Тень

Иван Филиппов, 2022

На тихой московской улице машина сбивает юную девушку Соню. Вопреки приказу начальства, найти убийцу пытается следователь Степа Корнеев, за что довольно быстро получает пулю в грудь. Но смерть для Степы – это только начало. Переступив границу между жизнью и смертью, он оказывается в причудливом мире Подмосковия, населенном неупокоенными душами. Здесь ждут решения своей участи москвичи (и гости столицы), погибшие, но оставшиеся без должного погребения. Оказавшись между жизнью и смертью, они живут в постоянно меняющемся подсознании древнего города. Убитые в чумных бунтах и войнах, казненные и замученные, погибшие случайно или по злому умыслу – все жители Подмосковия ждут конца времен. А вот у Степы есть шанс. Город чувствует опасность и помочь предотвратить беду может именно он. Степе предстоит найти загадочного злодея, замыслившего уничтожить Москву. Вот только справится ли он с задачей, ведь еще никогда угроза не была столь реальной… И готов ли Степа стать героем, ведь в мире живых, у него осталось одно незаконченное дело – найти убийцу Сони… Что он выберет: жажду возмездия или возможность предотвратить катастрофу?

© Филиппов И., 2022

© Storyside, 2022

* * *

Моему папе Борису Филиппову, который показал мне, что история — это не скучно. И моим сыновьям Дане и Никите с надеждой, что и мне тоже это удастся)

Пролог

«Нет, ну как же так можно, ну как? Разве так вообще поступают с людьми?» Мысли путались в Сониной голове, она ускорила шаг. Платье липло к телу, дышать было трудно. Даже по московским меркам этот август вышел запредельно жарким, и спустившаяся ночь не принесла ни капельки свежести. Да еще и туфли натирают… Соня остановилась, пытаясь отдышаться. Только сейчас она поняла, что последние метров двести она не шла, а бежала. Хватит. Невозможно так. Отчаяние уступило место страшному раздражению: ну, если он считает, что так со мной можно поступать, тогда и я… А что, собственно, я? Тоска вновь заполонила Сонину голову. Ну как же так!

Зайдя в любой московский бар даже в таком виде, растрепанная и вспотевшая от быстрой ходьбы, она собрала бы вокруг себя мальчиков, желающих более близкого знакомства. Соня привыкла к мужскому вниманию, в нем не было уже ничего нового и, признаться, даже ничего волнующего. Хотя, конечно, никуда она не пойдет и никого искать не будет. Соня сознательная, ответственная, она никогда не позволяла себе опрометчивых поступков. Даже когда с ней поступают так нечестно и несправедливо. Она опустилась на скамейку и закрыла лицо руками.

Вот ведь как в одно мгновение вдруг может поменяться вся жизнь. Нет, про мгновение она преувеличила, но все равно — просто за один день. Раз — и все становится иначе. Проснувшись утром, она ожидала увидеть в телефоне его сообщение. Нет, не ожидала — она знала, что, как только она возьмет телефон в руки, на еще заблокированном экране ее будут ждать слова нежности. Из-за такой сильной уверенности в этом Соня решила сначала принять душ, а потом уже с наслаждением прочитать все, что он написал ей за ночь. Но когда она взяла телефон в руки и в жадном предвкушении открыла Telegram, там было пусто. Ни в мессенджерах, ни «ВКонтакте» — нигде. Пустота. Ворох бессмысленного спама в почте, но ни слова от него. Соня проверила сообщения — может, он за городом и без интернета, но и там ничего.

Казалось бы, что такого. У него тоже есть своя жизнь, и его жизнь не заканчивается на одной Соне. Может, его отвлекли дела, и он забыл? Или не смог? Соня стукнула телефоном об стол. Какие дела у него могут быть важнее нее? Глупо так думать, укоряла она потом себя по дороге на работу. Мы ведь взрослые люди, у нас есть обязательства, учеба, родные… Нельзя быть такой эгоистичной.

