Фиолетовый меч

Иар Эльтеррус, 2010

Отказавшись от всего, он шагнул в неизвестность. Взял в руки Фиолетовый Меч, который в ином мире называли Кристальным Пеплом, и ринулся в бой. Но остался один, без поддержки и помощи. Не каждый сумеет пройти через ад и не сломаться, остаться собой. Он сумел. И спас многих других. Стал тем, кем должен был стать. Но это оказалось только началом. Впереди ждало столько, что слов для описания всего этого он никогда бы не нашел. И тайные враги остались в тени. Их еще только предстояло найти и одолеть…

Глава 4

— Нет, ну вы поглядите! Вот это находка! Нового раба из реки выловил! Может, теперь выгодней с удочкой на промысел ходить?

— Нет, с рыболовным сачком!

Дружный гогот вспугнул стаю птиц, начавших с недовольными воплями кружиться над поляной. Здорово болела голова. Элан с трудом раскрыл сначала один глаз, потом другой. Обычный, вполне земной лесок, обычные рыжебородые мужички, костер, на котором жарится нечто вкусное…

— Где я? И где мой меч?

— Вы посмотрите, он еще и разговаривает! Нет бы спасибо сказать! Я тебя, можно сказать, из реки вытащил, спас. Где ж твоя благодарность? — плечистый крепыш с бородой, залитой жиром, явно мнил себя остряком.

— Где мой меч?!

— Если ты про ту железку, которая у тебя в руке была, так я ее обратно в воду бросил. Ни на что путное она не годится. В отличие от тебя!

Бородачи вновь заржали, один даже упал на колени, морщась от смеха — похоже, компания оттягивалась вовсю.

Хранитель с трудом поднялся. Здорово мешали связанные от плеч до кистей руки и — от колен до бедер — ноги. Увязая в прибрежном песке, он направился в воду.

— Э, мясо, постой! — Здоровяк подскочил к Хранителю и, развернув, опрокинул ударом кулака. — Ты теперь мой раб! Будешь делать только то, что я скажу! Понял!

— Да пошел ты! — Элан напрягся, но кожаные ремни, стянувшие руки, держали крепко.

— Не слушаться нового хозяина? Н-на! — Очередной удар опрокинул Элана в костер, но парень лишь улыбнулся и остался лежать на потрескивающих углях, не делая попытки выбраться.

— Ты что делаешь! Он ведь сгорит на фиг! Если такой строптивый — отдадим жрецам, пусть они его хоть в жертву приносят, хоть сами обламывают, глядишь, налог снизят. Вытаскивай!

Это скомандовал дорого одетый бородач, похоже, предводитель — с золотой цепью и клинком с богато разукрашенной рукоятью.

Землянина вытащили из костра и принялись пинать, срывая растерянность и злобу.

Крах! Не выдержали прогоревшие ремни. Хлоп! Один из бородачей упал, сжимая свое хозяйство, и, постанывая, откатился поближе к кустикам.

Еще пару дней назад в такой ситуации Элан покорно выполнил бы все, что ему приказали, и тем более не мог бы неподвижно лежать на раскаленных углях, ожидая, пока прогорят ремни; но он изменился. Да, не было Меча, и Дракон не подавал голоса, лишь руки сами собой схватили первого подбежавшего бородача и, подняв, с размаху опустили на подставленное колено. Остальные, увидев участь заводилы, побледнели и кинулись за оружием. Хранитель же, шатаясь, направился к реке.

Вода приятно холодила истерзанную лаской огня кожу. Защипало сразу все тело, но тлеющая одежда потухла. Кристальный Пепел! Он где-то рядом! Хранитель нырнул поглубже, внутренним чутьем ощупывая дно… Правее. Еще. Есть! Он ощутил знакомую рукоять — и сразу перестал ныть обожженный бок, голова прояснилась, и можно было вынырнуть для более близкого знакомства с рыжими собеседниками.

Бородачи, похватав оружие, в растерянности толпились возле кромки воды. Едва увидев Хранителя, они тут же выпустили в него парочку стрел. От одной Элан увернулся, другую остановил, перерубив Мечом еще в воздухе.

— Живьем брать! Кто там такой ретивый? — предводитель стоял повыше остальных, на пригорке, ничуть не сомневаясь в успехе. Он даже не вытащил из ножен свой дорогой, изукрашенный самоцветами клинок, лишь глаза его чуть сощурились, наблюдая за ловким рабом.

