Нож-саморез

Иван Николаев

Что случится с мальчиком, если он побывает в гостях у лешего? Чему учится подмастерье колдуна-починщика? Возможно ли защитить родную землю, избежав кровопролития? Как избежать неминуемой смерти от волшебного ножа?

4

Обратно шли по льду реки, это позволяло срезать речную излучину, и путь становился короче. Митька оглядывался на кремль, на башни и ворота, на стрелецкие дозоры. Деревянные стены и башни кремля нависал над крутым берегом.

Прямо на льду городовики, которые легко узнавались по коротким — до колен — серым кафтанам, стучали топорами, жужжали пилами, звякали цепями. Тут же стояло множество новых саней, лежали кучи свежих толстых досок. Гуляй-город делают — догадался Митька.

— Самый большой кремль в Новгороде! — уверенно заявляла Сонька прошлым летом. Соньке можно было верить. Её родители — Аарон Соломонович и Циля Хаимовна — владели постоялым двором в колдовском углу, и многие торговцы, паломники и всякие прочие, зачастую — тёмные, личности останавливались у них на ночь — на две, а то и дольше, и рассказывали иногда о дальних краях. Детям Аарона Соломоновича и Цили Хаимовны и друзьям детей не возбранялось при сём присутствовать и задавать вопросы.

Митьке, однако, доводилось слышать, что и Белозерске крепость очень даже не маленькая. И что один только вал, на котором она стоит, выше кемгородской крепости и вала вместе взятых.

— Белозёрам великий князь денег много дал, — рассуждала Сонька. — А нам бы дал, так и мы такой же кремль построили. Можно подрядиться лес заготавливать, землю возить да срубы складывать.

Обратно шагалось быстрее. Тонкий слой снега слегка припорошил хорошо укатанную дорогу, по которой за эту зиму прошли многочисленные санные поезда с маслом, рыбой, солью, мёдом, зерном и прочими товарами.

Когда стал виден колдовской угол, от домов отделились две чёрные точки, скатились с берега на лёд. Вскоре Митька разглядел Сонькиных младших братьев — Мшку и Яшку.

— Дядя Коля, дядя Коля! Там к вам стрельцы понаехали! Мама велела сказать! — Кричали они издалека.

— Бегите домой, — улыбнулся Николай Иванович. — Передайте маме, что дядя Коля ей благодарен.

— Передадим! — Мишка и Яшка умчались обратно.

— Видишь, Митя, какая жизнь начинается весёлая! Пойдём, со стрельцами познакомимся! — Николай Иванович продолжал двигаться таким же ровным шагом, не быстрее и не медленнее, чем до встречи с детьми.

Ворота во двор оказались приоткрыты. У ворот стояли запряженные сани. Полкан не переставая гавкал и звенел цепью. Стрельцы — человек десять — стояли возле резного крыльца, о чём то разговаривали. Прохор, не обращая на них внимания, колол дрова.

— Полкан, сядь-замолкни! — Николай Иванович остановился на нижней ступеньке, чтобы смахнуть снег с валенок. — Здорово, мужики!

Полкан перестал гавкать и ушел в конуру.

— Здравствуй! Здорово! — ответили стрельцы невесёлыми голосами.

— Заходите в дом, погрейтесь! — улыбнулся Николай Иванович.

— Не велено нам, — ответили стрельцы.

Стараясь не хлопать дверью, не топать и не скрипеть ступенями Николай Иванович и Митька поднялись по лестнице. Из кабинета доносились голоса:

— Не пущу! Ишь, что удумал! Без хозяина тут шарить! — звенел полный возмущения голос Натальи Тимофеевны. — Я, вот, тебя! — донёсся шлепок мокрой тряпки.

Митьке стало смешно. Он посмотрел на учителя — тот тоже улыбался.

— Ты, баба, поди отсюда! Я здесь по государственному делу! — пророкотал густой мужской бас, такой же красивый как у батюшки из Покровской церкви.

— По государственному!? Я тебе покажу — по государственному! — опять шлепок тряпки. — Я, вот, к князю пойду, узнаю — как он татя такого на службу взял!

