Путь Аграфены

Иван Быков

В небольшом городке, который – конечно же – является частью огромного мира, свершилась беда. Убежала девочка. Не такая уж это и беда, скажете вы, но такое случилось в городке впервые. Искали ее охотники, искала ее почтенная матрона – «царица». Отец и мать ее искали, Ведьма тоже найти не смогла. Обратились к горному колдуну, так и он оказался бессилен. Пираты, таинственные помощники, черные враги. По морям, по островам, по ядовитым лабиринтам, по кручам и низинам – везде была Аграфена, все увидала. Романтика многих миров, торговых площадей, искусных ремесел и кровопролитных войн, магия и мечи – все это в одном рубиновом бокале из лучших погребов Агадира. Но вот однажды… «Путь Аграфены» – это взрослая повесть для детей и детская сказка для взрослых. Или наоборот? Решать читателю. Иван Быков продолжает радовать любителей интеллектуальной прозы.

Глава5. ЗМЕЯ

«Знанье — краса величайшая в людях!

Радость с собою несет оно, счастье и славу!

Помощь окажет оно на чужбине,

Знание выше богатства, сильней всех богов!

Даже цари признают превосходство науки!

Тот же, кто знаний лишен,

Тот прозябает, как зверь!»

Бхартрихари

Гарафена зачаровано слушала, как Ведьма тихо и искусно плетет слова, и слова эти, держась за руки, перетворяются в дивную историю о Царице Змей.

В стародавние времена — теперь уже и не упомнишь — не было еще людей ни в одном из миров. Звери жили мирно, но вот начались у них споры-раздоры. Кто сильней, кто мудрей, кто больше, кто хитрее. И споры до драк доходили, до кровопролитий. Но вот одна мудрая змея восползла на самый высокий камень и воззвала к звериному народу.

— Это была Гарафена? — догадалась девочка.

— Как только не называли ее в разных звериных стаях. И Скарапея, и Скоропея, и Скороспел, и Шкуропея, и Прасковея, и Карачалка, и Скорпея, и Переярия. И, конечно, Гарафена. Именно тогда ее и прозвали «горюющая», потому как очень горевала она о ссорах и раздорах, что вспыхнули в зверином народе.

— А камень был Алатырь? — обрадовалась своей догадке девочка.

— Называли его и Бел-камень, и Алатырь, и гора Меру, и гора Олимп, и Белый ясень, и Древо Бодхи, и Мировое дерево, и еще многими именами-прозвищами.

И воззвала Гарафена к перемирию. Но звери были злы — слишком уж много времени провели они в распрях. И разорвали бы они Гарафену в клочья, если бы внезапно не спустились с неба четыре птицы поменьше и одна, пятая, огромная, как туча.

— Четыре птицы? — прошептала девочка.

— Я тебе потом про них расскажу. И даже познакомлю, — пообещала Ведьма. — А вот с пятой птицей знакомить не буду — очень страшна. Это прародительница всех птиц во всех мирах.

А пока только скажу, что крикнула самая большая птица в гневе на зверей, и разразилась невиданная буря. Звали эту пятую птицу Стратим, и была она владычицей всех морей и океанов. Один взмах ее крыла топит корабли, один крик ее будит всех тварей морских.

— Такое бывает? — не поверила Гарафена.

— Это же сказка, глупенькая ты девочка, — прищурилась Ведьма. — Но слушай дальше.

Притихли звери. Задумались. Морские — так вообще попрятались в глубинах — буря же невиданная. Только самый большой морской зверь — Кит — выбрался на берег. И самый большой земной зверь — Индрик — встал рядом с ним.

— Что за зверь такой, Индрик? — спросила девочка.

— Его теперь мамонт называют. Большой лохматый слон, — пояснила Ведьма. — Были и другие большие звери, да думали они плохо: тело большое, а мозг маленький. Так что в совещании зверей у камня они не участвовали. Жевали травку вдалеке. Потому и вымерли. Не осталось их совсем.

— Ага, — важно кивнула Гарафена со знанием дела. — Большой лохматый слон.

Слонов она тоже никогда не видела, не то что мамонтов, но спрашивать дальше было как-то стыдно.

— Расположились рядом Кит и Индрик, — продолжила Ведьма, — и все остальные звери почтительно расступились.