Бородачи завозились — тут же взлетели арканы, перечеркивая небо тугими струнами жил. Меч Элана словно зажил отдельной жизнью, вторя натянувшимся струнам, и странная мелодия угасла, не начавшись.

— Ну, блин… — с удивлением выговорил один из рыжебородых, глядя на порубленные веревки. — И это ржавой железкой! Что же будет, если ему в руки настоящий клинок попадет? Вяжи его!

Толпа взревела и накинулась вся сразу. Элан на секунду замешкался. Первый жар прошел, и рубить всех подряд, оставляя за собой кровавое месиво, не хотелось. Тут в его тело впились сразу десятки рук, и стало жарко…

Свет и тень чередовались, рождая чехарду дней. Кристальное тело протянулось сквозь столетия, отсвечивая фиолетовой дымкой. Это было изумительное состояние покоя, когда можно расслабиться, вспоминая ушедшее и прозревая грядущее… Метеориты проскальзывали сквозь туманную область, рождая крошечные искорки. Потоки света чужих солнц ласкали кристаллы, распавшиеся на атомы, но не утратившие своей структуры — не в пространстве, во времени… Шлейфы комет проходили сквозь призрачного Дракона, вызывая легкую щекотку. Greilaina отсчитывала время по таким щекоткам — это было не менее точно, но значительно проще, чем по мельтешению планет. Те появлялись и исчезали слишком быстро, закрывая от нее солнце и заставляя прислушиваться к течению столетий. Свет — тень, свет — тень… Когда пробудился Хранитель, Greilaina стала внимательней следить за пролетающими мимо мирами — который из них?

— Впрочем, — успокаивала она себя, — еще есть время. Никто не в состоянии найти путь быстро. А может, он не найдет его вообще…

Дракон поплотнее свернулся во времени, сгустившись до мельтешения дней, и принялся дремать вполглаза, наблюдая за молодым и наивным человеком…

Судорога свернула пространство, заставив время на миг остановиться и выдрать из себя распавшийся на временные частицы кристалл. Драконесса вскрикнула от неожиданности — мальчонка оказался шустрым! А затем, погасив усилием воли миллиарды болевых импульсов, она принялась строить себе подходящее тело. Пожалуй, в этот раз не стоит никого ужасать — можно и пококетничать…

Голова раскалывалась, ударяясь о прыгающие прутья повозки. Элан застонал и попытался ухватился рукой за борта телеги, в тщетной попытке смягчить удары.

— Кажется, я скоро возненавижу этот мир… — пробормотал он сквозь стиснутые зубы, пытаясь прийти в себя. При этом натянулись и звякнули цепи, сковавшие его тело.

— Не ты один. Подожди-ка.

Чьи-то сильные руки подхватили его и устроили поудобней, прислонив к стенке повозки и подложив под спину клочок соломы. Стало полегче, и Элан рискнул открыть глаза. Впрочем, почти сразу он пожалел об этом.

Допотопная, но крепкая телега с установленной на ней клеткой из железных прутьев ехала в середине каравана, вся в облаке плотной дорожной пыли. Двое животных, похожих на вытянутых и сплющенных лошадей, тащили ее монотонно и равнодушно, безучастные ко всему. Возницы не было. Первыми катились повозки побогаче, закрытые полотняным верхом, защищающим от дорожной пыли. Вдоль каравана сновали всадники на таких же диковинных лошадях. На странным образом спаренных седлах, напоминающих тандем, умещалось сразу по двое наездников — один был занят управлением, другой осматривал дорогу. А сзади… Сзади шла вереница людей — тощих и изможденных, одетых в самые невообразимые обноски, с веревками, обхватывающими тонкие шеи. Веревки ни к чему не крепились — просто толстый жгут каната, лежащий на плечах. Но, судя по всему, держал он прочно. Стоило кому-то из бедолаг споткнуться, как веревка натягивалась, рывком возвращая человека на его место в строю.

— Ну как вид? Радуйся, что ты не среди этих бедняг — тех, кто покрепче, продадут на рудники, ну а остальных — в храм, на жертвоприношение.

Элан посмотрел на собеседника, хотя голову поворачивать было трудно из-за цепей, сковывающих тело. Рядом с ним во вполне добротной кожаной одежде сидел крепкий, поджарый мужчина с черными, как смоль, волосами. Его руки явно чаще прикасались к оружию, чем к инструменту. Его шею украшал металлический ошейник — массивный и широкий, он также ни к чему не крепился.

— А куда денут нас?

Радуясь, что у него появился собеседник, черноволосый затараторил.

