Нефрит 8

Иван Панин, 2023

Все льды растаяли, планета ушла под воду, и тому, что осталось от людей, пришлось перебраться на искусственную сушу. Появился новый мир из плавучих островов, на которых было все для комфортной жизни. И для работы. Остров Нефрит 8 создали, чтобы спасти флору, похороненную на дне. Для этого была собрана группа ученых, которые отправились в долгое путешествие по просторам затонувшего мира в поисках уцелевших растений. На его борту разместился небольшой зеленый рай и лаборатория, в стенах которой родился необычный ребенок.

Глава 3

Прошло пять месяцев после отплытия Нефрита, лаборатория преобразилась, растительности на самом острове тоже прибавилось. Работы стало больше, холодильники заполнили найденные на дне образцы, территория под ними тоже немного изменилась, почти все было расчищено от водорослей и мусора. Кирпичные строения стало хорошо видно, стало видно это небольшое поселение, где больше никто не смог бы жить, если не считать подводных обитателей.

Хардинг и Дон в последний раз погрузились на дно, просто чтобы сделать несколько снимков. Камеры были у обоих, Дон поплыл в сторону гор, а Хардинг отправился к храму. Было утро, солнечного света хватало, чтобы рассмотреть каждый камень. Хардинг посмотрел на то, что находилось под его ногами, и ему захотелось встать на эту неровную поверхность дороги, он выпрямился, и ласты достали до земли, подняв небольшое облако песка.

Дон в этот момент как раз наблюдал за ним и решил запечатлеть его, стоящего под водой. Указательный палец нажал на небольшую кнопку, получился неплохой кадр, на котором некто в костюме для дайвинга идет в сторону пагоды. Внезапно Хардинг обернулся, словно почувствовал, что на него смотрят, и помахал Дону свободной рукой. Дон помахал ему в ответ, устроившись почти на самом верху горы.

— Сейчас будет фото на память, — подумал Хардинг и сделал снимок, на котором его начальник сидит на скале.

— Кажется, он меня тоже сфотографировал, — догадался Дон и посмотрел в другую сторону.

Среди всех этих валунов прошли десятки часов работы, сотни образцов были вырваны из почвы и отправлены в контейнерах наверх, в стены лаборатории. Над некоторыми корнями уже велась работа, но далеко не все они были пригодны для дальнейшего восстановления. Соленая вода разрушила слишком много и продолжала разрушать и изменять природу и все то, что было похоронено на дне.

А Хардинг успел подплыть к белой полусфере, которую облепил зеленый налет. Пагода хорошо сохранилась, в нише сидела золотая статуя Будды, за которой расположился рельеф, на котором было дерево. Хардинг сделал несколько снимков, и ему показалось, что что-то проплыло недалеко от него. Он посмотрел по сторонам, немного занервничав, местную подводную фауну сложно было назвать безопасной. В бывшем индийском океане плавало много хищных и ядовитый тварей, которые успели немного измениться, приспособившись к новой среде. Надо было соблюдать осторожность, Хардинг замер, а его глаза продолжали что-то искать.

Он надеялся, что ему показалось, но паника почему-то только усилилась. И это ощущение оказалось право, когда Хардинг заметил на ступеньках нечто длинное и полосатое. Это была крупная морская змея, которая, казалось, проплыла совсем рядом с ним. Из-за таких ядовитых созданий иногда приходилось срочно подниматься на поверхность, но Хардингу больше хотелось знать, что она здесь только одна, и не мог оторвать от нее глаз. А змея продолжала спускаться вниз по лестнице, ее чешуя мерцала, переливалась голубыми оттенками.

— А где голова? — подумал Хардинг, пытаясь понять это.

Совсем скоро надо было возвращаться на остров, стоило поторопиться, кислород в баллонах был почти на исходе. Дон уже был готов к всплытию, а Хардингу надо было как-то проплыть мимо змеи, за которой он продолжал наблюдать. Он даже сделал несколько снимков, когда ее двухметровое тело ползло по ступенькам. Внезапно загорелся индикатор на его запястье, Хардинг это заметил и поспешил сначала на несколько метров в бок, а потом вперед в сторону Дона, который махал ему.

— Знаю, — подумал Хардинг, заметив, что у Дона тоже загорелся индикатор. — У меня тут особые обстоятельства.

Змея была уже позади, но ласты Хардинга продолжали двигаться непривычно быстро. Впервые за долгое время он так быстро плыл, но через несколько метров все-таки немного замедлился и обернулся, надеясь увидеть вдалеке то, с чем так не хотел сталкиваться.

