Конструктор миров: Венец созидания. Том 4

Ибратжон Хатамович Алиев

«Я пересматриваю свои записи, свой рассказ. Он точен – ни один факт не пропущен, ни одна частность не раздута. Это достоверная повесть – часть истории, о невероятной экспедиции в удивительный „Семург“. Мы совершаем экспедицию в этот чудесный мир в недрах бескрайнего космоса, ещё не доступных земному человеку, но подвластный жителю „Семурга“; но прогресс культуры, возможно развитие людей, откроет для всего этого когда-нибудь свободные пути, открытые для всех!» – Вадим Александрович Вавилов.

Глава третья. Человечность человека

Пластина спокойно поднималась ввысь, они вылетели из одной башни, медленно облетая её, подходя ко второй, не менее величественной, а в дали виднелось тянущееся к закату Солнце, отправляющее свои ярко красные лучи. Да, они не согревали и были лишь символом тепла, символом уходящего светила. Глаза доктора наук пристально наблюдали за этим закатом, направляя свой взор направо, пока не остановились на старце, который как никогда стоял неподвижно, глядя вперёд. Это была точно статуя, которую скульптор тут же захотел бы запечатлеть в мраморе, чтобы это изваяние могло своим пристальным взглядом отправлять весь поток своих мыслей.

На мгновенье, Вадиму Александровичу показалось, что глаза правителя стали немного мокрыми, но стоило учёному моргнуть, как эта водная пелена была убрана, да бы не показывать ни единого чувства, а демонстрировать лишь холодный ум, заставляющий застывать кровь в жилах, точный и ледяной расчёт должен демонстрировать этот человек, как и неизменную дипломатичность, высокую культуру и прекрасное поведение, которое обязано быть примером для всех его творений. Вадим Александрович подошёл к учёному, безмолвно продолжающему стоять.

— Вас что-то беспокоит господин Абдуллах? — глаза профессора были полны надежды, и рвения помочь в трудный момент, символизируя свои намерения, он протянул старцу свою руку.

Наконец оторвавшись от своих мыслей, старец оглянулся на своего гостя, а его лицо переменилось от серьёзного, на наигранно улыбчивое, но в мгновенье осознав, что это не поможет, и профессор понимает его ситуацию, он опустил уголки губ, протянул руку в ответ и грустным видом заявил:

— Различные воспоминания всплывают в моей памяти профессор — господин Абдуллах на время бросил взгляд в пол пластины, а затем повернулся, смотря прямо на глаза учёного. — Хоть я и наказал этого человека, мне всё также жалко, как его, так и многих других людей. Как бы мне хотелось, что все они имели такие возможности, которые имеют мои создания здесь, размышляли бы также — его глаза и лицо было полно отчаяния, словно упустившего что-то человека.

— Но что же Вы подразумеваете под этим? — немного приподняв брови и делая нечто наподобие вопросительного жеста, немного приподняв правую руку сказал Вадим Александрович, не отрывая взгляда.

В ответ учёный еле улыбнулся грустной улыбкой, почти не слышно усмехнувшись и ответил:

— Искренность, господин профессор — он сделал некоторую паузу, а затем с несколько большей уверенностью в голосе или же отчаянием повторил. — Искренность. Казалось, в моём детстве его было куда больше, чем во всём сегодняшнем мире планеты Земля — проводя взгляд в сторону заката говорил Абдуллах, на что профессор ответил, также переведя взгляд.

— У Вас были родители, перед тем как Вы отправились в прошлое? — поворачивая к собеседнику свои глаза спросил профессор.

— Конечно были, Вадим Александрович, но перед тем, как я отправился в прошлое я был можно сказать совсем один — он отпрянул немного вперёд и перед ним образовались перила, на которые облокотился старец. — Я был лишь со своей бабушкой и тётей. Да, я скрывал от Вас своё детство, но зачем теперь уже скрывать? — сделав тот же вопросительный жест говорил Абдуллах. — Своего отца я не видел никогда, не слышал его голоса, даже фотографии. Он умер за несколько лет до моего приходя в 1800-е года. К счастью, я не видел его смерти и лишь за пару лет до моего ухода, я впервые увидел смерть своей старшей тёти. А почти на кануне этого я потерял и мою маму. Она была самым близким мне человеком, Вадим Александрович — завершив свою фразу он наконец оторвал свой взгляд от заката и выпрямившись посмотрел на профессора.

— Как? — удивился филолог и на мгновенье застыл в этой позе, пытаясь осмыслить сказанное, затем не найдя ответа продолжил, оглянувшись и обернувшись, поскольку за это время господин Абдуллах уже успел обойти товарища и подойти почти к краю пластины. — Вашей матери нет? Тогда кто же прибыл на праздник Нового года? — подойдя, с удивлением спрашивал профессор.

— Мама прибывает специально в честь таких праздников, конечно, Вам немного сложно это понять, но это так. Мама прибывает на своём райском пегасе и её всегда сопровождает тот самый пегас, которого Вы видели. Он так сильно полюбил меня, что обещал ждать меня там, хоть целую вечность. И знаете, всё моё детство было искренним, не было грубости, обмана, лжи. Конечно, были недоразумения, но всё это было как-то мимолётно — со спокойным и задумчивым тоном завершил свою мысль господин Абдуллах, оказалось, что он просто скучал по-своему самому близкому в этом мире человеку, свой любимой матери.

