Конструктор миров: Венец созидания. Том 4

Ибратжон Хатамович Алиев

«Я пересматриваю свои записи, свой рассказ. Он точен – ни один факт не пропущен, ни одна частность не раздута. Это достоверная повесть – часть истории, о невероятной экспедиции в удивительный „Семург“. Мы совершаем экспедицию в этот чудесный мир в недрах бескрайнего космоса, ещё не доступных земному человеку, но подвластный жителю „Семурга“; но прогресс культуры, возможно развитие людей, откроет для всего этого когда-нибудь свободные пути, открытые для всех!» – Вадим Александрович Вавилов.

Глава шестая. Истории болезней

Таким образом, закончив обе школы, мне удалось и как Винзенз Нойменн и как Бартолд Шульц стать студентом как в Кембридж, так и в Оксфорд. Это уже случилось, с учётом того, что я попал в прошлое в 1852 году, потратил на предприятие целый год, а если перевести систему обучения школ, то там происходило обучение до 12 класса, а я проучился в каждом из них по 1 году, сказав, что я на уровне 11, хотя параллельно проучился по современным учебникам из моего ноутбука, всё время тайно питая его электрогенератором, который сам же изготовил, то итого уже с 1855 года, я учился в университетах.

Я учился, параллельно путешествуя, я посетил и другие страны, благодаря своему предприятию, а затем в 1859 году, я отправился в Среднюю Азию, чтобы отыскать там клад, ибо уже к этому моменту, моё состояние ухудшилось. В моём предприятии случилась авария, а затем уже, что было, вам известно — рассказал господин Абдуллах.

— То есть, вы остались на уровне обычного бакалавра и не защитили даже магистерскую диссертацию? — удивился Вадим Александрович.

— Отнюдь, Вадим Александрович, по учёной степени я стою выше вас, ибо я академик. После организации моего научного центра, о котором, если будет возможность, я обязательно расскажу, я смог защитить как магистерскую, так и кандидатскую и докторскую диссертацию, а затем выпустив более 30 монографий и огромное число учеников, мне удалось с лёгкостью стать академиком, как в других государствах, так и в своём собственном.

— Как же много у вас наименований, господин Абдуллах. Вы одновременно Странник, Амалрик Майер, Винзенз Нойменн, Али ибн Абид, Бартолд Шульц, Бастия Штайнер и ещё господин Абдуллах.

— Вы ещё назвали даже не половину из всего, молодой человек, — сказал господин Абдуллах. — Ну, а теперь, кажется, нам необходимо продолжить наше путешествие по лаборатории, ибо как я надеюсь, вы нашли ответы на ваши вопросы, и как бы ни была приятна нам эта беседа, всегда необходимо сменять темы, чтобы успеть вовремя выполнить всё необходимое.

Товарищи не стали противоречить господину Абдуллаху и, встав, решили продолжить их совместный путь, проходя рядом с различными столами и наконец подходя к довольно большому пьедесталу.

Господин Абдуллах первым начал входить на лестницы, держа в руках свою трость, которая в это же мгновенье изменилась, её рукоять превратилась в один элегантный изумруд, большого размера, а по всей длине прошла удлинённая светящая неоновая линия, конечно это увидели сзади идущие гости, но сам учёный даже не обратил внимания. Как только они взошли наверх, то оказались на площадке с различным оборудованием, которые не были похожи на предыдущие.

Но насколько они поднимались, настолько лучше вырисовывалась фигура среднего роста, это был мужчина средних лет, который внимательно перебирал какую-то литературу, она стояла рядом с аппаратурой на одном из столов. Из-за того, что он стоял спиной, можно было увидеть его коричневый костюм из довольно редкого материала. Его немного седые волосы, напоминающие пышную шевелюру господина Абдуллаха, были отличительны и кажется их владелец хорошо за ними ухаживал. Рядом с этим человеком стояла чёрная трость, с рукоятью в виде золотого бутона, выполненного самыми лучшими мастерами Европы.

Как только товарищи подошли к читающему, то он наконец заметил подошедших и отвлёкся от чтения. Как только он повернулся лицом, то присутствующие сразу же узнали в нём уже знакомого им человека, с которым они лишь раз имели возможность встретиться. Это был никто иной, как сам Жюль Верн! Красиво расчёсанная в правую сторону шевелюра, которая спереди была несколько меньше. Широкий и открытый лоб. Брови, расставленные немного дальше друг от друга, что создавало в нём несколько миловидный образ. Глаза, в которых просто горело желание к развитию и будущему, наряду с добротой. Немного заострённый, средних размеров нос. А красивая борода, несколько увеличивающаяся у подбородка и идущая с висков, образуя пышные бакенбарды, которые выступали как дополнение к бороде, вместе с пышными и красивыми усами, несколько выступающими на фоне бороды.

Именно так можно было описать этого замечательного человека, который стоял рядом с ними. Господин Абдуллах радостно улыбнулся при встрече своего дорогого товарища. Они поприветствовали друг друга, крепким рукопожатием, похлопав друг друга по плечам.

