Homo moralis

И. Карст, 2023

Сборник социально-фантастических рассказов, предлагающих свежий взгляд на неотвратимо приближающееся к человечеству будущее, подкрепленный беседами с нашумевшим Chat GPT!Возможна ли истинная телепортация? Сможет ли человечество выдержать переход в виртуальную реальность, и как в ней жить дальше? Станут ли люди "сжигать" свою жизнь в обмен на моментальное творческое озарение? Что будет, если во главе Общества, границы которого неизвестны, станет богоподобный искусственный интеллект? И что по этому поводу скажет сам искусственный интеллект, уже появившийся в нашей жизни? Существующее и возможное, настоящее и будущее, желанное и ужасающее. Не останьтесь за бортом.

Лучшие времена

«Рано начнешь работать, рано станешь достойным членом общества!»

«Исполнилось тринадцать — настало время выбирать, как помочь своей стране!»

«Пока другие бодаются, мы развиваемся!»

«Двадцать, а стажа работы нет? Тем ли ты занимаешься?»

Агитационные слоганы всегда были довольно популярны в Гэпонии. Они разлетались по этому островному государству, как эхо расходится по пещере. И не то чтобы люди слепо в них верили, нет. Они верили самоотверженно, пылко, и притом совершенно осознанно.

Жители Гэпонии всегда были очень трудолюбивыми и добросовестными, а оттого и чуточку закрытыми. Нелегко изливать кому-то душу и вместе с тем поддерживать дух работоспособности и эффективности. Многие как раз делали выбор в пользу реализации, а не близости, что поощрялось обществом.

Казалось бы, все было против них! И земля не самая плодородная, и территория небольшая. Достойно прожить можно было только опираясь на собственный несгибаемый дух и готовность трудиться!

Не раз послы из других стран восторгались работоспособностью жителей Гэпонии. Кто-то считал это неестественным. Но они просто не могли по-другому. И похвалу принимали как само собой разумеющееся, потому что предмет похвалы для них был данностью.

Города строились, деревни превращались в поселки, потом — в мегаполисы, и время шло. А территорий все не прибавлялось. Возможность построения искусственных территорий в океане была под вопросом. Выбрали строительство по вертикали и снизили официальный возраст трудоспособности.

А с чего бы его не понижать? Дети, воспитываемые в Гэпонии, отличались своими интеллектом и сообразительностью, ответственностью и сознательностью. Зачем же сдерживать юношеский запал, преграждая дорогу к дальнейшему образованию или к работе?

К тому же десять часов, отданных труду, были намного полезнее для духа и разума, чем столько же времени, проведенного за планшетом.

Проходил десяток лет, и возраст окончания школы смещался на годик-другой. Только так могла выстоять Гэпония. И люди это понимали.

Выход на пенсию в целом рассматривался как нечто странное. Сидя дома и выращивая цветочки разве можно было помочь государству, обществу? Многие отказывались и продолжали работать, хотя из вежливости им и предлагали выйти на отдых.

Случались, конечно, и прискорбные случаи, когда люди оказывались ненадежными и «ломались» — уходили в бессрочный Отпуск. Это всегда доставляло много лишних хлопот окружающим. Но такие случаи были редки, ведь понижение возраста трудоспособности позволило снять часть ноши с плеч взрослых людей, а двенадцать часов рабочего времени мог выдержать каждый.

Так возраст окончания школы закрепился на одиннадцати годах от роду.

–

Дим перелистнул несколько страниц и глянул из окна на постояльцев приюта. Время завтрака еще не наступило, и все гуляли по саду.

У него оставалось немного времени, чтобы погрузиться в причудливое прошлое, о котором он сейчас читал. Хотя зачем? Правильнее было бы пораньше начать собирать инвентарь для дальнейших работ, но что-то в книжке привлекло Дима, а это было совсем несвойственно таким, как он.

Дим опустил глаза и продолжил читать.

–

Но не все были этим довольны, и только течение лет показало некоторую ошибочность данной политики.

Против нее стали выступать, казалось бы, взрослые люди, главной претензией которых было «украденное детство». Они проработали всю жизнь, почти что с пеленок и до старости, не зная никакой радости, кроме корпоративного успеха. Не помнили они детских лагерей и беззаботных прогулок во дворе, не брали в маленькие ручки совки для песочниц. Они были пропустившими свой праздник детьми во взрослых телах. И они были убедительны.

Очень многие из ОВДа — Общества Возвращенного Детства, как они позднее себя назвали — были состоявшимися в обществе людьми, которые обзавелись деньгами. Они быстренько собрали общий капитал, организовали покупку земли в частном секторе за городом ЗЖ-2, и их мечте ничто не могло помешать воплотиться.