— Господин Абдуллах, конечно, не мне Вам это говорить, Вы это знаете гораздо лучше меня, ведь Вы даже кажется старше меня. Но всё ваше детство, и ваши близкие всегда будут с вами, особенно ваша мама. Она всегда рядом с Вами, в вашем сердце, господин Абдуллах. Раньше я немного даже сомневался, что оно у Вас есть вообще, было время, когда я думал, что оно у Вас состоит только из холодных цифр или выковано из металла, но теперь мне приятно видеть, что доброты там гораздо больше, чем чего бы то ни было ещё — улыбнулся Вадим Александрович, смотря на господина Абдуллаха, который продолжал смотреть на закат.

— Спасибо, Вадим Александрович — господин Абдуллах посмотрел на профессора и улыбнулся в ответ, положив свою руку оппоненту на плечо. — Просто это была лишь мера предосторожности, ибо слишком больше вновь и вновь получать удары и терпеть муки из-за своей доброты и порой я был вынужден прибегать к одному методу. Если хотите защитить своё сердце, притворитесь, что у Вас его нет — последнее предложение прозвучало особенно холодно и заставило несколько изменится учёного в лице, что несколько насторожило Вадима Александровича, из-за чего улыбка немного спала. — Но со временем это надоедает и доброта, самое лучшее чувство всё же выходит наружу, согревая всё своим теплом. И я рад, что это чувство не чуждо моим гостям с Земли — наконец, господин Абдуллах улыбнулся и вновь радостный вид вернулся к филологу, который по началу начал уже сомневаться.

Наконец, после сказанных слов, Вадим Александрович, опустив взгляд, задумался, после чего господин Абдуллах опустил свою руку, с плеч филолога, который хотел немного отойти, но тут правитель, немного подняв руку, словно останавливая его жестом сказал:

— Дорогой профессор, Вам следует помирится с Родионом, конечно, я не смею вмешиваться в ваши дела, но советую, как друга, простить его, в этом Вы найдёте облегчение для Вас обоих — взгляд этого человека был полон теплоты, словно Солнце излучая свои лучи доброты.

— Но, откуда, Вы… — посмотрев на учёного, с удивлением не успел договорить профессор.

— Вам всё ещё трудно привыкнуть, что я могу читать мысли, Вадим Александрович — с дружеской тёплой улыбкой сказал учёный, в которой всё же проскальзывала нотка грусти.

— Но почему Вы делаете всё это добро? — с вопросительным видом спросил Вадим Александрович.

— Потому что это придаёт мне небывалые наслаждения, разве есть в мире нечто чудеснее, чем наблюдать как человек становится счастлив, как радуется улыбаясь невинной улыбкой в апогее своего наслаждения без каких-либо гнусных помыслов, как Ваш близкий человек потихоньку поднимается вверх к своей цели и на каждом шаге испытывает то наслаждение, словно он преодолевает Олимп, как тысячи людей или даже существ заботятся друг о друге, беспокоясь о состоянии своего товарища, помогая в самую трудную минуту, как родитель любит своё собственное чадо, обнимает, ликует и веселится вместе с ним и как живёт не тот житель, не тот человек, к которому Вы привыкли, а он — Его Величество Человек.

Слова повелителя произвели на Вадима Александровича огромное впечатление, растроганные его прежними словами, всё ещё находящийся под впечатлением от своих переживаний доктор филологических наук смотрел на Абдуллаха удивлённым и заворожённым взглядом, жадно перебирая в своём уме каждое сказанное слово. Но тут господин Абдуллах похлопал старца по плечам и спокойно заявил:

— Простите, что добавил немного пафоса в свои речи. Ах да, ещё раз, простите, если сказал что-то не так.

— Да, нет, что Вы господин…

— Ни слова более. Вам пора идти к своему товарищу — эти слова были произнесены максимально тихо, почти шёпотом, как просто преданный друг, они почему-то обменялись крепким рукопожатием, затем уже с более громко, Абдуллах продолжил. — Мы прибываем к одному из башен, господа, насладитесь этими дивными красотами — отошёл в сторону, произнеся свою фразу учёный.

Вадим Александрович некоторое время стоял неподвижно, а затем он повернулся в сторону Родиона, который, кажется, и ждал этого момента и подходил к профессору. Как только он подошёл, он стоял на месте и хотел было что-то сказать, но никак не мог решиться, пока наконец не начал:

— Вадим Александрович, я… мне очень стыдно… — в глазах юноши была искренняя надежда на получение прощения.

— Я прощаю Вас Родион — стараясь быстрее прекратить мучения своего оппонента проговорил Вадим Александрович.

Родион застыл на месте, он никак не ожидал такого быстрого ответа, немного замявшись, его глаза стали немного мокрыми, в памяти всплыли моменты из его прошлого, как он точно также провинился перед своим, ныне покойным, капитаном. Вадим Александрович, видя замешательство парня улыбнулся и похлопал его по плечу, в ответ Родион крепко обнял своего учителя и пробормотал слова своего прощения.

