Чей ты родом, откуда ты?..

Иван Загорулькин, 2021

Автобиографический очерк полковника в отставке Ивана Александровича Загорулькина посвящен истории Курского края, воспоминаниям о детстве и юности, Великой Отечественной войне, а также различным событиям, связанным со службой в Советской Армии и Военно-морском флоте, которые непосредственно коснулись судьбы автора. Издание адресовано всем, кто интересуются историей Российского государства. В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.

II. Князья Барятинские — благодетели крестьян Курских имений и села Снагость

Великие люди способны на великую доброту…

Мигель де Сервантес

Итак, в 1767 году Снагость обрела себе хозяев из старейшего рода Рюриковичей — князей Барятинских. Игорь Рюрикович и Святая Ольга, Святослав Храбрый и крестивший Русь Владимир, Ярослав Мудрый и не покорившийся монголам Святой Михаил Черниговский — древние предки князей Барятинских. Род Барятинских имел свое влияние в Боярской думе и несколько столетий играл немаловажную роль в судьбе страны.

Имение князей Барятинских в административном отношении было разделено на четыре удела (или волости): Ивановский, Снагостской, Крупецкой и Ковенский. Каждый удел был образован из нескольких сел и деревень, в каждом уделе находилось большое село, по его названию именовался и удел. Каждым уделом управлял особый частный управитель (управляющий).

Восемнадцатилетний Иван Сергеевич Барятинский состоял ординарцем у императрицы Елизаветы Петровны и храбро сражался в семилетней войне. В 23 года князь получил звание полковника, в 35 лет стал послом в Париже, где снискал себе авторитет грамотного политика, тонкого дипломата. В то время он управлял курскими имениями.

Портрет Ивана Сергеевича Барятинского

Три представителя династии Барятинских нашли отражение в архивных документах Курской области по ревизским сказкам: Иван Сергеевич и его супруга Екатерина Петровна Голштейн-Бекская, их сын Иван Иванович и его жена Мария Фёдоровна, а также Александр Иванович — сын Ивана Ивановича. (С 1718 года в России были введены «ревизские сказки» — учёт населения и Указ сената «О подаче ревизских сказок», «О взыскании за утайку душ».) Вот пример Ревизской сказки:

«1795 года июля 23-го дня вотчина её светлости святыя Екатерины кавалера рождённой принцессы Екатерины Петровны Голштейн Бек, супруги его Сиятельства, господина генерал-поручика и разных орденов князя Ивана Сергеевича Барятинского Курского наместничества Суджанской округи, выборной атаман Демьян Дмитриев сын Шломин дал сию сказку о положенных в ниже писанном госпожи моей с показанием из того числа разными случаями убылых по самой истине без всякой утайки; а буде кем впредь облечен являюсь или по свидетельству найдется, что кого-либо утаил, то повинен положенному по указу, штрафу без всякого милосердия». Далее перечисляются все жители села Снагость: фамилии взрослых, детей, умерших: «Итого мужского пола состояло — 1329, убыло — 329, налицо — 1531; душ женского пола состояло — 1396, убыло — 617, налицо — 1719 душ. Всего населения — 3250 душ».

У Сергея Ивановича было два сына Иван и Федор. Младший сын Фёдор Сергеевич был особой, приближенной к императрице Екатерине II. Офицеры Алексей и Григорий Орловы, унтер-офицер Григорий Потёмкин и поручик князь Фёдор Барятинский возглавили дворцовый переворот 1762 г. Они, собственно, и посадили Екатерину на престол. Пётр III, нелюбимый муж Екатерины II, после шестимесячного правления был низложен и посажен под домашний арест. Спустя шесть дней Екатерина II получила записку с пьяными каракулями Алексея Орлова. В записке говорилось: «Матушка готов идти на смерть, но не знаю, как беда случилась. Погибли мы, когда ты не помилуешь. Государыня, свершилось беда. Он заспорил за столом с князем Фёдором; не успели мы разнять, а его уже не стало…»

Ротари Пьетро Антонио. Портрет Екатерины Петровны Голштейн-Бек, позже княгини Барятинской. Середина XVIII века

После смерти Екатерины II император Павел Петрович (сын Петра III и Екатерины II) приказал вскрыть могилу отца и перезахоронить его. Екатерину II и Петра III погребли в Петропавловском соборе вместе, как умерших в один день. Император заставил Алексея Орлова и Федора Барятинского идти за гробом их жертвы. По возвращению с похорон Алексею Орлову вручили царский подарок — золотую усыпанную бриллиантами табакерку, на которой вместо портрета императора красовалась виселица. Федор Барятинский получил отставку и был удален со двора.

