Неизвестный капитан. Восток

Иван Привалов

Книга о жизненном пути на благо своей страны Михаила Михайловича – капитана третьего ранга, участника войны с Японией. Капитан-директора тунцеловной базы «Солнечный Луч». О жизни моряков на Дальневосточных рубежах страны, о самоотверженном труде в послевоенные годы на освобождённых русских землях Восточной Пруссии.

Когда наступил мир

Вот и пришла зима.

С завываниями и погонами старшего лейтенанта.

Ветром, шевелящим полы одежды, замерзающим и вымораживающим мозги.

Тут, в ледяной и промозглой пустыне, которой безраздельно командует Тихоокеанский флот, вспоминается тепло дома и мама…

Сколько уже не видел и не слышал её?

Редкие письма согревают, но каждодневная рутина не позволяет доставлять ей такую же радость. Сидит ведь, вечерами глядя в замёрзшее окно и думает о своём непутёвом сыне, который скрываясь за службу прячет обыкновенную лень и юношеский максимализм. Переживает. А что с сыном может случиться? Война позади. Мир во всём мире. Ну, что может случиться? Что может стрястись? Не надо волноваться…

Ветер!

Ветерок!

Ветрище!

Ты сильный.

У тебя хватит силёнок долететь до далёкого Курска и постучавшись в окно, к маме, передать, чтобы она не грустила и не плакала.

Передай что скоро встретимся.

Донеси мои ночные и не совсем мысли.

«Время несётся табуном лошадей. А я такой же, как и был. И перемен не видно. Разве что любовь к ней сильней и жарче. Раньше был молодой и не понимал, что так можно любить. А теперь в минуты затишья и отдыха, в первую же свободную и спокойную секунду в мыслях обнимаю тёплый взгляд бесценного лица. Когда ещё учился и приезжал в отпуск. Был с тобой. А когда расставались, я смеялся и шутил, а надо было обнять и молчать, молчать, молчать. Молодой был. А ведь это ты мама поставила меня на путь защиты Родины. Ты и только ты! Проводила меня до дверей, заплакала, и вытерев печаль с лица, улыбнувшись, ласково сказала: „Иди“ и слегка подтолкнула рукой. А время, оглянувшись назад, пролетело свистом снаряда над головой и определило меня на маленький, но юркий кораблик. Ох и покувыркались мы с ним за войну… Камчатка. Сахалин. Курилы. Поднабрался опыта боевого. И потому в кители, при погонах ли — моряк. Теперь моряк! Просто холостой моряк! А сердце закалилось. После войны всё стало восприниматься острее. Научился держать свой характер в руках. И сейчас у меня впереди одна широченная дорога — морской безбрежный тракт. Надеюсь, скоро увидимся. Может даже в феврале. Целую тебя, мама. Твой сын».

С такими мыслями теплей становится. И на душе тоже. Хоть и понимаешь, что это всё иллюзия, всё обман, но в них то и сила великая! С такими мыслями легче, несказанно легче хмурую холодную сырость, называемую туманом перенести и пережить…

А вокруг снег белым саваном раскидан. Лежит, перемигивается со звёздами в ожидании утра. Того самого, с которым придёт пожирающий его туман.

На войне мысли были, но совсем мало. Задачу получил — задача должна быть выполнена. Не думалось за балы, за шторма и ветра. Главное не сесть на риф или мель. Главное не подвести. Сухопутные, стоя на причале: «Смотри! Всё тихо. Океан гладок и прозрачен. А туман розовый в дорогу»! Так бывает, особенно на берегу. Чаще всего, неприметный тихий и спокойный ветерок поднимает серые, только бы не седые, гребни-гребешки. Поигрывая и покачивая, а надоест, так без замаха под дых в корабельную тушку до визга винтов на воздухе. Посмотреть бы на личико сухопутного романтика в эту секунду.

А на бухте лёд. Метель рычит и воет голодным шакалом. Свистит и насвистывает ледяной северо-западный ветер по винтам. Неравномерно налетая звенящим шквалом застывшего льдом в полёте снега.

Советская гавань спит, укутавшись в зимнюю стужу. Морозным треском лопающегося льда круша желания, мечты и грёзы.

Сон захватывает и несёт на далёкий и неприступный Запад.

Во сне…

Сон…