На земле у ступенек переливалась змеиная шкура, на которой чернели окольцовывающие полосы. Хардинг успокоился, но потом почувствовал небольшой толчок, словно в него что-то врезалось на уровне груди. Снова стало страшно, но на этот раз паника заставила его замереть и задержать дыхание. Хардинг медленно повернул голову и посмотрел вперед, это был крупный желтый морской конек.

— Ну, привет, — подумал Хардинг, рассматривая еще одно подводное создание.

Хардинг решил его сфотографировать, не зная, что произошедшее уже успел снять Дон, которого рассмешила его реакция.

— А вода вокруг него чуть не пожелтела, — подумал Дон, продолжая ждать у отверстия.

Хардинг, конечно, успокоился, но ног теперь почти не чувствовал, снова вспомнил про индикатор и поплыл дальше к Дону. Вверх они поплыли уже вместе, отцепились от тросов, преодолели еще несколько метров и вынырнули.

— С возвращением, — сказала Отум, которая стояла у бассейна.

Ее светлые волосы стали немного длиннее и были зачесаны назад, глаза были немного сонными и приветливыми. Отум стояла, держась правой рукой за живот, который успел подрасти. На ней была одна из футболок Мауи, он ей их одалживал, потому что большая часть вещей ей стала мала. На желтой ткани были нарисованы рыбьи скелеты, поплавки и крючки.

Отум вспомнила того, кто являлся отцом ее ребенка, вспомнила тот вечер, когда они отмечали зачисление на Нефрит. Выпила она тогда слишком много, но каким-то чудом смогла вернуться домой, прихватив с собой подруг. Никому, кроме Зои, она об этом больше не рассказывала, но остальным и так было все понятно. Они все проходили обследование за две недели до отправления, судя по их результатам и по недавнему анализу крови Отум, ее беременность была равна двадцати двум неделям.

— Доброе утро, — сказал Хардинг, достав трубку изо рта. — Решила погулять?

— Да, немного, — ответила Отум, которая до этого работала в лаборатории над корнем Гревиллии.

— Тебе как раз сейчас нужен свежий воздух, — сказал Дон, вылезая из бассейна. — Надеюсь, тошноты больше нет?

— Нет, уже лучше.

Хардинг тоже вылез из бассейна и снял маску, за которой показалась густая борода. Он уже давно не брился, почти два месяца. Лицо Дона тоже заросло местами седой щетиной, также он немного похудел, как и Мауи, который сидел на диете.

— Неужели это было последнее погружение? — сказал Хардинг, снимая ласты.

— В этом месяце точно последнее, но здесь наша работа закончена, — ответил Дон. — Кстати, чего ты так морского конька испугался?

— Я испугался того, что это мог быть не морской конек, — ответил Хардинг. — Я у пагоды наткнулся на морскую змею, она проплыла совсем близко.

— Снимки сделал? — спросила Отум.

— Снимки пагоды или змеи? — уточнил Хардинг.

— Или морского конька? — пошутил Дон.

— Я все снял, и конька тоже, — сказал Хардинг, отсоединяя камеру от костюма.

— Видел бы ты некоторые мои снимки, — заинтриговал Дон.

— Уже вернулись, — послышался голос Этны.

— Да, теперь можем отправляться, — сказал Дон.

Хардинг и Дон пошли переодеваться, а Этна вместе с Отум отправились обратно на второй этаж в медпункт, где также находилась небольшая операционная. Они вошли, Отум села на кушетку, которая стояла у стены, а Этна открыла один из ящиков шкафа, чтобы достать шприц.

— В прошлый раз все показатели были в норме, — сказала она, глядя на результаты недельной давности.

— Надеюсь, с ними по-прежнему все в порядке, — произнесла Отум, затягивая жгут на своей руке.

— Как самочувствие? — спросила Этна и закрыла ящик.

— Нормально, но иногда немного мутит.

Этна подвинула стул на колесиках к кушетке и села на него, ее взгляд в очередной раз наткнулся на живот Отум. Сама Этна не знала, каково это быть в положении, она всю свою жизнь занималась карьерой. И даже когда она еще была замужем, она не планировала заводить детей.

Игла проткнула вену, шприц начал наполняться кровью. Отум не любила этот процесс, у нее почти сразу же заложило уши.

— Потерпи еще пару секунд, — сказала Этна, заметив, что Отум побледнела. — Сейчас дам нашатырь.

Этна встала, положила шприц на стол и подошла к шкафу, из которого достала небольшую белую бутылку и диск, который был немного смочен сильно пахнущим содержимым этой бутылки.

— Спасибо, — сказала Отум, когда Этна намазала нашатырем ее виски.

— Не за что, — сказала Этна, заметив изменения в чертах лица Отум. — Ты завтракала?

