Это лето

Иван Яковлев, 2018

Книга рассказывает о не простых днях на Южном курорте России. Приключение и неудачи меня самого и даже больше. Надежда на любовь и её потеря, головокружение, 12 дней на грани реальности, записки сумасшедшего поэта, чья влюблённость в мир оказалась невероятна тяжела и опасна, и потому саморазрушение наконец находит его и открывает в нём ящик Пандоры. 12 дней лета, посреди холодной осени и 5 дней любви, нефтяным отпечатком на поверхности некогда чистого озера. Что было уже не вернуть, и плохие поступки, плохие и хорошие люди на моём пути, останутся только на страницах этой книги.

4

Перед тем, как ехать в оздоровительный санаторий, нужно было пройти врачебную комиссию, что бы там знали что тебе лечить. Начиная от язвы и заканчивая потением ног, или же вялым стояком на ряду с газовыми извержениями. Здоровье меня не беспокоило, мне было плевать. Процедуру нужно было пройти.

— Что будем лечить? — спросил участковый терапевт.

— Даже не знаю, — ответил я. — Я вроде здоров.

— Это легко сделать. Поясница болит? — спросила она.

— Нет.

— Значит будем лечить поясничку.

Заполнив несколько бумаг она кинула их медсестре, после чего отправили меня на рентген спины. Карта лечения была у меня на руках, на рентген идти я отказался. Не нужно мне это, подумал я.

Август был на мели, сентябрь близился всё ближе и ближе, как поездка на море. Вертихвостилось всё вокруг, а я ещё даже не собирал вещи. Нужно начинать, подумал я и занялся делом.

Итак. Одежда. Вот что меня волнует. Погода теперь обманчива, а что будем там? Ладно к чёрту.

Пять футболок, самых лучших. Есть.

Пять трусов, самых лучших. Есть.

Джинсы от Lee. Есть.

Спортивный костюм Nike. Есть.

Пять пар носков. Есть.

— Блять, устал. — сказал я. И какого только меня несёт туда.

Людей я никогда не любил, и держался больше одиночество и сумасшествия на грани гениальности. Заварив кофе я продолжил.

Морские принадлежности. Чёрт, терпеть не могу пляжи.

Что там у меня есть? Да ни хрена. Ни плавок, ни трусов, и плавать я не умею.

— Ладно, потом закончу, — сказал я. Выпил кофе и позвонил телефон.

— Да, — кинул я в трубку. Это был Обоссы колено.

— Я нашёл номер девицы, записывай.

Он диктовал номер, я для чего то его писал. У меня были мысли о съёме шлюх, но не на все сто. Следующий час, я провёл на диване, как снова зазвонил телефон.

— Алло.

— Привет, ты дома? — Кривой.

— Да я дома. — ответил я.

— Выходи, я подъеду к тебе.

Я разьеденил разговор, взял сигареты и вышел на улицу. Холодало вечерами, да и вообще осень ранняя в этом году.

Но красивые девушки, да и не красивые, не снимали с себя летних нарядов, они сверкали своими длинными ногами, на длинных каблуках. Я люблю длинные каблуки, в этом есть своя мистика. Эротично, правда. Как красивая ветка яблони на которой десятки красных яблок. Убери яблоки, будет голая ветка. Так, с этими чудными ножками.

Кривой остановил свою машину, в метрах десяти от меня. Но не выходил, а кивнул рукой. Я подошёл.

— Садись, есть дело.

Я открыл дверцу и сел в машину. Как мне это надоело.

— Что с тобой случилось, почему ты тогда убежал? — спросил он.

— Мне стало дурно. И вообще что мы здесь стоим, зачем ты меня звал?

— Я же сказал, есть дело.

— Никаких дел мне не нужно, отвали.

— Придурок, если бы ты не продинамил, она бы поимела тебя. Представляешь как мне было стыдно за тебя.

— Да, представляю. — сказал я открыв дверь.

— Погоди, она хочет ещё раз с тобой встретиться.

— Кто? — спросил я.

— Её зовут Катя. Вот её номер, она просила чтобы ты позвонил.

Он протянул мне отрывной лист от газеты с её телефоном.

— Позвонишь? — спросил он. Я вышел из машины, и ничего не ответил.

Несколько погодя, зазвонил мой телефон. Неизвестный абонент. Я подождал, пока перестанут звонить, и занялся поиском номера. Когда я отыскал рванину от газеты, то оказался прав. Это был номер той сумасшедшей, но симпатичной девушки. Телефон лежал на моём столе, а я гадал. Звонить или не звонить. Пустил на кухне кран с холодной водой, выпил целый стакан. Пошёл к себе, и взял в руки телефон. Нажал перезвонить, а затем пошли гудки.

— Алло, — тоненький голос, зазвучал в телефоне.

— Привет, это Иван. Тут мне дали твой номер, — начал я, но она прервала меня.

— Я знаю, давай заходи ко мне. Я тебя буду ждать в гости. — сказала она.

— А ты где? — спросил я.

— Недалеко от булочной «У Мухи», 49 дом. Придёшь? — кроме её голоса, я уловил какое то движение.

— Ну, подойду, — сказал я и бросил разговор.

