Всякая всячина

Иван Семенович Паластров

Серега неслышно подошел сзади и ткнул стволом карабина мужику в зад: – Бог в помощь! Много намыл на чужом ручье и на чужой проходнушке? – сурово спросил он незваного гостя. Старатели ревностно относились к своим застолбленным местам и сурово наказывали самозванцев.

Полынья

Апрель подходил к концу. В небе ярко светило солнце. Бровки зимника потемнели от подтаявшего снега. Шайтан попил чая, ополоснул чашку, поставил её на полочку и вышел на улицу, где его встретил верный пёс Шайтанка.

— Ну что, Шайтанка, весна на дворе, солнышко греет, скоро ручьи потекут, — утвердительно проговорил хозяин собаке, которая весело прыгала вокруг него, стараясь лизнуть в лицо.

Шайтан сел на скамейку под окнами. Делать было нечего. На работу, дежурить в котельной маленькой электростанции, ему только в ночь. Посёлок Ангарка, где он жил, был немноголюдный во время зимника, а летом их, вообще, оставалось только двое. Остальные уезжали в районный посёлок. Домик, в котором жил Шайтан с собакой, стоял в самом конце единственной короткой улицы.

По зимнику, со стороны моста через речку Большой Анюй, прошли два налива и остановились возле гостиницы.

— Водители отдыхать будут, — сказал Шайтан собаке, которая смотрела на него своими умными глазами.

— Шайтанка, пойдем-ка сходим к круглой сопке, посмотрим, что там, в ямах делается. Может рыба зашевелилась, весну почуяла, — сказало он и поднялся со скамейки, взял в руки пешню на длинной деревянной ручке. Собака весело запрыгала. Радостно повизгивая, она поняла, что они сейчас пойдут в тайгу. Круглая сопка была недалеко от посёлка, её круглая, как обрезанный пополам глобус макушка, виднелась из-за лиственниц. Там, у подножья, было несколько глубоких ям, которые не промерзали, куда на зимовку скатывалась из мелких ручьев рыба разных пород, в основном сиговых.

Шайтан сунул ноги в ремни широких лыж и неспеша пошёл в сторону сопки. Шайтанка носилась по кустарникам, поднимая стайки куропаток и облаивая белок, смотревших на собаку с высоты дерева своими бусинками глаз. У них на деревьях были гнезда. Шайтан изредка ходил зимой на охоту, но не за белкой, а за более крупной добычей — это были лось, олень или росомаха, белки его не интересовали. Вскоре он услышал лай собаки, который не уносился, а был из одного места. — Наверное Шайтанка зверя держит, сохатого или оленя, который лакомится макушками тальника, — вслух подумал Шайтан и скатился с пологого берега к густым кустам тальника. Собака яростно лаяла. Выйдя на открытое место, он увидел огромные рога и голову лося, торчащие из снега. Провалился… — Лось провалился в полынью. — Ах ты-ж, беда какая… погибнет, — запричитал татарин, путая от волнения русские и татарские слова. Лось, видимо хотел перейти речку на другой берег, где росли кусты тальника, но струя течения подмыла лёд, и он провалился. Ногами он стоял на галечнике дна, наверху была только голова с рогами, и он ничего не мог сделать, чтобы вылезти из этого капкана. — Чичаза, я помогу тибе, — причитал Шайтан и стал долбить лед пешней. Собака притихла, она не могла понять, что хочет хозяин — она была охотником. Шайтан продолбил полынью, чтобы лось мог развернуться, впереди была глубина и толстый лед. Наконец сохатый развернулся и встал на задние ноги, передними ногами обломил кромку льда и так постепенно выбрался на лед. Отряхнувшись от воды, он пошёл к берегу и, прежде чем скрыться в кустах, оглянулся, посмотрел на человека, сидящего на снегу и собаку, лизавшую его лицо, затем скрылся. Шайтан сидел на снегу, волосы на голове были мокрыми от пота, шапка лежала рядом. — Ну вот, Шайтанка, мы доброе дело сделали, чью-то жизнь спасли, пусть и не людскую, но жизнь. Солнце ярко светило в небе, снег таял, стекая веселыми ручьями в Большой Анюй. Шайтан попив чая, вышел на улицу, где его ждала собака, которая весело прыгая, пыталась лизнуть хозяина в лицо. — «Пора рыбу ловить, Шайтанка, в самый раз, — и посмотрел в сторону круглой сопки.____________________ Пешня́ — маленький лом для создания прорубей c (обычно) деревянной ручкой.

