есть парочка вопросов. Например, что произошло той ночью?

— А что произошло?

Как говорит мама: не знаешь, что сказать — включай дурочку. Срабатывает, правда, не всегда, но попробовать никто не мешает.

— Да ладно, ты прекрасно понимаешь, о чем я. В ту ночь, когда ты исчезла из такси.

— А что говорить? — я пожала плечами с видом «что тут непонятного». — Ты устал, уснул, и я решила, что вечер закончен. Вышла возле дома.

— И все?

— Ну да, а что еще может быть?

Да не смотри ты на меня так! Ощущение, будто я сейчас тебе человечину на ужин предлагаю, честное слово!

Молчание затягивалось, я стояла с опущенными плечами как нашкодившая ученица перед директором, разве что носком ботинка в полу не ковырялась. Он тоже ничего не говорил, но глаз не отводил, рассматривая с какой-то раздражающей откровенностью. Все же ведьминского во мне не так много, другая бы давно сделала гордое «фи» и упорхнула восвояси, а я вроде как даже оправдываюсь. Хотя, признаться, такое поведение для меня нетипично, раньше с противоположным полом у меня подобных задушевных бесед не было. С кем говорить, если тебя не помнят?

И что такого в этом актере? Смазливая физиономия с умопомрачительными ямочками на щеках, внимательные глазюки… Подумаешь, и красивее видали! Не то, чтобы я сильно разбалована мужским вниманием, его ровно столько, сколько позволяю сама. Но этот! А моя промашка с заговором в машине? Не могла же я перепутать, и о моей персоне забыл водитель? Тогда пора рвать лицензию и уходить в глубокое подполье, посыпая голову пеплом.

— Свет…

— Ну что? — затравленно как-то получилось.

— Я тебя чем-то обидел?

— Что? Нет! Как ты мог…

— Тогда я не понимаю, почему ты сбежала.

Сказано это было с такой горечью, что я опешила. К черту проблемы с меткостью, он действительно НАСТОЛЬКО расстроен моим исчезновением?

Да, помню, лицедейство, то бишь, ложь — его работа, но я не чувствую фальши. Или мне всего лишь хочется поверить? Ведь я никогда ничего подобного не слышала. Тоска родных по выпорхнувшей из отчего дома дочери не в счет. А вот так, от постороннего человека, мужчины, который нравится больше, чем следует, ощутить искреннее тепло и, возможно, что-то другое, — никогда не приходилось. Хотя, это же мой личный выбор, я этого не забыла.

Как реагировать на такие откровения? Вряд ли правда в стиле «прости, но, если мы с тобой сойдемся хотя бы ненадолго, мне придется врать тебе в глаза, а мне это претит» будет здесь уместна.

— Я…так надо было.

Собственный тонкий голосок показался каким-то жалким. То хриплю, как курильщик с сорокалетним стажем, то изображаю пищащего мышонка. Пора брать себя в руки, в конце концов!

— Ясно. Я понял, — Кирилл вздохнул, повернувшись так, чтобы я не могла разглядеть его лица, и спросил совершенно другим тоном: — Ты будешь осматривать тело? Или подождешь коллегу?

И почему мне так стыдно? Черт, я же не сделала ровным счетом ничего дурного!

— Спущусь за ним, наверно. Вдруг наслежу где.

— А что, у тебя опыта мало?

— В каком смысле?

— Ну, ты же, как я понимаю, работаешь в полиции.

— Ааа, — сегодня соображалка у меня явно со знаком «минус». — Нет, я не сотрудник. Просто мы с Антоном в некотором роде партнеры. То есть он показывает мне некоторые случаи вроде этого…

— Тебе это интересно?

— Ты не то подумал. Я — писатель. И собираю информацию, идеи, истории… Да, в общем, как-то так.

— А, для тебя смерть человека — хорошая идея для книги?

— Когда ты это произносишь, звучит не очень.

— Но так и есть?

— Не совсем.

— Прости, это не мое дело.

— Слушай, может, ты повернешься? А то не очень удобно разговаривать со спиной! — я не выдержала, потому что снова почти оправдываюсь, а это бесит. — И, кстати, можно узнать, что ты делал здесь один на один с покойным?

— Ты же не полицейский, я же не обязан тебе отвечать, верно?

Приехали!

— Как хочешь. Я, пожалуй, и правда посмотрю, где Тоша.

— Как хочешь.

Отлично поговорили! В душе просыпалась почти детская обида. Вот он только что не скрывал эмоций и сожаления о нашем глупом расставании…то есть, моем хитром побеге, а в следующую секунду общается как с пустым местом, пренебрежительно, равнодушно. Да пошел он!

Сгорая от праведного гнева на совсем не Алена Делона и даже Ди Каприо, я начала спускаться по винтовой лестнице. Если подниматься было не очень удобно, то нащупывать в темноте ступени и не сверзиться в черноту прохода — почти эквилибристика. Умный бы человек посветил мобильным, но рыться в кармане, отпустив хотя бы одной рукой перила, было выше моих сил. Надо было раньше думать, а не лететь с гордо поднятой головой и пыхтя как злобный тушканчик. Вот тащись теперь и постарайся шею не сломать!

Как только я подумала о последнем, под подошвой послышался характерный треск. Только этого не хватало! Как тут экскурсии проводят, если безопасность нулевая?!

— Нет-нет-нет, — прошептала сама себе, почувствовав, как нога уходит в пустоту, а тело, теряя равновесие, стремится за конечностью.

Чаяния в этот день не планировали сбываться, и спустя миг моя кричащая тушка полетела вниз, пересчитывая ребрами дурацкие ступени. Вопила скорее от злости, не думаю, что смогу серьезно пострадать, но просто удивительное невезение последнего времени раздражало. Шмякнувшись на каменный пол, зажалась, закрыв голову руками: сверху летели все те же ступени практически в полном составе. Видимо, получив от меня удары, они решили прекратить свое жалкое существование. Лишь бы гвоздей не было!

Конец ознакомительного фрагмента.