— Почти нет, только немного воды выпила.

— Все еще тошнит?

— Уже не так часто, но некоторые запахи сводят меня с ума.

— Какие запахи? — поинтересовалась Этна, присаживаясь за стол.

— Корицы, крема для рук и мужского парфюма, — ответила Отум.

— Поэтому ты пытаешься подальше держаться от Мака? — продолжила Этна, выливая кровь из шприца в пробирку.

— Да, но надеюсь, он это не принимает близко к сердцу.

— А какие запахи нравятся?

— Резины, цветков кактуса и то, как пахнет от Хардинга, — ответила Отум, когда ее кровь отправилась в центрифугу.

— То есть запах табака, — произнесла Этна, нажимая на кнопки на приборе.

— Я уже и не понимаю, что и как пахнет, мне даже нашатырь стал казаться приятным, — продолжила Отум.

— Надо же? — удивилась Этна. — Но сейчас тебе это даже на руку.

Центрифуга стала замедляться, а потом совсем остановилась, Этна достала из нее пробирку и вставила в анализатор, который стоял рядом. Загорелся индикатор, процесс начался, и через пару минут результаты были готовы.

— Гемоглобин немного упал, но все остальное в норме, — сказала Этна, глядя на показатели. — Думаю, стоит назначить небольшой курс витаминов.

— Ясно, — сказала Отум и о чем-то задумалась.

Этна распечатала результаты, оставила их на столе и отправилась к своему компьютеру. В помещении никого не было, все остальные пошли на кухню смотреть последние снимки дна. Экран загорелся, на нем высветился список экспериментов, которыми занималась Этна. Один из них почему-то был в отдельной зашифрованной папке, которую она открыла.

Некоторые виды растений были потеряны, многие образцы, которые были подняты со дна, не подлежали восстановлению, но из них можно было извлечь ДНК. В этой папке и хранилась информация об этом, несколько десятков цепочек, которые принадлежали в основном цветам, некоторые из которых были хищниками. А на полке над компьютером стояла небольшая банка с пробирками, в которых продолжали оставаться живыми клетки этих растений. Этна словно извлекла из их мертвых тел еще живые органы, которые можно было в чем-то применить.

Она и решила этим заняться, правда, держала эти эксперименты в тайне. Этна зашла в соседнюю лабораторию, где за одним из столов сидел Мак. Он был там совсем один и очень сосредоточено извлекал семена из коробочки какого-то растения. Он был так занят, что даже не заметил, как вошла Этна, которая уже стояла среди контейнеров с тем, что удалось спасти.

— Может, взять водоросли или одолжить табак у Хардинга? Нет, не то, — подумала Этна.

Все образцы были слишком ценными, некоторые были в единственном экземпляре, их контейнеры были помечены фиолетовыми линиями. Остальные образцы были не менее важными, чтобы рисковать ими, делая с ними то, что задумала Этна.

— Может, на острове что-нибудь найду? — подумала Этна и покинула лабораторию.

На лестнице он встретила Арбель, которая тоже шла к растительности. Надо было заняться опылением, и Этна решила ей в этом помочь.

— Как дела у Отум? — спросила Арбель, когда они уже приближались к цветущим местам.

— Все хорошо, только анализы изменились незначительно, и я решила назначить ей витамины, — ответила Этна, разыскивая взглядом нужный образец.

— Может, использовать плод или семя? — подумала Этна, заметив на ветке еще не созревший абрикос.

В тот же день Этна незаметно сорвала сразу два еще зеленых абрикоса. Один из них отправился в питательный раствор целиком, а у второго была использована только кость.

— Надо было сорвать третий, — подумала Этна, вкалывая раствор ДНК в мякоть.

Был уже вечер, начало темнеть, остальные работали в соседнем помещении. Этна спрятала две колбы с абрикосами за монитором и поспешила на остров, надеясь, что больше никого не встретит по пути.

В коридоре и на лестнице никого не было, она спустилась на первый этаж и отправилась к растительности. По периметру острова включились светодиоды, а небо над стенами еще было немного красным. Итон, который закончил диагностику одного из двигателей, вылез из люка и заметил ее.

— Надеюсь, она меня не заметит, — подумал он и аккуратно закрыл люк.

Он вместе с Доном, Хардингом и Огами продолжал заниматься изготовлением сигар. Даже можно было сказать, они в этом деле уже далеко продвинулись. В двигательном отсеке под потолком гирлянда из листьев сменилась уже в третий раз, а в свободном углу появился небольшой стол, на котором уже успели свернуть десятки самокруток, которые там же и хранились в небольшом контейнере. А под столом стояли еще три контейнера, в которых ферментировались листья. Стены этого небольшого помещения уже давно пропитал запах табака, а когда люк открывался, этот терпкий запах вырывался наружу.

