Моё родословие. Воспоминания

Иван Леонтьев

Книга воспоминаний, написанная Иваном Михайловичем Леонтьевым в 1965 году. Он последовательно, год за годом, описывает события и впечатления детства, своё горькое сиротство, голод 1921 года, тяжёлую жизнь в работниках, становление своей семьи. Интересны воспоминания и его отца, Михаила Гавриловича Леонтьева (Садчикова), о его службе в Преображенском полку Его Императорского Величества Александра ІІ и об участии полка во взятии болгарской крепости Плевна в Русско-турецкую войну 1877—1878 гг.

Служба отца

Когда сравнялось моему отцу восемнадцать лет, отец его, Гавриил Леонтьевич сказал старшим братьям: «На Мишку пора надеть штаны», он до восемнадцати лет ходил в холщовой длинной рубашке, подпоясанной шерстяным ремешком. Отец рассказывал, что в то время он мало в чём разбирался и ждал, когда ему прикажут что-либо сделать, — он всё послушно выполнял. Из воли отца, братьев и жён братьев не выходил, а силёнки в нём, как видно было, — везут по деревне снопы или сено, он хватался за колесо, и лошадь останавливалась, не раз получал кнута от возчика!

Уходил в армию совершенно неграмотным, необузданным парнем двадцати двух лет. По своей комплектности и телосложению он попал в Лейб-гвардию Его Императорского Величества Преображенский полк (царские полки: Преображенский и Семёновский Петра I) и служил в Санкт-Петербурге.

Сперва он в полку был запевалой, а через недолгое время с ним стал заниматься офицер, научил его читать, писать и славянскому языку, читал он особенно хорошо и был страшно религиозным, без бога — никуда!

После того, как научился читать и изучил ноты, его приняли в песельную команду Преображенского полка при дворце Его Императорского Величества. Пели гимн и марши, когда царь утром вставал с постели. Эта служба выполнялась каждый день, даже в дни Пасхи и Рождества. Отец имел воинское звание — старший унтер-офицер и его парадный мундир и лычки сохранились до моей памяти.

Государственный хор Преображенского полка состоял из тринадцати солдат и одного офицера, который руководил хором. Пели они не больше часа, государя никогда не видели, за исключением, как на параде.

Как только закончат петь, к хору приходил царский слуга и на тарелочке приносил золотые монеты суммой 15—20 рублей, офицер эти деньги не брал, а вёл очерёдность, по очереди отдавал деньги солдатам. Офицер же получал большой оклад и в большие праздники пакет с деньгами: 500 рублей.

Строевой службы отец больше не выполнял. Он часто рассказывал, как поднял свою семью к зажиточности. Деньги он копил, а затем высылал домой. В Мёртвых Солях купили весной годовалых бычков, 24 головы, они походили лето на выпасах, их продали — купили шесть пар больших быков, пустили два плуга и начали богатеть. К прибытию отца домой семья уже имела приличное хозяйство.

Отец участвовал в турецкую компанию при взятии крепости Плевна, имел заслугу, медаль и так ей гордился до последних дней своей жизни!

Помню, отец надевал форму парадную, прицеплял к мундиру медаль и ходил на Троицу в церковь. Я тоже ходил с ним и радовался отцовской медали и мундиру. Кондуровские казаки отдавали ему почесть, козыряли, а потом этот мундир сам по себе развалился, видимо, от времени.

Отец, кроме братьев, имел две сестры: Ефросинию и Марию. Тётя Ефросиния жила в станице Изобильной, около Соль-Илецка, а Мария, мать Гостищева С. И., в Соль-Илецке. Ефросинию я не знал, а Марию хорошо помню.

Отец вспоминал, сестра его, Ефросиния, была староверка и очень любила его как младшего брата, он из посёлка Мёртвые Соли ходил к ней в Изобильное. Она хорошо привечала, но кушать, пить из одной посуды не разрешала, боялась опоганиться с мирским крестьянином. Однако отец из любопытства, в отсутствие сестры пил воду из их посуды и однажды признался сестре, она его журила, всю посуду предала огню и строго стала контролировать.

11.11.1965.

Пришёл отец из армии и на двадцать девятом году женился на матери, в то время в станице Кондуровка не было ещё церкви, ездили венчаться в станицу Озёрное, что в пятнадцати километрах от Кондуровки. Одновременно венчалась мать с отцом и брат матери Михаил, таким образом, под венцом стояли два Михаила и две Марфы. Бабушка Наталья, вдова с молодости, выдавала замуж дочь, мою мать и женила сына — всё происходило за одним столом (это воспоминание матери).

Отец числился: мещанин Илецкой Соляной Защиты, не являлся крестьянином. Также и дядя Михаил, отец сестры Анастасии Михайловны, числился мещанином и платил в Илецк подати.

Уже в 1916 году отец уплатил подати 17 рублей, продал бычка и расплатился.

Кто были мещане, я представления не имел, но говорили, что мещанин никогда своей земли не имел, они были мелкими ремесленниками и жили в городах.