Николай Иванович погасил улыбку, принял суровый вид, толкнул дверь, махнул рукой Митьке.

— Что тут такое происходит? — Грозным голосом спросил он.

Человек в высокой шапке и длинной чёрной шубе стоял спиной к двери. Наталья Тимофеевна — руки в боки — заслоняла от него письменный стол и медные сундуки. Человек обернулся на голос и тут же получил тряпкой между лопаток ещё раз.

— Кто таков? — строго спросил Николай Иванович.

Человек попятился, втянул голову в плечи.

— Старший подьячий Разбойной палаты Иван Григорьев.

— Николай Иванович. Чем могу быть любезен, боярин?

— Ищем разбойников… — начал подьячий.

— У меня? — Спросил Николай Иванович, не повышая голоса. Но Митька готов был поклясться, что от этих слов под потолком прокатилось эхо, в кабинете потемнело, а по спине забегали мурашки.

Подьячий осёкся.

— А я опекиш с печи сняла, слышу — дверь хлопнула, и шаги чужие, — вставила Наталья Тимофеевна.

— У меня ищете, я Вас спрашиваю, Иван Григорьевич? — повторил Николай Иванович. На этот раз голос прозвучал естественно, почти приветливо.

Боярин стушевался, снял шапку, вытер ладонью лоб.

— Нет.

— Натальтимофеевна, — Николай Иванович заговорил своим обычным тихим голосом, — соберите на стол, что бог послал. Перекусим.

— Слушаюсь, — Наталья Тимофеевна, комкая тряпку в руке, вышла. В дверях обернулась, окинула взглядом подьячего.

— Грозна, — уважительно сказал Иван Григорьевич.

— Ключница. Служит верно. Так где вы разбойников ищете?

Подьячий развел руками, и из этого жеста следовало, что где только они их не ищут.

— У меня их точно нет, — улыбнулся Николай Иванович, снял шапку и верхнюю одежду, — Митя, давай оправу.

Митька достал свёрток. Николай Иванович убрал его в один из сундуков и закрыл на ключ.

— Я пришел задать вопрос.

— Спрашивайте, Иван Григорьевич, не стесняйтесь.

— Ночью, — зарокотал старший подьячий, — злоумышленники, в количестве одного или двух человек, проникли в кремль, затем вошли в нашу Разбойную палату, открыли дверь в темницу, да выпустили воров, что там сидели.

— Присаживайтесь, Иван Григорьевич. Снимайте шубу. Митя, возьми. — Учитель указал боярину на лавку возле письменного стола. — И много в темнице сидело воров?

Под шубой у боярина оказалась красная сорочка, а поверх неё — цветастый зипун на меховой подкладке.

— Четыре вора мы заточили. Все в колодках да на цепи. — Подьячий уселся на лавку, подтянув в коленях тонкие суконные порты. — Утром смотрим — все до единого замки разомкнуты, и никого нет.

— А что же охрана? Неужели ничего не видели — не слышали?

— То-то и оно. Ворота все закрыты. У ворот стража. В Разбойной палате четверо стрельцов — двое сторожат — один у входа, второй возле темницы, а двое спят. Допросили их строго — они говорят — ничего не видели. — На лице подьячего изобразилась крайняя степень озабоченности, он погладил бороду, сокрушенно махнул рукой. — Я ему говорю: как же ты не видел? Вот дверь, а вот ты стоишь в шаге всего! Неужели не видел? Не видел — отвечает.

— Да, уж, — кивнул Николай Иванович.

— Думаем — без колдовства тут не обошлось.

— И чем же я могу помочь?

— Может, есть какой волшебный ключик, который все двери открывает? Знаете — уж подскажите. Вы только представьте себе что будет, если с таким ключом враги в пороховой погреб проберутся, или в княжеский терем! Вы, Николай Иванович, в колдовских делах, говорят, зубы съели.

— Что вы, что вы, зубы у меня почти все на месте. — Николай Иванович взял с полки книгу, ту из которой вчера читал Митьке про нож-саморез, полистал. — Это «Вадемекум» Сэнду…

— Кто? — Не понял подьячий. — Что?

