Центральное дело. Хроника сталинских репрессий в Якутии

Иван Ушницкий, 2021

В полночь 31 октября 1939 года ненасытное нутро якутской тюрьмы наполнил реквием по павшим, но не сломленным… И этот реквием звучит и должен звучать из века в век в сердцах якутян – как напоминание, предупреждение, священный долг перед лучшими сынами Якутии, положившими жизни в крепкий фундамент нашей республики. Спустя более тридцати лет после первого издания книги, возымевшей эффект разорвавшейся бомбы, вы, читатель, держите ее в руках снова. Взгляните с высоты прошедших лет на те события, приведенные в неоспоримых фактах и документах, и вы ужаснетесь вопиющей жестокости и несправедливости, восхититесь непоколебимым мужеством и жертвенностью. Возможно, вы кардинально поменяете свой взгляд на современную ситуацию в стране и в республике…

ПРОВОКАЦИЯ

Первый секретарь ЦК КП(б) Киргизии Максим Кирович Аммосов проводил линию на сдерживание террора органов госбезопасности в Киргизии. В частности, он 16 июля 1937 г. организовал специальную комиссию по проверке и пресечению нарушений социалистической законности.

4 августа 1937 г. газета «Правда» опубликовала статью «Не считаются с сигналами коммунистов», в которой критиковалась линия ЦК Компартии Киргизии на сопротивление репрессиям. Но Аммосов был непоколебим. «Правда» 31 августа еще раз нанесла удар, напечатав материал «Буржуазные националисты». И эта статья не возымела действия. Тогда ЦК ВКП(б) опубликовал в «Правде» большую статью «Гнилая политика ЦК КП(б) Киргизии», которая вышла 13 сентября 1937 г. Уже через два дня в Фрунзе собралось бюро ЦК Компартии Киргизии. М.К. Аммосова не было. Сторонники проведения массовых репрессий в республике сумели принять угодное Москве постановление. В нем говорится: «…ЦК КП(б) Киргизии не выполнил указаний ЦК ВКП(б) и т. Сталина о беспощадной борьбе и выкорчевывании врагов народа, не прислушался к голосу партийного актива и партийных масс, требовавших большой борьбы с буржуазными националистами, проникшими на руководящие посты в партийные, советские органы республики (Исакеев, Уразбеков, Джиенбаев, Эссенаманов, Ю. Булатов, А. Булатов, Аильчинов и др.) и остававшимися до последнего времени в составе бюро ЦК КП(б) Киргизии (Исакеев, Эссенаманов, Уразбеков, Джиенбаев)…Т. Аммосов допустил грубые политические ошибки, взяв на съезде партии под защиту Исакеева и выдвигая в члены ЦК националиста Айтматова…» (Советская Киргизия. 18 сентября 1937 г.).

Из партии были исключены II секретарь ЦК КП(б) Киргизии А. Джиенбаев, председатель ЦИК Киргизии А. Уразбеков, председатель Совнаркома республики Б. Исакеев и другие, сняты с работы первые секретари и наркомы А. Булатов, Ю. Булатов, Э. Эссенаманов, редакторы газет «Советская Киргизия» и «Кызыл Кыргызстан» А. Целинский и Сарманов, отозваны из Москвы как националисты А. Токомбаев, Т. Айтматов и т. д. В общей сложности было арестовано 8 членов аммосовского бюро ЦК КП(б) Киргизии. Удар по людям М.К. Аммосова был серьезный. Срочно прибывший во Фрунзе Максим Кирович был бессилен исправить положение.

Многие парторганизации республики не приняли решения бюро ЦК КП(б) Киргизии, произошел раскол. Ряд крупных парторганизаций поставил даже вопрос о созыве чрезвычайного съезда. Потеряв свое большинство в бюро ЦК, Аммосов под сильнейшим нажимом Центрального Комитета ВКП(б) был вынужден пойти на уступки. 22 сентября вновь собралось бюро. Противники Максима Кировича не смогли его устранить. Но и Аммосов уже не мог отменить постановление предыдущего собрания бюро.

Бюро приняло постановление, где говорится, что «Бюро ЦК принимает к сведению заявление т. Аммосова о полном признании и осознании допущенных им грубых политических ошибок, вскрытых «Правдой», выразившихся в гнилой либеральной линии к разоблаченным ныне буржуазным националистам, и о правильности решения бюро ЦК от 15 сентября 1937 г., где дана развернутая характеристика существа этих ошибок.

…Бюро ЦК, признавая удовлетворительным заявление т. Аммосова, требует от него в практической работе доказать искренность этого заявления и умение исправить ошибки бюро ЦК и лично его, как первого секретаря.

