Свидетель жизни

Иван Успенский

С легкостью о непростых жизненных ситуациях. В меру забавные истории из жизни и дневники молодого хирурга, борющегося с раком.

Загар

На третьем курсе мы узнали о возможности обучиться лечебному массажу с получением соответствующего документа на кафедре физвоспитания. Стоило это недорого, да и возможность последующего трудоустройства с туманными перспективами обогащения подтолкнули меня заглянуть на первое занятие, а затем и записаться в группу.

Учеба проходила следующим образом: сначала небольшая теоретическая часть, потом преподаватель на модели, одном из обучающихся парней, показывал техники массажа изучаемой зоны, а следом, друг на друге, упражнялись и мы. Поскольку в мединститутах учатся преимущественно девушки, гендерное соотношение на факультативе сохранилось: мужиков было сильно меньше. Из этого следовало, что рано или поздно, моделью, с частичным обнажением и всем к этому прилагающимся, придется быть каждому.

Данный момент изрядно меня напрягал, так как, ввиду возраста и избытка половых гормонов, на коже имелись ненавистные прыщи, которые от чужих глаз я хотел бы скрыть.

Гигиену мы сдали в прошлую сессию, так что о чудесном действии ультрафиолетовых лучей все было известно, решено было действовать.

Испытывая жуткое неудобство, почти страх, я отправился в студию загара. До того момента моя нежная шкурка соляриев не нюхала и вообще тонировалась из рук вон плохо. Как и все «бледные поганки», я очень быстро сгорал, а чтобы получить более-менее приятный оттенок, требовалось постоянно обмазываться всевозможными зельями из тюбиков и часто охлаждаться в водоеме.

Девушка за стойкой сообщила мне, что минимальная продолжительность сеанса — пять минут.

— А за пять минут я там не расплавлюсь? Я вообще-то плохо загораю, — уточнил я.

— Если плохо загораете, возьмите семь минут. Еще есть вариант — использовать крем с тингл-эффектом, он увлажнит кожу и усилит загар.

Кто в девятнадцать лет будет смотреть на состав средства, которое, как обещают, усилит желанный эффект? Вот и я не стал. Благодаря отличному преподаванию английского в школе, слово tingle (пощипывание, покалывание) было мне известно и особенно не пугало. Кто ж мог подумать, что причиной тингла была муравьиная кислота?!

Еще не зная этого, я заказал заветную «мазь» и семь минут в турбо-солярии. Девушка вручила мне набор: очки, наподобие плавательных, одноразовые шапочку для волос и трусы. Я послушно проследовал в кабинку, полностью разоблачился и натянул костюм загорающего (шапку и это жалкое подобие нижнего белья, впоследствии меня подставившее), после чего обмазался, в общем-то приятным поначалу, кремом и, почесав глаз, поправив трусы в самом, так сказать, интимном месте и надев очки, ступил в солярий… Несколько секунд спустя адская машина заработала, обдав меня сильнейшим свечением и творением Бенни Бенасси — Satisfaction из колонок.

Благодаря американскому кинематографу появилась и разошлась по всему миру фраза «Хьюстон, у нас проблемы!». Через минуту нахождения в ультрафиолетовой будке, эти слова вспомнились и мне. Кожа, помазанная «волшебным» составом, начала нещадно жечь. Глаз будто спрыснули змеиным ядом, а в трусах бушевал настоящий пожар! Раз за разом из колонок доносилось «… and then just touch me, till I can get my satisfaction». Свой сатисфэкшн я получил однозначно.

Обещанный эффект легкого покалывания никак не соотносился с фактическим ощущением погружения в серную кислоту, но, стиснув зубы, во имя красоты и уничтожения прыщей, я решил стоять до последнего. Песня закончилась, и я вдруг понял, что забыл снять крестик. Уже тогда возникли подозрения, что на теле могут остаться незагоревшие участки, спрятавшиеся за чем-либо во время сеанса. Но вслепую (глаза пришлось закрыть из-за жжения), жирными от крема руками расстегнуть цепочку было крайне сложно и я просто решил подтянуть ее со стороны спины, чтобы изначальный след подзагорел, а новый не успел образоваться.

Целую вечность спустя, лампы выключились, и я покинул «камеру пыток». Жжение прошло, зато появился жар и легкий румянец на щеках. Быстро одевшись, я покинул заведение. По приходу домой меня весьма озадачило отражение в зеркале. Легкий румянец начал превращаться в начальную форму лучевой болезни, заливая все лицо насыщенно красным цветом, а в вырезе футболки на груди отчетливо проступали отпечатки сразу двух крестиков. До начала следующего учебного дня оставалось около двенадцати часов.

Вы видели вареных ракообразных? Следующим утром, несмотря на жалкие косметические потуги, однокурсники могли лицезреть здоровенного, готового к употреблению омара в белом халате. С толстым, неравномерным слоем тональника на лице.

Не зная, что на самом деле произошло, глядя на лицо «сеньора Помидора», можно было подумать, что мне очень, очень сильно, в высшей степени стыдно, на постоянной основе. Или вот-вот начнется отек Квинке. Правда, чуть приглядевшись и обнаружив на скулах и щеках разнонаправленные бледные следы от резинки очков, все становилось понятно.

В тот же день, но несколько позже, я предстал в роли модели на занятиях по массажу. Накануне, осознавая весь масштаб надвигающейся трагедии, я уделил внимание (обмазывание кремами и цветомаскировка) только видимой части тела, в моем случае — лицу… Сей просчет стал очевидным только на этапе прилюдного снятия штанов: на боках бледнел отпечаток одноразовых труселей.

Лобстер в бледных очках и стрингах. Вот так, в глазах общественности, я предстал гламурным ракообразным.

Прыщи, правда, были уничтожены полностью.