— Есть в Трансильвании человек, который всю жизнь занимается тем, что собирает сведенья о всяких волшебных вещах. Его имя — Сэнду. Время от времени он пишет книги, в которых дает подробные описания и краткую историю известных ему волшебных вещей. А знает он их очень много. Вот у меня одна такая книга. Называется «Вадемекум». Про ключи здесь всего-ничего: «Ключик к сердцу» — это приворотный амулет, и «Ключ к удаче», это тоже амулет, кто им владеет, тому до поры — до времени везёт.

— А после?

— А после никогда не повезёт. Очень опасный амулет. К замкам волшебного ключа нет, да он и не нужен. Воры обычно отмычками пользуются. Вы бы, Иван Григорьевич, кузнецов поспрашивали. Может кому-нибудь из них кто-то отмычку недавно заказывал? Вон, гремят — сюда слышно.

— Уж я к ним сразу после вас.

— Я, Иван Григорьевич, могу предположить, что разбойник мог воспользоваться шапкой невидимкой.

— Шапкой-невидимкой? — подьячий недоверчиво усмехнулся, а затем нахмурился. — Уж, не за дурака ли меня здесь держат!

— Не за дурака. — Николай Иванович пошелестел страницами. — Вот, слушайте: «Шапки-невидимки придумал мастер из Любека Клаус-Дитрих Думцлафф. Теперь шапки-невидимки шьют его дети. Волшебные свойства шапок-невидимок заключается в том, что они делают человека невидимым до тех пор, пока шапка не снята с головы. Шапки-невидимки бывают однодневными, двухдневными и трёхдневными (самые дорогие). Воспользоваться ими можно в течение соответствующего количества дней. Шапки прошиты зелёными нитями. После использования часть нитей меняет свой цвет на красный. Когда все зелёные нити станут красными, тогда заканчиваются волшебные свойства шапки. Секрет изготовления шапок-невидимок строго охраняется. Покрой шапки может быть любым. Как правило, это нарядный головной убор, который не стыдно носить и после утраты волшебных свойств».

Николай Иванович отодвинул книгу, и посмотрел на подьячего.

— Так это не сказки!?

— Не сказки.

— Боже всемилостивейший! А если в терем…! — боярин схватился за голову. — Эх, недаром бабы говорят, что если крест на храме покосится — быть беде. Вот оно! А ковёр-самолёт существует?

— Ковёр-самолёт? — Николай Иванович чуть улыбнулся. — Нет. В данный момент — нет.

— Ну, всё же легче.

Некоторое время сидели молча. Николай Иванович ждал вопроса, а Иван Григорьевич о чем-то думал.

— Ах, вот ещё. Нам известно, что вчера вечером некто передал вашему ученику нож. Что это за нож? Волшебный ли он? Где сейчас находится?

— Митя, подойди ка! Дай ножик.

Николай Иванович вытащил нож из ножен и положил на стол.

— Как игрушка, — сказал подьячий, однако в руки не взял. — Так кто его передал?

— Сами думаем-гадаем.

— Волшебный?

— Да. Очень. — Николай Иванович вложил нож обратно в ножны и вернул Митьке.

Дверь в кабинет открылась. Наталья Тимофеевна мотнула головой в сторону горницы.

— Отобедайте с нами, Иван Григорьевич.

— Нет. Благодарю, — подьячий поднялся, надел шубу, шапку. — Пора. Прошу простить меня за вторжение в вашу рабочую комнату.

Возле дверей он задержался, окинул взором висевшую на стене пищаль.

— Хороша! — отметил как бы для себя.

— Тяжеловата, но бой отличный, — сказал Николай Иванович. — Кстати, если вор надел шапку-невидимку, то, скорее всего на притолоке остался след.

— Нет там никаких следов, — возразил подьячий. — Я сам всё осмотрел, лично.

— След не виден простым глазом. Нужны сигнальные камни.

— А у вас такие есть? — удивился Иван Григорьевич.

— Есть.

— Тогда едем со мной! — воодушевился подьячий.

— Извини, Натальтимофеевна, зовут по делу. Вернёмся — отобедаем. — Николай Иванович поднялся. — Идём, Митя!