Итон поспешил в свою комнату, прихватив с собой три сигары, ему хотелось немного расслабиться после этого нелегкого дня. Нефрит уже плыл в другом направлении, и это была полностью его заслуга. Он почти весь день провел на капитанском мостике, контролируя поворот острова, который никто из обитателей не смог почувствовать. Надо было немного изменить маршрут, чтобы через пару недель оказаться в районе Уральских гор.

Этна его не заметила, и через несколько минут он уже был в своей комнате.

В шкафу за одеждой была спрятана лестница, Итон поставил ее под одним из окон и поднялся вверх. Небольшим ключом, который лежал у него в кармане, он открыл раму окна и выбрался наружу, в каком-то смысле на огромную крышу этого плавучего сооружения. Итон посмотрел в окна на поверхности над его ногами, в спальнях никого не было, а в гладкой поверхности стекол отражались звезды, и он посмотрел вверх, присаживаясь рядом с открытым окном.

Казалось, что до луны можно было достать рукой, было видно каждый ее кратер. Итон достал из кармана одну из сигар и зажигалку и закурил, продолжая наслаждаться прекрасным видом.

— Надо было взять телескоп, — подумал Итон и выпустил изо рта клубы дыма.

Потом он лег на спину, полежал пару минут и заметил, что в одной из комнат загорелся свет. Он включился в спальне Хардинга, который вошел и открыл створку своего шкафа. Итон его заметил, встал, подошел немного ближе и постучал в окно. Хардинг немного вздрогнул и посмотрел вверх, он явно не ожидал увидеть за стеклом Итона, который жестами попытался ему что-то объяснить.

— Я не понимаю, — кричал Хардинг и решил отправиться в его комнату.

Там он сразу заметил лестницу.

— Поднимайся, — сказал Итон, который показался сверху.

— Хорошо, — сказал Хардинг и полез вверх. — Во всех комнатах окна открываются?

— Да, — ответил Итон. — Но ключи есть только у меня.

— А здесь достаточно холодно, — заметил Хардинг, оказавшись снаружи.

— Ночью всегда холодно, а днем невыносимо жарко, даже можно еду разогревать.

Они разместились на крыше, некоторое время смотрели на небо и курили. А когда им стало совсем холодно, они спустились вниз. Хардинг пошел спать, Итон убрал лестницу в шкаф. А через несколько дней они снова поднялись на крышу.

— И все-таки это хорошее место, чтобы покурить, — сказал Хардинг, лежа у окна.

— Согласен, но главное, чтобы Этна и еще некоторые об этом не узнали, — произнес Итон и затянулся в последний раз.

Каждый из них о чем-то задумался, глядя на небо. Хардинг встал и подошел ближе к краю строения, чтобы увидеть воду.

— Только осторожно, — сказал ему Итон, зная, что у него на уме.

— Красиво, — тихо сказал Хардинг, когда увидел то, что его интересовало.

Вид был прекрасный, звездное пространство отражалось в спокойной воде. На горизонте можно было заметить белую полосу, которая разделяла небо и океан, которые были одинаково черны. Луны не было, она скрывалась где-то за тучами.

— Я спускаюсь, — послышался сзади голос Итона.

Надо было уходить, Хардинг уже трясся от холода. Он еще немного посмотрел на небо, повернулся и заметил, что в окнах горел свет. Что-то заставило его подойти ближе к свету, и он увидел Дона, который сидел за столом. Перед ним лежала коробка с ампулами, а в руке был шприц. Хардинг немного занервничал, но продолжил смотреть на то, как Дон делал себе инъекцию, заметил, что вся его рука была синей от уколов.

— Что происходит? — подумал, нахмурив брови, Хардинг.

— Спускайся, — крикнул снизу Итон.

— Сейчас, — крикнул в ответ Хардинг и заметил, что Дон упал на пол.

Хардинг поторопился вниз, поторопился в комнату Дона, который все еще лежал на полу.

— Что с тобой? — спросил Хардинг и помог Дону встать.

— Можешь мне сделать укол? — тихо произнес Дон.

— Хорошо, — ответил Хардинг, перетащив его на кровать.

Дон успел только наполнить шприц раствором и только начал затягивать жгут, который остался на его руке. Хардинг подошел к столу, на ампулах надписей не было, а внутри была прозрачная жидкость. Конечно, ему хотелось знать, что это было за лекарство, но ему надо было помочь Дону. Хардинг поднял шприц, внутри было немного воздуха, от которого он избавился и сел на кровать рядом с Доном.

