Репатриация в прямом эфире. Соло на планшете

Иван Корчагин

Сегодня многие стремятся уехать жить в Израиль. Далеко не все представляют себе, с какими трудностями им предстоит столкнуться после переезда. В данной книге вы сможете подсмотреть и пережить некоторые особенности жизни на Земле Обетованной – репатриации в прямом эфире! Книга содержит нецензурную брань.

Час Х

Наш «выход из Египта», или репатриация в Израиль, технически занял три дня. Если смотреть более глубоко, то моя репатриация началась в далеком 2009 году, сразу после возвращения из отпуска. Тогда я понял, что хочу жить в Израиле. Но у меня были некие обязательства перед работодателем и перед старшей дочерью, с которой на тот момент мы жили вдвоем. Я был в разводе, и так получилось, что дочь жила со мной. Во-первых, мне нужно было завершить контракт с работодателем. Во-вторых, дочь должна была закончить школу и принять решение, хочет ли она ехать со мной в Израиль.

И, пока мы все это решали, я успел жениться, и у нас родилась младшая дочь. Мои обязательства перед работодателем закончились, но теперь необходимо было подождать, пока младшая дочь немного подрастет. В итоге, когда в 2016 году младшая дочь подросла, а старшая наконец заканчивала школу, я понял: время пришло.

В январе 2016 года, сразу после новогодних праздников, я позвонил в посольство и записался на консульскую проверку в городе Новосибирске. Мне сказали: «Ждите», — и на этом все.

Я начал читать все, что было в Сети, про репатриацию. Форумы, всевозможные группы в социальных сетях. Общался с разными людьми. Параллельно собирал информацию про свою семью. Со слов мамы и двоюродных сестер я понял, что особо никакой информации о семье бабушки нет. Тогда я начал копать сам. В итоге нашел множество сайтов, где по фамилии можно было определить родословную. В ходе своих изысканий нашел историю всех братьев своей бабушки. А также выяснил, что моя бабушка находится в списках Яд Вашем — Мемориала Памяти жертв ШОА, или Холокоста. У бабушки было четверо братьев. Два из них были убиты фашистами в Бобруйском гетто. Один погиб в первые дни войны на белорусском направлении, о чем есть запись на сайте «Память народа». Четвертый брат прошел всю войну и умер уже в 1980-х годах в Вильнюсе. Нашел я и племянника бабушки, который жил в Израиле, и его детей. Попытался связаться с его дочерью, но та упорно меня игнорировала. Потом уже, когда мы репатриировались, мы несколько раз общались. В общем, напитался я историей нашей семьи.

Тем временем наступил март. Из посольства никто не звонил. Тогда я позвонил в агентство «Сохнут», где мне сказали, что в феврале консул был в Новосибирске и теперь, возможно, будет только осенью. Меня такая ситуация совсем не устраивала. Я позвонил в Москву в консульство и попросил меня записать на ближайшую дату. Вышло на 06.06.2016. И мы стали готовиться к поездке.

Утром 6 июня 2016 года шел противный моросящий дождь. Мы приехали на станцию метро «Третьяковская» к 8:30 утра. Было холодно и мокро. До здания посольства Израиля пешком идти минут десять. Мы вместе с моей мамой, которая специально прилетела в Москву на нашу консульскую проверку, быстрым шагом направились к посольству. Посольство Израиля можно было узнать по огромной очереди. Мы подошли и встали в ее конец. Вдоль всей этой длинной змеи из людей проходил мужчина, видимо, сотрудник безопасности посольства. Увидев нас, он сказал, что семьи с детьми проходят без очереди. Перед входом у нас взяли паспорта, сверились со списками и разрешили войти. На входе в посольство был досмотр, как в аэропорту. Пройдя проверку безопасности, мы оказались внутри посольства. Это был большой зал с рядами скамеек, которые были направлены в сторону многочисленных застекленных окошек. Мне почему-то это все напомнило зал ожидания авто — или железнодорожного вокзала на маленькой станции.

