Путь Аграфены

Иван Быков

В небольшом городке, который – конечно же – является частью огромного мира, свершилась беда. Убежала девочка. Не такая уж это и беда, скажете вы, но такое случилось в городке впервые. Искали ее охотники, искала ее почтенная матрона – «царица». Отец и мать ее искали, Ведьма тоже найти не смогла. Обратились к горному колдуну, так и он оказался бессилен. Пираты, таинственные помощники, черные враги. По морям, по островам, по ядовитым лабиринтам, по кручам и низинам – везде была Аграфена, все увидала. Романтика многих миров, торговых площадей, искусных ремесел и кровопролитных войн, магия и мечи – все это в одном рубиновом бокале из лучших погребов Агадира. Но вот однажды… «Путь Аграфены» – это взрослая повесть для детей и детская сказка для взрослых. Или наоборот? Решать читателю. Иван Быков продолжает радовать любителей интеллектуальной прозы.

Глава 3. ПЕСНЬ

«Там, где кончается государство и начинается человек, не являющийся лишним: там начинается песнь необходимых, мелодия, единожды существующая и невозвратная».

Фридрих Ницше. «Так говорил Заратустра»

Из леса тихой волной плыла песня. Она одновременно напоминала колыбельную матери, сказку отца, рукопожатие друга, улыбку случайного прохожего. Гарафена невольно заслушалась и остановилась. И вдруг поняла, что песня-то — о ней самой.

Тускловато стало в мире.

И решил: чего терять?

Не проведать-ка мне Ирий,

С Гарафеной поболтать?

— Так это Ирий? — крикнула Гарафена в темноту леса.

— Нет, конечно, — улыбнулся голос из темноты. — Какой же это Ирий, глупышка?

— Я не глупышка! — обиделась девочка. — У меня есть имя!

— И какое, позволь спросить? — вновь улыбнулся голос из темноты.

— Гарафена! — гордо ответила Гарафена.

— Ну, конечно! — как будто бы удивился голос из темноты. — Ну, здравствуй, девочка-дорога.

— Почему дорога? — удивленно спросила Гарафена.

Девочка стояла на месте, боясь сделать шаг. А вдруг там пропасть? Или бревно? Или обрыв к реке? Или лесная топь? Или охотничья ловушка на волков? Или… Да мало ли чего еще могло быть там, через шаг? Во мраке леса не было видно даже кончиков собственных пальцев.

— Так это не Ирий? — на всякий случай спросила Гарафена. Спросила очень важно, чтобы показать какой ответственной может быть семилетняя девочка, у которой уже год как появилось имя. А на самом деле — просто для того, чтобы остаться на месте.

— А что такое Ирий? — спросил голос вместо ответа.

— Ну… — замялась Гарафена. — У нас Ирием называют край света. Место, где всем хорошо — и людям, и зверям.

— И для тебя опушка леса — это край света? — тепло рассмеялся женский голос, а потом будто бы спохватился:

— Да, понимаю: городок ваш ограничен именно этой опушкой.

— И вовсе нет! — обиделась Гарафена. — Наши охотники уходят далеко вглубь леса и приносят очень странных животных.

— Ладно-ладно! — примирительно успокоил голос. — Странных животных здесь действительно много. Просто и народов тоже великое количество, и каждый народ называет край света по-своему.

— Народов много? — не поверила Гарафена.

— Очень! — подтвердил голос. — И названия Ирия у каждого свое. А порой даже несколько. Например, в Скандинавии говорят Валгалла…

— А где это — Скандинавия? — уточнила Гарафена.

— Очень далеко на Севере, — мечтательно ответила загадочная вещунья. — А вот на Юге говорят Джаннат или Аль-фирдаус. На Востоке говорят Дзёдо или Сукхавати. Кто называет Ирий Парадайзом, кто Геннаг, кто Ханаан… Мы так проговорим до утра. Ты голодна, девочка-дорога?