— Все в порядке? — спросил, беспокоясь, Хардинг и начал развязывать жгут.

— Все в порядке, — успокоил Дон.

Жгут завязался на другой руке Дона, где сгиб не был синим от уколов, показалась вена, в которую был вколот препарат. Хардинг встал, развязал жгут и положил его вместе с использованным шприцем на стол.

— Так что с тобой? — снова спросил Хардинг и сел на край кровати.

— Конечно, я могу сказать, но не хочу, — сказал Дон и удобнее устроился на своей кровати.

— Но все же.

— Я серьезно болен, — ответил Дон. — И это не лечится.

— Рак? — тихо произнес Хардинг, глядя ему в глаза.

— Ты угадал, — подтвердил Дон, но морально ему почему-то стало легче.

Повисла невыносимая тишина, Хардинг не знал, что сказать, для него правда стала настоящим шоком. Дон не говорил никому о своей болезни почти четыре года, с тех пор, как сам узнал диагноз. Ему казалось, что все это было неправдой, и продолжил жить дальше, пытаясь забыть слова своего врача, но симптомы давали о себе знать. Лечить третью стадию рака было поздно, она постепенно переходила в четвертую, поэтому в ампулах был препарат, который должен был облегчить его страдания.

— Знаешь, когда людей стало слишком много, природа решила от нас частично избавиться. Так появились неизлечимые болезни, но и не только они уничтожают нас. Есть еще войны. В этом случае мы сами себя уничтожаем, — прервал тишину Дон.

— А что с тем, что происходит на планете сейчас? — спросил Хардинг, пытаясь себя успокоить.

— Мы тоже в этом виноваты, слишком многого хотели. Вот мир и не выдержал, — продолжил Дон, уставившись в потолок.

— И решил нас утопить, — добавил Хардинг.

— И решил нас утопить, — повторил Дон. — Только природа не забыла про болезни.

Дон устал и очень хотел спать, а Хардинг не мог от него отойти. Он заснул рядом через некоторое время и проспал до самого утра. Они оба проспали до того момента, когда прозвенел будильник, который стоял на небольшой тумбочке рядом с кроватью.

Рука Дона по привычке поднялась и выключила его, а потом он заметил Хардинга, чьи глаза только начали открываться, когда он еще лежал на животе.

— Доброе утро, — сказал Дон.

Он выглядел выспавшимся, но следы от инъекций напомнили Хардингу о том, что произошло ночью. Правда, в которую он не хотел верить, осталась жестокой правдой. Она заставила его проснуться и подняться, еще сонные глаза открылись. Взгляд казался щенячим, добрым и немного печальным.

— Доброе утро, — сказал Хардинг, поправляя помятую бороду.

— Какой ты растрепанный, — заметил Дон, на чьей голове волосы были совсем короткими.

— Знаю, так каждое утро, — произнес Хардинг, догадываясь о том, что у него было на голове.

Ему, и правда, стоило привести себя в порядок, его уже достаточно длинные волосы завивались на концах и торчали в разные стороны. С бородой происходило то же самое, ее словно растрепал сильный ветер.

— Кому-то стоит подстричься, — сказал Дон, который впервые видел Хардинга в таком виде.

— Возможно, и побриться.

— Но борода тебе идет, не стоит от нее избавляться полностью.

— Я и не собирался, я к ней слишком привык, — успокоил Хардинг.

Снова стало невыносимо тихо, Дон продолжал лежать в своей кровати, Хардинг стоял напротив, а за его спиной на столе лежали ампулы и использованный шприц. Он знал об этом и не хотел поворачиваться, продолжая смотреть на Дона.

— Не говори никому об этом, хорошо? — сказал наконец-то Дон.

— Хорошо, — тихо произнес Хардинг, начиная понимать, насколько все серьезно.

Рабочий день для них начался, как и всегда, но Хардинга эта правда немного изменила. Он стал серьезнее и, пытаясь не думать о болезни Дона, погрузился в исследования с головой. Он в то утро твердо решил, что борода на его лице останется и продолжит расти. Он сидел за компьютером, в лаборатории кроме него и Этны больше никого не было. Хардинг внес показатели в базу и отправился в соседнее помещение.

— Наконец-то я одна, — подумала Этна, когда он вышел.

Обычно она занималась этими экспериментами по ночам, но на этот раз ей не терпелось проверить результаты своей работы. Этна встала и подошла к крайней полке, там за ящиком с рассадой были спрятаны три колбы, вместе с ними она села обратно за стол и принялась рассматривать содержимое.