Спустя несколько часов от него все еще не было никаких вестей, и Сонин день, и так начавшийся с разочарования, превратился в бесконечную череду огорчений: бесконечную проверку всех мессенджеров и социальных сетей, бесконечную переписку с сестрой, бесконечные жалобы и обвинения. Лиза, Сонина сестра, пыталась убедить ее не паниковать раньше времени. Все-таки вы не так давно встречаетесь — всего-то три недели, нельзя ожидать от еще столь малознакомого человека постоянной страсти, ведь постоянная настойчивая страсть как минимум утомительна. Читая Лизины сообщения, Соня только закатывала глаза. Ну как, как объяснить Лизе, что она чувствует? Что они чувствуют?

Он сидел на капоте машины и читал книгу. Сама по себе эта картина была такой необычной, что Соня остановилась. И сразу же рассердилась на себя за это. Не в Сониных правилах было знакомиться с мальчиками на пробежке. Пробежка была временем сосредоточенного напряжения, подготовкой к ежедневной битве за место под московским солнцем. Соня бегала в любую погоду: каждый день десять километров по парку, потом домой переодеться, принять душ, и скорее в офис. Когда-то давно в умной книжке она прочитала о том, как важно придумывать себе ритуалы и не нарушать их, несмотря ни на что. Ритуалы становятся якорем, позволяющим сохранить ощущение размеренной жизни даже в самых ужасных обстоятельствах. И Соне это ощущение было чрезвычайно важно.

Соня знала, как привлекательно выглядит в коротких беговых шортах и спортивном топике. За несколько лет, что она бегала по парку, с ней пытались познакомиться примерно семьдесят мужчин самых разных возрастов, но заговорила Соня лишь с одним из них — маленьким мальчиком, который, глядя ей вслед, тихо прошептал маме: «Мама, а можно я на этой тете женюсь?» Это так растрогало Соню, что она вернулась и с молчаливого разрешения улыбающейся мамы чмокнула мальчика в нос. Мужчины же постарше довольно скоро поняли — пробовать заговорить с ней совершенно бесполезно. Но сегодня все было иначе. Соня остановилась сама, и, что самое ужасное, убегать было уже поздно. Сидевший на капоте машины молодой человек почувствовал, что на него смотрят, и поднял глаза.

Ранним утром в московских парках можно встретить что угодно, в чем Соня и убедилась за годы пробежек. Но такой картины она не встречала никогда прежде: на обочине аллеи, по которой машины ездить могли, но очень редко и только с особого разрешения, стоял канареечно-желтый спорткар. Позже он объяснил, что это Maserati и это подарок отца на совершеннолетие. Цвет он выбрал сам. Единственное, что он помнил о маме, это ее желтое платье. Соня тогда не знала всех деталей, да они и не были ей важны. Она смотрела не на машину, а на молодого человека в спортивной форме и дорогих кроссовках, который устроился по-турецки на капоте и был совершенно погружен в чтение. Он читал «Обломова». Соня не выдержала и тихонько рассмеялась, уж слишком нелепой и одновременно трогательной была эта картина.

Убегать было поздно, и Соня сделала вид, что у нее развязался шнурок, а всякие молодые люди, непонятно чем в столь ранний час занимающиеся в парке, ее категорически не интересуют. Точнее, она попыталась так сделать, но вынуждена была сама поднять глаза, когда услышала приближающиеся шаги. Познакомились. Он запер машину и побежал рядом, а потом они просто пошли, и вдруг совершенно неожиданно Соня поняла, что держит его за руку и не хочет отпускать. Миллион мыслей пронеслись в ее голове — я же еще даже душ не приняла, как же так, а он… а ему все равно, что я не накрашена, он такой немножко странный, угловатый, почему я вообще позволила ему до меня дотронуться… впрочем, это оказалось совершенно неважно.