По Екатерининскому губернскому делению граница Малороссии прошла по Снагостской округе и отделила деревню Апанасовка не только от села Снагость, но и от вновь образованной Курской губернии и Великороссии. Деревня оказалась в Мирапольском округе Харьковского наместничества. В то же время, Снагость и Апанасовка составляли как бы одно целое.

Священник Снагостской Ильинской церкви уговорил помещиков поставить ещё один храм — Рождество-Богородицкий. Он добился в епархии разрешения на строительство и аргументировал это тем, что «село Снагость по душенаселению превосходит город, и более двух с половиной тысяч его прихожан причащаться не успевают». (В 1719 году в России было 316 городов, из которых 30 имели более 4000 жителей.)

С появлением Рождество-Богородицкой церкви село Снагость стало неким духовным и торговым центром в округе. В шести верстах располагались деревни Ивановское (позже Обуховка) и Гапоново, в четырёх — деревня Бяхово, в трёх — Апанасовка. Жители Апанасовки, Бяхово, Вишнёвки еженедельно посещали воскресную службу в Снагости, добираясь в село «кто пехом, а кто на лошадях».

В метрической книге Рождество-Борогородской церкви в 1892 году был зарегистрирован брак Пантелея Андреевича Загорулькина и Ольги Антоньевна Андрияшиной — моих дедушки и бабушки. Обоим было по 20 лет. А в 1905 году — рождение Дарьи Андреевны Андрияшиной (5 марта 1905 года) — моей мамы.

Ближайший родственник помещиков Лукашовых Пафнутий был настоятелем Рыльского Николаевского монастыря. По просьбе снагостской родни он добился того, что епархия выдала разрешение на строительство в Снагости еще одной церкви, третьей — Николаевской. Лукашовы на «свой приход» денег не пожалели — фундамент заложили каменный под церковь и колокольню. Но саму церковь и колокольню построили деревянные. Был построен также отдельный дом для приходской школы. Афанасий Лукашов влез в долги, заложив часть своей земли и деревню Апанасовку помещику Михаилу Щекину. Церковь находилась напротив кладбища, рядом с домом Андрияшиных Александра и Веры от нашего дома на расстоянии 500–700 метров. В метрической книге Николаевской церкви имеется запись регистрации брака: Андрея Ивановича Андрияшина и Марфы Григорьевны Серединой (1893 год) — моих дедушки и бабушки. В момент регистрации им было по 18 лет. Также имеется запись о регистрации рождения Загорулькина Александра Пантелеевича — моего отца (5 августа 1897 года) и его братьев: Тимофея, Сергея, Марка; сестер: Агафьи, Анны и Веры.

Сын Ивана Сергеевича Барятинского — Иван, родившийся в 1767 году, впоследствии тоже стал дипломатом. Он жил в Англии, усвоил все тамошние обычаи и порядки и решил усовершенствовать по английскому образцу сельское хозяйство в Курских имениях. После смерти отца в 1811 году он оставил дипломатическую службу и вернулся в Россию, где занимался строительством своей новой усадьбы Марьино. (Иван Иванович был дважды женат и обе его жены имели имя Мария, поэтому так и названа усадьба.)

Федор Степанович Рокотов. Портрет Ивана Ивановича Барятинского

Князь создал усадьбу, ни в чем не уступавшую блестящим образцам дворцово-паркового искусства Петербурга и Москвы. Дворец пользовался большой известностью в России. Число комнат в нем исчислялась сотнями, а в них хранились настоящие богатства. Князь обладал утонченным вкусом; он украшал свой дом оригинальными произведениями знаменитейших мастеров живописи и скульптуры. При дворце состояли сотни обойщиков, слесарей, столяров, каретников, штукатуров, лепщиков, живописцев, позолотчиков, резчиков и садовников. В парке было множество оранжерей, зверинец, поэтические «кошары», носящие имена дочерей князя. Каждая дочь имела в своем заведении сад, поэтический домик, где находились несколько коров самый высокой породы и все принадлежности для ведения молочного хозяйства. В Марьино поступали редчайшие произведения искусства отечественных и зарубежных художников и скульпторов. Имелся крепостной оркестр, который состоял из 50 музыкантов. Был постоянный театр, в котором игрались пьесы на русском и французском языках. Несмотря на 200-летнее существование, дворцово-парковый ансамбль сохранил отчётливый черты своей эпохи.