— Жюль Габриэль Верн, как я рад видеть вас в моей лаборатории.

— Взаимно, господин Абдуллах. Я рад вновь увидеть ваш кабинет и ваше пребывание в нём, видя, как строится будущее.

— Всегда было приятно слышать от вас такие слова, но напомню, что во многом именно вы вдохновили меня на создание моих творений — на этих словах господина Абдуллаха, писатель немного пошатнулся, на что правитель быстро среагировал и, удержав товарища, передал ему его трость. — С вами всё в порядке, месье Верн?

— Да, господин Абдуллах. Спасибо вам, я расскажу вам подробности, как только вы представите мне своих спутников, которые кажутся мне несколько знакомыми.

— Вам следует сначала присесть, господа — предложил Вадим Александрович.

— Верно замечено — отметил господин Абдуллах и тут же образовал несколько кресел одним только своим взглядом, когда фантаст принял удобное положение, а за тем его примеру последовали и остальные присутствующие, то господин Абдуллах продолжил. — Месье Верн, это доктор филологических наук Тверского Государственного Университета Вадим Александрович Вавилов и его спутник, помощник капитана корабля «Колумбия» Родион Михайлович Мамиев.

— Как я понимаю, эти господа прибыли с Земли?

— Вы верно поняли, мой дорогой друг.

— Но каким же образом можно было попасть в систему «Семург» без вашего вмешательства, господин Абдуллах? Я, конечно, слышал, во время празднества нечто подобное, но многое уже забылось и кроме того, я бы не отказался подробнее уточнить этот вопрос, если не будете против.

— Конечно, я не против. Они попали в результате катастрофы, которая получилась из-за нарушения одного из моих экспериментов на территории Бермудского треугольника, когда их корабль проплывал в этой местности.

— Получается, что они развили более 60 узлов, ведь только тогда наблюдается сильное нарушение. Насколько я помню, господин Абдуллах, это был эксперимент, посвящённый электромагнитным полям, что вы довольно часто делаете и только при таких больших скоростях надвигающегося постороннего объекта, может возникнуть такая проблема — констатировал месье Верн.

— Действительно, наш корабль в тот день проплывал по совершенно новому маршруту и развил скорость до 62 узлов — вспомнил Родион Михайлович.

— Как бы то ни было, это вызвало такую катастрофу как гибель «Колумбии». Но благодаря этому, они здесь. Кстати, о вашем прибытии в мой кабинет. Каково ваше самочувствие?

— На самом деле, после принятия вашей теломеразы, это я должен спрашивать у вас самочувствие, поскольку теперь я моложе вас, но раз уж вы спросили, то у меня возникли сильные боли в ногах, на месте моего ранения. И, кажется, вновь возникла эта проблема с уровнем сахара в моей крови — объяснил писатель.

— Не посчитайте меня грубым, но это случилось довольно кстати, поскольку я хотел представить нашим гостям новые технологии, относительно органических веществ, а после возможно мы остановимся и на других пунктах — немного улыбнувшись, заметил господин Абдуллах.

Месье Жюль Габриэль Верн

― Надеюсь, вам это не составит трудность, месье Верн? Если же это вызовет какие-либо неудобства, то мы готовы отказаться от подобной демонстрации и перейти к обычному лечению — заявил Вадим Александрович.

— Вовсе нет, профессор, мне уже не в первый раз приходится быть подопытным кроликом в экспериментах господина Абдуллаха, что более того меня очень даже занимает и интересует меня самого — возразил писатель.

— Не говоря уже о написании об этом в ваших новых произведениях — сказал господин Абдуллах, вставая и предлагая пройти своему другу на специальное кресло, которое взмыло в воздух, как только на него посмотрел господин Абдуллах и приблизилось к присутствующим.

Это было белоснежное и довольно мягкое сиденье, с различными приспособлениями в обоих его частях и летающих столиках с инструментами. Над ним висела специальная лампа, а из различных его частей показывались циферблаты и экраны, показывающие как состояние здоровья пациента исходя из производимых анализов, так и о состоянии самого устройства-кресла. Как только филолог и моряк хотели помочь писателю пройти на кресло, господин Абдуллах остановил их жестом, поэтому писатель лично подошёл к креслу, хорошо выпрямившись и держась за свою трость.

Как только он опустился на кресло со вздохом, то господин Абдуллах незамедлительно снял свой плащ, накинув на себя халат, который в этот же миг образовался в воздухе, буквально паря. Затем обработав руки чистейшим спиртом и натянув перчатки, учёный подошёл к своему пациенту. Как только правитель бросил взгляд на Вадима Александровича и Родиона Михайловича, они также последовали его примеру и заметив образовавшиеся на спинках их кресел белые, только что образованные из элементарных частиц в нужном их положении, халаты, они надели их на ходу обработав руки спиртом, который подлетел к ним вместе с подносом, подошли к господину Абдуллаху, который с терпением их дожидался.