— Да, — призналась Гарафена. — И я до сих пор никак в толк не возьму, почему Вы называете меня, во-первых, девочкой, а во-вторых, дорогой.

— Ну, девочкой, — рассмеялся голос, — потому что тебе всего семь лет…

— У меня есть имя! — напомнила Гарафена.

— Знаю, знаю. Просто в моем мире имена дают от рождения.

— От рождения? — не поверила Гарафена. — Но зачем?

— Потому что в каждом имени заложен путь человека. Сколько бы ему ни было: день или век. А теперь иди к костру. Расскажу, почему ты девочка-дорога.

В темноте леса действительно воссиял огонек. Казалось, он был тут всегда. На огне стоял котелок, источавший аромат, которого Гарафене не доводилось чувствовать никогда в жизни. А у костра сидела очень знакомая женщина — Гарафена видела ее не раз в городке, то у базарчика, то у домов людей, пораженных хворью. Та же пыльная альба, та же широкополая шляпа. И даже та же дорожная сума у ног.

— Иди-иди, не обижу, — улыбнулась Ведьма. — Угощайся.

И было здесь все: и сыр, и вино, и горячий хлеб, и густой суп. Девочка забыла о своих вопросах и набросилась на еду. Ведьма рассмеялась.

— Так, историю про твое имя ты слушать не будешь, тебе сейчас не до того. Может, продолжить песню? — предложила радушная хозяйка ночи.

Девочка радостно закивала — Ведьма пела теплым и глубоким голосом. Да и послушать песню про себя — тоже немалое удовольствие.

Вот сидим мы с Гарафеной,

Я — о том, она — о сем.

— Говори-ка откровенно:

Тоже, мол, за кирпичом?

Но только Ведьма закончила второй куплет, как Гарафена ее тут же перебила — очень некультурно, с набитым ртом:

— За каким таким кирпичом?

Ведьма с укоризной покачала головой, но ответила:

— У всех народов есть такая легенда, в которой рассказывается о предмете большой силы. Такой силы, что может изменить мир. Как в лучшую, так и в худшую сторону. Здесь его называют «синий камень». В других местах — Алатырь. Кто-то говорит Иггдрасиль, кто-то — Грааль, кто-то — Меру. У одних народов, в одни времена, — это камень, у других — дерево, у третьих — чаша, у четвертых — гора. Это может быть животное или оружие, напиток или яйцо. Я могу продолжать песню?

Гарафена смущенно, извиняясь, пожала плечами и молча кивнула. Ведьма снова затянула:

Я устало отвечаю:

— Да пошто мне Алатырь?

Он, конечно, ось земная,

Ясень-Игыгыдрасиль…

Тут Ведьма остановилась сама, прочитав в глазах девочки новые вопросы. Как на них не ответить? Ведьма пригласила к разговору взмахом руки. И Гарафена не заставила себя ждать. Затараторила:

— Как это, зачем ему Алатырь? Сами же сказали, что весь мир можно перевернуть. И почему ось земная? Разве такое бывает? И как это камень может быть ясенем?

Ведьма рассмеялась тихо — чтобы не разбудить обитателей леса.

— Со временем поймешь, — сказала она. — Или не поймешь, но тогда это будет не важно. Петь? — И, не дожидаясь ответа, запела:

Не за белым не за камнем

Я притопал на Буян.

Посуди, змея, куда мне?

Не полезет в мой карман.

— Конечно, не полезет! — рассмеялась девочка. — Он же — ось земная!

— Знаешь, моя дорогая девочка-дорога, — не выдержала такой бестактности хозяйка костра. Голос ее стал неожиданно суров. — А допою-ка я тебе в следующий раз. Теперь же иди спать. Вон там, на траве, у старого пня.

— А про имя? — попросила Гарафена.

— Завтра, все завтра! — и костер неожиданно погас, так же, как и появился в этом лесу.