— Меня, понятное дело — в школу меча, для тренировок и на показательные выступления. Место так себе, но жить можно, если не подставляться на ристалищах по праздникам. Старха — на опыты в лабораторию магии, его там будут изучать по кусочкам, пытаясь понять потенциального противника. А куда тебя — понятия не имею. С одной стороны, на тебя не подействовал обряд подчинения, с другой — воин ты знатный. Слушай, лучше смирись. В школе меча не так уж плохо, а из лабораторий магии еще никто не выходил. Понял?

— Нет, — Элан был честен, но его собеседник принял это за издевку и отодвинулся в угол, что-то недовольно бурча. — Слушай, а кто это — старх?

Черноволосый кивнул головой в сторону странного бака из металла, занимающего не меньше трети повозки. Неуклюже склепанный, закопченный, он, тем не менее, был достаточно сложным по конструкции, благодаря множеству дополнительных деталей, начиная от частой решетки сверху и заканчивая хитроумными трубками, уходящими в воду.

Элан занялся цепями. Оковы сковывали руки и ноги, оставляя крошечное пространство для маневра, железное кольцо надежно обхватывало шею и крепилось где-то под днищем повозки, исчезая за рядом прутьев. С трудом встав, Хранитель проковылял к чану и попытался приподнять решетку.

Под ней, в воде, спиной кверху плавало удивительное создание. Мощный торс сидел на стройных, заканчивающихся плотными перепонками, ногах. Казалось, вместо ступней природа вырастила ласты. Руки, обхватившие тело, тоже были снабжены перепонками — но больше походили на человеческие. Тело до плеч, словно броня, покрывала крупная жесткая чешуя. Вокруг головы пушистым облаком разлетелись тонкие светлые волосы.

Пленный воин, подойдя, глянул в воду и забарабанил по стенке бака.

— Эй, рыба! Повернись, дай рассмотреть тебя, пока ты еще не окочурился. Тут появился новенький, который таких никогда не видел.

Старх развернулся. Его лицо, ровное и гладкое, удивительно похожее на человеческое, было необычайно красивым. Казалось, кто-то взял лицо обычного человека и слегка вытянул. Длинные брови, спускающиеся к вискам, глаза — под стать бровям, длинные губы, и на этом фоне — удивительно маленькие нос и подбородок. Его черты поражали соразмерностью, законченностью. Они были бы прекрасны, если бы не глаза, взирающие на Элана с нечеловеческой мукой.

Парень отшатнулся, словно от удара.

— Что с ним?

Черноволосый рассмеялся.

— Никогда не видел снулой рыбки? Что-то у господ караванщиков не заладилось, и заклинание, которым нагоняют воздух в чан, перестало работать. Времени старху осталось — в лучшем случае до обеда. Он дышит воздухом, растворенным в воде — и, когда он кончится, одной рыбой на земле станет меньше.

Воин указал на странные трубки, торчащие из чана.

Элан медленно кивнул, вспоминая учебники по физике.

— Слушай, а как тебя зовут?

— Кондиг. Я воин из народа теев, захвачен во время набега. Кто ж знал, что в том распадке засада? А эту снулую рыбку зовут Крей. Хотя теперь уже — звали.

— А откуда ты знаешь, как его зовут?

— Пока работал магический движитель, мы могли говорить сквозь трубки. Стархи булькают во время разговора, но понять можно. А что?

— Помоги снять рубашку. Только не рви — она нам еще потребуется. И вытащи несколько тонких прутьев из борта тележки. Попробуем помочь собрату по несчастью…

Минут через двадцать импровизированные меха были готовы и работа закипела. Было ужасно неудобно вручную нагнетать воздух сквозь тонкие трубки, но пузыри продолжали идти, и через какое-то время послышалась странная, булькающая речь:

— Спасибо. Хотя лучше бы вы оставили меня в покое. Смерть от удушья мучительна, но от магических экспериментов — не лучше.

— Не спеши помирать. Кто знает, что ждет тебя впереди.

Хранитель неосмотрительно подошел к краю чана. Щелк — он еле успел отшатнуться. Узкая рука стремительно выскочила из воды. На тонких, ажурных пальцах внезапно выросли острые когти.

— Зачем?

Послышался булькающий смех.

— Я хотел подарить тебе самое ценное, что имею — легкую смерть. Ты добрый человек и заслужил такой уход — быстрый и плавный, как бег волны во время штиля.

Элан вздохнул. Похоже, работы здесь невпроворот.