В настоящее время от Дворцово-паркового ансамбля Марьино остался только трёхэтажный дворец, выполненный в высоком архитектурно-художественном вкусе. В полном виде его можно представить только на картине неизвестного художника, которая находится в Курском областном краеведческом музее.

В годы советской власти в Марьино находился санаторий ЦК КПСС, а сейчас там располагается Дом отдыха Администрации Президента Российской Федерации.

Дворцово — парковый ансамбль Марьино, картина неизвестного художника

Иван Иванович, управляя именем, ввёл в нём устройство, доходившее до совершенства. О нём шла слава как о знаменитом агрономе. В центральной усадьбе села Ивановское крестьяне настолько преуспевали в хозяйстве, что жили богаче многих уездных помещиков и управляющих. Князь нанимал толковых людей, поощрял земледельцев. Сам пахал и учил пахать семилетнего сына Александра, для чего было велено «смастерить под малый рост барчука специальную соху». Земледельческие новшества коснулись и Снагостской волости. Для распашки целины, по распоряжению князя, управляющий выделял коней, добротные сохи и освобождал на два года крестьянина от оброка с нови.

Село Ивановское — столица владений князей Барятинских с церквями, училищами, больницами и фабриками, где было возведено потом и Марино, было благоприятным центром для всей Курской губернии. Каждый, кто хотел заказать хороший экипаж, прочную мебель, кто имел надобность в мастеровых для отделки дома или желал украсить свои комнаты ценными цветами, а сад — деревьями и кустарниками, имел надобность в слесарях, обойщиках или кому нужно было приобрести какого-нибудь теленка, барана возвышенной породы, ехал в Ивановское, с уверенностью найти там все желаемое.

Отношения крестьян с Иваном Ивановичем были установлены на самых разумных началах, которых распорядители не желали касаться, не будучи в состоянии придумать ничего лучшего.

Как уже упоминалось, в Снагости были три церкви и из оставшихся к тому времени двух были: деревянная церковь Николаевская, сгоревшая впоследствии, и Рождество-Богородицкая, которая со временем потребовала серьезного ремонта. При ремонте ее купол рухнул и придавил насмерть семь человек, о чем в метрической книге была сделана особая запись о погибших. Для строительства нового Рождество-Богородицкого храма княгиня Мария Фёдоровна пожаловала огромные деньги. Задумали строить каменный храм с высоченный колокольней, с отдельными зданиями — крестильным и для приходской школы. Фасад должен был быть с тремя колоннадами (по шести колонн в каждой), а колокольня — в четыре яруса. По высоте она уступала только одной церкви в губернии — Успенскому храму в Рыльске. Строительство вели мастеровые князя из села Ивановского, каменщики и пособники из Снагости и Апанасовки.

В 1834 году в селе Снагость состоялось торжественное освящение Рождество-Богородицкой церкви. Когда возводили колоннады, у чужаков, заехавших в село, челюсть отвисла. Находясь на высоте строящегося четвёртого яруса колокольни, каменщик Трофим Белоусов спросил у напарника, указывая в даль: «Не разумею, шо-ось там за громадное село»? Когда до них дошло, оба охнули: «Цэ ж Рыльск!» С колокольни церкви невооруженным глазом был виден город Рыльск, находящийся от Снагости на расстоянии 30 верст.

Попадая в Снагость, все дивились на величественный сельский храм с огромной колоннадой. По числу церковных престолов, высокой колокольни, фигурным пилястрам и карнизам, оконным венчикам и прочим архитектурным изыскам, храм был под стать любому столичному. Привлечённые великолепием церкви, приезжие обязательно в нее заходили и не меньше поражались внутренним убранством. Дубовые полы под лаком, на которые ступать было боязно; золоченые врата, роскошный иконостас, хоры второго яруса, вмещавшие не менее 100 человек, золоченые паникадила на сотни свечей. Все задавали один и тот же вопрос: «Кто строил сей храм и на какие деньги?» Не без гордости снагощане отвечали: «Всем миром строили, а гроши жаловали НАШИ князья Барятинские. Покойный Иван Иванович, Царство ему небесное, его жинка Мария Фёдоровна, дай Бог ей здравия».