Когда нас набралось примерно пять семей, в зал вошел еще один сотрудник, собрал всех, кто на тот момент уже находился в зале ожидания, и мы отправились во двор посольства. Во дворе посольства стоял вагончик белого цвета, похожий на контейнер. У вагончика были окна, и на стенах висели двигатели от кондиционеров. Это и был консульский отдел посольства. Нас завели внутрь. Внутри уже было полно народу. Напротив входной двери располагались снековый автомат и кулер с водой. Слева — комнаты для пеленания и кормления детей. Справа — кабинеты консулов и приемная. Мы подошли к окошку приемной, зарегистрировались. Нам выдали толстенные анкеты. Конечно, заполнять эти анкеты — то еще развлечение! Анкета состояла из двадцати с лишним страниц, куда надо было вписать свои анкетные данные, данные членов семьи, которые репатриируются с вами. Потом записать всех бывших супругов. Места работы за последние десять лет. А также даты посещения Израиля. Минут сорок, высунув языки, старательно выводя буквы и слова, сверяясь со всеми возможными и невозможными документами, боясь пропустить какую-то важную (и не очень) дату, мы заполняли анкеты. При этом с нами была дочь, которой на тот момент исполнилось всего два с небольшим года, и ей совершенно не нравилось, что родители заняты какими-то своими взрослыми глупостями и не уделяют ей должного внимания.

В общем, разобравшись со всеми тонкостями анкеты, помня все предостережения, которыми я напитался на всевозможных форумах (в графе религия писать только «не религиозен»! ), я отдал наши бланки секретарю, и мы стали ждать, когда нас вызовут на интервью к консулу.

В тот день принимали два консула — мужчина и женщина. В народе, который находился тут, шел ропот, что женщина-консул выдавала отказов больше, чем мужчина. И что якобы существует принцип плохого и хорошего консула. Якобы у них есть свой план по количеству отказов. Ну, знаете, репатриантские байки.

Время шло. Нас не вызывали. Дочь устала и заснула на руках. И тут как по закону подлости прозвучали наши фамилии. Мы встрепенулись и пошли в кабинет, в который нас позвали. Дочь не будили, ибо зачем? Ведь консул все равно с ней не будет разговаривать.

Оказалось, нас пригласили сделать фотографии на визы. Пришлось-таки будить ребенка. В итоге на визах она заспанная. Хорошо, что сами визы напечатаны на маленькой бумажке, размером с паспортный листочек — там особо ничего не разглядишь. Фотографировали тоже, кстати, на веб-камеру. В общем, там особо на качество можно было не рассчитывать. Зато я вспоминаю, как мы фотографировались на загранпаспорт в нашем таежном отделении ФМС России. Где огромный фотоаппарат, мне казалось, делает фотоснимок всех твоих внутренностей, включая фото твоей души и всех твоих грязных мыслишек! И потом, когда ты подаешь этот загранпаспорт сотруднику погранслужбы, он видит в своем компьютере твою душу и все твои мысли. И, вглядевшись в твои глаза, принимает решение, имеешь ты право пересекать границу или нет.

Сфотографировав на визу, нас отправили обратно сидеть и ждать, когда нас позовут.

В туалет, кстати, водили под конвоем. Нас сопровождал сотрудник охраны. Он собирал группу человек в пять-шесть и всех вместе выводил в соседний вагончик, где находился туалет. Конечно, ощущения очень неприятные. Лишение возможности свободно передвигаться и при этом необходимость выполнять любые приказы людей, наделенных властью. Подобные чувства я потом испытывал, находясь в Консульстве РФ в Хайфе, когда менял свой загранпаспорт. Вот где работают профессионалы. Их взгляд проникает в самую душу. Ты зашел на территорию консульства, и все. Ты не можешь оттуда выйти, пока тебя не отпустят.

Долго ли, коротко ли, нас вызвали на прием к консулу. В кабинет мы ввалились всей гурьбой: я, жена с дочерью на руках и моя мама.