В первом образце целый абрикос плавал в питательном веществе, раствор ДНК был вколот в мякоть, которая за несколько часов приобрела более спелый вид. Во второй колбе плавала только косточка, в которую был вколот раствор, как и в третьем образце, где плавал целый абрикос. Этна взяла шприц с тонкой иглой, которая проколола тонкую кожицу первого образца. Изменения уже были видны, хотелось проверить то, что произошло с плодом за это короткое время.

Этна подвинула ближе к себе микроскоп, оранжевая жидкость отправилась на стерильную поверхность небольшого стекла внутри него. Этна посмотрела сквозь окуляр, и уголки ее губ заметно опустились. Результат был отрицательным, ДНК чужого растения не прижилось, оно просто ускорило созревание мякоти.

— Ладно, а что с костью? — подумала Этна и взяла другой шприц.

Со вторым образцом пришлось повозиться немного дольше, кожицу прокалывать было намного легче. Но игла все-таки прошла сквозь твердую поверхность кости, шприц начал наполняться прозрачной жидкостью, которая тоже была исследована. Результат тоже был отрицательным, но теперь эту кость можно было посадить. Судя по показателям, оно вот-вот должно было развалиться на две части, дав росток еще одного дерева.

Этну результаты ее трудов не порадовали, но она внесла их в базу и приступила к взятию проб у третьего образца. Она уже не рассчитывала на чудо, но третий экземпляр все-таки немного оправдал ее старания. Если в первых двух образцах вовсе не осталось ни намека на вколотое ДНК, то в третьем остались его следы.

— Абрикосы словно поглощают этот раствор, — подумала Этна. — Поглощают, созревают и растут, но ДНК разрушается в них. Его съедает родное ДНК. Нужно то, чье ДНК не сможет это съесть.

Она избавилась от первых двух образцов, а третью колбу поставила обратно на полку, на которой стояли другие растения. Небольшая емкость спряталась среди стеблей и листьев. Этна знала, что не стоило надеяться на тот абрикос, надо было что-то сделать с самим раствором ДНК.

— Или сделать так, чтобы его нельзя было поглотить? — подумала она, присаживаясь за стол.

Последние данные были внесены в ее личную базу, и Этна приступила к своей официальной работе. До обеда она занималась извлечением семян из коробочки Каллистемона, а потом пошла на кухню.

— Ты и Хардинг сегодня какие-то серьезные, — заметила Коми, которая решила ей составить компанию.

— Просто работы стало много, — сказала Этна, разглядывая содержимое своей чашки.

— Но кто-то же должен этим заниматься.

— И не только этим, — продолжила Этна, вспомнив, что ей скоро надо будет обследовать Отум. — У нас же на складе есть витамины?

— Конечно, есть, — подтвердила Коми. — Мне кажется, тебе тоже стоит принять что-нибудь от утомляемости.

— Я еще подумаю над этим, — сказала Этна и допила то, что было в ее чашке. — Ладно, мне надо найти Отум.

— Ты же вроде вчера у нее брала кровь на анализ?

— Да, на этот раз она мне нужна для другого, — ответила Этна, поставила чашку в моечную машину и поспешила в лабораторию.

За компьютером Отум не было, в соседнем помещении тоже. Этна вышла из лаборатории и наткнулась на Арбель.

— Не знаешь, где сейчас Отум? — спросила она у нее.

— Кажется, она сейчас опыляет клумбу вместе с Мауи, — ответила Арбель.

— Спасибо, — сказала в ответ Этна и поспешила вниз по лестнице.

— Она сегодня какая-то грустная, — сказала Коми, которая подошла к Арбель.

— Я тоже это заметила, — сказала Арбель.

Они обе вошли в лабораторию, Арбель забрала подросшие образцы, которые надо было пересадить, и ушла. А Коми села за компьютер и задумалась, она почему-то беспокоилась за Этну. Потом она посмотрела на рабочее место, за которым сидела ее подруга, посмотрела на компьютер и на полки над ним.

Коми хорошо помнила, как стояли контейнеры на них, и сразу заметила, что что-то изменилось. Что-то стояло немного иначе, расстояние между двумя контейнерами стало больше. Коми присмотрелась, там что-то стояло, и она встала, чтобы рассмотреть это.

Это была та самая колба с абрикосом, Коми не стала ее трогать, ее рука просто немного отодвинула контейнер, который стоял рядом с ним. Никаких маркировок не было, ничего не было, просто плод в питательном растворе. Только среди последних образцов абрикосов не было, что немного насторожило Коми, она подвинула контейнер обратно, села за свой компьютер и открыла текущую базу исследований. Ничего связанного с абрикосами в списке Этны не было.

— Что же это? — подумала Коми, продолжая изучать список.