* * *

Тело. Новое и тонкое, звенящее, словно струна. Энергия била через край, хотелось бежать, петь, кричать… Только от крика Дракона, даже в человеческом теле, могли рухнуть скалы, и Грея решила выбраться из пещеры, в которой проснулась. Мрак, обволакивающий ее стройное тело, словно плотные, дорогие одежды, не мог помешать стремительному бегу. Там, где бессильны глаза, есть другие чувства: слух, обоняние, осязание.

Гулко звучат шаги, рождая эхо гранитного перестука. Вот звук изменился. Значит, впереди трещина — тело само сделало прыжок, вновь оказавшись в безопасном месте. Сменился запах — впереди плесень, ноги нужно ставить отвесно, чтобы не поскользнуться. Повеяло ветерком — значит, выход — там, и нужно ускорить и без того сумасшедший бег.

Воздух обдувал разгоряченное тело, давая приятную легкость и осторожно щекоча локонами волос лицо. Свет, тускло замаячивший впереди, мигнул раз, другой — и брызнул в глаза пучком солнечных лучей, создавая сцену для выхода. Еще несколько шагов — и вот она, свобода быть большой и сильной, свобода делать то, что хочется ее новому телу. А рядом — море. Оно играло барашками волн, манило ласковым рокотом и было совсем близко.

— Стой! — странный, шипящий голос, рожденный явно не человеческими связками.

Грея развернулась, изучая.

— Как ты оказалась на архипелаге Великого Змея, человеческая девушка? Ты решила, что стала великим магом и построила портал в неведомое? Здесь не любят незваных гостей…

Невесть откуда взявшаяся сеть сковала движения и заставила драконессу в недоумении остановиться, давая время странным собеседникам подойти поближе. Несколько человекообразных фигур с небольшими хвостами, в плотной одежде, сшитой не иначе, чем из чешуи рыб, безволосые, с плотно прилегающими к черепу ушами, с узкими выпуклыми глазами со странным вертикальным зрачком и при этом зелеными, как молодая трава. В руках они держали копья с костяными наконечниками. Грея рассмеялась. Ее смех, вначале по-девичьи звонкий и беззаботный, становился все ниже и ниже, рождая громовые раскаты. Странные люди упали, зажимая уши руками, но отпускать добычу они явно не хотели. Один из людей-ящериц поспешно выкрикнул приказ, и магическая сеть принялась сжиматься, подбираясь к горлу.

— Давай, выходи!

Элан с трудом сел, разминая затекшее тело и щуря глаза.

Цепи давили невыносимо, не давая толком уснуть. Впрочем, несмотря на тряску, он заставил себя подремать часок-другой, справедливо рассудив, что ночью в его положении лучше попытаться исчезнуть из странного лагеря.

— Давай! Сиятельный господин Н`Рек желает поговорить с тобой.

Древко копья чувствительно прошлось по ребрам, заставляя поторопиться. Землянин с трудом встал и вышел из повозки. Цепи стянули так, что нельзя было ни выпрямиться, ни широко шагнуть.

Солнце садилось за горизонт, и караван невольников устроился на ночлег. Удобная поляна недалеко от реки вместила несколько повозок. Уже были расставлены шатры, разложены костры, и рабы сбились кучей у самого берега, наблюдая за огромным котлом, в котором один из рыжебородых помешивал поварешкой какое-то вязкое месиво — по всей видимости, аналог местной каши.

Рыжебородый предводитель караванщиков успел устроиться довольно удобно, в красивом и богато разукрашенном шатре, лениво развалившись на подушках и ощипывая с грозди что-то чертовски напоминающее виноград. Перед ним на деревянной подставке лежал… Кристальный Пепел!

— И как ты мог сопротивляться моим воинам с помощью этой ржавой железки? — спросил Н`Рек, вместо приветствия плюнув в сторону Элана виноградной косточкой.

— Это не ржавая железка. Это мой меч! — испытывая неодолимую потребность вцепиться холеному караванщику в горло, угрюмо ответил Элан. Многочасовое наблюдение за бредущими в пыли рабами испортило его и без того скверное настроение окончательно. Он никогда не знал, что можно так унижать людей! Вдобавок ко всему его просто убивало выражение тупой покорности, написанное на усталых лицах.

— Меч, конечно, меч… — Караванщик закивал, ехидно ухмыляясь в усы. — Но почему ты им так дорожишь? Что он может?

— Резать глотки врагов. Для чего еще нужны мечи?