Они делали все то, что делают московские влюбленные: он пригласил ее в свое любимое кафе (страшно дорогое), она застряла в пробке и опоздала на два часа. Он дождался ее, и они пошли гулять по Нескучному саду, по городу и дошли до ее дома. Соня не стала звать его подняться, хотя ей хотелось этого больше всего на свете. Но есть вещи, которые девочки не делают, даже если им очень хочется. Она поцеловала его у подъезда, а потом стояла на лестничной клетке и смотрела, как он уходит. Только он не уходил, сидел на лавочке во дворе и о чем-то думал. «Обо мне. Он думает обо мне», — поняла Соня, и сердце у нее радостно подпрыгнуло.

Никогда раньше она ни в кого по-настоящему не влюблялась, и сейчас это новое чувство захватило ее полностью. Она ждала его звонка, его сообщения, его прикосновения. Но после первого секса ушла в душ плакать в полном расстройстве: ну почему, почему все получилось так скучно, нелепо и неуклюже? Неужели он не идеальный, неужели мы не подходим друг другу и придется расставаться? Мысль эта показалась Соне такой горькой, что она зарыдала, он услышал, и пришлось что-то выдумывать про гормоны, ПМС и всякую неромантичную ерунду. А потом был второй раз, и Соне было так хорошо, что она поцарапала ему спину, и они провели остаток ночи на кухне, замазывая царапины зеленкой.

(Соня улыбнулась — до сих пор на скатерти и на полу ее вообще-то безупречно чистой кухни виднелись недотертые пятна зеленки.)

Соне стало холодно и неудобно сидеть на каменной скамейке. Она со вздохом встала. Было совершенно невозможно облечь в подходящие слова все те мысли и чувства, которые занимали ее последние пять минут. Лизе она все рассказала, но никогда бы не смогла передать ей того сильного чувства, которое заставляло ее страдать и волноваться: не мог, он не мог просто так взять и исчезнуть. «Мне сердце подсказывает, понимаешь? Он не такой», — написала Соня и сразу же пожалела об этом. Важное для нее чувство, написанное буквами, выглядело пошло и банально. Прагматичная Лиза, любившая свою сестру больше всех на свете, не стала отвечать ей честно. Не стала отвечать, что в Москве много красивых девушек, и, наверное, у мальчика с Maserati есть много возможностей неожиданно увлечься кем-то другим, забыть про Соню. В конце концов, думала Лиза, богатенькие детки избалованны и капризны, на самом деле недостойны ее замечательной сестры. Но все эти мысли она оставила при себе. Да Соня и сама все понимала.

Она задрала голову — впереди над ней возвышалась громада московского Сити: на фоне черного неба мерцающие разными огнями небоскребы смотрелись красиво и внушительно. Электронные часы на башне «Федерация» показывали 23:59. Прошла секунда, а Соня все еще смотрела на часы. Полночь. «Вокруг меня целый город людей, для которых полночь — просто время суток, ничего особенного, а для меня это первые двадцать четыре часа, которые мы провели не вместе».

«Но все же, — мысленно сказала себе Соня, поднимаясь, — все же невозможно, решительно невозможно, чтобы он вот так меня бросил». Она глубоко вдохнула жаркий воздух и огляделась. Соня сидела недалеко от перекрестка. Еще пару кварталов, и она будет дома. Может быть, по дороге зайдет в «Азбуку вкуса» и купит себе вкуснейших эклеров. Зачем вообще нужны круглосуточные магазины, если не для того, чтобы в час печали и тревоги там можно было купить эклеров? Или нет… Соня вспомнила про недопитую бутылку вина и подумала, что половина бутылки холодного австралийского «Пино Гриджио» и какой-нибудь любимый фильм, например «Форрест Гамп», вполне подойдут в качестве если не лекарства, то хотя бы легкого утешения.

Как же жарко и душно! Соня взяла туфли в руку и пошла домой. По пустой улице медленно ехала поливалка, и Соня догнала ее, с радостью подставив ноги под струю тепловатой воды. Поливалка проехала мимо, оставив Соню в полном одиночестве. Она остановилась на перекрестке, ожидая зеленого, но светофор переключился в ночной режим и равнодушно замигал механическим желтым сигналом.