Княгиня Мария Фёдоровна Барятинская, урожд. Келлер (1793–1858) с сыном Владимиром (1817–1875)

Как же жили подданные Барятинских? Подданные малороссияне князей Барятинских никогда не бедствовали. Все принадлежавшие князьям села и деревни были богатыми и, по сравнению, с другими соседями слыли зажиточными. Малороссы Барятинских ΧVIII-ΧIΧ вв. имели даже собственных работников, проживавших в дворах и числившихся за ними по ревизским сказкам. Так, в селе Снагость Рыльского уезда у подданного Марии Фёдоровны, некоего Крикунова (по девятой ревизии) во дворе числилась четверо работников с семьями. Это были, своего рода, «крепостные у крепостных». Или другой пример. У одного из подданых князя Барятинского со двора украли семерых, его собственных коней. И немаловажно было, у кого, — у подданного самих Барятинских! На ноги была поставлена полиция трех губерний: двоих коней отыскали в Харькове, двух в сумах и всех вернули подданному князя!

В 1852 году один подвыпивший заезжий офицер забавы ради слегка побил двух крестьян из деревни Апанасовка — Мину Клименкова и Никиту Белоусова. По рапорту даже не урядника, а сотского деревни, земский суд возбудил дело: офицера задержали в Рыльске и предали суду. Вскоре он воочию убедился, что крестьян барятинских обижать нельзя.

Иван Иванович Барятинский на собственные средства строил больницы и школы для крестьян, церкви и богадельни, покупал табуны коней и раздавал их малоимущим, строго следя за тем, чтобы люди в его землях не знали нужды. Барятинские построили и заселили в Курской губернии десятки новых селений, украшенных красавицами-церквями, которые становились настоящими культурными центрами с больницами и гостиницами, магазинами и торговыми рядами.

Жена Ивана Васильевича — Мария Фёдоровна — на свои деньги содержала и строила дома для сирот, приюты и богадельни для солдатских вдов, занималась широкой благотворительной деятельностью. В школах Барятинских и в наше время продолжают учиться дети.

В 1825 году император Александр I задумал длительную поездку по России. В начале осени он посетил Курскую губернию, а 10 сентября остановился в имени Барятинских — Марьино. Он выразил свои соболезнования овдовевшей три месяца назад княгине Марии Фёдоровне. Император осмотрел имение и восхитился дворцом, повторяя, что никак не ожидал увидеть в провинции подобного великолепия. Поразила императора и то, насколько зажиточно жили крестьяне в княжеских владениях. О безбедном их существовании говорило всё: чистые улицы, дворы, хаты, сытые стада коров и овец, табуны коней и обилие домашней птицы, огромные скирды хлеба, да и сами одежды, которые носили люди Барятинских.

Управляющий имением в Снагости докладывал о наличии дворов, о количестве женского и мужского населения. В Ревизской сказке от 26 июля 1834 г. указано, что «в селе Снагость Рыльского уезда Курской губернии было: 575 дворов, мужского пола — 1439 душ, женского пола — 1435 душ». В Ревизской сказке от 15 мая 1858 года говорится, что «всего было в селе Снагость Рыльского уезда Курской губернии: дворов 269, мужского пола — 1049 душ, женского пола — 1145 душ».

Неплохо жили малороссияне и в других местах. Так, жители слободы Ракитной Грайворонского уезда Курской губернии арендовали у своего владельца — князя Юсупова 1459 десятин степной земли. В слободе Ольшанке Новооскольского уезда Курской губернии, принадлежавшей князю Трубецкому, наравне с земледелием и скотоводством, занимались дублением кож и шитьем сапог. В середине XIX века в Ольшанке 45 дворов подданных малороссов Трубецкого имели собственный купеческий капитал. 10 из них — от 10000 до 30000 руб.

Следующий потомок князей Барятинских — князь Александр Иванович — сын Ивана Ивановича и Марии Фёдоровны. Князь Иван Иванович при жизни уделял особое внимание воспитанию сына. С малых лет он приучал его к труду, к земледелию и наукам. Он пророчил ему карьеру учёного агронома, оставив немало записок и распоряжений:

«Я желаю, чтобы сын был обучен на восьмом году латинскому, греческому, славянскому. Надо обучать его механике, изучать рисовальное искусство и арифметику. Нужно возбудить в нём охоту к физике, химии и земледелию. Пусть занимается агрономическими опытами. Мне хочется, чтобы он умел работать скобелью, топором и плугом; искусно точил; мог измерять землю, умел плавать, носить тяжести, ездить верхом, прыгать, стрелять.

