Живи, Алёшка! Роман

Иван Ленивцев

Главный герой, молодой моряк по имени Алексей, по воле отдела кадров направлен в небольшой провинциальный городок на берегу Тихого океана. Его ждет первый рейс – и не куда-нибудь, а в загадочную Японию! Вскоре наш герой узнаёт о городе то, о чем он даже не догадывался, впервые в жизни он по-настоящему влюбляется в этом городе, а также случайно узнает, что на теплоход доставлена большая партия контрабандного товара. Алексей поставлен перед трудным выбором: решится ли он на отчаянный шаг?

Глава 3

И чайки бывают жестоки, или Кто на судне хозяин?

К своей первой в жизни настоящей морской вахте, Алексей подготовился весьма тщательно: надел новую футболку с ярко-кричащей надписью «„Спартак“ — чемпион!», чистое трико с красными лампасами, тщательно снес с лица белесый пушок, наодеколонился «Новой Зарей».

Важно прохаживаясь у трапа, он изредка косился на повязку вахтенного — теперь он не просто матрос второго класса, он — должностное лицо, наделенное определенной властью, правами, гарантирующими его личности неприкосновенность от любых посягательств, а главное — он ответственен за вверенный под его охрану теплоход.

На соседнем доке, где стоял рыболовный траулер, радист-весельчак врубил на полную катушку магнитофон: «И плывут ко мне из детства пароходы, белоснежные плывут, как облака…» В тему песня. Должно быть, и рыбакам выдали зарплату.

Вскоре бесцельное хождение надоело и, облокотившись на планширь, Лешка было задумался.

— Эй, парень! — Алексей вздрогнул — на доке, перед трапом, стояла девушка в розовой кофточке, в рваных на коленях джинсах и приветливо, как старому знакомому махала рукой — мол, привет. На лицо хорошенькая, фигурка стройненькая, только вот ноги слегка подкачали — больно уж тонковаты. Как она здесь оказалась? Кто ей разрешил на док подняться? Видно, доковая команда не имеет понятия о судовой дисциплине.

— Девушка, как вы здесь оказались? — Алексей напустил на лицо официальную строгость. — У вас что, имеется пропуск на завод?

— Успокойся, у меня постоянный пропуск, — глупо хихикнула незнакомка, берясь пальчиками за пуговицу кофточки. — Показать?

— Нет-нет, не надо! — быстро отказался смутившийся Алексей, начинающий догадываться, кто перед ним. — А вы, собственно, к кому?

— Могу к тебе, — кокетливо вильнула бедрами девушка. — Мне без разницы. Возьму недорого, пятьсот в час.

— Чего пятьсот? — слегка недопонял Алексей.

— Рублей, глупенький! — блеснула зубками девица. — Может, на часок уединимся? Ты не бойся, я чистая, могу медкнижку показать.

«И у этих медкнижки», — про себя отметил Алексей. Он окончательно понял, что перед ним путана или по-старому — проститутка, а по-деревенски — просто женщина на букву «б». Понял и пуганулся: увидит кто, что он с ней, — черт знает что могут подумать. Надо как-то побыстрее выпроводить с дока незваную гостью.

Однако, реализовать право вахтенного немедленно удалить незаконно проникшую на док сексапильную девицу, могущую запросто парализовать вахтенную службу, куда-нибудь подальше от охраняемого им судна, Алексею не удалось — опередил сменившийся с вахты и запоздавший со сборами моторист, кажись, его Стасом звать. Выскочив из-за двери, подобно пламени из зажигалки, он, сходу просчитав обстановку, крикнул вахтенному матросу «не надо зевать, дружище» и, подскочив к путане, без лишних слов схватил ее за белу ручку. И парочка исчезла с дока.