«Ладно. Хотя бы до дома надо перестать мучить себя этими эмоциональными качелями. Домой. Утром все может быть иначе». Соня решительно шагнула вперед. Она не слышала рева разгоняющегося мотора, слишком глубоко погрузилась в грустные мысли. Только в самый последний момент она успела увидеть хищную оскаленную морду канареечно-желтого Maserati MC Stradale.

Удар был настолько сильным, что Соню подбросило в воздух. Мгновение, и на раскаленный асфальт с глухим стуком упало ее искалеченное тело. «Нет, он не забыл про меня», — успела с улыбкой подумать Соня, и прохладная спокойная темнота крепко обняла ее.

* * *

Спортивные автомобили не предназначены для столкновений на высоких скоростях. Капот Maserati пошел волной, бампер отлетел, в разные стороны брызнули осколки фар. Несколько раз машину развернуло на сто восемьдесят градусов, и она остановилась в облаке пара. Секунду единственными звуками на улице были щелканье светофора и едва слышный треск остывающего мотора.

Дверь машины открылась, и из нее вышел высокий человек в костюме. Человек не был ни взволнован, ни удивлен. Лицо его вообще не выражало никаких эмоций. Он внимательно осмотрел повреждения автомобиля и спокойно пошел к месту, где лежало тело Сони. Когда человек открыл дверь, то буквально на мгновение к уличным звукам добавился еще один. Новый и неожиданный. Звук сдавленных рыданий, как будто плачущему не хватало воздуха на полноценный стон, и он кричал на вдохе. Хлопнула дверь машины, и звук пропал. Человек повернулся к машине и пристально посмотрел на кого-то, кто сидел на пассажирском сиденье. С этим он разберется позднее, сейчас надо было закончить дело.

В другом конце улицы показался небольшой черный фургон.

Человек подошел к телу, по пути подняв с асфальта отлетевший от машины номерной знак. Равнодушно посмотрел на Соню. Удар сломал ей позвоночник, и ее тело застыло в позе, не оставляющей сомнений — она была мертва. Человек брезгливо одернул задравшееся Сонино платье и еще раз оглядел дело своих рук. Потом он достал телефон и отправил сообщение. Убрал телефон в карман брюк и еще раз оглядел улицу: с одной стороны к месту аварии ехал фургон, а в противоположном конце остановилась поливалка. Водитель включил аварийку и вылез посмотреть, что случилось. Он уже почти дошел до места столкновения, но, увидев человека, вдруг бросился бежать. Человек хмыкнул с удовлетворением — обстоятельства складывались еще лучше, чем он мог предположить.

Фургон остановился прямо перед разбитой машиной. Из него вылезли двое в одинаковой черной форме. Пока они возились с дверцей фургона, человек подошел к Maserati, открыл пассажирскую дверь и вытащил из машины юношу. Все его тело сотрясали рыдания. На руках у него были наручники. Человек равнодушно взглянул на юношу, взял его за плечи и развернул к дороге. Они прошли буквально пару метров, когда с ними поравнялся черный Escalade. Мужчина сначала посадил в него юношу, а затем сел сам. Escalade быстро тронулся и вскоре исчез за поворотом, оставив двоих в форме наедине с искореженной машиной и Сониным телом.

Один из них открыл фургон и опустил пандус. Второй же, открыв дверь Maserati, забрался за руль. Слышно было, как он с восхищением говорит о дорогом убранстве машины. Впрочем, когда он попробовал завести ее, мотор лишь обиженно чихнул. Машина мигнула фарами, но заводиться отказалась.

— Бля, толкать придется.

Мужчина в форме со злобой хлопнул дверью.

— Давай, помогай. Времени ноль, ща менты приедут.

Вдвоем они кое-как закатили машину в фургон, закрыли дверь и уехали. На пустынной улице остались лишь брошенная поливалка и Соня.

Где-то вдалеке завыли сирены.