Стратим взвилась над головой Гарафены и парила там в восходящем потоке ветра. Да что там! Она сама порождала ветер. А другие четыре птицы молча построились перед Гарафеной со всех четырех сторон, расправили крылья и сомкнули их неодолимым щитом. Так Гарафена получила защиту от любой напасти. Верное воинство свое. И когда буря, поднятая криком птицы Стратим, поутихла, заговорил Кит.

— Думаю, друзья-звери, нам нужно прекратить ссоры. Права Гарафена. Только кто же нас рассудит, если спорить начнем вновь?

— Только самая мудрая из нас, — поддержал Кита Индрик. — Нам нужна царица. Судья и правительница.

— Или царь! — рыкнул из толпы Лев, но тут же стих, когда Стратим-птица обратила взор в его сторону.

«Га-ра-фе-на! Га-ра-фе-на! Га-ра-фе-на!» — принялись скандировать звери на все голоса.

— Так тому и быть, — раздалось с небес. И хоть пыталась птица Стратим говорить тихо, но вновь пронесся ураган по окрестностям.

— Царице нужен дворец, — сказал Индрик. — Нужен трон. Нужна стража. Нужны слуги.

Засмеялись тогда все четыре птицы — есть, мол, уже это все — и дворец, и трон, и стража, и слуги. Две птицы подхватили Индрика за густую длинную шерсть. Другие две — Кита под хвост и плавники. Да подхватили аккуратно, чтобы не поранить. А сама птица Стратим нежно, как мать дорогое дитя, взяла в клюв змею Гарафену, и все птицы, взмахнув крыльями, тут же оказались там, где и по сей день живет инорокая огненная змея Гарафена в окружении преданных ей зверей. Кит бережет воды, Индрик — землю.

— Где? Где оказались? — нетерпеливо затараторила девочка. — И что значит «инорокая»?

— Как много вопросов, — улыбнулась Ведьма. — По порядку, да с другой стороны. Много значений у слова «инорокая». Это и от слова «инок», что значит «один». Одинокая она, и никогда не будет у нее родственной души.

— Как и у Вас? — вдруг поняла Гарафена, но Ведьма пропустила вопрос.

— Это и от слов «иной рок» — другая судьба. А тех, у кого иная судьба, сразу можно отличить по иному взору — насквозь тебя видят.

— Змея Гарафена смотрит насквозь? — девочке стало боязно.

— Змея Гарафена живет насквозь. Насквозь всех существ, всех миров, насквозь времени и пространства, — подтвердила Ведьма.

— Ух, ты! — восторженно воскликнула девочка. — Вот бы увидеть ее!

— О, это опасная затея! — покачала Ведьма головой. — Встретиться с Гарафеной — это все равно что оказаться перед греческой Сфинкс, индийской Пурушамригой или египетской Шепсес-Анх.

— А что в этом особенного? Что опасного? — уточнила девочка.

— Вопросы, — пояснила Ведьма. — Все они задают тебе вопросы. Чтобы ответить на вопросы, нужны знания, смекалка и… душа. Ответишь — проси ту вещь, что дарит силу.

— А не отвечу?

— Прощайся с жизнью.

— Гарафена такая злая? — расстроилась девочка.

— Она справедливая, — возразила Ведьма. — Если ты пришел (или пришла) за могучей силой, которая даст тебе неограниченную власть, то докажи, что ты этой силы достоин. А то таких дел можешь наворотить. Весь мир погубить можешь. Знаешь, сколько таких искателей Грааля? А так один разговор с Гарафеной — и на одного искателя меньше.

— Так где живет теперь Гарафена? — вспомнила девочка, о чем спрашивала раньше.

— На острове, — ответила Ведьма.

— На каком острове? — настаивала девочка.

— У него много имен, — пожала плечами Ведьма. — Самое известное — Буян. Но называли его и Китеж, и Березань, и Рюген, и Руян, и Бурун, и даже Майдан. Не важно, как называешь место силы. Важно, откроется ли оно тебе. Да и выживешь ли, попав туда, куда так стремился.

— Так место силы — это же Алатырь, — решила уточнить Гарафена. — А он остался там, где собирались звери выбирать царицу.

Ведьма снова рассмеялась.

— На то он и средоточие силы, что ему не важны ни время, ни пространство. Он всегда там, где нужен.