Моё родословие. Воспоминания

Иван Леонтьев

Книга воспоминаний, написанная Иваном Михайловичем Леонтьевым в 1965 году. Он последовательно, год за годом, описывает события и впечатления детства, своё горькое сиротство, голод 1921 года, тяжёлую жизнь в работниках, становление своей семьи. Интересны воспоминания и его отца, Михаила Гавриловича Леонтьева (Садчикова), о его службе в Преображенском полку Его Императорского Величества Александра ІІ и об участии полка во взятии болгарской крепости Плевна в Русско-турецкую войну 1877—1878 гг.

Прохождение отцовской службы (из его воспоминаний)

Против рядовых солдат никаких преимуществ он не имел, жили в казармах, довольствовались одним котлом и кушали хлеб только ржаной, по большим праздникам давали белые булочки, и то дареные Петербургскими купцами. Всё преимущество было в том, что не чистили парадную форму: снимали, вешали, приходили одеваться — форма была наглажена и очищена.

Началась Турецко-болгарская война. Преображенский полк был направлен на фронт, с ним уехала и песельная команда.

На торговое купеческое судно уместили полк солдат и офицеров со всей прислугой. Так было тесно, что сидели друг у друга в коленях и голышом, только песельная команда ехала сносно и дважды в сутки солдаты выходили на палубу и пели песни.

Командование Преображенского полка передавало в рупор: «Братцы, потерпите, скоро на берег!» Однако, шли от города Одессы до турецкого города Плевна четверо суток.

К городу подошли ночью и начали высаживаться не на берег, а на брёвна и плоты, многие солдаты потонули, не выбрались на берег, так как турецкая крепость Плевна отвечала артиллерийским огнём.

После высадки на берег разместились в окопах вокруг города, рыли ходы сообщений, готовили лестницы, однако и турки не спали: день и ночь укрепляли стены и готовились.

На одиннадцатые сутки после прибытия и высадки на берег, рано утром, по цепи передавался приказ: «Настал час к выступлению!», на рассвете затрещали барабаны, и была подана команда взять крепость — помочь братьям-болгарам освободиться от турецкого ига, они, турки, оскверняют христианские храмы, переделали церкви в конюшни, иконы превратили в похабщину — оскверняют и сжигают их! Солдаты лавиной бросились к крепости, к стенам приставляли высокие лестницы, падали вниз поражённые, лезли другие.

Турки отчаянно защищались: стреляли в русских из луков, ружей, обливали их кипятком, кипящей смолой, били камнями. Народу полегло очень много, а к обеду были разбиты ворота города Плевна и была впущена конница в город: ворвались гусарские полки и началось что-то такое страшное: рубили в городе всех, кто попадался под руку, не считаясь с женщинами и детьми. К полудню этого же дня был дан приказ прекратить военные действия. Турецкий город сдал Осман, на этом и кончилась война. Вот за взятие Плевны отец был награждён медалью. И в то же время была сложена песня:

Вздумал турок воевать, да не с тем схватился,

Из Свистова убежал, с Дунаем простился.

Осман Плевну окопал крутыми валами,

Русски прямо не пошли, обошли горами.

Эту песенку отец потом часто напевал, когда ехал куда-либо на порожней телеге.

После уборки трупов и похорон солдат, через две недели, Преображенский полк двинулся пешеходом через Балканские горы, а обоз с продовольствием пошёл с усиленной охраной кружным путём. В горах встречались большие трудности при переходе, да и мелкие стычки мешали в продвижении. Положение было катастрофическое: солдаты начали падать, поэтому ели больших горных черепах, настолько они были большие, как колесо телеги, что когда человек становился на панцирь черепахи, она легко его везла. Эти черепахи поддержали людей; собрали весь полк, из котлов вынули мясо черепах, подошёл полковой священник, окропил мясо святой водой и разрешил кушать, сперва ели мясо врач и несколько человек офицеров, а затем ели все, да ещё как хвалили!

На четырнадцатые сутки полк подошёл к обрыву, нужно было весь народ, оружие и мулов спустить вниз на равнину. На канатах сперва были спущены взвод солдат и офицеров, которые взяли это место под охранение, затем спускались все остальные и техника. Эта работа продолжалась трое суток.

Не везде было благополучно: некоторые солдаты падали вниз и разбивались. Похоронив своих братьев и соединившись с обозом, полк пошёл дальше по сёлам и деревням Турции, не получая какого-либо сопротивления и благополучно возвратились обратно в Санкт-Петербург.

Какая была встреча жителями города Петербурга — царские полки! Не доезжая до города всех солдат и офицеров помыли, одели в новое и строевым маршем они вошли в город.

На Сенатской площади был парад, его принимал сам царь Александр.

20.11.1965.

Возвратившись домой, отец умел читать по-русски и на славянском языке, а также писал письма и считал себя грамотным. Как только отец женился, немного пожили с братом Никифором и разделились (с братьями Кузьмой и Федотом разделились раньше, ещё в посёлке Мёртвые Соли уезда Илецкая Соляная Защита).

Отец и дядя Никифор делились в хуторе Нижняя Чёрная Речка. Старший брат Никифор сказал своей жене Степаниде и моей матери Марфе: «Вот что, бабы, ни в одно дело не вмешивайтесь, я старше всех вас по возрасту и по положению заменяю брату отца, я его не обижу!» Начался делёж. Он был произведён в течение одного часа. Дядя Никифор сказал: «Вот две лошади мне, а такие-то тебе, брат Михаил». Отец был согласен — и так поделили всё, хлеб поделили надушно. В доме остался дядя Никифор, а отошёл отец. Затем, вспомнили: на крыше лежали двадцать пучков лык для лаптей, и это поделили. При окончании дележа дядя Никифор спросил отца, доволен ли он, не пропустили ли чего, всё ли учли? Отец сказал: «Всё», а снохи и слова не молвили. Затем, встали вчетвером, помолились богу, поклонились друг к другу в ноги, расцеловались, сели за стол, выпили по чарке водки и разошлись: отец перешёл на квартиру к Семёну Попову. Жили врозь, но никогда они дружбы не теряли — всегда были вместе и помогали друг другу при радости и беде. Когда дядя Никифор умер, оставив большую семью, отца почитали племянники, всегда ходили к нему за советом.

После раздела отец скоро разорился: сдохла лошадь, украли корову — вывели со двора (обули в лапти), а последнюю лошадь отобрали полицейские: поехал на базар в станицу Верхнеозерную, там подошли к лошади два киргиза, осмотрели её и через час привели полицейского, признали лошадь их, (подделали расписку на неё). Напрасно отец приводил односельчан, которые подтверждали, что серый жеребчик доморощенный, лошадь «улетела», а телегу привезли домой добрые люди.

И с тех пор отец до последних дней своей жизни богатым не был: лошадь, а иногда две, корова всегда была, птица и мелкий скот.