БРУСНИКА СО СГУЩЕНКОЙ

— Ну что, Шайтанка, сходим-ка мы с тобой сегодня на горелую сопку, пора на зиму брусники насобирать. Отвар варить будем, не все же чай пить, — сказал Шайтан своей собаке, с которой не расставался. Собака радостно запрыгала вокруг своего хозяина — она любила ходить в тайгу и гонять там живность. Шайтан каждую осень собирал бруснику. Зима длинная и всё какие-то витамины. Под ягоды у него была приспособлена жестяная банка из под яичного порошка. В ней было удобно носить ягоды, она была прямоугольной формы, приделав ремни, её можно носить за плечами. Положив в эту тару кусок отварного мяса и кусок лепешки, завернутые газету, закинув за плечи, они отправились в путь.

До горелой сопки было недалеко, километра три, но идти нужно по тундре, а по ней быстро не пойдешь — мох и ягель пружинили. Шайтан шёл не торопясь, срывая на ходу спелые ягоды голубики, и бросал её в рот. У голубики был нежный, сочный вкус и сколько её ни ешь, сытым не будешь. Шайтанка бегала по всей округе, гоняя перепуганных на смерть евражек, которые тут же прятались в свои глубокие норки и не вылезали оттуда, пока не утихнет собачий лай. Вот и подножие горелой сопки. Почему сопка называлась горелой, Шайтан не знал, видимо, когда-то тут горел лес и стланик, что бывает даже в чукотской тайге и тундре, но это было так давно, что природа всё восстановила. До половины сопки были мох и ягель с редкими деревьями лиственницы. Выше пошли кусты вечнозелёного кедрового стланика, росшего на щебёнке. Стали попадаться полянки брусники, ягода была красной и крупной, и немного. — Пока пустые… залезем на самую макушку, оттуда будем потихоньку спускаться и набирать ягод, — сказал Шайтан собаке, которая, видно, устала бегать и далеко не отходила от хозяина. Взобрались на самую макушку, на которой рос кедровый стланик. Между кустами было полно крупных ягод брусники, голубика так высоко не росла. — Давай перекусим, чтобы не носить с собой, а потом уж начнем собирать ягоду, — сказав это собаке, он снял банку, сел и достал свёрток со снедью. С макушки сопки открылась панорама долины, там, далеко, было видно как паслось стадо оленей.

— Вот и пастухи оленей своих пригнали с побережья… сейчас тут хорошо, ягеля много и гнуса нет. Олень жир набирать будет, — говорил он собаке, которая лежала рядом с ним и смотрела своими умными глазами. Она ждала, когда хозяин даст ей косточку. Шайтан поделил мясо на две равные части и одну дал собаке. Шайтанка взяла мясо аккуратно, не хватая, она всегда брала так, какая бы голодная ни была и не спеша, отрывая куски, глотала. Так же Шайтан поделил лепешку, от которой собака тоже не отказалась.

— Ну что, за работу? За пару часов наберем, вон её сколько, только бери.

Собака радостно завиляла хвостом, она не понимала, что нужно делать.

— Да ладно, лежи, уж собирать я буду, — успокоил он собаку и стал собирать ягоды. Брусника росла гроздьями по три-четыре ягоды и у Шайтана быстро начала заполняться банка. Наполнив до краев свою импровизированную посудину, он закинул её за плечи.

— Ну что? Быстро мы с тобой вдвоем-то управились, уходить не хочется, вон её сколько, сплошной ковёр, листьев не видно, — не то с сожалением, не то с удовлетворением сказал он и направился домой.

Придя домой, Шайтан достал банку сгущенки, насыпал брусники в металлическую чашку, какие дают в вагонах ресторанах, залил её сгущенкой и начал есть. Вкус, как казалось ему, необыкновенный: сладкое с кислым давало такое сочетание вкуса, что это просто ни с чем не сравнимо. Ягоды лопались под зубами, смешиваясь со сгущенкой. Шайтан медленно всё это разжевывал и с удовольствием глотал, зажмурив глаза, не то от кислого, не то от удовольствия. Наевшись брусники со сгущенкой, он вытер рот ладонью и вышел на улицу.

— Здорово, Шайтан! За брусникой ходил? — это подошел сосед и напарник по работе Толян.

— Ходили, вон с Шайтанкой… принесли… час только ел со сгущенкой, вкуснооо…

— Как, есть нынче брусника? — спросил он у Шайтана, хотя знал, что брусники полно каждый год, только места надо менять.

— Да полно, мы на горелую ходили. Сходи туда, недалеко и не тяни, а то приисковые налетят на вертолете, только и увидишь, после них два года можно не заглядывать, всё исползают и сомнут.

— Это верно, как саранча налетают. У брусники корневая слабая, долго восстанавливается, — с грустью сказал Толян.

— На рыбалку надо будет идти, рыба скатывается из ручьёв, только лови. Надо же на зиму рыбки наловить, завтра схожу посмотрю в устье Баимки, — сказал Шайтан и широко зевнул, — спать надо, устал я сегодня, — он встал и, попрощавшись с соседом, зашёл в дом. Шайтанка, покрутившись, тоже легла под дверью, её дело спать вполглаза и сторожить дом с хозяином.