В реестре вообще ничего не было, связанного с плодом абрикоса, и Коми решила спросить об этом у Этны. Ближе к вечеру, когда они в лаборатории остались одни, Коми подвинулась немного ближе к Этне, которая только закончила с пересадкой Бугенвилии.

— Что за абрикос в колбе у тебя на полке? — прямо спросила Коми.

— Это небольшой эксперимент, — спокойно ответила Этна.

— Но ты не внесла его в базу?

— Он слишком незначительный, — сказала Этна, понимая, что надо было его лучше прятать.

— Хорошо, что от остальных избавилась, — подумала Этна.

А когда все легли спать, она отправилась в лабораторию к своему компьютеру. Надо было избавиться от абрикоса и от информации, которая хранилась в отдельной папке, но для начала Этна решила провести еще один тест, снова взяла шприц и с помощью него извлекла немного жидкости из косточки. Результат не порадовал, ДНК было полностью поглощено, можно было избавиться от абрикоса, он больше был не нужен.

— Что же делать? — задумалась Этна, копируя данные на свой личный планшет. — Как же усилить этот состав?

У Этны была привычка, когда она нервничала, ее руки, словно, сами засовывались в карманы. На этот раз ее правая рука нащупала в кармане использованный шприц, им она недавно брала анализ у Отум и забыла выкинуть. Этна достала его, размышляя над тем, что в последнее время ей не везло. Внутри на стенках осталось немного крови, и у Этны появилась странная идея.

Она вернулась в свою комнату, там, в шкафу в кармане старого пиджака лежали колбы с жидкостью ядовито-зеленого цвета. Это был тот самый состав, над которым в тайне ото всех работала Этна. Она достала одну из них, закрыла шкаф и села за стол.

— Не знаю, зачем я это делаю, но интересно, что выйдет, — подумала Этна, меняя иглу на использованном шприце.

А в следующие секунды через эту иглу в шприц начала поступать зеленая жидкость, смешиваясь с кровью Отум.

— Кажется, стоит сорвать еще один абрикос, — размышляла Этна, глядя на то, как раствор в шприце менял цвет. Он стал ярко-желтым. — Или еще несколько?

Этна не могла уснуть, ей очень хотелось проверить кое-что. Она взяла планшет, шприц, достала из шкафа еще одну колбу и отправилась на остров, прихватив с собой еще и небольшой фонарь. Она быстро добралась до нужного дерева, сорвала несколько плодов и вернулась в стены лаборатории. Там на столе разместились нужные инструменты и другой инвентарь: колбы с питательным раствором, шприцы, пробирки, микроскоп.

Капля желтой жидкости растеклась по стеклу, Этна посмотрела в окуляр. Раствор ДНК в сочетании с кровью Отум менялся, что-то происходило, тромбоциты явно мутировали, другие клетки тоже менялись. Этна подключила планшет к микроскопу, взяла шприц и один из абрикосов, из чьей косточки было извлечено немного жидкости, которая смешалась на другом стекле с зеленым раствором ДНК.

— А так поглотить не может, — подумала Этна. — Как все было просто.

Зеленая жидкость словно приобрела иммунитет к родным клеткам абрикоса и в таком виде была вколота в косточку. В еще один абрикос был вколот раствор с кровью Отум, и с остальными плодами тоже надо было что-то делать, но Этна решила немного повременить с этим. Она убрала свое рабочее место и вернулась в свою комнату вместе с новыми образцами и зелеными абрикосами. Шприц с желтым раствором отправился в карман пиджака, колбы с образцами тоже разместились в шкафу. Этна была уверена в том, что там их точно никто не найдет, и легла спать.

Следующей ночью Этна снова работала с этими двумя плодами, которые даже внешне успели измениться. Тот, в чью кость была вколота жидкость с кровью Отум, заметно увеличился. Его поверхность покрылась хаотичным узором, напоминающим вены, просвечивающиеся через кожу. Сам плод уже был не зеленым, приобрел неестественный для абрикосов желтый цвет. Этна взяла немного жидкости из его кости, которая стала мягкой.

Под многократным увеличением стало ясно, что абрикос больше не являлся абрикосом. Это уже было нечто другое, это уже не было растением, но и не было чем-то человеческим. Жизнь внутри этого небольшого образца изменилась, он стал бесполезным органом, где сплелось ДНК человека с ДНК растения.

— О боже, — удивилась Этна, но через пару секунд осознала, что ей удалось соединить клетки растения и человека.