— И я виноват перед вами Родион, я не принимал ваших мнений и не сумел вас хорошо обучить, и вы простите меня — спокойно и с мудрым тоном говорил профессор.

— Что вы, Вадим Александрович. Конечно, я вас прощаю, но вы меня простили? — глаза моряка всё ещё светились надеждой и радостью от полученного наконец прощения со стороны своего учителя.

— Я простил вас, ещё до этого момента, уже на веранде я успел вас простить, не стоит беспокоится. Зачем же нам создавать муки друг другу?

Кажется, парень хотел ещё что-то сказать, но его мысли перебил господин Абдуллах, который заявил, что они уже успели прибыть. И действительно огромная пластина уже была близка к огромным воротам веранды, на одной из башен, которая была широко распахнута, и огромная пластина гордо входила в это ярко светящее помещение, где их терпеливо ожидали новые открытия, новые беседы и совершенно новые удивительные свершения…

Как только пластина начала приближаться, произошла ярчайшая вспышка, которая ослепила присутствующих, а когда же она прошла, то они все стояли уже в знакомом кабинете господина Абдуллаха. Правитель стоял возле кресел, который находились посреди комнаты, а чуть дальше от кресел и столика стояли Вадим Александрович и Родион Михайлович. У каждого на лице и на одежде были кровавые пятна, наряду с многими ссадинами и порезами.

— Да, господа, мы с вами стали намного более близкими, чем при нашей первой встрече, если обратить внимание — эта мысль, сказанная господином Абдуллахом была внезапной, хотя от него можно было ожидать такой хаотичности, а всё это было потому что цепь его мыслей, которая на огромное скорости проходила в его размышлениях не была видна целиком и эти результаты, выдаваемые этими логическими цепями казались хаотичными. — По началу господа, попрошу залечить ваши ранения, заменив одновременно наши одежды.

Заявив это, господин Абдуллах щёлкнул пальцами, и одежда каждого из них изменилась в одно мгновенье, а из-под пола вышли роботы, через специальный люк с несколькими сосудами, в которых были различные жидкости. Господин Абдуллах присел на кресло, предлагая тоже самое своим гостям, которые также последовали его примеру. Роботы начали обходить и обрабатывать каждое из ранений, пока учёные могли спокойно беседовать, а некоторые другие роботы накрывать стол красивый хрустальный стол, который тут же увеличился в размерах.

— Ваши одежды были уничтожены, посредством бомбардировки потоком частиц, а вместе них я образовал новые, такая же участь была и у моего наряда. Теперь, они служат хорошей порцией энергии. Пока обрабатывают наши ранения, я могу сказать вам, господа, что после нашей трапезы, планирую дополнительно ответить на ваши вопросы, ведь, как вы помните, из-за начала празднования мы не успел с вами обсудить все необходимые аспекты, а теперь имеем полную на то возможность.

Среди прочего на столе также имелась и книга на латыни

После этой фразы, гости лишь утвердительно кивнули в знак своего согласия. Наконец, когда всё было завершено, они насладились аппетитными блюдами, который на сей раз были совершенно новыми и иными, что вновь на время открыло интерес товарищей. А когда же трапеза была завершена, то они за чашкой горячего чая решили продолжить свою учёную беседу, особенно когда господин Абдуллах обещал посветить весь свой день только своим гостям.

— Благодарим за прекрасную трапезу, господин Абдуллах. И как я считаю, небольшое недоразумение, которое возникло, между нами, благополучно забылось, только просим вас сказать ваше мнение по поводу причины вашего личного вмешательства в дело этого предпринимателя.

— Как будет вам угодно, господа. Дело в том, что я наблюдал за этой фирмой уже на протяжении некоторого количества времени, и они подавали не малые надежды. Кроме того, как я думаю, в будущем история ещё заставит нас вернуться к этому молодому человеку, который отнюдь не был мне чужим и я, владея такой силой, не мог не помочь такому человеку. Говоря же о мере наказания, то здесь всё было вовсе без гнева и излишеств, поскольку я как вы знаете имею возможность для перемещения во времени, мог спокойно созвать суд и представить это дело. И по решению суда приговор был просто приведён в исполнение.

— Но на основе какого законодательства? — поинтересовался юноша.

— На основе законодательства системы Семург, разумеется, но я думаю, что более глубокий вход в этот вопрос требует слишком больших усилий, но если вы изволите поинтересоваться этим делом, то я всегда могу предоставить вам полную папку документов по этому поводу. Но отмечу лишь, что эти люди ещё не раз нам встретятся, попрошу лишь вас не спрашивать у меня, каким образом я с ними знаком и по какой причине мы к ним ещё вернёмся, это вы узнаете сами.

— Как будет угодно. Но господин Абдуллах, если ваше законодательство относится к ситуациям связанными с людьми, и оно вашей системы, то в ней должны рассматриваться и вопросы по вашим экспериментам, я имею ввиду вопросы этичности и верности этих экспериментов — говорил Вадим Александрович.