Россия есть большой великан. Особам, по своему происхождению, богатству и воспитанию отличным, довлеет преимущество служить и поддерживать государство». И подпись: «Сего 27 ноября 1815 г., село Ивановское, князь Иван Иванович Барятинский».

Вопреки желаниям отца и матушки, князь пошёл учиться не в Московский университет, а в Петербургскую школу гвардейских подпрапорщиков и юнкеров, таким образом, избрав себе карьеру военного. В это же время в школу поступил Михаил Юрьевич Лермонтов. Князь и поэт подружились. Весной 1835 г. девятнадцатилетний Александр Барятинский прибыл на Кавказ и включился в баталии с горцами. Современник писал: «Храбрость его не имела границ: спокойная, самоуверенная, это была чисто русская беззаветная храбрость». Через полгода он получил тяжелые ранения и был награждён золотой саблей «За храбрость». Позже Барятинский, Лермонтов и Трубецкой также храбро сражались на поле брани и все были представлены к наградам.

Война с горцами Дагестана продолжалось около 50 лет (1817–1864). Полковник Барятинский в то время командовал авангардным батальоном. Для своих солдат князь закупил экипировку и вооружение в Бельгии на собственные деньги. За восемь лет Барятинский вырос от командира батальона — до начальника штаба русских войск на Кавказе. Вскоре князь Барятинский был назначен Кавказским наместником с неограниченной властью.

Летом 1842 года управитель Снагостского уезда собрал всех старост крестьянских общин и предупредил, чтобы в деревнях был идеальный порядок, потому как скоро прибудет из Петербурга с проверкой управляющий делами Александра Ивановича Барятинского. В день приезда ревизора созвали сельский сход, перед которым и предстал совсем не грозный инспектор. Добродушно улыбаясь, он передал всем крестьянам поклон от князя Александра Ивановича и с достоинством поклонился собравшимся, чем вызвал довольные улыбки. Его сразу же обступили попы и дьяконы двух снаготских церквей, и вместе с ними управитель повёл ревизора в контору экономии. Позже стараниями ревизора была нарезана целина и образована, среди других, деревня Троицкая.

После тяжелых сражений Барятинскому удалось сломить сопротивление горцев и пленить грозного и непобедимого Шамиля. Император лично благодарил князя, отметив его заслуги в победоносном окончании войны. Он был удостоен высшей награды страны — Ордена Святого Андрея Первозванного и произведён в генерал-адьютанты. В сентябре 1859 г. во всех владенческих селениях князя, в том числе, и в селе Снагость собирали сход, где управляющий зачитывал Указ о награждении императором князя Александра Ивановича Барятинского.

В послевоенные годы у Александра Ивановича хозяйственная деятельность стояла далеко не на первом месте. Главный задачей он считал устройство своих фамильных дел. Постоянно жил в Санкт-Петербурге и только изредка навещал свое имение, а когда приезжал, то оставался надолго. Все помещиков приглашали его к себе в гости. На одном из таких обедов побывал губернатор Курской губернии — Устинович.

Умер Барятинский в Женеве. Погребли князя в родовой усыпальнице Покровской церкви села Ивановское. На его похоронах присутствовала императорская свита во главе с будущим императором Александром III.

Современник в журнале «Русская сторона» (1880 г.) писал: «С князем Александром Барятинским ушел исчезающий уже теперь тип русского барина, в лучшем значении этого слова: рыцарски великодушный, деликатный, любезный, щедрый, с замечательным природным умом и проницательностью, умением узнавать людей и давать им соответствующие назначения; умением награждать и привлекать людей к делу без малейшей жестокости. Напротив, мягкий снисходительный во всём и везде, от наружности манер — до служебных и частных отношений. Аристократ самой чистой воды».

На основании неполных данных ревизских сказок, поступивших в адрес князей Барятинских, наибольшее количество дворов (575) было в 1834 году, а наибольшее количество жителей — в 1795 году (3250 чел.).

Будни и праздники малороссиян

Работали наши предки от зари до зари. В воскресный день отдыхали, т. к. работать в этот день считалось таким же грехом, как и трудиться в церковные праздники.

