STATUS

Иван Леонов

Данная книга – это художественная попытка обрисовать образ будущего, наступление которого мы можем увидеть уже в ближайшие годы. Принимая во внимание актуальные социальные и технологические тренды, а также грядущие вызовы, мы постепенно подходим к тому, что разрешением многих накопившихся проблем и противоречий может стать приход нового общественного строя, где деньги перестанут быть всеобщим мерилом, а универсальной ценностью для каждого станет совокупность его заслуг перед другими – рейтинг.

***

Мы неторопливо проходим в комнату, держась за руки. Я бросаю на неё взгляд и вижу, как блестят её глаза. Едва закрыв дверь, обнимаю за талию и прижимаю к себе — сейчас я буду её «уничтожать».

— Какой ты… — шепчет она с нотками какого-то прямо театрального смущения.

Я молча прижимаю ещё сильнее, мы целуемся, а она вцепляется в мои плечи. Поднимаю на руки и несу в спальню, где прижимаю её к огромному панорамному стеклу. Наша одежда летит в разные стороны, пока мы окончательно не оказываемся нагие, прижатые друг к другу. На ней остаётся только самое нужное — туфли и серёжки. Какое упругое тело, какая нежная бархатистая кожа… Знаете что: так забавно, когда она ещё недавно была вся такая надменная, недоступная и «идинахуевая», а тут спустя всего-ничего ты хватаешь её крепко, и она начинает таять, становится мягкой, податливой и готовой к тому, что ей хорошенько напихают.

Чувствую, как она начинает впиваться в мою спину ногтями. Разворачиваю и наклоняю её, и вот сладкая растопыренная попка предстаёт передо мной: лучший вид с 69-го этажа прямо здесь, и я не в состоянии отделаться от чувства дежавю.

Она упёрлась руками в стекло, а я начинаю делать своё грязное дело очень резво, так, что спустя мгновение пот течёт с меня градом и капает ей на спину, она стонет, а в отражении стекла я вижу её искажённое лицо. Шлёпаю её по заднице и слышу лишь восторженное требование быть жёстче. Шепчу ей на ушко всякие грязности о том, кто она есть, а она отвечает грязностями мне в ответ. Чёрт подери! Как же я обожаю грязности! Порой мне кажется, что это самое настоящее и искреннее, что в нас есть. Держу её, как лев антилопу, а она кричит и еле-еле стоит на трясущихся ногах, будто акробат, ловящий баланс на канате под куполом цирка. В момент, когда я подхожу к самой грани, тяну её за волосы вниз…

— Оооооо-ххх! — вырывается животный звук изнутри меня, и я падаю как подкошенный на рядом стоящее кресло, а она подползает ко мне и начинает причмокивать, глядя мне в глаза. Я отчетливо читаю в её похотливом, слегка прищуренном взгляде: «Что? Нравится, мудак? Попался? Хочешь ещё, да?». Да, детка, продолжай, мне определенно нравится твоя программа лояльности.

Слюни, сопли, сперма, пот — бывают в жизни радости! Откуда мы всему этому научились? Оттуда… «The internet is for porn», — поётся в знаменитой песне. Ты! Да, ты! Ты возомнил (а), что ты самый грязный, извращённый и искушённый факер? Ты весь такой офигенный, сам себе нравишься, да? Представляешь себя со стороны, будто в кадре камеры, как ты задвигаешь тут тазом? Прямо как «лысый» из Brazzers или Пьер Вудман в лучшие времена? Да? Ну ты и придурок! Тебя всего лишь научили подражать, надрессировали. Для полноты ощущений после семяизвержения можешь представить, как парень с чёрной табличкой делает щелчок и говорит: «Снято».

Все эти нежные крепкие объятия с закинутой ножкой и долгие поцелуи — это, конечно же, очень миленько, но нынче душа даже самого хрупкого создания требует перехода к конкретному хардфаку. Поэтому, чтобы избежать её учтиво скрытого недовольства и имитации удовлетворения, есть один только выход — всегда жарить жёстко, будто долбишь железо в кузнице, так наверняка. Никого не нужно жалеть! А что поделать? В такие вот времена живём…

Мы перебираемся на кровать и валяемся, без слов, учащённо дыша и переваривая момент.

— Захватывающий вид… — немного запыхавшимся голосом произношу я.

— Ха-ха, ничего так, аж дыхание сбило! — её голова лежит на моей груди, она улыбается и смотрит мне в глаза.

— Ты умничка, — прижимаю её к себе.

— Ты тоже хорош. Устроил тут сперма-шоу! Чуть волосы мне не оторвал, гадина!

— Это я проверял, на будущее. А с первого взгляда такой непорочный ангелочек…

— Думал, что я буду бояться и пытаться убежать от тебя?

— Очень надеялся. Это бы добавило пикантности.

— Нравится портить маленьких девочек, да?

— Уничтожать.

— Ладно, мне надо идти, — внезапно выдает она и начинает вставать.

— Ты чего это, пупсик? Мы только начали…

— Продолжим в другой раз.

— Я только-только собрался побыть мистером очарование… — хватаю её за щиколотку и тяну к себе на животе через всю кровать, заползаю на неё сверху. — Зачем тебе куда-то идти?