— Чтобы производить впечатление на друзей. Сообщать всем встречным о твоем высоком положении и достатке. И главное — они могут быть магическими. Все мои амулеты ничего не могут мне сообщить о природе этой ржавой железки, которую я вижу перед собой, однако почему-то она тебе важна, правда? Что в ней особенного?

Элан пожал плечами.

— Для тебя это старый кусок металла. Для меня же — друг.

Н`Рек вскочил и в возбуждении забегал по ковру, покрывающему пол в шатре.

— Если бы мои амулеты показали мне, что это просто кусок металла, я давно выкинул бы его на помойку и забыл обо всем. Но они молчат. Глаза говорят мне, что это — самая никчемная железка из тех, что люди выдавали за оружие. Однако глаза могут ошибаться. Ведь так?

Рыжебородый подскочил к Хранителю и рывком поднял его голову так, чтобы заглянуть в лицо.

— Твой меч… Что он может?

Элан усмехнулся.

— В твоих руках — ничего. В моих — дай мне его, тогда увидишь.

Хлесткая пощечина была ему ответом.

— Дерзкий мальчишка! Заклятие правды, заключенное в моем перстне, не видит лжи — но что-то тут не так! Ты одет не так, как здешние плебеи, не так говоришь и не так себя ведешь… Ты прибыл издалека. Ты маг?

Элан расхохотался, хотя щеку здорово жгло.

— Будь я магом, вряд ли я стоял бы тут, да еще в цепях. Скорее, они были бы на тебе.

Н`Рек остановился.

— Легенды говорят о великом маге и его великом мече, сокрушителе неверных и построителе нового мира. Он всегда приходит издалека — и те, кто узнает его и начнет служить ему, становятся первыми в королевствах, которые он создаст, разрушив все старые. Вначале он молод и неопытен, но с каждым мигом он набирается сил. Это великая честь — первым поклониться такому магу…

Рыжебородый Н`Рек пытливо смотрел на Хранителя, словно пытаясь прочитать его мысли. Элан хмыкнул.

— Даже если б у меня и было собственное королевство, вряд ли я посадил бы на его трон работорговца. Скорей бы уж — прекрасную девушку с внушительными формами. Пусть бы набрала себе армию пышногрудых девиц и устраивала очаровательные парады.

Н`Рек хмыкнул, представив эту картину, и землянин потихоньку перевел дыхание — все же удалось свернуть со щекотливой темы. Похоже, здесь уже бывали Хранители.

Ночь окутала лагерь темнотой и тишиной. Не было слышно ни шума людей, ни пересвиста птах, ни рыскания животных. Небольшой серп луны, очень похожей на земную, но поменьше, едва освещал потухшие костры и фигуры часовых, мирно спящих на своих местах. Караван находился в сердце могущественной империи, и не было причин быть слишком бдительными… Элан, весь взмокший от попыток хоть как-нибудь расшатать звенья цепи или расковырять заклепки на них, обессиленно прислонился к борту телеги. Их не стали выводить из нее, дали справить нужду, похлебать баланду под бдительными взорами десятка стражников — и вновь загнали в клетку.

— Ничего у тебя не получится, — одними губами прошептал Кондиг, наблюдающий за стараниями землянина сквозь полуопущенные веки. — Цепи заклепаны магически, обычный человек с ними ничего сделать не может, тут нужен маг.

Маг! Н`Рек намекал, что он, Элан — великий маг, не осознающий своего могущества. Интересно, как бы это проверить? Хранитель по-новому посмотрел на цепи. Еще одно испытание? Только кем оно задано? Судьбой или все-таки его ехидным Мечом? Он попытался что-либо приказать оковам — но железо осталось железом, не реагируя на его потуги. Хорошо. Предположим, что магия — просто неизвестный раздел физики, связывающий материю и сознание. Тогда нужно не командовать железу, а попытаться изменить его свойства. Если сделать заклепки более пластичными…

Когда через час попыток на одной из заклепок показалась маленькая вмятинка от ногтя, Элан еле сдержался, чтобы не завопить от восторга. Дело шло на лад…

Солнце уже вступило в противоборство с тьмой ночи, рождая тот предрассветный сумрак, что так тянет в сон, когда Хранитель тихонько положил свои цепи на землю и поднялся, разминая ноги. Подойдя к замку клетки, он напрягся — и дверь дрогнула, поддаваясь невидимому напору. Еще немного…

— Послушай! Не знаю, как тебе это удалось, но возьми с собой и меня! Один ты далеко не уйдешь!