Вечно попадаю в задницу, подумал я. А может и получится и она трахнет меня. Дело в том, что в свои 27 лет, я был несчастным девственником.

Она стояла напротив своего дома, и курила. Я гадал, она или нет. Она.

— Почему ты решил прийти? — спросила она.

— Ты пригласила, — удивился я, закинув в рот леденец с морозной свежестью. Курить я бросал, а перед сексом мне казалось это извращением.

— Пойдём ко мне? — сказала она, открыв парадную дверь в большом общежитии.

— Почему ты исчез тогда? — спросила она, шагая впереди меня.

— Мне стало не хорошо, — ответил я.

— А сейчас, ты как? В порядке? — она повернулась ко мне.

— Сейчас, да. А куда мы идём?

— Ко мне, конечно.

Мы поднялись на второй этаж, где было две железной двери. Она открыла дальнюю и мы вошли. Здесь было комнат десять, и все с разными входами. Мы остановились возле жёлтой, с надписью Катя.

— Только смотри тихо, там спит моя доча. — она вяло толкнула дверь и вошла внутрь. Следом, вошёл я. В нос ударил запах кислой капусты, и чего то сладкого вдобавок.

В конце тесной комнатушки, стояла старая кровать. Обоев не было, голые стены, телевизор на комоде, стол, два стула, холодильник. А в кровати маленькое тельце.

Ну блин, подумал я. За каким я здесь?

— Разуваться? — спросил я, вешая куртку на советские крючки слева от двери.

— Да, кофе будешь? — спросила она, порхая по полу как мотылёк. Она была легка и прекрасна, и я заметил как она движется. Будто на льду, но по ДВП.

— Садись, — сказала она.

Я сел, и снова взглянул туда где спал ребёнок. Мне было не по себе.

— Сашка сказал, ты писатель. — она села напротив меня с чашками кофе. Мы выпили.

— Скорее нет, чем да.

— Дашь почитать? — сказала она, закинув ногу на другую. У неё были прекрасные ноги. Я начинал возбуждаться, но на кровати шевельнулся ребёнок.

— Тебе вряд ли понравиться, — сказал я, и думаю я о том, как бы убраться от сюда.

— Ты же сам мне нравишься. — и снова она заигрывала ножкой. Я снова возбудился. Ребёнок спал и видел сны.

— Мне нужно сходить в туалет, посиди пока тут, — сказала она, накинув на ноги тапочки и вышла.

Спокойно, успокаивал себя я. Всё гораздо проще, чем ты думаешь. Ребёнок снова шевельнулся. Кофе было горьким, не вкусным. Запах кислой капусты убивал, и я решил открыть окно. Встав со стола я подошёл к окну, и заглянул в кровать, где лежала её дочь. Откупорив форточку, я вдохнул свежего воздуха. Он снова обмяк.

Когда она вошла, я уже сидел за столом, а она и не заметила что окно открыто. На улице гудели машины, играла музыка. Сняв тапочки, она подошла ко мне и села на колени. Я опять возбудился.

— Подари мне свою книгу, а я тебе подарю свою, — сказала она, поглаживая мой живот.

Я кашлянул, у меня бурно вставал.

— Ты тоже пишешь?

Она не ответила, а лишь прильнула ко мне губами. Я обнял её, но на большее меня не хватало. Увидев как в штанах поднялось, она расстегнула свои джинсы и села на меня задом. Я вспотел не на шутку, и не заметил как скинул с себя брюки. Но я был ещё не в ней, а она не во мне.

— Давай, покажи мне любовь, — сказала она, отворачивая центр своих трусиков в сторону.

У меня уже основательно торчало, гигантская машина любви. Ну, гигантская по моим меркам.

И вдруг, мой взгляд устремился в кровать. Эти чистые, эти нетронутые жизнью глаза, смотрели на нас с непониманием и ужасом. Секунды предостерегали дикий вопль, плачь разлетелся по вонючей комнате, и выходил через окно на улицу. У меня всё ещё стоял, а она вскочила с меня к дочери, жадно хватая ту за голову, целуя, и забыв отвернуть трусики на прежнее место. Я накинул брюки назад, пригиная его вниз, но он не желал слушать, я просто перевозбудился.

— Может мне уйти? — сказал я.

— Иди на улицу и подожди меня, — ответила она, всё ещё успокаивая малютку. Чего она испугалась? Скорее меня. Ещё бы. Я вышел с комнаты, а потом на лестницу. Хотелось курить, я достал пачку сигарет и закурил. Было поздно, я надумал вызвать такси, но дождаться её.

Когда сигарета кончилась, я постоял ещё минут десять, а потом вышла она.

— Прости, что так получилось. — сказала она. — Есть сигарета?

Я протянул ей Parliament, она закурила.

— Ладно, чего уж там. — сказал я, в душе терзая всё что можно.

— Позвони мне завтра, я буду ждать. — сказала она, возвращаясь к парадной.

— Слушай, а как её зовут? — спросил я.

— Дочь? Эля, а что? — ответила она.

— Да так. Ну я пошёл.

И мы попрощались. Я вызвал такси, снова закурил, и пока ехал сочинил стишок. Похоже влюбился.