…Бюро ЦК считает неправильным и вредным требование ряда организаций о созыве чрезвычайного съезда партии…» (Советская Киргизия. 28 сентября 1937 г.).

Сторонники Аммосова добились включения в это постановление бюро очень важного пункта: «Не поддаваться на провокации разоблаченных врагов, пытающихся компрометировать честных и преданных партийцев как буржуазных националистов, и не допускать необоснованных исключений преданных членов партии».

НКВД Киргизии уже имел много показаний ранее арестованных людей, выбитых у них под сильным давлением. Благодаря постановлению бюро ЦК КП(б) Киргизии от 22 сентября, появилась возможность объявить эти показания невиновных людей «провокацией разоблаченных врагов, пытающихся компрометировать честных и преданных партийцев», что приостановило разрастание репрессий. А установка «не допускать необоснованных исключений преданных членов партии» позволила остановить начавшийся было процесс чистки в рядах Компартии Киргизии.

Аммосов начал борьбу за восстановление поредевших рядов сторонников. Он упорно пробивал на пост Ю. Булатова (парком совхозов) Дулатова, добился назначения Камбарова наркомом просвещения и секретарем Киргизского ЦИК. Деркембаев стал секретарем Сулюктинского горкома партии, а Чистяков — председателем Фрунзенского горсовета.

Одновременно велась интенсивная подготовка к Пленуму ЦК КП(б) Киргизии. Пленум шел с 5 по 9 сентября 1937 г. Вторым и третьим секретарями ЦК стали новые люди — К. Кенебаев и Е. Султанбеков. В состав бюро ЦК были доизбраны К. Кенебаев, Е. Султанбеков, С. Шамурзин, Г.Г. Николаев, А. Абдраимов, А. Алимов, К. Камбаров, а кандидатами в члены доизбраны П.Ф. Дуанова, К.И. Малышева, Ш. Иманалиева. Пленум призвал все парторганизации оказать помощь в работе бюро ЦК и товарища Аммосова.

Несколько упрочив свои утраченные было позиции в ЦК Компартии Киргизии, Максим Кирович повел наступление на НКВД республики. Было принято решение послушать на бюро ЦК отчет наркома внутренних дел Киргизской ССР И.П. Лоцманова. Заседание должно было состояться после праздника Великого Октября.

М.К. Аммосов дал задание собрать все документы о фактах нарушения закона сотрудниками НКВД Киргизии и все заявления находящихся в тюрьмах подследственных.

Нарком Лоцманов понимал, что он может проиграть Аммосову, ибо на стороне того были авторитет, поддержка ЦК и, наконец, неопровержимые факты о фальсификациях уголовных дел наркомвнудельцами. Аммосов тоже ясно сознавал, на что он идет. Разоблачение незаконных методов работы НКВД республики вызвало бы резкое недовольство Н.И. Ежова, а также и самого И.В. Сталина. Но у Максима Кировича не было иного выбора. И он решил идти до конца.

…7 ноября 1937 г. исполнилось двадцать лет Великого Октября. Утром, во время демонстрации, Лоцманов зачем-то оказался рядом с Аммосовым. Вдруг, когда Аммосов провозглашал демонстрантам приветствия, микрофон на несколько секунд отключился. И тут же Лоцманов заявил, что Аммосов якобы сказал: «Долой коммунизм!» Так Максим Кирович стал жертвой заранее запланированной и наглой провокации…

Вечером в тот же день собралось бюро ЦК КП(б) Киргизии. Первым выступил второй секретарь Кенебаев, затем — третий секретарь Султанбеков, после него — Председатель Совнаркома Киргизской ССР Салихов. Аммосов выступил лишь пятым, но все уже было предрешено. Последним выступили представители НКВД и Москвы. В протоколе записано, что «на протяжении всей своей работы в Киргизии т. Аммосов, несмотря на предупреждения ЦК ВКП(б) и лично товарища Сталина, центрального органа «Правды» и III Пленума ЦК КП(б) Киргизии, в связи с допущенными им грубейшими политическими ошибками, не сделал для себя никаких выводов, проявил недопустимую растерянность и не возглавил дальнейшую борьбу по окончательному разгрому врагов народа, не мобилизовал парторганизацию Киргизии на ликвидацию последствий вредительства в республике». (Партархив Киргизского филиала ИМЛ, Ф. 5. Он. 4. Д. 65. Л. 11. Об.11).