Элан обернулся. Кондиг стоял сзади, теребя руками веревочный ошейник.

— Пойдем, в чем проблема?

— Я никуда не смогу уйти, пока на мне это!

Элан внимательно осмотрел оковы. Потом поднял цепь с заострившийся от его попыток колдовать кромкой и спокойно перерезал стягивающую горло варвара веревку. Кондиг обрадованно подскочил.

— Рванули отсюда, через час самые ретивые уже начнут просыпаться.

— Беги, а у меня еще пара дел. Найти свой меч — и вот, — Элан кивнул на бочку.

— Ты с ума сошел! В любом месте мы добудем тебе оружие лучше твоей железки, а старх — он же не человек! Он враг! Или ты забыл его когти, что едва не сомкнулись на твоем горле? Не делай глупостей.

Хранитель улыбнулся.

— Знаешь, последнее время я только и делаю, что глупости — вначале ввязался в чужую разборку, потом поверил ржавой железке, теперь спасаю воина, забывшего одно простое правило: нельзя оставлять на произвол судьбы того, чья жизнь лежала у тебя на ладони. Ну так как, поможешь?

Кондиг начал ругаться. Делал это он шепотом, но так яростно, что Элан только ежился, слушая поток непонятных слов. Похоже, в его обучение ругань не входила. А воин все не унимался. Его почти не было слышно, однако пока они открывали чан, поднимали тяжелое и скользкое тело вновь потерявшего сознание старха, варвар не замолкал ни на минуту. И лишь когда чешуя человека-русалки скрылась во тьме реки, он перевел дыхание и буднично спросил:

— Как ты меня заставил это сделать? Я ни у кого не шел на поводу! Но мне почему-то спокойно, словно я хорошо выполнил свой долг.

— Ничего я тебя не заставлял! Это был твой собственный выбор — и, похоже, ты им доволен.

Плеск воды заставил их вздрогнуть и обернуться. Лицо старха показалось над речной гладью. Струи воды стекали с него, образуя призрачный шлем. Кондиг напрягся и пригнулся, выставив вперед руки.

Старх смотрел на людей. Глаза его, большие и чуть навыкате, не выражали никаких чувств.

— Я вновь хозяин собственной судьбы. А вы — еще нет. На этом берегу опасно. На том — пустынно и спокойно. Торопитесь!

Из воды появилась рука, протянутая в сторону людей, когтей на ней не было.

Элан повернулся.

— Давай, Кондиг, это твой шанс. А я пойду искать свое оружие. Если все получится, через час я буду у вас. Если нет… В общем, не жди.

Воин напрягся.

— Я никуда не пойду! Тем более с этим!

Хранитель пожал плечами:

— Тогда возвращайся обратно в клетку. Думаю, тебя не накажут. — Он повернулся и пошел в сторону большого шатра, с удовлетворением слушая, как ругательства удаляются вместе с плеском воды.

Завязки на дверях пришлось распутывать зубами. Но когда развязалась последняя и Элан шагнул в шатер, в лицо ему брызнул яркий свет и с десяток наконечников уперлись в грудь. Поняв, что попал в ловушку, человек замер.

— Все-таки ты маг. Пожалуй, отдав тебя в руки Церкви, я смогу совершить самую выгодную сделку за всю свою жизнь, — Н`Рек довольно потирал руки. — Взять его!

Удар — и вновь все окутала темнота.

Гигантская сеть, разодранная на части, валялась на побережье. Грея растянулась на камнях, довольно греясь на солнышке. Несколько человек-ящериц суетливо несли ей самые разнообразные припасы, поглядывая на кровавое месиво, оставшееся от самых смелых или самых глупых. Когда огромный дракон расправляет крылья, нужно или склониться, или бежать, но уж ни в коем случае не нападать, по крайней мере, хорошенько не подготовившись. Сейчас они торопливо доставали все, что у них было съестного, надеясь, что, насытившись, страшное чудовище побрезгует их худосочными телами. Глава группы, склонившийся в невообразимой позе, отвечал на вопросы дракона, вновь превратившегося в хорошенькую девушку.

— Так почему ты решил, что я магиня, жрец?

— Люди давно уже не могут приплывать на архипелаг Великого змея! Стархи не позволят проплыть или прийти сюда никому из людей! Они топят их корабли в двух лигах от берега, а то и прямо у причалов! Это сильные воины!

— Стархи? Это те люди-русалки, которые только начали осваивать подводные гроты, когда я была здесь в прошлый раз?

