Жена последнего друида

Иван Быков

В этом романе Вы не найдете: римских легионеров, таинственных друидов, непокорных галлов, древних стоунхенджей. В этом романе Вы найдете: восставших легионеров, чернокожих галлов, таинственных садовников, древние пирамиды зиккуратов. Парадоксы истории, диалектика жизни, шутки Вселенной. Недалекое будущее: плановые эпидемии, легализованные психотропы, сертификаты лояльности, транскорпоративная диктатура, уроки общественного мнения, Понтифик Голливуда, растафари-мэр Ямайского автономного округа, президент-рейнджер Техаса… Ожидает ли нас такое будущее? Есть ли силы, способные восстановить баланс и сделать наш мир достойным жизни? Или наша Взвесь неизбежно осядет илом? Обо всем этом в девятом романе мастера интеллектуальной прозы Ивана Быкова «Жена последнего друида».

5

Совсем уж архаично звучали слова Нестора Сергеевича о карте мира и таблицах спряжения глаголов. Варя бы даже улыбнулась, если бы не было так грустно. Ушли в прошлое карты, таблицы, схемы, графики, чертежи, муляжи, приборы — не было всего этого в современной школе. А что было?

Ничего. Ни требований, ни стандартов, ни системы оценивания. Как у путника, заблудивщегося в пустыне: ни карт, ни ориентиров. Педагог в переводе с греческого — «ведущий ребенка». Куда вести детей теперь — этого Варвара Сергеевна, педагог с двадцатилетним стажем, уже давно понять не могла. Главное, чтобы были счастливы. А счастливы современные дети тогда, когда их внешнее пространство забито дорогой бесполезной мишурой, а внутреннее никто не тревожит бесполезными — с их точки зрения — знаниями.

Даже уроков в прежнем понимании не осталось. Разве что в проклассах, но там только игры, симуляции да поведенческое моделирование. Как же без него? Чтобы человек вырос счастливым, его нужно учить правильному счастью с малых лет. Иначе начнет замешивать рецепт собственного счастья из неправильных маленьких радостей.

Какое-то время назад Варвара Сергеевна подумывала уйти из профессии. Но это означало покинуть тонущий корабль, а крысой быть ох как не хотелось. Но и дельфином-спасателем быть не получалось.

И среди учителей, и среди учеников порою вспыхивали искры, но волны таки гасят ветер. Степень соответствия системе напрямую связана с комфортным пребыванием в рамках этой системы. Так что:

Стучи-бренчи, мой жестяной веселый барабанчик,

кружись дымок французских папирос…

Как поет великолепная Зоя Бень.

И Варин барабанчик стучал-бренчал. Правда, с каждым годом он становился все менее веселым, все более жестяным. От полной безнадёги спасало одно: семья. Некоторая ее часть. Брат. Именно с Нестором вот так, на балконе, за вином и сигаретой оживали духи великого прадеда Нестора Ивановича, недавно ушедшего деда Антона Несторовича — оживали и наполняли силой, не давали опускать руки, не позволяли сдаваться.

— Умная, говоришь? — наконец, словно очнувшись, улыбнулась Варя. — Не быть дурой — это фундамент, это субстанциональное (тут Нестор невольно улыбнулся: какая все же у него сеструха!) качество женщины, позволяющее ей быть валентной, сочетаться с мужчиной, жить с ним счастливо.

— То-то я смотрю… — покачал Нестор головой.

— Не начинай! — остановила Варя. — А потому что ум — это показатель качественный. И как любой качественный показатель обладает изрядной долей субъективности. Каждая по-своему понимает, как именно ей не быть дурой, что весьма усугубляет ситуацию. Видимо, я понимаю как-то не так, — и Варя надула губки в шутливой грусти.

— А пойдем завтра на какие-нить народные гуляния?! — с задором предложил Нестор. — Пока еще можно, пока трансы объявили паузу между двумя плановыми пандемиями.

— А пойдем! — согласилась Варя с удивительной для самой себя пылкостью.