Ловкий парень. Лешка так бы не смог, смелости бы не хватило, нагловатости в общении со слабым полом. Тут уж, наверное, ничего не поделаешь, так сказать, издержки воспитания. Точнее, женского воспитания. А еще точнее — материнского. Почему материнского? Ответ бесхитростно прост и для России довольно обычен — воспитанием ребенка занималась одна мать. А где же отец? Отец-подлец, как частенько бывает, сбежал сразу после рождения мальчика, названного Алексеем, что переводится с греческого как «защитник», «помощник». Почему отец сбежал, где он находится — мать не говорила, а сам Алексей, если честно, не больно-то интересовался, по-детски рассуждая: «Я — есть, вот что главное». Одним словом — эгоист, себялюбец. А ведь мама, сколько он помнит, постоянно твердила о чистоте помыслов, о благородстве, честности, о красивой, светлой любви; работая в школьной библиотеке, она подсовывала ему подобные книги наших классиков: Пушкина, Тургенева, Толстого, Гончарова — мол, читай, сынок, впитывай в себя всё то прекрасное, что есть в классической российской литературе. Он, конечно, читал, но как-то вяло, не взволновала его мальчишескую душу ни «Война и мир», ни «Вешние воды», ни «Метель» с «Обрывом». Но однажды, после прочтения, вернее — в прямом смысле, проглатывания книги «Фрегат „Паллада“» писателя Гончарова, он влюбился в море! Окончательно и бесповоротно! На всю жизнь влюбился в море, в океан! На книжной полке появились Джек Лондон, Жюль Верн, морские рассказы Станюковича. Мать не запрещала морскую тематику — смирившись, она материнским чувством, должно быть, поняла, что как бы она ни противилась, повзрослевший сын всё равно уйдет от нее в зовущие его моря-океаны. Уйдет, а она останется одна-одинешенька. Жалко маму. Скорее всего, именно из-за него она не вышла замуж снова. Так что, он у своей матери, в вечных должниках. А может быть, все мы — должники своим матерям?

Снизу послышался шум голосов, шарканье обуви по металлу. Перегнувшись через фальшборт, Алексей увидел, как по стаппель-палубе дока куда-то по своим делам направлялась группа работяг в брезентовых робах, в касках. Люди с профессиями, ставшими редкими, — судовые котельщики, сварщики. Идут легко, шутят, смеются. И всё с матерком, с матерком — куда же у нас без этого? Должно быть, довольны, что есть работа, а значит, и приличная зарплата. А что, за хорошие деньги можно и поработать ударно, почему бы и нет. Сейчас и Алексей согласился бы повкалывать на таких условиях — вроде бы, за сверхсрочный ремонт носа теплохода, заводчанам обещали по десять тысяч рублей. На руки каждому! А что, неплохо. Глядишь, и у него бы зашелестела денежка в кармане, и приходившая на док жрица любви пошла бы с ним, а не с шустрым мотористом.

Повернувшись к закрытому иллюминатору, Лешка принялся вглядываться в свое отражение. Волосы русые, глаза серые, нос прямой… нормальный нос. Лицо вроде бы обычное, среднестатистическое… тогда почему его девчонки стороной обходят? А может, это он их сторонится? А что если генетика виновата, плохая наследственность? Да нет, глупости! Скорее всего, генетика здесь ни при чем, виновата обычная стеснительность, она у него с самого детства. Помнится, пацаненком был, ребята с собой звали: «Леха, айда на речку, там девчонки голяком купаются». Краснел, отмахивался: да ну вас! Они убегали подглядывать, а он дома оставался, и почему-то ему стыдно было, а не его дружкам. А в школе, на дискотеке, все танцуют, веселятся, один он стенку подпирает. Больно скромный был, какой-то зажатый. Девчонкам такие не нравятся, им подавай языкастых, нагловатых, курящих, жвачку жующих. Не смеши, Леша, кто тебе мешал закурить, жвачку жевать? Вот именно, никто! Ну вот, опять двадцать пять! А во Владивостоке, когда всей группой к подшефным девчонкам из кулинарного ходили, чему тебя ребята-одногруппники учили, помнишь? «Леша, с бабами не церемонься, поступай с ними по-суворовски: быстрота, маневр, натиск! Бац-бац — и на матрас!» Помнится, он отмахивался, убеждал их, что с девушкой сначала надо познакомиться поближе, о чем-нибудь с ней поговорить, желательно, о возвышенном, в кино сводить, мороженым угостить, ночное небо показать, о Полярной звезде рассказать. Парни за животы хватались: «В кино! мороженым! Ты ей еще сказочку про Красную Шапочку расскажи!»