М.К. Аммосов был снят с работы и исключен из состава бюро ЦК КП(б) Киргизии. Учитывая огромный авторитет Аммосова среди коммунистов и трудящихся республики, было решено провести массовую политическую кампанию с целью убедить парторганизацию Киргизии в правильности этого постановления бюро ЦК.

9 ноября бюро ЦК снова собралось, на этот раз уже без Аммосова. Члены бюро выслушали выступление Кенебаева о решении ЦК ВКП(б) об Аммосове и приняли постановление опубликовать в местной печати решение бюро от 7 ноября.

Примечательно, что бюро не осмелилось опубликовать абзац, где говорится, что Аммосов якобы бросил с правительственной трибуны контрреволюционный лозунг.

Сейчас трудно реконструировать в абсолютной точности события того ноябрьского утра. Но имеющиеся у нас факты позволяют восстановить некоторые детали: М.К. Аммосов, стоя на трибуне, время от времени бросал лозунги. По тексту после лозунга «Долой фашизм!» следовал «Долой антикоммунизм!» И именно в этот миг микрофон умолк. Есть версия, что нарком Лоцманов закрыл в это мгновение микрофон своей рукой. Как бы то ни было, у Лоцманова появился повод заявить, что Аммосов вместо лозунга «Долой антикоммунизм!» сказал: «Долой, коммунизм!» Почему-то стоявшие рядом с ними члены бюро ЦК КП(б) Киргизии ничего не расслышали.

Поползли слухи, что будто бы первый секретарь сказал: «Да здравствует фашизм!» (вспомните, что перед помехами в микрофоне был брошен лозунг «Долой фашизм!»). Даже стоявший на правительственной трибуне С.И. Липкин ничего толком не расслышал и спустя полвека утверждал, что М.К. Аммосов сказал: «Да здравствует победа фашизма во всем мире!» (Бухарин, Сталин и Манас // Огонек. 1989. № 2. С. 23). Это абсурд.

10 ноября началась открытая кампания против Аммосова. В «Советской Киргизии» написали, что «Аммосов обманывал партию, действовал как двурушник. Он не только не возглавил борьбу по разгрому и выкорчевыванию буржуазно-националистического охвостья, но и тормозил всячески разоблачение вражеской фашистской агентуры, ничего конкретно не делал по ликвидации последствий вредительства, усыплял бдительность партийных организаций, разоружал их в борьбе с врагами…Не было и не могло быть подлинной большевистской страстности и непримиримости в борьбе с врагами народа у Аммосова, который поддерживал и защищал ныне разоблаченных главарей националистической банды, глушил сигналы, идущие снизу, зажимал критику и самокритику» (Советская Киргизия. 10 ноября 1937 г.).

11 ноября открылось собрание актива Фрунзенской городской партийной организации, которое продлилось целых два дня. Сторонники Аммосова проиграли сражение. Но они стояли до последнего и даже добились включения в резолюцию собрания важного пункта: «Беспощадно разоблачая и выкорчевывая врагов народа, парторганизации не должны в то же время допускать огульного обвинения людей, помня, что враги и их агентура будут стремиться путем провокаций опорочить преданных делу партии большевиков» (Советская Киргизия. 14 ноября 1937 г.). Но не было уже в республике организованной силы и авторитетной личности, которые могли бы как-то снизить накал страстей и обуздать вакханалию разоблачений «врагов народа».

В период с 11 по 15 ноября 1937 г. во всех райкомах и горкомах Киргизии прошли партийные собрания, на которых все сторонники М.К. Аммосова были разгромлены. Лишь полностью разбив сторонников Аммосова, наркомвнудельцы Киргизии днем 16 ноября арестовали Максима Кировича перед самым его отъездом в Москву.

После ареста М.К. Аммосова в Киргизии развернулась широкая кампания арестов. Даже было объявлено социалистическое соревнование в системе НКВД Киргизской ССР в целях «успешного выполнения задач по разгрому правотроцкистских и иных антисоветских организаций». О том, как успешно шла эта кампания, можно судить по приказу наркома внутренних дел республики И.П. Лоцманова «О результатах соцсоревнования третьего и четвертого отделов УГБ НКВД республики за февраль 1938 г.»: «4-й отдел в полтора раза превысил по сравнению с 3-м отделом число арестов за месяц и разоблачил шпионов, участников к/р организации на 13 чел. больше, чем 3-й отдел. Однако 3-й отдел передал 20 дел на Военколлегию и 11 дел на спецколлегию, чего не имеет 4-й отдел, зато 4-й отдел превысил количество законченных его аппаратом дел (не считая периферии), рассмотренных тройкой, почти на 100 чел.»