Пока товарищи подходили, господин Абдуллах уже успел открыть несколько голограмм, ознакомившись с некоторыми анализами его товарища и, кажется, на ходу просматривая как рентгенограмму, так и магнитно-резонансную томографию, более известную как МРТ. Но важно сказать, что все эти анализы были более точными и выглядели несколько иначе.

— У месье Верна имеется сахарный диабет, а анализ его крови, который сделала встроенная система, как только наш товарищ присел на кресло, показывает уровень сахара 17,8 моль/л, это несколько выше, чем было в последний раз, когда после изменения островков Лангерганса, уровень сахара был нормализирован до необходимых 5,5 моль/л. Вместе с этим, остальные анализы крови в норме, кстати, у вас, дорогой друг, прекрасный уровень гемоглобина, а именно 140 грамм на литр. Что же касаемо вашей ноги, то это не более чем малое воспаление, которое привело к образованию небольших гнойников — отложений мертвыми клетками.

Вадим Александрович и Родион Михайлович были несколько удивлены такой открытости господина Абдуллаха, ведь по врачебной этике, подобные данные следовало бы максимально хранить в секрете.

— Дело в том, господа — видимо в мгновенье ока прочитав мысли присутствующих, говорил господин Абдуллах. — Что хранение подобной информации в тайне от моего товарища сейчас, не имеет никакого смысла, ибо факт наличия решения таких проблем для дорогого месье Верна уже вполне известна.

— Каким же является это решение, если вы в нём так уверены, господин Абдуллах? — поинтересовался профессор.

Господин Абдуллах протянул месье Верну, которому стало несколько легче, небольшой кусок сахара, который писатель с улыбкой взял в руки и без промедлений проглотил, наблюдая за присутствующими. Такое действие показалось странным для Вадима Александровича и Родиона Михайловича, это показалось им неверным или даже преступлением, но они не решились противостоять господину Абдуллаху, ибо последняя надежда на верность его действий всё ещё была.

— Для того, чтобы убрать сахарный диабет, достаточно образовать островки Лангерганса, дело в том, что когда мы употребляем сахар, то он попадая в желудок, после взаимодействия с желудочной кислотой представляется как отдельный элемент и после в кишечнике, благодаря кишечному волосяному покрову, о котором я говорил, всасывается внутрь. Конечно, там ещё действует целый ряд систем расщепления пищи, что по итогу все необходимые соединения проходят в кровеносные сосуды — с наслаждением объяснял господин Абдуллах.

Пока это говорил господин Абдуллах, голограммы демонстрировали как кусок сахара проходит по глотке месье Верна, смешавшись со слюной, попадает в желудок через пищевод, а затем уже и в кишечник. Затем модель увеличивалась и демонстрировалось, как вещества проходят, как маленькие крупинки, внутрь кровеносных сосудов, где передвигались красные и белые тельца, по-видимому, это были эритроциты вместе с лейкоцитами. По своей сути, они также являются клетками, но вместе с ними было ещё много различных белков и химических веществ, от гемоглобина, до той же глюкозы или его аналога — сахарозы.

— Как только глюкоза попадает в кровеносную систему — продолжал свою крайне занимательную для слушателей лекцию господин Абдуллах, — для поглощения её клетками, в качестве необходимого для её размножения белка, это касаемо клеток глаз, волос, а также кожи, кроме того, увеличивая вязкость крови, необходимо её преобразовать, то есть нужно соединение, способное её ввести в систему биосинтеза, то есть размножения клеток и всего организма, то есть, чтобы глюкоза впиталась. Именно таким соединением и служил инсулин. Если же его количества слишком много, то количество сахара уменьшается, и наблюдается диабетическая кома, в случае обратного, количество сахара слишком много, и он просто вымывается организмом, что как мы видим приводит не только к проблемам со зрением, частой жаждой и иным проблемам, но и к сильнейшему истощению организма, как мы можем видеть.

— Но каким же образом образуется в организме инсулин? Точнее каким образом его синтезирует человеческий организм? И по какой же причине наблюдается нарушение необходимой поставки этого белка или, я бы даже сказал, гормона?

— Довольно уместный вопрос, Вадим Александрович. Инсулин синтезируется в поджелудочной железе, на типе клеток, носившие имя островков Лангерганса.

— Которые были открыты в 1868 году Паулем Лангергансом, с которым хоть я и не имел чести быть знакомым на земле, но смог познакомится в этой системе. К слову, он сам был на время этого открытия, студентом у знаменитого Рудольфа Вирхова — дополнил объяснения месье Верн.

— Верно и сами эти островки, составляют 1—2% от общей массы поджелудочной железы, находясь рядом с остальными клетками, синтезирующими поджелудочный сок. Эти островки разделены на два типа — альфа и бета, при этом альфа-клетки синтезируют глюкагон. Кстати, вот эти клетки.