Вот вам и вся любовь. Отсюда напрашиваются выводы, что нет настоящей любви, обесценилась она, остался голый секс. А ведь по книгам, по фильмам, какая она красивая — любовь!! И не только красивая — она еще и чистая, и возвышенная, и негасимая, и бессмертная, и вроде бы даже есть какая-то платоническая. Во как! Однако в реальной жизни всё гораздо проще, оттого-то, наверное, и грязнее: напои девчонку дешевым винишком, потом цапай-лапай, раздевай, наслаждайся, пользуйся — твоя она! Вкушай плоды женской слабости! Говорят, девчонкам нетерпеливая мужская прыть больше нравится, чем долгое ухаживание. А что, возможно так оно и есть. Это раньше идеализировали, возвышали любовь, а сейчас ее… Что сейчас? Уронили и топчут ее, вот что!

Бу-ух! Бу-ух! — послышались удары. Должно быть, работяги кувалдами продолжают подгонять лист на носу — расклинивают заплатку, выражаясь их языком. Нормально клинят, по-нашенски, довольно-таки эмоционально, даже здесь, у трапа слышно. Ну как тут не сказать, что русский мат и в повседневной работе помогает, и в бою выручает. Говорят, будто бы даже книги появились по великому русскому мату, что министерство образования готовится ввести в школах отдельным предметом урок матерного языка, якобы для того, чтобы не растерять народный эпос, а самих школьников основательно подготовить к реальной жизни? А почему бы и нет? Впрочем, в чем-в чем, а уж в мате мы впереди планеты всей, тут у нас успехи налицо. Стоит только зайти в любое образовательное заведение — будь то университет или обычная школа, — и вы сразу услышите, как студенты или учащиеся, независимо от возраста, играючи обмениваются матерными словечками, словно свободно конвертируемой валютой. И ничего тут не поделаешь, таковы реалии сегодняшней жизни.

Особенно неприятно видеть матерящихся девочек, девушек, женщин. Недавно Алексей ожидал на остановке трамвай — дело было во Владивостоке. Подходит девушка… Он раскрыл рот. Не девушка — прямо древнегреческая Афродита, вышедшая из вод залива Петра Великого. Стройная, как судовая мачта, щечки румяные, губки алые, пухлые; не просто девушка, а само совершенство! набор женской красоты! мечта любого мужчины! Но когда эта «мечта» вошла в трамвай и приняла участие в борьбе за сидячее место, то Лешка готов был заткнуть уши. Точно такой же сочно выраженный мат-перемат он слышал в порту, где с теплохода, прибывшего из Австралии с живым грузом, выгружали австралийских породистых буренок, которые упрямо не желали покидать теплоход. И только с помощью пинков и отборного российского мата, обозленному экипажу и докерам удалось спровадить их с судна на российскую землю. Но то были грубоватые докеры — им мат в работе помогает, а тут простая приморская девушка! И, что интересно, никто из пассажиров трамвая ее не одернул, не сделал замечание — всем было весело или, как сейчас говорят, прикольно. Можно себе представить, что было бы, если бы кто-то вдруг осмелился сделать разошедшейся девице замечание. Он бы, наверное, покинул трамвай с быстротой, сравнимой разве что с покиданием моряками горящего танкера или летчиками — падающего самолета. А тут девушка, женщина, по своей сути это… это же святая! она создана для красоты, для любви, семьи, всеобщего обожания!