Эйфория поглотила ее на некоторое время, от волнения ее сердце застучало быстрее, но Этна смогла быстро успокоиться, сделав несколько медленных глубоких вдохов и выдохов. Ее взгляд уставился на второй образец, чей внешний вид тоже был более чем странным. Было видно, что поверхность абрикоса стала совсем гладкой и ярко-зеленой, но большие изменения были внутри. Внутри клеток того образца.

Этна взяла пробу жидкости из косточки, она была зеленой, напоминала то, что удалось выделить из того, что осталось от венериной мухоловки. Под увеличением стало ясно, что абрикос начал приобретать структуру клеток этого хищного растения. То, чего Этна так хотела, ей удалось осуществить. Оставалось только провести несколько испытаний на других растениях, чем она и собиралась заняться в ближайшие шесть лет.

— Я это сделала, — подумала Этна, чьи глаза горели.

Она внесла результаты эксперимента в свой планшет, убрала свое рабочее место и пошла в свою спальню, где снова спрятала образцы в шкафу. Две колбы оказались в небольшой коробке в шкафу, Этна закрыла дверцу и услышала чьи-то шаги за дверью, в которую вдруг кто-то постучал.

— Еще не спишь? — послышался голос Коми.

Этна немного испугалась, оглянулась и быстро сняла свой белый халат, который небрежно повис на стуле.

— Не сплю, — ответила Этна спокойным голосом. — Можешь войти.

— Хорошо, — сказала Коми и вошла.

На ней был атласный светло-желтый халат, под которым скрывалась легкая ночная рубашка. На ногах были мягкие тапки с резиновой подошвой, а волосы были собраны в хвост.

— Ты работала? — спросила Коми, заметив на Этне строгое синее платье.

Этот вопрос немного заставил Этну врасплох, глаза забегали, не зная на что посмотреть, но она быстро нашла, что сказать в ответ.

— Засиделась немного, книгу читала, — сказала она.

— Понятно, — продолжила Коми, пытаясь в это поверить. — А я просто не могу заснуть, меня в последнее время тревожит вся наша группа.

— Это нормально, все мы просто начинаем немного хандрить от пребывания здесь.

— Мне не кажется, что ты хандришь, и Дон тоже.

— Это, наверное, потому что мы любим свою работу, — предположила Этна.

— Все мы любим эту работу, иначе нас бы здесь не было, — сказала Коми.

— Здесь бы многих не было, но команду набирал Дон.

— Не знаю почему, но сейчас я начинаю его понимать. Некоторые, конечно, странные, но наблюдать за ними интересно, и работают они очень даже продуктивно.

— Они еще и сигары крутить успевают, — сказала Этна. — Мне кажется, именно для этого Дон взял Хардинга.

— Он, кстати, в последнее время стал каким-то серьезным, — заметила Коми.

— Если честно, я этого не заметила, но заметила, что у него самые высокие показатели, — призналась Этна. — Может, и закрыть глаза на его табак?

— Неужели ты разрешишь его посадить на острове? — удивилась Коми.

— Я уверена, что Дон уже давно подобрал для него место, и через некоторое время где-нибудь рядом с цветочной клумбой появится небольшая плантация этих листьев.

— Быстро же ты с этим смирилась.

— Я в первую очередь смирилась с тем, что мне придется снова работать с Доном, да еще и под его руководством, — продолжила Этна.

— Придется смириться и с тем, что Отум скоро родит, — напомнила Коми.

— А она вообще всех удивила.

— Как я поняла, все наши подопечные хорошо отметили то, что прошли отбор.

— Некоторые слишком хорошо, — добавила Этна.

— Было бы неплохо, если бы отцом ребенка оказался кто-то из их группы.

— Может, это Хардинг? — предположила Этна. — Но если что, мы всегда сможем сделать тест.

— Почему не Мак или Мауи? — спросила Коми.

— Почему мы вообще их обсуждаем?

— Потому что нам с ними предстоит еще долго работать, — сказала Коми, заметив планшет на столе.

— Тогда лучше бы это был Мак, — сказала Этна.

— Ладно, спокойной ночи, — сказала Коми и уже собиралась уходить.

— Спокойной ночи, — сказала ей вслед Этна.

Дверь закрылась, она снова осталась в своей комнате совсем одна и расстегнула молнию на своем платье. Почему-то у нее немного тряслись руки, она немного переживала из-за этого разговора, хотя сложно было назвать эту беседу напряженной. Коми она знала уже давно, но впервые за эти долгие годы ей приходилось что-то скрывать от своей подруги.

Нельзя было никому говорить правду, ее эксперименты можно было считать не совсем этичными по отношению к тому, что ученые хотели спасти. Этна долго не могла заснуть той ночью, долго не могла освободить от мыслей свою голову.

Конец ознакомительного фрагмента.