Сделка на мосту

Иван Панин, 2016

Каждый день люди приходят со скучной работы и устраиваются перед телевизором, чтобы отдохнуть и немного развлечь себя. И многим такая серая монотонная стабильность нравится, как и Февралю, который и представить не мог, что может быть иначе. В случае с ним, чтобы оторвать его от дивана, пришлось вмешаться силам, которые обычному человеку неподвластны.

Глава 8. Паук, последняя станция, зеркало, дерево и неминуемое возвращение

Оставалось несколько минут до места назначения. Февраль еще не знал, кто управлял поездом, хотя такой вопрос возникал в его голове. А в паровозе, который возглавлял состав, не было ни человеческих душ, ни других странных личностей как Карл или Эмма.

Внутри находилась топка, чье пламя горело алым пламенем, пока жив последний человек или другое живое существо в мире. Не было ни запаса угля, ни управляющего составом. Но на потолке по центру висела белая-белая паутина, на которой расположился огромный с человеческий рост паук.

Он сидел неподвижно, наблюдая всеми своими черными глазами за красным как кровь огнем. Этот паук и управлял составом. Его звали Феон, а его паутина тянулась незаметно под полом всех вагонов.

Феон никогда не покидал паровоз, он словно был частью всего состава. Одна из его волосатых конечностей иногда дергала за гудок во время отбытия и прибытия, но в основном он сидел на потолке, замерев в полном одиночестве.

Хотя, иногда к нему приходил Карл и рассказывал разные истории, в основном те, которые слышал от пассажиров, и никогда не приукрашивал. Эмма тоже заглядывала к нему, когда ей надоедало сидеть среди почивших. Она рассказывала Феону в основном о том мире, где люди еще были живы. Не имея способности говорить, паук был идеальным слушателем.

А в котле за алым пламенем горел другой паук, о котором знал только Феон. Этот паук был размером с человеческую голову, его глаза были красными, а тело — гладкое как поверхность спелого болгарского перца. Он тоже никогда не покидал своего места, благодаря тому, что он сидел в топке, и существовал этот состав.

Его имя никому не было известно, за языками пламени его мог видеть только Феон. Карл и Эмма никогда не задумывались о том, за счет чего двигался поезд, они были только проводниками. Эмма провожала души до вагонов, а Карл следил за всеми, пока они находились в пути. Таковы и были их роли, но судьба Февраля еще оставалась не разгаданной.

В воздухе почувствовался легкий цветочный запах, состав начал останавливаться. Эмма, Карл и Февраль обернулись, наблюдая впереди странное здание. Темно-серая черепичная крыша, каменные стены как у замка, витражные окна и клумбы из красных ирисов.

Поезд остановился, Эмма взяла Февраля за руку, перила словно растаяли в воздухе, раздался сигнал. Они прибыли на конечную станцию, Карл попрощался и зашел в вагон, а Эмма и Февраль проследовали на платформу.

Под их ногами был черно-белый мрамор, уложенный в шахматном порядке, рядом со зданием станции росли ирисы, оформленные в аккуратные прямоугольные клумбы. В стеклах витражных окон можно было разглядеть изображения темно-зеленого плюща. К входу вели четыре серые ступени, переходящие в широкую платформу. Сами створки двери выглядели старыми и потрепанными из темного дерева. Они были распахнуты.

Февраль осмотрелся вокруг, среди непроходимого леса стояло только одно крупное каменное здание, к которому вела только одна пара рельс. На небе прямо над крышей светила луна, но казалось, что она слишком близко.

— Вот мы и на месте, — сказала Эмма.

Девушка повернулась к составу, из него не спеша выходили пассажиры. Февраль тоже повернулся и увидел, как из дверей поезда выходили, и не только выходили. Слезали с крыши, вылезали из-под колес.

Волна, находящаяся под составом, словно полностью впиталась в землю. Те, кто находился в волне, и те, кто лежал на рельсах, вместе направлялись на станцию. Те, кто ехал внутри, шли впереди них.

Только сейчас Февраль увидел тех, кто умер под колесами состава. Некоторые из них выглядели более чем ужасающе: пробитые головы, отсутствие конечностей, кровавые следы на одежде. Те, кто не мог идти, ползли по шахматной поверхности платформы.

— Мы туда зайдем после всех. Мы же не умерли, — объяснила Эмма.

Еще минут десять Февраль и Эмма смотрели на толпу, входящую в широкий дверной проем. Вдруг паровоз просигналил и исчез, растворяясь в воздухе, оставляя за собой светящиеся белые огоньки, которые потом разлетелись во все стороны.

Эти огоньки уже до боли были знакомы Февралю, и тем более Эмме. Они и были тем светом, который в последнюю очередь видели люди до своей смерти. А сейчас они снова полетели на зов останавливающихся сердец.

— Пошли, — послышалось от Эммы.

Они направились к входу, пройдя по ступенькам, и оказались внутри этой странной станции. Там было пусто: ни мест для сидения, ни касс, ни указателей. Стены внутри тоже были из камня, а пол был черным и таким гладким, что можно было увидеть свое отражение. На стене, расположенной напротив входа, висело во всю длину и ширину нереальных размеров зеркало.

— А где все? — наконец-то, заговорил Февраль.

— Идем. Увидишь.

Девушка проследовала к зеркалу, Февраль пошел за ней. Приближаясь, парень заметил в отражении силуэт дерева. Зеркало было входом, они прошли сквозь него.

Теперь перед ними лежало поле, в центре которого росло это гигантское дерево, у которого вместо листьев на ветвях висели звезды. Пассажиры стояли у ствола, все они смотрели вверх. Февраль, не задумываясь, тоже поднял взгляд.

Дерево тянулось вверх, раскинув по темному небу свои размашистые ветви. Казалось, что по нему можно было забраться на луну, только ее не было. Были только почти черные небеса, звезды на ветвях, необхватный ствол и трава по колено.

Конец ознакомительного фрагмента.