Кра-к! Кра-к! Что это? Где? На корме, у бочки с отходами сошлись в жестокой драке чайки. Вот это да! Бьются яростно, отчаянно, безжалостно — как гладиаторы на арене древнеримского амфитеатра. Удары сопернику наносят то хлестким крылом, то серповидным клювом, то остро-сабельным когтем. Сходятся грудь в грудь: удар! удар! — и вот уже одна из птиц, с жалобно-клокочущим криком вывернувшись из общей своры, разбрасывая по палубе рябиновые кляксы крови, пытается покинуть место схватки.

Алексей оцепенел — до этого ему не приходилось наблюдать за столь жестокой битвой этих, вроде бы миролюбивых, таких внешне красивых морских птиц. И он принялся кричать, махать руками. Чайки тяжело, как бы нехотя поднялись в воздух, продолжая надрывно кричать, кружиться над доком. Раненая птица с кровоточащей белоснежной грудью, сумев-таки взлететь, направила свой полет в сторону открытого моря. Жаль бедную птичку! Лешка еще долго наблюдал за ее, возможно, последним полетом, пока она не исчезла в дальних бликах водной поверхности.

Чайки! Сколько об этих птицах создано незабываемо-красивых сказаний, мифов, легенд — не счесть. Особенно хороша легенда о девушке, которая, не дождавшись с моря любимого, бросилась со скалы и превратилась в чайку. С тех пор летает чайка над морями-океанами в поисках жениха, кричит гортанно, зовет его. Моряки считают, что если чайки сопровождают судно — это добрая примета, которая сулит удачное плавание, благополучное возвращение к родным берегам.

Спору нет, чайки красивы. Однако, и жестоки. Похоже, у них всё как у людей. Вроде бы пустяковая ссора из-за куска хлеба, привела к кровавой драме. С людьми всё понятно, у них имеется ум, разум, цель в действиях, заинтересованность в конечном результате. А вот что руководит этими внешне благородными, горделивыми птицами — не до конца понятно. Отчего они так жестоки, так беспощадны к своим крылатым собратьям? А может, здесь всё просто — птицы, как и люди, готовы до смерти биться из-за лучшего куска.

Более подробную причину жестокости морских птиц, Лешка не успел развить — горделиво неся фуражку с крабом, по доку вышагивал второй штурман с объемными сумками-пакетами в обеих руках. Явно выпивший… За ним, с опаской поглядывая на работающий доковый кран, как бы крались две девушки! Или девицы, или как их там? Короче, две особи женского пола. Одна — по-мальчишески подстриженная, худющая, как боксерша наилегчайшего веса, другая — полная противоположность первой: крупнотелая тяжеловеска, формами вроде знаменитого Тайсона.

Пройдя по трапу на судно, «второй» небрежно кивнул в сторону девиц: мол, эти со мной. Алексей хотел было сказать, что не положено пропускать на судно без документов и даже открыл рот, чтобы спросить их у незнакомок, но решил промолчать. Девицы прошмыгнули в судовой коридор, подобно серым мышкам через дырявое ведро, оставив после себя в районе трапа запах духов, как кратковременное напоминание вахтенному о том, что на судне — посторонние.

У штурмана в сумках отчетливо звякало спиртное, запрещенное Уставом службы на судах морского флота как к проносу, так и к распитию. Однако известно и другое: Устав написан в основном для капитана, а моряки рангом пониже спиртное очень даже уважают, наверное, еще со времен плаваний Синдбада-морехода, если еще не раньше.

Может быть, кому-нибудь другому, мелодия позвякивающих бутылок показалась бы сладостной, притягательной, импульсивно зовущей на подвиги, но никак не Лешке, особо не увлекающемуся спиртным. Нет, он не больной, не хворый, не из секты пьющих лишь родниковую воду — просто у него имеются свои причины неприязни к «горькой», и довольно веские.

Конец ознакомительного фрагмента.