С этим развлекательным комплексом не смогли бы тягаться даже лучшие отели мира. Как бы роскошны они ни были, но гостиницы, со всеми их сервисами и инклюзивными предложениями круглосуточного поедания и выпивания, все-таки были нацелены на получение прибыли. В этом же случае речь шла о полной растрате денег взамен на удовольствие и безмятежность.

Причем это были не развратные развлечения. О чем речь, если на территории Страны Возвращенного Детства не открыли ни единого казино. Ведь будь оно там, в самом существовании этой страны не нашлось бысмысла. Нет, люди здесь искали другого — возвращения в детство!

Внушительный по своему составу и опыту персонал, милые домики и прекрасные сады раскинули свои объятия для вступивших в общество. С момента попадания в эту чудесную страну люди видели только любовь и заботу со стороны друг друга и персонала, а время проводили исключительно на веселых прогулках, экскурсиях, походах и дискотеках, на которых не разрешался алкоголь, хотя его все же тайком проносили и употребляли в малых дозах — исключительно для первого ощущения вседозволенности, расцветающей как раз в подростковом возрасте…Была даже учеба, точнее, имитация учебного процесса…На занятия люди приходили, чтобы лениво посидеть в аудитории, разглядывая блики солнышка на окне, а потом со своими товарищами отправиться в столовую и, конечно же, опоздать на следующий урок, будучи слишком занятыми пустой болтовней и смехом…

Веселье было настолько невинным, что казалось неисчерпаемым — ведь пресытиться можно только плохим, развратным весельем. Поначалу столь же неисчерпаемыми казались и карманычленов ОВДа. Их ряды все пополнялось и пополнялось, территорий, купленных обществом, становилось все больше… С таким же размахом росло и негодование государства.

Когда на очередном совещании парламента подняли вопрос о том, что пятнадцать процентов трудоспособного населения страны отказываются работать и вступают в ОВД, оставляя там все свои деньги, поднялась настоящая шумиха.

С ОВДовцами пытались разговаривать, им пробовали угрожать санкциями и аппелировали к оставшимися без поддержки родственникам. Это стало серьезной проблемой, потому что теперь некому было следить за пожилыми людьми и оплачивать их лечение и содержание в домах престарелых. Дети ОВДовцев тоже остались без присмотра.

Народ, естественно, не разделял позицию правительства. Народ смотрел на ОВДовцев глазами, полными слез благодарности, потому что те реализовывали их мечту. И правительство пошло на попятную.

Государственные деятели организовали встречу с главами ОВД и высказали вполне разумное предположение о том, что карманы ОВДовцев, может, и глубоки, но не бездонны, и их идея в долгосрочной перспективе нежизнеспособна. Компромиссному итогу переговоров помог и отсыл к будущему поколению. Сошлись на том, что ононе должно страдать, но нельзя бросаться и в другую крайность — в безделье и растраты.

Решение — неординарное и противоречивое — было вскоре выработано и внедрено в сознание народных масс.

Необходимость возвращения детства осознали. Но все также отчетливо понимали, чем для людей обернутся несколько дополнительных лет беззаботного детства. Если точнее, это означало сущий корпоративный ад, который ждал их с наступлением совершеннолетия — работа без выходных, работа до самой старости и истощения, за которым лежит погибель…

Никого не радовала подобная перспектива. Люди лучше предпочли бы просто исчезнуть после счастливого, пусть и короткого детства. Именно это им и предложили.

Было выпущено соглашение, по которому восемнадцать первых лет жизни даровали детям. В течение этого времени государство целиком и полностью их оберегало, окружало всяческими социальными программами поддержки, дабы сохранить их чистоту и невинность душ.

А по достижении совершеннолетия их личности стирались. Мгновенно и абсолютно безболезненно. Они отправлялись куда-то в другое место, где им не пришлось бы страдать, а на их месте появлялись Повзрослевшие, лишенные большей части чувств и оттого не испытывающие страданий. Они стали новой реальностью, основной рабочей силой. Но стали ли они новым поколением людей? Некоторые считают, что нет. Потеряв свое будущее, они зареклись называться настоящими людьми. Их человечность осталась в детстве.

–

Дим захлопнул книжку. Автор не лез в карман за красным словцом. Смешно было читать про собственную потерянную человечность. Он пожал плечами и поставил книжку обратно на полку. Ничего особенного после прочтения он не почувствовал, и не мог почувствовать. Он был Повзрослевшим, и единственное, что он должен был чувствовать — необходимость хорошо справляться со своей работой.

Конец ознакомительного фрагмента.