Мама спросила, может ли она поприсутствовать на приеме. Консул спросил ее в ответ: «А вы кто?» Мама ответила, что она мама. Консул спросил: «Вы живете в Израиле?» Мама ответила: «Да, в Хайфе». Консул стал ее спрашивать, где она работает, в какой магазин она ходит за продуктами. Мама растерялась и не смогла толком ничего ответить. Тогда я включился в разговор и подсказал маме: «Мама, консул хочет знать, где ты покупаешь продукты».

— На шуке¹, — ответила сразу мама.

— На шуке — это очень хорошо, — сказал консул. И добавил: — Они вам точно там нужны? Может, оставим их тут, в России?

Мама восприняла все очень серьезно и ответила консулу:

— Мне уже немало лет, я хочу, чтобы мои дети и внучка жили рядом со мной!

— Ну что ж, — ответил консул, — раз хотите, тогда подождите за дверью, я поговорю с вашими детьми.

Мама вышла из кабинета, и консул уже обратился ко мне:

— Ну показывай, что там у тебя? Я вижу, подготовился хорошо.

Я спросил:

— С чего начать?

— Начни со свидетельства о рождении, — ответил консул.

— С моего? Или с чьего? — спросил я.

— Давай все.

Я открыл папку и стал выкладывать на стол документы. Как в игре в карты. Вот такое свидетельство, а вот еще мое. А вот мамино. А вот справка из Красного Креста и из музея Яд Вашем, вам, уважаемый консул, на погоны!

На удивление справка из музея Холокоста в Иерусалиме о том, что моя бабушка находится в списках жертв Холокоста, консула не впечатлила. А вот справке из Красного Креста он обрадовался сильно. Потом он посмотрел семейные фотографии, где бабушка еще молодая. Ее родственники — дяди, тети, которых я не знал. Эти фотографии его тоже сильно заинтересовали. Затем он посмотрел наши свидетельства о браке, справки об отсутствии судимостей, трудовые. Мои свидетельства о разводе. Пока он все это изучал, мы сидели в тишине. Даже дочь наша завороженно наблюдала за ним и не издавала ни звука.

Потом консул обратился к моей жене:

— И что ж, ты готова вот так вот все бросить и переехать в другую страну?

На что Юля ответила:

— Я ж его жена. Куда он, туда и я.

— Как декабристка? — спросил консул.

— Как декабристка, — ответила Юля.

— Только наоборот, — усмехнулся консул, — декабристки ехали в Сибирь, а ты из Сибири едешь в жару.

— Выходит, так, — согласилась Юля.

— Но смотри, там совсем не сахар, — продолжал консул, — тяжелая работа. Суровый климат — жара.

— Лучше семь раз покрыться потом, чем один раз инеем — так у нас говорят в Сибири, — встрял я.

— Ну это да, — ответил мне консул. И усмехнулся. — Ладно, ребята, не буду вас больше мучить. Желаю вам успеха. А языку вас потом будет учить ваша дочь. Идите к секретарю. Отдайте ей фотографии и там же получите паспорта с визами.

— А фотографии зачем отдавать? — удивился я.

— Отсканируем для архива Яд Вашем, — ответил консул.

Мы вышли из кабинета. Я был вне себя от счастья. Мы получили визы! С этого момента наша жизнь изменилась и уже никогда не будет прежней…

Потом мы еще какое-то время ждали, когда нас позовут забрать паспорта с визами. Но это уже было совсем быстро. Вышли мы из посольства где-то в час дня. На следующий день я написал в «Сохнут», что мы получили визы. В ответ нас попросили прислать фото виз и дату, когда мы готовы лететь. Мы выбрали середину августа. Через несколько часов на почту пришло уведомление о том, что наш рейс 16 августа 2016 года.

До этого дня надо было успеть сделать многое.