— Видимо, это было очень давно, почтеннейшая! Уже около тысячи лет, как стархи сбросили ярмо людей, перестав быть их рабами и поклявшись, что ни один работорговец не омрачит гладь моря. И они очень не любят, когда их называют людьми.

— Человеческого в них все равно очень много. Были бы рыбами — давно бы ушли в глубины, предоставив сухопутных жителей их судьбе. Но откуда здесь рабовладельцы? Когда я уходила, все люди были объявлены равными!

В глазах человека-ящерицы вспыхнуло понимание.

— Так вы…

— Не сейчас. Продолжай.

В глазах собеседника Греи вспыхнул огонь фанатизма. Он встал на одно колено и заговорил — негромко, но страстно:

— Я, жрец народа Вар-Раконо, коготь клана Бьющих прямо, Ракх-инти, клянусь помочь тебе, Та-Что-Приходит-Втроем, во всех твоих начинаниях.

— Тогда помоги своим молчанием! Сейчас я одна и не собираюсь пока ничего делать, если не считать обильного завтрака.

Грея облизнула губы, оценивающе изучая раконца. Тот вздрогнул, поклонился и, сев на землю, продолжил:

— Люди были равными недолго. Около сотни лет. Когда все равны — значит, к власти может пробиться любой. Как правило, пробивались самые изворотливые, подлостью и интригами прокладывающие себе путь к вершине. Но, следуя закону, они не могли долго удержать власть в руках — явную, по крайней мере. И тогда появилась тайная, основанная на богатстве и пороке. Возможность править стала лишь инструментом разбогатеть и получить надел побольше. В те времена целые страны переходили из рук в руки, словно кусок булки. Кровь лилась рекой… Когда же правители определили границы своих торговых империй, нередко не совпадающих с границами государств, они обнаружили, что реальная власть уходит из их рук. Своей жадностью и лицемерием властители отвратили от себя людей — и те обратились к религии. Народ еще помнил приход Хранителя Предела, и это удачно легло на культ Триединого, сохранившийся с древних времен.

Народ тянулся в храмы, церковники потирали руки и богатели. Вначале восстановили все старые храмы, потом принялись за новые. В школах учителя «на добровольных началах» рассказывали подрастающим детям о необходимости веры и разгуле порока среди безбожников. Очередной президент оказался глубоко верующим. Церковные законы становились все жестче, объявляя еретиком уже того, кто не нес пожертвования… Потом Церковь получила статус государственной — и начался новый передел власти. Кровь вновь полилась рекой, и теперь уже олигархи оказались не готовы. После очередной волны войн на всем континенте людей воцарилась единая власть Церкви. Президент-фанатик, ставший кровавым тираном, уступил место епископу Конштейну. Тот пошел еще дальше — объявил, что поскольку души людские принадлежат Богу, то их тела — воплощению Бога на земле, или Церкви…

Грея слушала, морща очаровательный носик и лакомясь нежно-розовым виноградом.

Повозка вместе с толпой рабов медленно втянулась в ворота Северина. Первый город, увиденный Эланом в этом непонятном мире, был довольно величественен. Огромные стены из темного камня устремлялись ввысь на десятки метров, защищая город от возможной угрозы. Толстые, не меньше дюжины шагов в ширину, они создавали ощущение надежности и несокрушимой мощи.

Каменная кладка центральных улиц, по которым двигалась повозка с Хранителем — остальные сразу же куда-то свернули за городскими стенами, — была ровной и аккуратной. Клетку почти не трясло, и арбалетчики, державшие на прицеле мага, сумевшего вырваться за пределы зачарованных оков, позволили себе немного расслабиться. Они положили оружие на колени, не переставая пристально следить за ценным узником, и начали негромко переговариваться.

— Ну что, маг? Не передумал? Знаешь, что Церковь делает с такими, как ты? — Н`Рек, ехавший рядом с повозкой на великолепном жеребце, был настроен серьезно. — Это твой последний шанс.

— Не понимаю, о чем ты, — Элан усмехнулся. — Не засти, город мешаешь осматривать.

— Смотри, смотри… Может быть, это последнее, что ты видишь в жизни. У ждущих Триединого есть такая милая пытка — на глазные веки, широко раскрытые с помощью специальных приспособлений, капают капли воды… По одной в минуту. После трехсотой ты слепнешь, после трехтысячной — сходишь с ума. Так что смотри, пока можешь…

Мерзко ухмыльнувшись, Н`Рек отстал, придерживая лошадь и снимая шапку, — телега въезжала на главную площадь. Все здания, окружавшие ее, не имели окон, но двери зданий выходили в сторону церкви.