— Мне надо домой.

— Что? Уже ждут?

— Да о чём ты?! — фальшиво удивляется она. — Завтра длинный сложный день… Ещё к съёмкам готовиться, я ведь моделью подрабатываю!

— Ммм… Какая необычная история, — ёрничаю я, мотая головой. — Ничего подобного раньше не слышал!

— Ты такой упрямый… Я никуда не пропаду. Мы обязательно скоро увидимся…

— От создателей «Спасибо за интервью, мы вам перезвоним»…

«Ага, — думаю я, — закинула удочку, блин, так, на всякий случай. Ты ж моя неустанная работница — строительница запасных аэродромов. Думаешь, ты такой офигенный, Ортон, что смог её заполучить? Вся твоя офигенность легко измеряется тем, насколько близко тебя могут поставить к началу очереди».

— Ну что тебе ещё надо? По головке погладить, сказку на ночь рассказать?

— С хеппи-эндом, пожалуйста.

Я хватаю её за талию и переворачиваю. Смотрю ей в лицо.

— Тс-с-с, — она прижимает указательный палец к моим губам, — разве нам не было сейчас хорошо? Не надо всё портить! — она говорит это легко, но не очень убедительно, с едва уловимым сожалением, а потом хватает сумочку и идёт в ванную комнату.

Просто откинься на шёлковую простыню и ни о чём не думай. Нам, мужикам, крайне неприятен момент, когда красавица одевается и уходит раньше, чем мы захотим: как бы ни был сладок плод, от этого остаётся неприятное послевкусие и ощущение прерванного полёта. И я становлюсь злым от этой незавершённости.

Жаль, а начало было таким многообещающим. Но причина её ухода крайне проста: она не получает от меня ничего особенного, секс для неё хоть и приятное, но рутинное дело, а произошедший половой акт — это что-то вроде метки территории, распространение своего влияния. Дело сделано, и можно сушить вёсла. Может, это просто моя догадка, которая приходит в голову, когда я смотрю на её ищущий чего-то «этакого» взгляд, но я не прочь эту догадку проверить. Я дам ей то, чего она хочет на самом деле, я буду беспощаден до конца. Точнее, не я, а мы.

Переходим к плану «Б» — «fuck to forget». Как там старый друг Адам? Пишу сообщение:

Спустя пару минут дверь открывается, Адам неторопливо входит в комнату, держа в руках стакан виски, подходит к окну и, недолго постояв, садится в кресло напротив, оказавшись в тени. Он, как и я, как и многие другие посетители «Небес», наблюдал этот вид много раз.

— Вы одни? — он показывает пальцем на ванную комнату.

— Да. Она собирается на выход.

— О да… Как там говорится?.. Хорошие девочки должны быть в кроватке до девяти, потому что в двенадцать надо быть дома!

— Нет, просто ей скучно.

— Я как знал, что мы с ней скоро встретимся. Эта попка… — его взгляд приобретает дьявольское выражение. — Уф-ф-ф!

Яна выходит из ванной комнаты в белом халате и начинает собирать разбросанные вещи. Затем, увидев Адама, резко одёргивает себя, замирает и молчит.

— Привет, — произносит он с таким выражением лица, словно удав, смотрящий на беззащитную мышку.

— Что ты тут делаешь? — выдавливает она растерянно. Удивлённо смотрит на него, но это приятное удивление. Это удивление с симпатией. Значит, всё будет.

— Тебя жду.

— Да? — она оборачивается ко мне, а я спокойно лежу, подперев голову рукой.

— Вы отлично смотритесь вместе. Покажите мне чувство.

Она переводит взгляд на меня, в то время как Адам начинает вдыхать её запах, целовать её в шею, запуская руки под халат и гладя живот. Она не очень настойчиво пытается вырваться, но он упорно притягивает её обратно. Думала, что всё контролирует, что ничто не помешает ей изображать из себя «приличную девушку», но вдруг с неё нагло стаскивают маску приличия, оставляя беззащитной, поэтому сейчас её одолевают злость и досада. Ведь ей хочется быть той, которая всегда сама решает, давать или нет зелёный свет. До определённого момента, разумеется… До тех пор, пока не найдётся тот самый рыцарь, достаточно дерзкий и смелый, и освободит её из томительного ошейника христианской морали, оголив её настоящую животную сущность.

Наконец она успокаивается и, закрыв глаза, откидывает голову назад, на его плечо. Слышится тяжёлое «ох». Борьба со своим эго была недолгой или даже демонстративной. Вроде бы торопилась, но тут эксклюзивное предложение нарисовалось. Тот самый момент, когда игра становится открытой. Жертва словно побилась в попытках вырваться из цепкого капкана, но теперь понимает и принимает тот факт, что сейчас её будут просто жёстко трахать. Использовать без сострадания и каких-либо намёков на любовь и подарочки. И мы поможем ей получить максимум от и без того приятного и долгожданного для неё мига, когда ей некуда деться. Халат падает на пол, и вместе с ним падает она, падает в пропасть греха, набитую сладкой ватой, и увлекает нас с собой. У этой пропасти очень скользкие и почти отвесные уклоны — не вылезешь