Председатель Историко-родословного общества Курской городской общественной организации Евгений Семёнович Карпук пишет: «Я много рылся в архивах и библиотеках, собирал по крупицам информацию о жизни крестьян того времени, не написанную в наши дни, а изложенную современниками той эпохи… Советская история так переврала крестьянский быт имперской России, оправдывая тем самым нищенское существование колхозной деревни, что мы сейчас имеем о нём ложное представление. Мы обеднели в смысле утраты замечательных русских традиций и обрядов».

Малороссия. В деревне. Старинная открытка

Так, например, женитьба в XIX веке была не обрядом, а грандиозным спектаклем, в котором, помимо гостей и зрителей, участвовало не менее 30 персон только в качестве официальных «должностных лиц»! У каждого из них была своя роль, свои права и обязанности. Сегодня мы знаем только двоих свидетелей (по-старому — поручителей), а раньше их было четверо. Имена поручителей обязательно вносились метрические книги церквей. Утверждать, что гуляли свадьбу три дня, значит не сказать ничего. Три дня были только частью пика гуляния. Первый день — в доме жениха, второй — в доме невесты, третий — совместный, в доме жениха. Медовый месяц был отдыхом только для жениха, а у молодой жены — работа согласно календарному году.

Пасху встречали торжественно и радостно, в деревне — это был особенно большой праздник. В четверг на Страстной неделе — последние приготовления. В ночь на Светлое Христово Воскресение к церквям Снагости сходились жители Апанасовки, Бяхово, заполняя всю церковную площадь и ближайшие дворы. Всю ночь молились перед иконами. Когда заканчивалась заутреня, крестьяне встречали первую зорьку на церковном дворе и затем расходились до обедни отдохнуть. В Снагости собирались в экономии. В Ивановском сам князь Барятинский подносил каждому дворовому рюмку водки, «троекратно христосовался в губу» со всеми подданными, зашедшими его поздравить. Супруга князя принимала от каждой хозяйки крашеные яйца, которые тут же раздавала крестьянским детям. Исстари велось, что никто из знатных дворян не смел нарушить праздничного сближения господ с народом. Особое внимание уделялось Святой неделе. Устраивались деревенские забавы, гуляния и посиделки. В Снагости, в центре села, на площади перед церковью регулярно проводилась ярмарка. Улица, прилегающая к площади, и сейчас называется Базарной.

В Курск на Коренную ярмарку, известную во всей России, съезжались с товарами не только из Курской, но и из соседних — Воронежской, Орловской, Харьковской, Черниговской губерний, а также дальних — Полтавской, Киевской, Волынской, из центральных — Московской, Владимирской, Тульской, Калужской и даже Поволжских областей. Площадь Коренной ярмарки составляла 64 десятин земли (примерно 70 га), а торговая площадь вмещала 10000 человек. Здесь было здание Городской думы, около 600 торговых помещений, 58 гостиниц, постоялые дворы, ипподром, рестораны, цирковые балаганы и пр. (Н. В. Гоголь описал Коренную ярмарку в своей поэме «Мёртвые души».)

Однажды была попытка подорвать квартиру управляющего Бурсиана Отто Августовича. В селе Троицком он притеснял крестьян непосильными штрафами. На самом деле, мужики просто хотели попугать его. По результатам расследования из архивных документов, телеграфировали в Курск из Коренева: «В селе Снагость Рыльского уезда, в имении князя Александра Владимировича Барятинского, в экономическом доме, где я живу, от заложенной под фундамент динамитной мины в 04:30 утра произошёл взрыв, которым повреждена стена, пол и потолок. Взрыв очевидно произведён с покушением на жизнь». В губернской канцелярии тотчас же завели особое дело…

После праздничных гуляний приступали к работе. Крестьянская община делила пахотную землю на три поля. Первое — озимое — засевалось рожью и пшеницей; на втором — яровом — сеяли овес, ячмень, горох, гречиху, яровую пшеницу, лён и картофель; третье поле отдыхало под паром. После двух собранных с него урожаев оно служило пастбищем для скота.

Все земли для сева справедливо делились между крестьянами и были разными по качеству. Весной приступали к вспашке и посеву, в июне начинался сенокос. Работали, начиная с рассвета, пока трава росистее, и солнце ещё не печёт. Зерновые жали серпами или косами. С весны и до осени, от зари до зари мужики и бабы пахали, сеяли, косили, жали, молотили; неимоверным трудом стремясь обеспечить достойное существование своим семьям: «Кто с барыша и коника прикупит, а кто и пару, а кто и телушек, овец, поросят…»