Про сборы писать неинтересно. И уж тем более читать про это. Скажу лишь, что очень многое мы отправили посылками. Наверное, посылок пять было отправлено. Больше всего я переживал за то, как перенесет переезд наша двухлетняя дочь. Сложно ребенку в таком возрасте объяснить, куда делись ее любимые игрушки. Поэтому мы отобрали наиболее любимые игрушки и оставили их в дорогу. Остальные потихоньку прятали и отправляли в Израиль. Игрушки ехали в обуви, в вещах, и еще я уже и не помню в чем. В итоге мы пришли к тому, что в дорогу мы с собой брали два огромных чемодана и одну клетчатую сумку «мечта челночника».

Никогда бы не подумал, что существует целая индустрия, которая занимается тем, что организовывает переезд репатриантов в Израиль. Нет, конечно, я слышал про агентство «Сохнут», которое покупает билеты на самолет людям, получившим визы на репатриацию. Но, оказывается, существует еще множество благотворительных фондов, которые помогают при самом переезде. Осуществляют, так сказать, логистику. Эти фонды расположены по всему миру и в том числе по всей России. В центре страны, кроме логистики, они еще проводят различные семинары, на которых рассказывают о первых шагах в Израиле. Рассказывают о еврейской культуре, иудаике. Также организовывают летние лагеря для детей, имеющих право на репатриацию. Я уж не говорю о том, что существует множество программ, таких как МАСА, СЭЛА и так далее, по которым молодые люди могут приехать в Израиль на разные сроки пребывания и программы обучения. Всю эту информацию можно найти на сайте https://www.jewishagency.org

Так вот, как только мы получили билеты на самолет, с нами связалась замечательная женщина Ольга Сергеевна, которая занимается тем, что устраивает логистику для нас, совсем свеженьких репатриантов. Прежде всего нам оплатили расходы на проезд до Москвы на консульскую проверку. Пусть это и была сумма, равная стоимости проезда от нас до Москвы и обратно на поезде в плацкартном вагоне. И за это огромное спасибо!

Затем нам были оплачены билеты на поезд до Иркутска, где нас встретили прямо у вагона. Подхватили под белы рученьки и на машине привезли в офис фонда. Там напоили вкусным чаем. Выдали деньги на оплату дополнительного багажа. Мы сделали пару фотографий, и нас отвезли в гостиницу, которую, надо сказать, также снял и оплатил для нас фонд. Рейс был утром, так что у нас образовался свободный вечер. Мы отправились гулять по городу, а потом встретились с друзьями в ресторане на своеобразном прощальном ужине.

Утром, за три часа до рейса, за нами приехала Ольга Сергеевна с водителем. Мы погрузились в автомобиль и помчались в аэропорт. Это был для нас очень долгий день. Вылет в Москву из аэропорта Иркутска состоялся в восемь утра. В аэропорт Домодедово города Москвы мы прилетели в девять утра — так смешно, как будто лететь всего один час. Но такой казус возник благодаря тому, что разница во времени между Иркутском и Москвой минус пять часов. Самолет летит шесть часов тридцать минут. Получается, когда мы вылетали, в Москве было два часа ночи. А когда прилетели, стало девять утра. А вот в обратную сторону лететь получается как будто всю ночь. Самолет из Москвы вылетает в ночь. И из-за того, что шесть часов полет плюс пять часов — это разница во времени, вот и получается, что ты летишь почти двенадцать часов. Ладно, надеюсь, я не утомил этими объяснениями.

Так вот, прилетели мы в Домодедово. Рейс до Тель-Авива у нас был в шесть часов вечера. Мы побродили по аэропорту. Потом приехал мой брат, который живет в Москве. В общем, скоротали время. В Тель-Авив мы летели «Аэрофлотом». И сейчас, когда я пишу эти строки, после того как я летал с различными авиакомпаниями, я могу сказать с уверенностью: лучше «Аэрофлота» я еще пока не встречал!

И вот мы прилетели на землю обетованную.

Примечания

1

Рынок (иврит).