Огромная, выложенная темным, не отражающим лучи света камнем, площадь поражала не столько размерами, сколько именно необъятностью этой первозданной черноты. Казалось, что телега едет по остывшим углям ада. И посреди этого мрачного поля возвышалось огромное белоснежное здание, покрытое золотой росписью и главенствующее над всеми зданиями города — храм Триединого.

— Зачем направляетесь в дом Божий со скверной повозкой, возлюбленные чада Божьи? — Несмотря на умильный тон, выступившие из тени священники могли своим видом внушить ужас банде разбойников и разогнать ее — причем по одному. Три фигуры, вышедшие на свет из какой-то неприметной щели, поражали своей мощью: бугрящиеся горы мышц, крепкие бритые головы и явно не декоративное оружие, слабо сочетающееся с простотой монашеской рясы. Увидев их, вздрогнул не только Элан. Охранники торопливо сделали какой-то сложный знак, а Н`Рек, соскочив с коня, принялся взахлеб шептать что-то старшему из святош, всунув ему в руку несколько монет, отливающих золотом. Наконец фигуры, повернувшись, скрылись в тени стен, а рыжебородый, суетливо вскочив на коня, вновь дал команду двигаться, утирая вспотевшее лицо.

— Давайте к храму, и никуда не сворачивайте. У них новый налог: не осененные благодатью божьей должны платить за все время, проведенное возле дома Триединого, и трехкратно — за пребывание в нем. Так что чем меньше времени мы потратим — тем больше сэкономим. Давайте, пошевеливайтесь!

Охрана у ворот самого храма, похоже, была уже предупреждена и без разговоров открыла чугунные, скорее декоративные, чем охранные ворота, венчающие изгородь — низкую, богато разукрашенную, ограждающую церковь от черноты площади, — и отряд торопливо въехал во двор храма. Земля здесь была белоснежной, и даже грязные сапоги путешественников не могли оставить на ней ни пятнышка. Элан присмотрелся — все под ногами сияло мягким, чистым светом, но земля оставалось землей, а грязь — грязью.

— Тот ли это еретик, о котором нам поведали стражи?

Хранитель вздрогнул. Откуда-то из недр храма вышел священник, причем умудрился сделать это совершенно бесшумно, что было удивительно при его комплекции. Размерами он не уступал, а то и превосходил давешних охранников, но мышцами здесь и не пахло. Все было покрыто жиром: огромные жирные руки, массивные перстни, которые тонули в складках кожи, живот, выпирающий вперед на полметра, с массивным, сложным золотым знаком на нем, и головной убор из мягкой ткани, расшитый непонятными знаками и отягощенный драгоценным металлом. Однако, несмотря на кажущуюся беспомощность, двигался этот священник легко и тихо, а глаза глядели пристально и цепко.

— Да, святой иерарх! Это несомненный маг, который обнаружился среди моих рабов. Похоже, он спятил в ожидании Триединого и таскается повсюду с ржавой железкой, называя ее мечом… — Н`Рек с поклоном протянул священнику сверток, в котором Элан не без удивления узнал свой собственный Меч.

Иерарх испытующе посмотрел на землянина.

— Это правда? Ты действительно тот, кто приходит Триединым? А это твое оружие?

Хранитель рассмеялся.

— Я обычный человек. А это — действительно мой меч. Другого у меня нет, да мне его и не нужно — я привык к этому. Поэтому во имя бога, которому ты молишься, отпусти меня и верни мои вещи!

Иерарх прикрыл глаза и задумался. Во дворе как-то сразу стало очень тихо — все стояли молча, внимательно наблюдая за лицом священника, по которому пробегали какие-то тени. Наконец он открыл глаза и провозгласил зычным голосом, сразу же заполнившим двор храма и спугнувшим стайку птиц с его крыши:

— Поелику не установлено, тот ли это маг, о котором нам говорил работорговец Н`Рек, он получит лишь часть обещанной награды, а именно — сто золотых. Странник же, именуемый Эланом, будет гостем Церкви до тех пор, пока она не убедится в его истинных намерениях и внутренней сущности.

Откуда-то из неказистых построек вынырнули несколько человек со сложной символикой на одежде, резко вывернули руки землянину и поволокли в глубь храма. Последнее, что успел увидеть Хранитель, — стоящего посреди двора Н`Река с протянутой рукой и священника, не спеша перебирающего монеты.